Сказание о Хранителе Времени

Наталия Рай

Мало кто тщательно интересуется Временем как таковым. Мы больше интересуемся движением стрелок часов. Хотя часы разумом и волей не обладают, зато служат хлыстом.А ведь Время – Живая Стихия и Материя. Нам нужно для начала немного подумать о Времени, как о живом существе. А если утверждение о том, что Время живое верно, то ему свойственно всё то, что свойственно и другим живым существам. В том числе и необходимость защиты тех условий, в которых его существование будет самым удобным и надёжным.

Глава 3

Дорми снился странный сон: она плыла во Времени, как в океане и каждая его капля протекала сквозь неё (или это Дорми протекала сквозь капли) и потрясающая синь — перетекающая во все оттенки синей гаммы — несказанно радовала глаз. Эта радость перелилась в удивительный полёт по вселенскому Времени: оказалось, что Дорми умеет летать. И крылья обнаружились, что она сочла совсем уж невероятным.

Она, как само Время, могла проникать сквозь любые материи, не чувствуя никакого сопротивления, любуясь по дороге такими изысканными красками, неожиданно соседствующими в самых невероятных сочетаниях и узорах, которых она никогда и нигде не видела. Даже в камне, о котором все знают, что он, как правило, серый, оказалась такая нежная синь, что просто невозможно было не восхититься и не поразиться: камень и вдруг — нежный…

Во сне Дорми осознавала, что спит, но что-то было странным в этом сне: был это действительно сон или, во сне, путешествие в параллельные миры? Проникновение в сопредельные измерения потрясло её невиданным обилием и неожиданным сочетанием цветов: синь Времени очень гармонично сочеталась с естественными цветами каждой материи…

В то же время Дорми чётко видела и пейзажи — луга, моря, города — и каждое здание в отдельности. Эти здания были столь же изумительными и прекрасными, как и те, которые она видела, разглядывая Вселенную Хранителя. Они были другими, но столь же прекрасными — настолько, что Дорми охватило высокое вдохновение и она, прямо во сне, схватила альбом и карандаш и стала, с натуры, эти здания зарисовывать. Общий облик каждого и перспективы городов в целом невозможно было не признать самыми красивыми из всех, которые Дорми видела за всю свою жизнь.

«Где, интересно, находятся все эти города? В каком мире, в какой Вселенной? Это здесь обитает Хранитель? Или в параллельных мирах прекрасно всё — в любом из миров? А я в каком?»

Но ответа Дорми, естественно, не получила: не сообразила во сне позвать Хранителя и задать этот вопрос ему. Честно говоря, она не сообразила, что и в сон Хранитель смог бы явиться: мозг во сне ведь не отключается! А если она даже рисовать смогла, то и общаться с кем-то — тоже. Правда, никаких людей (или других представителей местных народов) она ни разу не увидела. Мелькали какие-то цветные пятна, которые, возможно, были именно людьми, но их ей разглядеть не удалось. Впрочем, она и не пыталась: ощущение то ли полёта, то ли качания на волнах океана так увлекло Дорми, что она специально ничего не рассматривала: всего, что естественным образом оказывалось в поле её зрения, было более, чем достаточно.

«Как же мне хорошо!» — созналась себе самой Дорми, — «настоящее блаженство — плыть в этой восхитительной реке — ни с чем не сравнимое удовольствие и радость…»

— Это не просто сон, — услышала Дорми голос Хранителя, — это обучающий сон. Ты видишь Время в его естественном состоянии и себя внутри Времени. И наблюдаешь его проникновение сквозь любую материю. И понимаешь: Время — везде. И если ты действительно хочешь научиться им управлять, точнее — выполнять хоть что-нибудь для улучшения жизни — ты должна делать выводы.

— Какие выводы?

— Если ты понимаешь, что такое Время, то, поневоле, понимаешь и то, как им управлять. А также и то, что такое управление совершенно необходимо!

— А если им не управлять, то что будет?

— Поскольку Время — Стихия, то что является главным свойством Стихии? Буйство. Любое, самое ничтожное влияние чего угодно, со стороны — например, любой другой Стихии — повлечёт за собой самые непредсказуемые последствия. То есть, возникнут опасности, в том числе смертельные, для всего живого, что окажется на пути бушующей Стихии…

— И что делать?

— Прежде всего — не допускать случайного влияния других Стихий и обстоятельств на Время.

