Срезанные цветы

Наталия Антонова, 2019

В небольшом провинциальном городе в самый разгар весны кто-то одну за другой убивает женщин. Сначала невеста погибает на собственной свадьбе, потом в гримерке умирает актриса театра, а затем состоятельную бизнес-леди убивают прямо во время свидания на берегу реки. Их участь разделяют учительница, психолог, жена олигарха и официантка. Женщин не связывает ничего, кроме последнего «подарка» от убийцы – красной розы на длинном стебле. Следователь Шура Наполеонов в недоумении. За какую ниточку взяться?! Но тут в дело вступает проницательная и чуткая Мирослава Волгина со своим неизменным помощником – красавцем Морисом. Именно их друзья, враги, родственники и возлюбленные жертв приведут к невероятной разгадке…

Глава 2

Время близилось к девяти вечера, когда Наполеонов позвонил на стационарный телефон Мирославы. Перед этим он безрезультатно минут двадцать звонил на сотовый.

Трубку взяли быстро, и приятный мужской голос проговорил:

— Детективное агентство «Мирослава» слушает.

— Привет, это ты, Морис? — спросил Шура.

— Да, у телефона Морис Миндаугас.

— Ладно, брось ты, ради бога, свои официальности. Это Шура. Где Мирослава?

— Она в саду.

— А ее сотовый? Я битый час звонил, хоть бы кот отозвался.

— Наверное, где-то на втором этаже, потому что звонка не было слышно.

— Понятно, — вздохнул Шура.

— Мне позвать ее? — спросил Морис.

— Нет, будь другом, скажи ей, что я минут через сорок подъеду.

— Хорошо.

— Эй, подожди, не клади трубку! — поспешно проговорил Наполеонов.

— Да, я слушаю.

— Морис, вы уже поужинали?

— Да, — несколько растерянно проговорил Миндаугас.

— И все съели?

— Ну…

— У вас хоть что-то есть в холодильнике? Я умираю с голоду, — жалобно вздохнул Шура.

— Ах это, — пришел в себя Морис, — не волнуйся, приезжай. Мы накормим тебя.

— Спасибо, добрая душа, — облегченно выдохнул Шура и положил трубку.

А Миндаугас еще несколько секунд слушал короткие гудки, потом растерянно посмотрел на трубку и только после этого осторожно положил ее на место. Мирославу он нашел возле пруда. Она пересаживала какое-то растение.

— Шура звонил, — сказал Морис.

— Угу.

— Он скоро приедет.

— Угу.

— Я пойду приготовлю мясо и нарежу салат.

— Угу.

Только тут он заметил, что в зубах Мирослава держит какую-то тонкую веревочку. Морис подошел и взял ее.

— Спасибо, — проговорила она, — а то у меня руки грязные.

— Пожалуйста. — Он невольно улыбнулся и быстрым шагом направился к дому.

Засунув в духовку куски мяса, пересыпанные пряностями, Миндаугас быстро нарезал салат, достал из шкафа печенье и заварил чай. Раздался звонок, и он увидел, как Мирослава открыла ворота. Белая «Лада Калина» въехала во двор, и из нее выбрался Наполеонов.

— Боже! Какие ароматы! — закричал он через несколько минут, ворвавшись в кухню. И был тотчас отправлен Волгиной в ванную.

— Жестокосердная! — театрально воскликнул Шура, подняв руки к потолку, но спорить с подругой детства не стал и удалился смывать с себя пыль и грязь трудового дня.

Так что за стол они уселись не ранее чем еще через полчаса. К этому времени и мясо было готово.

— Боже, как вкусно! — восклицал Шура, с аппетитом поглощая поздний ужин. — Просто ум можно отъесть!

— Ум-то лучше оставь, — усмехнулась Мирослава, прихлебывая из фарфоровой чашки с изображением чайной розы мятный чай. — Без ума ты нам без надобности.

Шура вздохнул и скосил глаза на подругу детства:

— Хоть бы пожалела меня.

— С чего бы это? — улыбнулась Мирослава.

— Так работа у меня собачья, замучился, замотался.

— Ты сам, Шура, свою работу выбирал, — поддразнила его Мирослава.

— Сам, — согласился он.

— И работу ты свою любишь, — продолжала гнуть свою линию подруга детства.

— Люблю, — кивнул Наполеонов, — только сам не знаю, за что.

— Ты же сказал, что работа собачья, значит, в тебе живет пес, которому всегда хочется идти по следу.

