Туфелька для призрака

Наталия Антонова, 2020

В новогодние праздники в дом к частному детективу Мирославе Волгиной приходит Андрей Лукин и требует отыскать… призрака! В далекой юности он провел ночь с девушкой Зинаидой и только после узнал, что она умерла, рожая его ребенка. Но теперь Андрей уверен, что на днях видел Зину на вечеринке. Приблизиться к ней ему не удалось – девушка сбежала, потеряв туфельку. Мирослава не принимает этот странный рассказ всерьез. Новый год существует совсем не для таких чудес! Но вскоре к детективу за помощью обращается уже сестра Лукина. Андрея обвиняют в убийстве его невесты! Теперь Волгина и вправду заинтересована. Вместе со своим неотразимым другом, следователем Наполеоновым, она докопается до правды!

Глава 3

Сугробы, опушенные только что выпавшим снегом, ослепительно сверкали на солнце, разбрызгивая искры всех оттенков радуги. Ветви деревьев, покрытые снегом, лениво шевелил ветер, роняя наземь белые хлопья. Трудно было представить, что в этой атмосфере покоя и чистоты кто-то может захотеть совершать преступления.

Но едва «Волга» Мирославы въехала в город, как ощущения ее кардинально изменились. Снег здесь уже успел посереть, гул, состоящий из какофонии всевозможных звуков, был неотъемлемым фоном всех событий, происходящих в мегаполисе. И даже сам воздух был другим.

Мирослава доехала до дома Майи Дементьевой и подумала:

«Интересно, где владелец гостиничного бизнеса мог познакомиться с девушкой из старого панельного дома? Ведь, судя по всему, Майя проживала с родителями именно здесь».

На подъездной двери даже домофона не было.

Мирослава поднялась на первый этаж и нажала на звонок первой же квартиры. Ей открыла полная крашеная блондинка лет шестидесяти пяти. В руках она держала бутерброд, от которого пахло чесночной колбасой.

— Вам кого? — спросила блондинка.

— Вас, — ответила Мирослава.

— Меня? — удивилась женщина, подумала и спросила: — А вы кто?

— Вот об этом нужно было спрашивать, прежде чем распахивать передо мной дверь, — мягко заметила Мирослава.

Женщина хмыкнула:

— Кому мы тут нужны.

— Отвечаю на ваш первый вопрос: я детектив. — Мирослава развернула удостоверение. — Теперь на второй: совсем недавно в вашем подъезде было совершено нападение на девушку.

— На Майку, что ли? — хмыкнула блондинка, — так я не беременная и замуж за олигарха не собираюсь.

— А можно поподробнее?

— Да чего уж подробнее-то?! — возмутилась женщина. — Сами же забрали ее жениха! Ясное же дело, что мужик жениться не хотел, а она его заставляла!

— Как же она могла его заставить?

— Принуждала!

— Чем?

— Да пузом же!

— Сейчас этим не принудишь, — возразила Мирослава.

Блондинка откусила чуть ли не половину бутерброда, не спеша прожевала и ответила:

— Допустим, он не женился бы. Но какие алиментищи пришлось бы ему платить ей!

— Не ей, а ребенку.

— Какая разница?! Все одно на эти деньги Майка бы шиковала.

— Сестра жениха утверждает, что ребенок был желанным для обоих родителей.

— А чего же ей теперь остается утверждать? — ухмыльнулась блондинка. — Братца-то надо как-то отмазывать.

— Скажите, а какие у вас отношения с Дементьевыми?

— Да никакие, — отмахнулась женщина.

— Вы с ними случайно не в ссоре?

— Как же я могу с ними поссориться, — возмутилась блондинка, — если они со мной только здрасьте и до свидания?!

— Почему?

— Ха! А вы не слыхали, что гусь свинье не товарищ?

— Доводилось слышать.

— Так вот, я кто?

— По-моему, человек, — невольно улыбнулась Мирослава.

— Человек-то, может, и человек. Но человек человеку рознь!

— Интересная философия.

— Какая уж там философия! Я всю жизнь пивом торговала, тем и жила. И надо сказать, неплохо. А Дементьевы интеллигенты! Копейки от получки до получки считали. Но ученые они! Воспитанные!

— Они занимаются наукой?

Блондинка вытаращилась на детектива.

