Так не бывает. Детективная история

Наталия Меркурьева

Я не люблю читать книги, в которых описываются подробно физиологические процессы и потребности человека, которые, однозначно, вызывают в читателе чувства определенного свойства, мне они неприятны. Я не люблю юмора «ниже пояса», мне не нравится, когда в рассказе или романе часто употребляется слово «задница». Поэтому любителям острых ощущений такого плана моя книга покажется неинтересной. Я люблю, когда в литературном произведении есть сюжет, смысл, логика и добрые чувства. Приятного прочтения!

Последняя любовь

Юлия жила одна в деревне в старой квартире. Дети приезжали, навещали, звали к себе. Юля решила, что пока может сама себя обслуживать, не поедет. Мешать им не будет. Они молодые, взгляды на жизнь не всегда совпадают с её устоями. Она любит свободу, чтобы не чувствовать никакой зависимости от настроения детей, чтобы тратить свои деньги на то, что ей нравится, чтобы, в конце концов, кушать то, что хочет. Вот захочется ей мороженого, будет весь день есть мороженое. Не захочет для себя готовить — поест в кафе. И никаких правил и ограничений. Возраст УЖЕ не тот, чтобы взвалить на себя обязанности домохозяйки: убирать за всеми, готовить, угождать; но ЕЩЁ не тот, чтобы ухаживали за тобой, как за престарелой родительницей.

Она много гуляла, ходила медленно, думала, вспоминала. Вечером читала, смотрела по телевизору передачи о старых известных людях, её современниках. Общалась с друзьями по интернету. Каждое утро присылала подруге, живущей, как и она, в одиночестве сообщение с пожеланием доброго утра и приятного дня. Разговаривала по телефону со знакомыми и родственниками. Вот только таких контактов становилось всё меньше.

Утром Юлия спешила покормить кошек. Их было две. Она наводила порядок в кошачьем уголке, принимала душ и только после этого садилась пить кофе с йогуртом или мороженым. Потом включала ноутбук и писала. Иногда в голову приходили приличные рифмы, получалось стихотворение, переписывала старые письма с оригиналов в ноутбук. Нет нет, да, и в голове возникал сюжет рассказа, начав писать фантазия уводила всё дальше и дальше, реальные воспоминания пересекались с выдуманными, и, в результате, возникал конфликт или кульминация произведения. В такие дни она могла просидеть у ноутбука весь день в пижаме. К вечеру Юлия вставала и шла пить чай. Развязку она придумает позже.

На прогулки брала фотоаппарат, делала снимки телефоном. Не переставала восхищаться закатами и восходами, зелёными распускающимися листочками, цветами, жужжащими пчёлками, перелетающими с цветка на цветок, роскошными бабочками махаонами и скромными капустницами. Юлия любила жизнь, и та платила ей здравомыслием и отсутствием деменции. Вот только ноги начинали подводить, ходить быстро и долго, как в молодости, уже не могла.

Однажды днём раздался неожиданный звонок в дверь. Юля вздрогнула,

— Кто бы это мог быть?

В последнее время никто к ней без предупреждения по телефону не приходил. Юлия Владимировна посмотрела в глазок. За дверью стоял пожилой мужчина. Лицом он ей кого-то отдалённо напоминал. Она открыла.

— Здравствуйте, — сказал мужчина приветливо улыбаясь, — Могу я видеть Юлию?

— Это я, — Юлия Владимировна узнала Семёна, она ведь видела в интернете на его странице фотографии, — Сёма? — удивилась она, вглядываясь в чужое, но очень знакомое лицо и прижав к груди ладони.

— Юля, а ты совсем не изменилась, — продолжая улыбаться, польстил ей Семён Сергеевич, — Я же обещал тебя навестить.

— Да, что ж мы в дверях-то стоим, проходи.

— Одну минуточку, — Семён Сергеевич позвал своего шофёра, и тот поднялся по ступенькам с большим букетом лилий и корзинкой с провизией.

Юлия пригласила шофёра войти, тот согласился выпить чашечку чая, после чего спустился в машину.

Семён Сергеевич и Юлия Владимировна сидели за столом и вспоминали. Она поведала, как в школе была влюблена в него, а он её не замечал. Он возразил, она ему тоже нравилась, только он не замечал, что она выделяет его среди сверстников, а потом, у неё было много поклонников, он не хотел быть одним из многих. В ход пошли фотографии, перебирали всех одноклассников. О своей жизни Семён рассказывал мало, слушал Юлию, смотрел на неё, старался найти черты той девочки из шестидесятых годов прошлого столетия. Она изменилась, постарела, но в глазах при виде его загорелись искорки. Он уже не замечал её возраста, та влюбленная в него девочка сидела перед ним.

Юлия зарумянилась, говорила и посматривала на Семёна, пытаясь угадать, интересно ли ему, не пожалел ли, что приехал. Приехал через десять лет после того, как пообещал. Волосы у него поредели и поседели, спина немного согнулась, но на неё глядели всё те же пытливые и острые глаза, глядели приветливо и с интересом. Юля замолчала, встала, протянула руку к чашке, чтобы налить ещё чаю. Семён Сергеевич поймал её руку, задержал в своей, встал и, не выпуская руки, сказал,

— Юлька, я приеду ещё. Давай будем с тобой друг другу звонить.