— Какой еще пес? — поморщился Шура.

— Ну, какой именно породы, сказать затрудняюсь, — улыбнулась она.

— Издеваешься? — спросил он, уставив на нее свои желтовато-коричневые, как у лиса, глаза.

— Ни в коем разе! — Она подняла в знак протеста обе руки.

— А сама-то ты кто? — пошел в атаку следователь.

— Я Тигра, сам же говорил…

Мирославу и впрямь друзья дразнили в детстве Тигрой, впрочем, ее и сейчас так называли время от времени.

— Что-то я не встречал среди сыскарей тигров, — пробормотал Наполеонов, прищурившись.

— Как говорил Шекспир устами Гамлета: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

— Ну-ну, с Шекспиром спорить не стану, — вздохнул Шура и засунул в рот одновременно два печенья. Запил их чаем, проговорил задумчиво: — Может, ты и права насчет охотничьего азарта, не зря же когда-то полицейских называли легавыми.

Мирослава дотронулась до его руки и осторожно ее погладила.

— Ну, вот мы и достигли с тобой согласия, а теперь рассказывай, а то мы уже преисполнились нетерпения.

— По Морису этого незаметно.

— Так он у нас выдержанный.

— Ладно, — сказал Шура, — у меня новое дело. На собственной свадьбе в ресторане убита очень красивая девушка. И никаких концов.

— Совсем?

— Можно сказать и так…

— Но у тебя есть версии?

— Хочу познакомиться поближе с ее бывшими парнями.

— Она плохо с ними рассталась?

Наполеонов пожал плечами:

— Сложно утверждать это, как, впрочем, и обратное.

— А нельзя подробнее?

— Почему нельзя, можно. С первым парнем она разорвала отношения, когда они уже дошли до загса.

— Причина?

— Я так понял, что он был нудный.

— В чем это проявлялось?

— Он любил во всем порядок, чтобы все было правильно: и мысли, и поступки, и вещи.

— Типа Пуаро, — невольно улыбнулась Мирослава.

— Может, и его типа, — вздохнул Шура.

— Пуаро не был женат, — вставил молчавший до этого Морис.

Наполеонов бросил на него ироничный взгляд:

— Вот и этого парня бросила невеста.

— А как он это воспринял?

— Поначалу, ясное дело, возмутился, даже попытался образумить строптивую невесту, но, как говорят те, кто знал об их отношениях, быстро успокоился, решив, что девушка и впрямь не подходит ему. Типа «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло».

— Резонно. Интересно было бы узнать, что случилось с ним дальше.

— Как раз этим я и собираюсь заняться в ближайшее время.

— А второй претендент на руку убитой?

— Второй, по словам свидетелей, оказался разгильдяем.

— Поясни, пожалуйста.

— Мне бы самому кто пояснил, — пробурчал Шура.

— И все-таки, по какой причине они расстались?

— Как я понял, он летал с места на место, работы постоянной не имел. Подозреваю, что в голове его гулял ветер и белки по ветвям прыгали.

— Не бери в голову, — усмехнулась Мирослава, увидела озадаченное выражение лица Мориса, — это просто наполеоновская метафора.

— В переносном смысле? — успокоенно спросил Морис.

Волгина кивнула.

— А убитая была девушкой целеустремленной. Строила карьеру и, я уверен, хотела этого же от своего парня.

— У того, с кем у нее была свадьба, с карьерой все нормально?

— И даже более того, — усмехнулся следователь.

Мирослава не стала допытываться о месте работы жениха, вместо этого она спросила:

— Значит, она дала парню отставку?

— Дала, — кивнул Наполеонов, — но он не принял ее.

— Стал преследовать погибшую?

— Он угрожал ей, что покончит с собой.

— А она?

— Сначала успокаивала его, убеждала, потом просто исчезла.

— Он не знал ее телефона?

— Телефон она поменяла.

— А место жительства?

— Тоже, она снимала квартиру и просто переехала.

— А место работы?

— Место работы девушка ему не сказала.

— Так, — задумалась Мирослава, — возможно, он с самого начала показался ей приставучим?

— Может быть, и так, но, скорее всего, она просто была скрытным человеком.

— Или работа значила для нее так много, что она в каком-то смысле оберегала ее… — сказал Морис.

Шура улыбнулся, а Мирослава проговорила задумчиво:

— В этом что-то есть.