— Кто это вам сказал?

— Вы только что.

— Я?

— Вы сказали, что они ученые.

— А, в этом смысле… — с удовольствием чавкнула собеседница, — нет, инженеры они оба. Пропащие люди, — со вздохом констатировала блондинка.

Мирослава даже не стала удивляться, только подумала про себя:

«Того гляди, сейчас крокодилью слезу уронит».

А вслух спросила:

— А кто обнаружил Майю?

— Гришка Дудин.

— А как его по отчеству?

— Григорий Семенович, — нехотя ответила дама.

— И в какой квартире проживает Григорий Семенович Дудин?

— Вон! Напротив Гришка живет!

— Спасибо большое. Забыла спросить, как вас зовут?

— Калерия Пестимьяновна Фролова.

— До свидания.

— Ага, — сказала Фролова, но дверь закрывать не спешила.

Мирослава позвонила в квартиру напротив.

— Кто? — спросил мужской голос.

— Детектив, я сейчас удостоверение к глазку положу.

— Не надо, я вас вижу.

Дверь открылась. На пороге стоял высокий кряжистый мужчина с пышной шевелюрой каштановых, щедро пересыпанных сединой волос.

— Здравствуй, Гриш! — донесся из-за спины Мирославы голос Фроловой.

— Здравствуй, коль не шутишь, — отозвался мужчина и тотчас обратился к Мирославе: — Заходите, чего на пороге стоять.

Волгина зашла, и хозяин закрыл входную дверь.

— Достала уже всех, сплетница, — пробурчал он.

— Вы ведь Григорий Семенович Дудин?

— Он самый.

— С вашей соседкой я уже успела пообщаться.

— С ней общаться что воду пить из тухлого болота.

— Детективам выбирать не приходится, — осторожно произнесла Мирослава.

— Это понятно. Только вы не принимайте к сведению весь тот бред, что вам Калерия наговорила.

— Хорошо, уговорили, — улыбнулась Мирослава, усаживаясь в кресле, которое предложил ей хозяин.

Он подошел к окну и раздвинул портьеры.

— Извините, я вчера допоздна засиделся за чтением, встал поздно.

— Ничего страшного. Это вы извините, если я вас разбудила.

— Нет, не разбудили, я уже и чаю напился. Кстати, вам налить?

— Нет, спасибо.

— Я хозяин-то никакой. Супруга отъехала к внучке, у нас правнук родился. Вот решила там немного пожить, помочь, значит, молодым. А меня домовничать оставила. Ой, я, никак, заболтался, — одернул он себя, — вы же по делу пришли…

— Да. Вы первым обнаружили раненую Майю Дементьеву?

— Я, — вздохнул хозяин, — пошел покормить Мурзика…

— Мурзика?

— Ну да, кот у нас тут приблудный живет. Хотел вынести ему рыбу, что у меня от ужина осталась. Выхожу, а в подъезде кто-то стонет. Я очки из кармана достал, надел, спустился по ступенькам, а там прямо в предбаннике лежит девушка. Наклонился, Майя. И крови много натекло. Я «Скорую» вызвал, потом полицию, соседям стал стучать. Пока «Скорая» приехала, Майя стонать перестала. У меня душа в пятки ушла.

— Это вы ее родителям сообщили?

— Нет…

— Почему?

— Струсил я, — виновато признался мужчина.

— Понятно. А вы не видели, до вас никто в полицию не звонил?

— Кому же звонить-то? — развел руками Григорий Семенович. — Я же один был.

— Может быть, кто-то раньше вас обнаружил Майю?

Дудин покачал головой:

— Это навряд ли.

— Может, ваша соседка?

— Калерия? Нет, она, конечно, та еще стерва, но, насколько я ее знаю, она бы начала орать и в двери биться. Беспомощную умирать бы не оставила.

— А вы хорошо знаете Фролову?

— Да уж сорок лет.

— А родителей Майи?

— Дементьевых я знаю лет двадцать с гаком.

— И что вы можете о них сказать?

— Да что же можно о них сказать? — удивился Дудин. — И Владимир Сергеевич, и Алена Михайловна — приличные люди.

— Ваша соседка назвала их пропащими.

— Я же сказал вам, — с досадой отозвался Григорий Семенович, — не слушайте вы эту болтушку. У Калерии все, кто пиво водой не разбавлял, неудачники.