— А как?

— Это один из приёмов управления: защитные механизмы настроены и срабатывают автоматически, но необходимо понимать, каковы эти механизмы и почему настроены именно так. Настройки иногда сбиваются, а это чревато. Значит, надо постоянно присматривать, чтобы здесь всё было в порядке.

Хранитель объяснил, как всё устроено, как работает, как этими механизмами управлять, восстанавливая настройки и несколько удивился, что Дорми задала так мало вопросов.

— Так тут всё ясно!

— А ты, помнится, сомневалась, когда я говорил о твоём коэффициенте интеллекта…

Дорми пожала плечами: при чём тут коэффициенты, если всё так просто.

— Это для тебя просто именно из-за уровня интеллекта. Другие бы вряд ли так быстро всё поняли.

— Не подкалывай меня, пожалуйста, но ведь действительно всё просто и понятно!

Хранитель сменил тему:

— Суть Стихии как таковой тебе тоже понятна?

— Не совсем, если честно. Причины её взрывов, буйства не совсем понятны. И, соответственно, как эти буйства укрощать.

— Ты не поверишь, но Время — живое! И оно может среагировать на, допустим, лентяя, у которого дел — выше головы, но он этими делами постоянно пренебрегает. Если же они крайне важны для кого-то, Время может осерчать на лентяя и начать его подталкивать. Но у Стихии — ни у одной — нет «тормозов», а потому такая самовольная реакция ой как чревата!

— И что делать?

— Остановить Стихию, конечно. Или воздействовать на лентяя.

— А как твои помощники могут на него воздействовать?

— О, арсенал огромен!

И Хранитель не просто перечислил методы и средства воздействия, но и подробно рассказал о каждом — когда какой и к кому разумнее применять, чтобы достичь наилучшего результата.

— А Стихия в это время?..

–…успокаивается, видя, что её беспокойство понято и устранено, — закончил фразу Хранитель.

— Но может ли человек сам, без твоей помощи, воздействовать на Стихию? А после её утихомиривания — на лентяя?

— Человек может всё.

— Хватит издеваться!

— Ни в одном глазу не было. Просто люди не обучены пользоваться своей силой, а потому и считают, что ничего не могут.

— А почему так?

— Ты ведь в курсе, что нынешняя, твоя, цивилизация — пятая с момента всемирного потопа? Знаешь почему?

— Потому что у людей тоже нет «тормозов»? То есть мы, в каком-то смысле, тоже Стихия?

— Не в каком-то, а в самом прямом! Ты разве не видела, на что способны люди, подверженные сильным эмоциям? А потом, опомнившись, практически не способны восстановить собственные действия? Со Стихией всё точно так же: она тоже часто не в состоянии контролировать выброс энергии. Даже если повод вполне того заслуживает. Но есть ведь и другие пути.

— И Стихии знают об этом?

— Конечно. Но здесь работает закон «задним умом крепок»: если бы удалось притормозить буйство буквально на мгновение, развитие ситуации могло быть совершенно другим! И у людей всё работает по такому же закону. Вот только тех, кто в состоянии остановить — мало. И они не всегда рядом.

— А кто у Стихий «останавливающий»?

— Хранители и их помощники.

— Но у людей…

–…есть ангелы-хранители!

— Вот только их не видно! А часто — и не слышно!

— Это смотря кому…

Дорми задумалась.

— Но, Хранитель, неужели это означает, что Стихии так же, как человек, обладают разумом?

— Да. Но и неуправляемым — почти — нравом тоже!

— Значит, задача Хранителей — действовать так, чтобы разум оказался главнее нрава?

— Именно!

— Ничего себе задача! А где рычаги управления разумом и нравом? Они, вообще, существуют?

— Конечно!

— И как выглядят?

— Это ты забежала сильно далеко вперёд по курсу обучения…

Внимательно вглядываясь в лицо и глаза Хранителя, Дорми пыталась понять, шутит он или всерьёз. Если второе, то следует ли считать себя уже начавший этот курс обучения?

— Конечно! Мы ведь уже говорили об этом, на первом ещё уроке.

Ну, конечно, эти слова Дорми помнила. Но не восприняла их настолько серьёзно, чтобы считать, что она и вправду уже начала обучение. Она-то была уверена, что это нечто вроде подготовки перед началом учёбы.