За окном уже стало совсем темно. Было слышно, как ветер перебирает еще не полностью развернувшиеся листья деревьев. Время от времени с пруда доносились голоса самых нетерпеливых лягушек, но было ясно, что совсем скоро запоют свою брачную песню все обитающие там самцы.

— Шура, может, ты споешь? — неожиданно спросила Мирослава.

— Мне сейчас только петь! — хлопнул себя руками по бедрам Наполеонов.

Но Мирослава, не слушая его возражений, уже поспешила в комнату, которая называлась Шуриной, сняла со стены гитару и быстро вернулась назад.

— Мальчики, — проговорила девушка, протягивая Наполеонову гитару, — может, выйдем на террасу? Там сейчас довольно тепло.

— С ней спорить бесполезно, — пробурчал Наполеонов и добавил, обращаясь к Морису: — Запомни это на будущее, викинг.

Миндаугас подозревал, что с Шурой спорить тоже бесполезно, поэтому не стал снова объяснять ему, что литовцы не викинги.

Вслед за ними на крыльцо вышел Дон — любимый кот Мирославы Волгиной. Когда лучи не падали на шерсть кота, он казался черным. Но стоило только свету дотронуться до пушистой шубки, как она приобретала золотисто-коричневый оттенок, точно ее облили шоколадом.

Морис принес с кухни минеральную воду, вазу с яблоками, овальную тарелку с привозной черешней и чашки с мятным чаем. Все расположились в кружевных креслах из ротанга. Кот в том числе.

Шура коснулся пальцами струн, нежно пробежав по ним умелыми пальцами, и сказал:

— Я тут сочинил песню про нашу полицию, спеть?

— Конечно, — одновременно ответили Мирослава и Морис, а Дон разрешающе взмахнул своим лохматым хвостом.

Пальцы Шуры еще раз пробежали по струнам, подбирая мотив, и приятный баритон зазвучал на открытой террасе:

Мы взвалили тяжкий груз на плечи,

Как былинные богатыри.

И служить стараемся мы честно,

Что бы кто-то там ни говорил…

К пульсу дней прислушиваясь чутко,

Бережем порядок и покой

И придем в любое время суток

Мы на помощь, заслонив собой,

Если надо, от ножа и пули

И от бед нахлынувших спасем.

И утешим, если обманули.

Службу людям мы и родине несем.

Чтобы стало жить в России легче

На посту всегда мы — посмотри.

Никогда мы не опустим плечи,

Потому что мы богатыри.

И иным в полиции нет места.

Мы элита, мы лицо страны.

И служить стараемся мы честно,

Чувству долга и себе верны.

— Шура! Это ж просто гимн российской полиции! — воскликнула Мирослава.

— Это гимн моего сердца, — тихо ответил следователь.

О деле в этот вечер больше не сказали ни слова, а утром Шура уехал еще до того, как Мирослава спустилась к завтраку.

Нельзя сказать, что Наполеонов надеялся на то, что Мирослава заинтересуется делом убитой невесты и станет безвозмездно ему помогать: все-таки она частный детектив и работает за гонорар. Но уже не раз случалось одно из двух: либо Шура, рассказывая подруге обстоятельства дела, сам неожиданно находил в клубке ниточку, до этого невидимую, хватался за нее и распутывал весь клубок, либо подруга подкидывала идею, которая, несмотря на ее на первый взгляд явную абсурдность, помогала установить истину. Не зря же говорят: «Одна голова хорошо, а две лучше», тем более если обе головы наделены способностью решать криминальные загадки, пусть и разными способами.

С утра пораньше оперативник Ринат Ахметов подъехал к дому, где проживал бывший жених Аллы Полетовой Михаил Павлович Круглов. В уютном дворике о чем-то тихо шептались пирамидальные тополя. Утренняя прохлада не мешала парочке воробьев, весело чирикая, купаться в луже, оставленной шлангом дворника после полива газона.

Заметив краем глаза на газоне ярко пестреющие красным и желтым тюльпаны, Ринат подумал о том, что надо бы не забыть купить вечером букет Гузели. Его молодая жена, преподающая студентам романо-германские языки и литературу, была женщиной собранной, деловой, что не мешало ей оставаться романтичной и обожающей все красивое. Особенно цветы и детей. Отбросив сладкие воспоминания, Ринат выбрался из салона автомобиля и нажал на домофоне кнопку первой квартиры.

— Кто там? — довольно быстро отозвался скрипучий старческий голос.