— Интересно, — проговорила Мирослава, — а саму ее можно назвать удачливой?

— Это смотря с какой стороны глядеть. В свое время она как сыр в масле каталась. «Жигули» первая из всего двора купила. Детям кооперативы построила, потом тоже машины накупила. Дачу себе приличную по тем временам отгрохала.

— Но осталась жить в старом доме?

— Высовываться особо не хотела. И потом, чем ей тут плохо? Три комнаты. А евроремонт она сделала. Оповестила об этом всех и каждого. Даже бомжи и дворняжки в курсе. Только вот дети к ней давно нос не кажут. И она их теперь поливает каждый день, неблагодарные, мол.

— А муж?

— Муж, — усмехнулся Дудин, — Михалыч давно убег от нее на дачу. Там и живет безвыездно. Она же ему всю плешь проела!

— За что?

— Так как же? Мол, захребетник, живет за ее счет. Он всю жизнь на заводе токарем отработал. Ушел на пенсию и от супруги отпочковался.

— Григорий Семенович, — спросила Мирослава, — а не мог кто-то посторонний зайти в подъезд, увидеть Майю и позвонить в полицию?

— Кому заходить-то, — задумался Дудин.

— Может, в гости кто-то к кому-то шел. Увидел, испугался.

— Может, и так, но разумнее было бы в «Скорую» позвонить.

— Люди разные бывают…

— Вы хотите обойти соседей и узнать, не ждал ли кто гостей?

— Сегодня я этого делать не буду.

— Понятно, Дементьевых в их горе тревожить не хотите, — догадался он.

Мирослава кивнула.

— Давайте сделаем вот так, — предложил Григорий Семенович, — мне ловчее будет узнать, ждал кто кого этим вечером в гости или нет. Я почти со всеми в хороших отношениях. Расспрошу народ, а вы мне денька через два позвоните.

— Буду вам очень благодарна, Григорий Семенович.

— Ну вот и лады, — обрадовался Дудин, — я вам сейчас телефон свой дам.

— Только я должна вас предупредить, — проговорила Мирослава, принимая из его рук листочек бумаги с записанным на нем номером телефона.

— О чем? — удивился он.

— Я не из полиции. Я частный детектив. Меня наняла сестра Андрея Лукина, которого обвиняют в убийстве.

— Понятно…

— Так вы не передумали мне помогать?

— Не передумал, — ответил Дудин. Помолчал и добавил: — Я, конечно, человек посторонний, но признаюсь вам, что не лежала у меня душа к этому Лукину.

— Почему?

— Ну, подумайте сами, мужику к пятидесяти подкатывает. Майя ему в дочери годится, а он на ней жениться собрался.

— Сейчас у многих мужья, а то и жены на двадцать, тридцать лет старше, — заметила Мирослава.

Дудин сердито отмахнулся от ее слов.

— Вы думаете, что Лукин мог захотеть избавиться от невесты?

— Нет, какой там! — замахал руками Дудин. — Он, наоборот, горел желанием жениться на ней. А родители Майи были против. Да и сама она вроде и хотела за него идти, а все тянула. Беременная ведь уже была, и живот заметный.

— Почему же Майя все-таки хотела выйти за Андрея Петровича?

— Так всё деньги! Всё они, проклятые! Задурили девкам голову совсем в последнее время!

— Кто задурил?

— Как кто?! — всплеснул руками Дудин. — Реклама и передачи всякие вздорные!

— А…

— Вы давно глядели телевизор? — спросил он подозрительно.

— Давно, — призналась Мирослава.

— А вы поглядите и сразу узнаете, что быть дояркой или там учительницей, как сейчас говорят, не престижно. Надо или на сцене, простите за выражение, задницей вилять, или олигарха, как они теперь выражаются, окучивать. Вот боюсь, что Майя и доокучивалась.

— Вы намекаете на соперницу? — спросила Мирослава.

— А что? Очень даже может быть. Теперь вон по телевизору призывают за мужиков драться. Нет, вы только подумайте! — искренне негодовал Григорий Семенович. — Раньше рыцари, мушкетеры там за женщин сражались, даже в деревнях парни на кулаках дрались, а теперь девки друг дружке волосья выдергивают. Уже и до ножей дошло! Тоже не так давно показывали.

