Оранжевая книга. Фантастический роман в звательном падеже

Наталия Гилярова

Героиня живёт в современной Москве, а герой – на далёкой и прекрасной планете Цитрон. Идеальной планете, полной противоположности Земли. Найдут ли они друг друга? Захочет ли героиня вернуться на счастливую планету, откуда она родом? Книга написана лёгким, воздушным, оранжевым языком.

ВЕЩЕСТВО КЕФИРА

Она не понимала, зачем Борисандревич пьёт кефир. Каждый день Цветки (которая раньше звалась Светкой) завершался этим мучительным недоумением. Конечно, она бы тоже могла пить кефир. Но она бы, по крайней мере, знала, зачем это делает! Чтобы напитаться любовью. И полный пакет показался бы ей пустым — ведь в нём нет любви. Разве что самая малая неудовлетворяющая капля. А Борисандревичу зачем пить кефир? Его не гложет тоска, ему не нужна любовь…

Цветка бела, бледна, в её лице нет жизни. В организме недостаёт чистого вещества любви. Она ищет недостающее везде. Она подметила, что при некоторых обстоятельствах и пищевой продукт тоже содержит малую толику нужного вещества.

Однажды праздновали Новый год за богатым, покрытым новой белой скатертью столом Борисандревича. Цветку коробило от анекдотов, громогласно провозглашаемых хозяином. Без пяти минут полночь его шумная родня — там была и его бывшая жена с опущенными уголками обветшалых губ, дочь, сыновья, и семьдесят семь братьев, — все они обнаружили надпись «Сделано с любовью» на бутыли «Кетчупа» и стали, хохоча, пускать бутыль по кругу. Родня потешалась — что им любовь! Им нужно другое — кому что: свеженький автомобиль, или живая игрушка-пупс, или удобная клюка, или ферменты в желудке, или порядок в стране… А кому-то просто скучно…

А Цветка почувствовала непустоту слов про любовь на бутыли с «Кетчупом»! Поняла, что бывает толика любви в продуктах. Их цена, и их себестоимость, налоги, наценки — если всё это по-бухгалтерски свести, и не сведётся, получится непонятный зазор — это зазор чьего-то безвозмездного старания. А труд, старание, усердие — сердечное дело, близкое любви.

С тех пор Цветка и пыталась выцедить жизненно необходимое ей вещество из продуктов. Зачастую она, чуть живая бредя домой, заглядывала в похожую на фонарь, горящую в ночи лавку и покупала тот самый «Кетчуп». А вообще-то дом Борисандревича был — полная чаша, и родня для него старалась, закручивала банки, от запасов полки ломились.

Цветка заметила, что бывали банки с вареньем равнодушным, а бывали с вареньем добрым. И огурчики солёные — некоторые жалели её, хрустели, утешали, а другие, аморфные, насмехались — амёбы. Мёд попадался трогательный, его пчелы складывали по крупицам, собирали с душистых сколов лета, и прекрасный. А попадалась липкая дрянь, какая-нибудь патока, подделка — так происходило надругательство над любовью.

Многие одинокие люди, заброшенные старухи, неосознанно ищут в пище любовь. Потерянные женщины болеют булимией и ожирением. Цветка тогда считала себя не потерянной, а ищущей. Она искала любовь. И знала, что если и найдёт это «вещество» в пище, то всё равно слишком мало — для поддержания скудной жизни на час, на полтора, не более. А ей нужна была любовь для всей жизни. И хорошо, если через край — для вечности. Но любовь содержится в слишком избранных продуктах, и в ничтожно малой дозе. И только потому, что она это понимала, не ожирела.

Цветка оставалась крохотной, лёгкой и юркой. Стремительной, как стрелка, — когда по утрам спускалась сперва на лифте с седьмого этажа, потом с девяти ступеней…

А что нужно Борисандревичу в кефире? Ничего. Только сам кефир! Он с удовольствием потягивает и глотает, нежит глотку. И это простое удовольствие недоступно Цветке. Он пьёт кефир на ночь. Тёмный, коричневый, морщинистый — наполняется белым и гладким. Он пьёт кефир со вкусом, толково, как будто знает, что делает. А она — бледная, немощная, и вовсе перечёркнутая усталостью по вечерам, — заполняет себя самым чёрным кофе, и всё равно остаётся призрачной.

Родне Борисандревича недостаёт автомобилей, пупсов, палок, ферментов, порядка — или просто скучно. Лизе Голубкиной нужно выйти замуж. А Цветка испытывает потребность в одном только чистом веществе любви, но нет его в таблице Менделеева!

Ей нужна другая планета в Космосе: целый мир, среда обитания, где всё отлично и специально для людей смонтировано. «Сделано с любовью». Вот она и придумала Апельсин — ещё в детдоме. Такую вот планету. И забыть не может.

Июнь, нежный вечер. Борисандревич пьёт кефир и сладко причмокивает, Цветка, поднявшаяся по девяти ступеням, — кофе, но вкуса у кофе нет. На Цветке яркая летняя одежда, но она не ощущает ни одежды, ни самой себя, как и вкуса кофе. На её бледной коже не оседает пыль бытия. Она — как нарисованная. Ребёнок накалякал её в своем детском альбоме — и сам же перечеркнул — сегодня, как и каждый день. Утром — рисует, вечером — перечёркивает.

Она знает, какой ребёнок перечеркнул её. Тот самый, который щедро разукрасил фигуру Борисандревича и фон для него, расцветил целый лист! Дал ему моторную лодку, тьму родни, и всё, чего он ни пожелает. А ей — ничего, ни капли любви, необходимой для жизни. И один только пустой лист, без фона и красок. Но она сопротивляется вредному ребёнку, пытается ожить, и для этого рыскает в поисках нужного вещества. Она ищет его везде, а не только в продуктах. И для этого каждое утро спускается на лифте, потом с девяти ступеней…