— Подготовка длилась до встречи со мной. Когда мы за тобой наблюдали и определяли твою готовность к нашему сотрудничеству.

Она согласилась: так и есть. А уж теперь — обучение. Но такое незаметное, обыденное — ни аудитории, но стола, ни учебников. Ни записей, увы.

— Записи тебе не понадобятся. Всё идёт прямо в мозг. А то представь: требуется срочное вмешательство, а ты листаешь записи в поисках инструкции, как действовать. Пока найдёшь — станет поздно что-либо делать!

Конечно, уж если началась операция, то поздно открывать лекции по ведению операции. Проще просто отказаться её делать.

И всё-таки раздражает, что её мысли читают раньше, чем она сама их осознала. И, тем более, озвучила.

— Без этого — никак!

Дорми от этого замечания отмахнулась. Её заботило другое:

— Как, интересно, я могу повлиять на начавшего бушевать человека, даже если он в соседнем доме, не говоря уж о тех, кто — за сотни километров?

— Элементарно! Формируешь в мозге энергетический шар спокойствия и посылаешь его буяну.

Дорми внимательно смотрела, понимая, что это не весь ответ.

— Правильно, не весь. А чтобы успеть сформировать и послать шар, ты должна научиться слышать признаки надвигающейся бури.

Интересно! А если вокруг будут буянить хотя бы трое? Это у неё в голове что начнётся?

— Просто сформируешь три шара. Ничего сложного.

— А если их будет триста?

— Один большой шар разделишь на триста частей и пошлешь каждому. Делов-то!

— Да ладно! Тебя послушать, так это — самое простое, что только может быть! А если я даже представления не имею, как это делать?

— Не бойся — научишься! Это только поначалу страшно! При силе твоего интеллекта ты можешь не только триста буянов-людей, но и любую из Стихий усмирить во мгновение ока!

Предстояло научиться делать из своего мозга нечто вроде электростанции. И приделать к ней нечто вроде пушки со множеством стволов.

— Ну, нельзя так стандартно мыслить! Мозг сам по себе — электростанция. И ты мгновенно научишься концентрировать энергию в шары с любым наполнением: не только спокойствия, но и убеждения, бодрости, радости… Только в каждом конкретном случае тебе придётся отмерять силу энергии. Ты ведь помнишь собственную головную боль? Не подготовленные люди тоже будут такую боль испытывать. Мощность шара должна быть такой, чтобы воспринималась легко и выполняла свою задачу.

Дорми это понимала. Как и то, что она, несомненно, научится. И этому. И всему остальному!

— А как мне понять, чем именно я наполняю шар?

— Ты сначала входишь в то состояние, которое будет содержимым шара — надежду, радость, бодрость, спокойствие и далее по списку, а потом создаешь и посылаешь шар. Всё просто!

— Для тебя. А я пока не умею входить мгновенно в такие состояния. И создавать шары нужной силы и наполненности.

— Научишься. Ты ещё не знаешь собственных возможностей! А они очень велики — не сомневайся!

— Кстати, вы именно таких ищёте? С высоким интеллектом?

— Это важный фактор. Но далеко не единственный. Я больше скажу — при отсутствии других, которые жизненно необходимы, уровень интеллекта во внимание принят не будет.

— И что это за другие факторы?

— Важнейший — нравственность. Но об этом потом.

— Почему?

— Загордишься. А это помешает учёбе.

— Так потом я всё равно узнаю…

— Потом ты будешь настолько занята, что тебе будет не до гордыни…

— Чем?

— Практикой. Например, вот такой.

Внезапно перед глазами Дорми возникла нечто вроде большой лужи, наполненной какой-то нежно-голубой жидкостью. Но явно не водой. А тогда чем? Жидким кислородом?

— Конечно, у Стихии Воды совсем другие свойства и характеристики. Так что на примере Воды управлять Временем — не получится

— Ты хочешь сказать, что в этой луже — жидкое Время?

Хранитель даже не кивнул, но Дорми поняла, что угадала правильно. И удивилась ещё больше: как может вообще бестелесное (по крайней мере, на Земле) Время вдруг оказаться жидким?

— И кстати, это не лужа, ибо последняя всегда находится на какой-то поверхности. А то, что ты видишь, не держится ни на чём. Считай, если тебе так проще, что оно парит в воздухе.

Конец ознакомительного фрагмента.