— Да, вы правы, — вздохнула Мирослава и подумала о том, что сама она эту версию в расчет не брала.

— А вы не знаете, Майе никто не угрожал?

— Нет, не слышал. Эдик обещал Лукину накостылять. Но Майю он никогда бы не тронул.

— Это прежний парень Майи?

— Да, можно сказать, жених. Хороший парень. И родителям Маечкиным нравился. Так нет же!

— Почему же Майя с ним рассталась?

— Все потому же, что Эдик не может построить загородный дом, купить шубу, бриллианты, возить в заморские страны. По крайней мере, сейчас.

— Грустно, — согласилась Мирослава.

— Еще как! — махнул рукой Григорий Семенович. — А ведь жили же мы когда-то как люди! Парни и девушки женились по любви, пели песни о рябиновых бусах.

Втягиваться в дискуссию на тему, когда было лучше, тогда или сейчас, Мирославе не хотелось. Она искренне поблагодарила хозяина за помощь и распрощалась с ним, пообещав позвонить через два дня.

* * *

С операми Мирослава разминулась совсем немного.

Любаве Залесской следователь дал задание опросить соседей в доме Дементьевых.

— Мне одной пойти? — спросила она.

— Нет, с Ринатом, подождешь его там во дворе.

— Хорошо.

Хотя, конечно, Любаве очень хотелось отправиться на задание с Димой Славиным. Его ореховые глаза уже давно запали в ее душу. Но что поделаешь…

Ринат Ахметов тоже очень неплохой вариант для совместной работы. Тем более что она считала его не только своим лучшим другом, но и ангелом-спасителем и хранителем.

Именно Ринат когда-то, увидев на вокзале плачущую девушку, не прошел мимо, снял для нее номер в гостинице и, узнав о приключившейся с ней беде, предложил выход. Привез к себе домой, познакомил с женой, мудрой и прекрасной Гузель, и маленькой дочкой Гулей. Семейная пара настояла, чтобы Любава временно пожила у них. Всеми правдами и неправдами, подключив начальство, Ринат Ахметов выбил для нее вид на жительство, а потом и гражданство. И устроил работать к себе в отдел, благо у Любавы был за плечами юридический институт и опыт работы на малой родине в полиции. Ей даже звание сохранили.

За Рината, Гузель и Гулю мать Любавы в Полтаве никогда не забывала ставить свечку в храме. Ну и что, что они мусульмане, рассуждала добрая женщина, Бог-то один, говорила она, он всегда отличит хороших людей от плохих.

Любава пришла во двор Дементьевых заранее и, присев на качели, стала медленно раскачиваться. Через некоторое время ей показалось, что Ринат запаздывает. Она глянула на часы. Нет, до назначенного времени оставалось еще целых двадцать минут.

А Ринат, как чаще всего и бывало, после завтрака, приготовленного Гузель, и краткого, но теплого ритуала утреннего прощания с женой повел в детский садик их сокровище — дочку Айгуль или, как звали девочку дома и в садике, Гулю.

Гуля сначала спешила и даже тащила отца за руку.

— Папа, ну быстрей же!

— А мы что, опаздываем? — поинтересовался Ринат.

— Мы мерзнем!

— Разве? — усомнился он.

— Мерзнем, мерзнем, — сказала ему дочь, просто ты этого пока не чувствуешь.

— Надо же, — покачал он головой.

И вдруг Гуля встала как вкопанная. Ринат от неожиданности чуть не споткнулся.

— Что случилось? — спросил он.

— Папа, подними голову, — попросила Гуля, — и посмотри на небо.

— Смотрю, — покорно ответил отец.

— Ты видишь?

— Что?

— Слоника!

— Какого слоника? — растерялся Ринат.

— Белого! Ну вон же он, облако большое плывет! Это и есть слоник! Хобот, уши, лапки.

— Ноги, — машинально поправил он.

— Пусть ноги, — согласилась девочка, — но ты видишь его?

— Конечно, вижу, — быстро сориентировался отец.

— Папа, как ты думаешь, — расстроенным голосом спросила Гуля, — ему очень холодно?

— Кому? — не понял Ринат.

— Да слонику же!

— А, слонику. Нет, — уверенно проговорил он.

— Почему? — заинтересовался ребенок.