— Почта, — не моргнув глазом, ответил Ринат.

— Пенсия, милок? — обрадовался голос.

— Нет, газеты.

— А пенсия? — огорчилась неведомая старушка.

— Пенсия позже, ведь рано еще, бабушка.

— Ну да, ну да, — ответили ему, и дверь подъезда открылась.

— Спасибо, — поблагодарил Ринат и быстро поднялся по лестнице на нужный ему этаж. Он нажал на кнопку звонка, а когда никто не поспешил отозваться, придавил ее сильнее и подержал с полминуты.

И тут дверь распахнулась, стоящий на пороге мужчина в халате с восточным орнаментом сердито спросил:

— Вы чего трезвоните спозаранку?!

— Какой же это спозаранок? — улыбнулся Ринат. — Время полвосьмого, люди добрые уже на работу уходят в это время.

— А недобрые еще спят, — парировал мужчина и добавил: — Мы ничего не покупаем.

— А мы ничего и не продаем, — Ринат развернул перед глазами хозяина квартиры свое удостоверение.

— Полиция? — искренне удивился тот. — Но мы не вызывали, — проговорил он растерянно.

— Да без вызова я, — согласился Ахметов. — Михаил Павлович Круглов?

Мужчина кивнул.

— Где мы можем поговорить? — спросил оперативник.

— О чем? — по-прежнему стоя на пороге, вопросом на вопрос ответил Круглов.

— О вашей невесте Алле Станиславовне Полетовой.

— Вы с ума сошли! — неожиданно яростно напустился на него Круглов. — Какая она мне невеста?!

— Насколько я понимаю, бывшая…

— Вот именно, бывшая! — затопал ногами хозяин квартиры.

— Не топочите так, гражданин, вы же не слон. Чего вы, собственно, так разнервничались?

— Меня уже два года не интересует моя бывшая невеста! Я знать о ней ничего не хочу! — Круглов попытался захлопнуть дверь.

— Так, понятно, — сказал Ринат, неожиданно для собеседника запихнув его в прихожую. — Видно, сильно девушка вам насолила, но поговорить все-таки придется.

— Я буду жаловаться.

— Всенепременно.

— В прокуратуру!

— Лучше сразу в приемную президента.

— Издеваетесь?!

— Нет, даю полезный совет. Алла Полетова убита.

— Что?! — споткнулся на ровном месте Круглов. — Как это убита?

— Очень просто.

— Кто? Кто ее убил?

— Ищем.

— Вы подозреваете меня? — все тем же недоуменным голосом проговорил он.

— Я этого не говорил.

— Но…

— Мы беседуем со всеми, кто знал Аллу.

— Я же объяснил вам, что не виделся с ней два года.

— Тем не менее нам придется поговорить.

— Хорошо, идемте на кухню, — смирился Круглов и неожиданно повысил голос: — И не шумите! Вы разбудите мою жену.

— Шумите вроде бы вы, — заметил оперативник и тотчас спросил: — Вы женаты?

— Да. Мы с женой ждем ребенка.

— Поздравляю. Когда вы поженились?

— Вчера был год со дня нашей свадьбы, — гордо произнес Круглов.

— И вы были вдвоем с женой? — осторожно спросил оперативник, усаживаясь на уютный угловой диван на кухне с окнами во двор.

— Почему вдвоем? — пожал плечами Круглов. — К нам приходили родственники. Сначала мы посидели дома, потом поехали к теще на дачу, это совсем рядом.

— А когда вернулись домой?

— Вчера около двенадцати ночи.

— Кто может это подтвердить?

— Теща, тесть и мы с женой. За рулем был брат тещи. Он трезвенник, вот и развозил родственников.

— Вы можете дать мне телефон своей тещи?

— Могу. Но зачем? Вы не верите мне?!

— Конечно, верю, но протокол требует точности.

— Записывайте. — Круглов без особого энтузиазма продиктовал номер сотового тещи. — Полина Игоревна Крушинина.

— Номера телефона брата тещи вы, конечно, не знаете?

— Почему же не знаю?

— Так?

— Пишите, — махнул рукой Круглов и продиктовал цифры: — Сергей Игоревич Котов.

— Замечательно, — сказал Ринат.

— Чего же тут замечательного? — кисло спросил Круглов.

— Что у вас есть алиби.

— Жалко Аллу, — неожиданно вздохнул он.

— Вы любили ее?

Круглов кивнул.