— А ты женат, Сёма? — спросила Юлия Владимировна.

— Я живу один, жена умерла в прошлом году.

— Где ты живёшь?

— В Калининграде. Я тебе всё расскажу. Сейчас мне нужно в Питер, дела. Но скоро я тоже буду свободен. Хватит работать, пора и на покой.

В этот вечер Юлия долго не могла заснуть. Вспоминала школу, молодость, эту неожиданную встречу, каждое слово, каждый взгляд. Она привыкла себя ничем не обнадёживать, чтобы потом не расстраиваться из-за пустых ожиданий. Конечно, он больше не позвонит, да, и она не решится. Может быть, он уже пожалел, что заехал, увидел старушку, лучше бы помнил ту девочку, юную и свежую.

— Странно устроен человек, — мысленно рассуждала Юлия, — почему одних мы любим просто так, ни за что. Понимаем с первого взгляда, что с этим человеком возможно всё: общение, близость, поцелуи. Он занимает наши мысли, мы представляем его, пытаемся вспомнить малейшее выражение лица, фразы, слова, угадываем чувства. Нам хочется думать о нём, прикоснуться. Других же — отвергаем с первого слова. Что это? Флюиды? Моя бабушка называла это флюидами. Смешное слово — флюиды. Бывает, конечно, что узнавая человека, первое впечатление изменяется, но, вот ведь, сколько лет прошло, время изменило Сёму, а мне он по-прежнему приятен.

На следующий день вечером Семён позвонил. Они говорили почти час. Юля рассказала, что пишет мемуары и издает их на платформах самиздата. Она не успела подарить ему свою книгу, растерялась.

— Может быть, ты и про меня напишешь? Есть что вспомнить.

— Я бы с удовольствием, но мне нужно, чтобы ты мне рассказывал.

— А почему бы тебе не приехать ко мне летом. Проведём время с пользой, поговорим. У меня дача в Светлогорске, у самого моря.

Юля замолчала. В Светлогорске ей бывать приходилось. В Калиниграде жила её тётя, Юлия не раз гостила в этом бывшем немецком Кёнигсберге, тётя возила её на море в Светлогорск и Зеленоградск. Светлогорск Юлии нравился больше. Живописный холмистый курорт с уюными улочками и домами немецкой постройки, песчаные пляжи, высокие хвойные деревья, магазинчики, где можно было купить изделия из янтаря: недорогие бусы из необработанного камня, подставки под авторучку, кулоны, картины с приклеенными янтарными листочками, фигурки зверей и прочие забавные сувениры. А главное — море, такое необозримое, увлекающее в бесконечность, обустроенные пляжи, морской воздух, но без южной обжигающей жары. Заманчиво.

— Юля, ты меня слышишь? Собирайся. Не торопись. Я всё подготовлю и через месяц за тобой приеду. Закажи пока заграничный паспорт. При пересечении границы на машине он потребуется. Я тебе буду звонить. Ты мне обещала книгу.

Сомнения, сомнения. Юлия Владимировна давно уже никуда кроме районного центра, да, иногда к детям не выезжала.

— А что собственно я теряю? Отдохну на море. Это ни его, ни меня ни к чему не обязывает.

Она стала по-тихоньку собирать вещи, сдала документы на оформление паспорта.

— Что ты решила, Юля, — спросил Михаил, позвонив ей в очередной раз.

— Приеду. Только мне придётся взять кошек.

— Ну, вот и хорошо.

***

Через месяц помолодевшая и похудевшая от волнения Юлия Владимировна и Семён Сергеевич вошли в двухэтажную виллу, расположенную на краю обрыва, с которого открывался вид на Балтийское море. Сёма называл этот красивый, уютный дом — дачей. Домик был новый, но внешний вид его хорошо вписывался в ряд старых немецких построек. На первом этаже располагался просторный холл с шикарным камином, переходящий в современную кухню-столовую. Интерьер первого этажа был выполнен в светло-бежевых и белых тонах, пространство, казалось прозрачным и наполненным свежим воздухом. Справа — выход на застекленную веранду с видом на море, креслами, качалками, скамейками, двумя небольшими круглыми столиками и столом для бильярда. Летом стеклянные двери раздвигались и можно было спуститься по ступенькам в сад. Слева от холла по коридору направо — гардеробная, налево — две гостевые спальные комнаты. А в конце — санитарный комплекс: ванная, душ, туалет, постирочная, сауна и небольшой бассейн. На втором этаже, — галерея по периметру холла, на которую выходили двери кабинета и двух спален, оформленных в тёплых, пастельных тонах: одна — природных оттеках зелёного; вторая — кремово-бежевых и белых. Второй этаж был оборудован своим санузлом и хозяйственным блоком. Имелась открытая терраса для отдыха с шезлонгами и уголком для чаепития.

Конец ознакомительного фрагмента.