— Потому, что это наш слоник. Он закаленный.

— И он никуда не спешит?

— Конечно, нет. Он просто гуляет по утреннему небу.

— Тогда ладно, — успокоилась Гуля, — но знаешь, что, папа, — тут же проговорила она.

— Что?

— Давай проводим слоника до его дома.

— Видишь ли, Гуля, — сказал Ринат, — слоник нас с тобой в гости не приглашал, и, может быть, он не хочет, чтобы мы знали, где его дом.

— Ты так думаешь? — засомневалась девочка.

— Я почти уверен в этом.

— Тогда давай проводим его хотя бы до той елки.

— До той елки можно, — согласился Ринат, прикидывая, успеет ли он, сдав свое сокровище на руки воспитателя, добраться вовремя до места, где его ждала старший лейтенант Любава Залесская.

Дойдя до елки, они еще некоторое время постояли возле нее. Гуля махала рукой вслед уплывающему слонику и тихонько вздыхала, точно прощалась с близким другом.

Собрав в кулак все свое терпение, Ринат сказал:

— Все, Гуленька, нам пора, иначе я опоздаю на работу, и меня уволят.

— А это страшно? — поинтересовалась дочь.

— Очень! — вполне серьезно заверил ее отец.

— Я думаю, что нас мама прокормит…

— Прокормить-то, может, и прокормит, — вздохнул он, — но без работы я помру.

— Нет, папочка, — испугалась Гуля, — не надо! Побежали скорее в садик.

Ринат подхватил дочь на руки и на самом деле побежал, стараясь не поскользнуться.

Чмокнув Гулю в щеку, он так же быстро помчался на автобусную остановку. Прибыл на место он минута в минуту и увидел Любаву, задумчиво покачивающуюся на дворовых качелях.

— Привет, красавица, — улыбнулся он, — не замерзла?

— Нет, — улыбнулась она в ответ, — а у вас с Гулькой опять что-то приключилось необычное?

— Угадала!

— И что же на этот раз?

— Мы слоника провожали.

— Какого слоника? — изумилась Любава.

— Облако.

— А! Проводили?

— Да, до елки. Слезай быстренько с качелей и пошли работать.

— Пошли, — притворно вздохнула она.

* * *

Вечером в загородный коттедж прибыл Шура. Настроение у него было хорошее, и он нисколько не расстроился, когда Мирослава стала расспрашивать его о том, кто ведет дело Лукина.

— Я и веду, — признался он.

— И как, успешно?

— Весьма, весьма. А что у нас сегодня на ужин?

— Шура!

— Пока не поем, разговоры с тобой вести не буду! — заявил он категорично.

— Ладно. Морис, мы можем начинать кормить проглота?

— Ровно через десять минут, — отозвался Миндаугас.

А Наполеонов обиделся:

— Никакой я не проглот! И если будешь обзываться, я навешу на рот замок!

— Амбарный! — усмехнулась Мирослава.

— Да хоть бы и амбарный! — раскипятился Шура.

— А как же ты есть будешь? — язвительно поинтересовалась подруга детства.

— Буду снимать и надевать!

Мирослава расхохоталась. Но тут появился Морис:

— Добро пожаловать в столовую.

Шура рванул с места с такой скоростью, что чуть не сшиб Миндаугаса, стоявшего возле двери.

— Голодный, как всегда, — улыбнулся Морис.

— Ненасытный! — фыркнула Мирослава.

— Да ладно, — Миндаугас ласково коснулся ее плеча, — что вам, жалко накормить хорошего человека?

— А ты уверен, что человек-то хороший? — поддела его Волгина.

— Конечно! Так же как и вы!

— Ну ладно, идем. А то этот хороший человек съест все и нас голодными оставит.

Они рассмеялись.

— Смейтесь, смейтесь, — донеслось из столовой, — маленького следователя каждый может обидеть.

— Никто тебя не собирается обижать, — сказала Мирослава и чмокнула его в макушку.

Наполеонов зажмурился и промурлыкал:

— Вот так-то лучше.

После чая Мирослава попыталась разговорить Наполеонова.

— Это тайна следствия, — важно заявил он.

— Я и не собираюсь выведывать у тебя секретные материалы.

— А чем же ты сейчас занимаешься? — прищурил он свои глаза с лисьей хитринкой.