На кухне воцарилось молчание, а потом бывший жених проговорил:

— Я сначала очень переживал, что Алла бросила меня, но потом понял, что она поступила правильно.

— Почему?

— Мы совершенно не подходили друг другу, и из нашего брака не вышло бы ничего хорошего. Я успокоился и вскоре встретил Тамару.

— И вы подходите друг другу?

— Еще бы, — улыбнулся Круглов, — мы с Томой два сапога пара в хорошем смысле. Тома не такая яркая, как Алла, но она, именно она моя вторая половинка, и я благодарен судьбе за то, что она нас соединила.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Ринат, поднимаясь с дивана. — Желаю вам сохранить свое счастье.

— Мы постараемся, — снова задумчиво улыбнулся Круглов.

Ринат вышел из подъезда, потер лоб и набрал номер телефона следователя.

— Ты где? — спросил Наполеонов.

— Только что от Круглова.

— И что?

— Повезло парню.

— В смысле?

— Алиби у него.

— Ну…

— Стопроцентное. Вчера был год со дня его свадьбы, отмечал в кругу родни. Запиши телефон тещи и ее брата.

— Диктуй.

— Теперь куда?

— К Калинкину.

— Ладно, давай, потом позвонишь.

Ринат легко отыскал дом, который описала свидетельница Анастасия Светлова, поднялся на первый этаж и позвонил в квартиру рядом с лестницей.

— Кто? — спросил звонкий девичий голос.

— Полиция. — Ринат прижал удостоверение к глазку, но дверь уже открылась.

Рыжее веснушчатое существо радостно спросило:

— И зачем я вам понадобилась?

— Мне нужны не вы, милая девушка, а Юрий Сергеевич Калинкин.

— Юрка, что ли?

Ринат на всякий случай кивнул.

— Он тут сейчас не живет.

— Вы имеете в виду, в вашей квартире? — уточнил оперативник.

— Еще чего! — хмыкнула рыжая барышня. — Нужно мне это недоразумение господне! Он жил в девятой квартире, но сейчас там только его маман. Может, она знает, где сейчас обитает Юрка, позвоните.

— А вы не знаете, как зовут эту даму?

— Скажите тоже — даму, — снова хмыкнула рыжеволосая. — Кларой Макаровной ее зовут.

— Благодарю.

— Не за что, — барышня захлопнула дверь.

И Ринат позвонил в указанную квартиру.

Через некоторое время за дверью послышался топот, и она распахнулась.

На пороге стояла, мягко говоря, тучная дама лет шестидесяти с хвостиком в прямом и переносном смысле. Шестьдесят лет ей было несомненно, а на голове у нее топорщился хвостик из волос цвета спелого баклажана.

— Могу я видеть Клару Макаровну Калинкину?

— Вы ее уже видите, — проговорила дама разочарованно.

«Интересно, кого она ждала?» — подумал Ринат и показал удостоверение.

— Вы наш новый участковый? — спросила Калинкина, мельком глянув на документ.

— Нет, я из отдела по расследованию убийств.

— Юра! — завопила женщина. — Юрочка! — и бросилась к оперативнику, который вовремя отпрыгнул в сторону. Калинкина обрушилась на перила и чуть не сломала их.

— Где, где мой сын? — задыхаясь, проговорила она.

— Именно это я и хотел у вас узнать, — пролепетал потрясенный оперативник.

— Значит, убили не Юру? — спросила она.

— Нет, конечно.

— Почему же вы мне об этом сразу не сказали? — напустилась на Ахметова Клара Макаровна.

— Потому что вы мне слово вставить не дали, — оправдывался тот, с опаской следя за телодвижениями Калинкиной.

— Понятно, заходите. — Калинкина направилась в квартиру, и Ринат проскользнул вслед за ней.

Вскоре они уже сидели в гостиной, которую Ринат про себя назвал плюшевой, так как тяжелая старая мебель была обита порыжевшим плюшем и застелена плюшевыми же накидками. Скатерть на столе и шторы тоже были из плюша желтого цвета. Клара Макаровна прикатила из кухни столик с чайными чашками, чайником, вазочками с вареньем, корзиночкой с конфетами и тарелкой с нарезанным крупными кусками пирогом.

— Мама утром испекла, — пояснила хозяйка.

Старушка не давала о себе знать, и Ринат осторожно спросил:

— Она сейчас отдыхает?

— Кто?

— Ваша мама.

— Нет, уехала к подруге, у них что-то типа девичника, — хмыкнула она.