— Пытаюсь получить ответы на вопросы, которые через день уже опубликуют все СМИ.

— Откуда они узнают?

— От верблюда! Шура! Не юли. Скажи мне то, что не является секретом.

— Например?

— Лукин признает себя виновным?

— Нет, как и все они.

— Кто они?

— Преступники!

— Это может решить только суд.

— Ну да, ну да, — покивал он.

— Начнем заново. Значит, Лукин не признает себя виновным?

— Клянется, что не виноват. Что ни на какую встречу не ездил и ничего не знает. Но алиби у него нет. Звонок невесте сделан с его телефона. Сам Лукин утверждает, что не звонил, а телефон потерял, — выпалил Шура.

— Погоди, погоди! Не так быстро. Телефон у него нашли?

— Нет! Вернее, нашли, но другой.

— Невесту Лукина ударили ножом в подъезде?

— Да.

— Она встречалась с Лукиным?

— Нет! Прождала его целый час в кафе недалеко от дома. А он не пришел!

— Она не могла ему позвонить?

— Звонила. Телефон молчал.

— Выходит, что Майя в этот вечер возвращалась с несостоявшейся встречи с женихом?

— О чем я тебе и толкую уже битый час!

— А ты не спросил Лукина, звонил ли он невесте?

— Говорит, что нет.

— А вы распечатали звонки с их телефонов?

— С телефона Дементьевой и с нового телефона Лукина — да. Звонок был сделан со старого телефона Лукина.

— А что все-таки случилось с его старым телефоном?

— Он утверждает, что потерял его, вернее, считает, что телефон у него украли.

— Может быть, так и есть?

— Но невеста уверяет, что звонил ей Андрей, правда, она уже почти заснула, но голос жениха-то могла отличить от голоса постороннего человека.

— То есть, когда Майе позвонили с телефона Лукина, она уже спала?

— Говорит, что просто дремала.

— И не сообразила, что звонок с потерянного телефона?

— Думаю, что она на это не обратила внимания. Но голос был его!

— Можно прикрыть телефон шарфом и говорить шепотом, изменив голос. Ты не спросил ее, громко ли с ней разговаривал жених?

— Не спросил.

— Она сейчас в больнице?

— В больнице. Потеряла ребенка. Вернее, ее пришлось экстренно оперировать. Но ребенок был уже мертв. Девушка пришла в себя, узнала, что больше не беременна, и у нее началась истерика. Врачам пришлось ее усыпить.

— Как это усыпить?!

— В смысле дать ей снотворное. И поговорить с ней мне удалось только сегодня утром.

— Как она?

— Плохо. Я имею в виду морально. Ее физическому здоровью, по уверениям врачей, ничего не угрожает.

— И Дементьева сказала тебе, что звонил ей жених?

— Да, и просил подойти к кафе.

— Она не спросила зачем?

— Спросила, но он отключился. Девушка, естественно, перепугалась, подумала, что что-то случилось, наскоро оделась и поспешила к месту встречи. Но Лукин не пришел. На звонки не отвечал, и она вернулась домой абсолютно расстроенная.

— И естественно, не смотрела, идет ли кто-то следом за ней?

— Естественно.

Почему полиция решила, что напал на Дементьеву именно Лукин?

— Начнем с того, что нам позвонили.

— И это кажется мне весьма подозрительным.

Наполеонов хмыкнул.

— На ноже отпечатки пальцев Лукина.

— Он похож на идиота?

— В смысле?

— В смысле на человека, оставляющего свои отпечатки на орудии убийства?

— Похож, не похож, спорный вопрос, — пожал плечами Наполеонов, — и потом, он же не знал, что нам позвонят, и мы накроем его тепленьким. Зато он знал, что его отпечатков в нашей картотеке не было. Можно сказать, что мужика погубила самонадеянность.

— То, что ножи принадлежат Лукиным, установлено точно?

— Да. И хозяйка их признала, и сам Лукин.

— Боюсь, что я бы не смогла со стопроцентной уверенностью признать свои ножи, — задумчиво проговорила Мирослава.

— А я бы смог, — тихо вздохнул Морис.

Волгина бросила в сторону помощника далеко не добрый взгляд.

— Извините, — произнес он.

— Правильно, — одобрил поступок Миндаугаса Шура. — Платон, ты мне друг, но истина дороже.

— Алиби у Лукина нет?

— Нет! — констатировал Наполеонов чуть ли не торжествующе.

— Что же он делал в то время, когда напали на его невесту?

— Говорит, что катался на своей машине по городу, — фыркнул Наполеонов.

— Вроде бы уже не мальчик, чтобы совершать романтические прогулки, — вздохнула Волгина.

— Вот и я о том же.

— Но может, он был чем-то расстроен?

— Чем?!

— Проблемы в бизнесе?

— Проверяли. Процветает он. Но я знаю, чем он был расстроен.

— Чем же?

— Предстоящей женитьбой! — выпалил Шура.

— Сестра утверждает, что Лукин любит свою невесту и мечтает о ребенке.

— Что же она еще может утверждать? — ядовито поинтересовался следователь.

— А других свидетелей вы опросили?

— Опросили, — уклончиво ответил следователь.

— Судя по твоей реакции, никто из них не сказал, что между Лукиным и Дементьевой были размолвки.

— Не сказал, — вынужден был признать Наполеонов и тут же добавил: — Это еще ничего не значит.

— Почему же?

— Потому, что здравый смысл говорит о том, что Дементьева Лукину не пара!

— Твой здравый смысл? — уточнила Волгина.

— Мой!

— Экий ты у нас старорежимный, — проговорила она с насмешливой улыбкой и укоризненно покачала головой.

— Никакой я не старорежимный, — обиделся Шура, — и нечего обзываться. Всем известно, что деньги к деньгам.

— Не всегда.

— И тем не менее убить хотели именно ребенка!

— Уверен?

— Конечно! Иначе не стали бы бить в живот.

— Сколько было ударов?

— Один.

— Странно…

Наполеонов ничего не ответил.

— Либо убийца профессионал, — предположила Мирослава, — либо его кто-то спугнул.

— Кому там его пугать в такое время…

— То есть ты хочешь сказать, что Лукин профессионал?

— Этого я не говорю. Но в живот трудно не попасть.

— Там было темно.

— Ничего, какой-то свет проникал в окно с улицы.

— Но тем не менее Майя убийцу не видела.

— Нет. Она сказала, что, как только она вошла в подъезд, навстречу ей метнулась какая-то тень и ударила ее в живот. Больше она вообще ничего не помнит.

— На ноже только отпечатки Андрея Лукина?

— Да.

— Но ведь ножом должны были пользоваться и другие члены семьи?

— Нам удалось выяснить, что это мясной нож, а мясо всегда разделывал сам Андрей.

— У них нет домработницы?

— Нет. Лукина была против появления в доме чужих людей. Потом она часто была дома и сама справлялась с хозяйством.

— А Дементьева подозревает в нападении своего жениха?

— Нет. Твердит, что это не он. Что Андрюша не мог желать ей зла, — Наполеонов махнул рукой, — обычные бабские заблуждения.

— Кто знает, — усмехнулась Мирослава, — может, на этот раз заблуждения мужицкие?

— Тебя Лукина наняла? — произнес скорее утвердительно, чем вопросительно Наполеонов.

— Неважно, — отозвалась Мирослава.

— Пусть так. Но я не сомневаюсь, что Лукин передумал жениться и таким образом решил избавиться от алиментов.

— Я в это не верю! — проговорил Морис.

— Еще один защитничек невинно задержанных, — не скрывая иронии, произнес Наполеонов.

— На твоем месте я бы не стала иронизировать по поводу сказанного Морисом.

— Молчу, молчу! — Наполеонов приподнял руки.

— Шура! А Майя из кафе, ожидая опаздывающего Лукина, звонила ему на старый номер или на новый?

— На новый!

— И он не брал трубку?

— Сказал, что отключил телефон.

— Интересно почему?

— Господи! — воскликнул Наполеонов. — Да что тут непонятного? Пошел убивать и телефон, чтобы не зазвонил не вовремя, отключил.

— А пропущенные звонки на телефоне Лукина есть?

— Есть! Целых двенадцать.

Мирослава задумалась.

Шура посмотрел на нее насмешливо, сладко потянулся и заявил:

— Ладно, ребята, вы тут размышляйте, работайте, а я баиньки. Мне завтра рано в управление.