Калинкина разлила по чашкам крепко заваренный чай, добавила по два куска сахара и велела:

— Ешьте, пейте.

— Спасибо, — повиновался оперативник, хотя предпочитал чай без сахара.

Он съел кусок яблочного пирога, который, вопреки его ожиданиям, оказался очень вкусным, и выпил чашку чая.

— Спасибо.

— Пожалуйста, а теперь признавайтесь, зачем вам понадобился мой Юрочка.

— Вчера была убита Алла Полетова. Ваш сын встречался с ней некоторое время назад.

— Да, помню, — кивнула Клара Макаровна, — нахальная была девица, упокой господи ее душу, Юре моему прохода не давала.

— Вот как? — только и смог вымолвить удивленный оперативник.

— Да, вы бы видели, как она его добивалась! — Дама всплеснула руками.

— И что? Ваш сын не захотел продолжать отношения?

— Конечно, не захотел.

— Почему?

— Она изменила ему.

— Неужели?

— Да, да, это правда. Уехала на курорт и там загуляла. Юра узнал — и все! Не захотел больше ее видеть.

— Это вам сказал ваш сын?

— Конечно.

— Понятно, — проговорил оперативник и спросил: — А вы не знаете, они больше не встречались?

— Нет, Юра никогда больше о ней не говорил.

— Жаль.

— Нисколько! — махнула рукой Калинкина. — У Юры теперь другая девушка. Порядочная, — добавила она.

— И ваш сын живет у нее?

— Да, у Зиночки большая квартира. Ее родители на два года уехали в Канаду. Как только вернутся, Юрочка и Зина поженятся.

— Вы не могли бы дать мне адрес Зиночки?

— Это еще зачем? — спросила она подозрительно.

— Я хочу поговорить с вашим сыном.

— Об этой Алле? — презрительно усмехнулась Клара Макаровна.

— Не удовольствия ради, — заверил ее оперативник, — я должен опросить всех, кто так или иначе был близок с Полетовой.

Калинкина погладила все свои подбородки и сказала:

— Адрес Зиночки я вам не дам, запишите номер сотового Юры и договоритесь с ним о встрече.

— Хорошо, — не стал спорить Ринат, записал номер телефона и тут же набрал его.

— Але, — прозвучало в трубке.

— Здравствуйте, Юрий, с вами говорит капитан полиции Ринат Ахметов. Я сейчас в квартире вашей матери.

— Мама! — заорал Калинкин так громко, что Ринат чуть не оглох.

— Нет, с вашей мамой все в порядке, просто мне нужно с вами поговорить об одной из ваших знакомых.

— Никаких денег я у Светки не брал! — ответил Юрий и хотел отключиться.

— Минуточку. Никакой Светы я не знаю. Я из отдела убийств.

— Так ее, значит, убили? — спросила трубка ликующе.

— Кого — ее?

— Светку?!

— Я же вам сказал, что не знаю вашей Светы. Вы можете приехать в квартиру своей матери?

— Это еще зачем?

— Нам необходимо с вами переговорить.

— Дайте мне трубку! — решительно потребовала Клара Макаровна, и Ринат отдал ей свой телефон.

— Юра, не ерепенься, — сказала мать сыну ласково, но непререкаемым тоном, — приезжай и поговори с человеком. Аллочку убили, горе-то какое.

— Какую Аллочку? — завопила трубка так громко, что вопли услышал стоящий рядом капитан.

— Ну, эту, твою бывшую свистульку. Как ее? — спросила она Рината.

— Полетова.

— Вот, Полетову.

— Хорошо, приеду через час. Но пусть он ждет у дома.

Клара Макаровна вернула телефон оперативнику:

— Юрочка просил ждать его через час у нашего дома. В квартире не хочет разговаривать с вами. Он у меня такой заботливый, боится огорчить свою мамочку.

— Хорошо, я подожду во дворе, — сказал Ахметов, мечтая как можно скорее убраться из этой квартиры.

— Да, да, идите. — Калинкина проводила его до двери и села возле открытого окна.

Ринат, выйдя из подъезда, позвонил Аветику:

— Сделай доброе дело, подъезжай скорее, — он назвал адрес, — только ко мне не подходи, следи издали за парнем, с которым я буду разговаривать, а потом проведи его до квартиры, в которую он вернется.

— Как скажешь, — отозвался Аветик и отключился.

Юрий приехал позднее, чем через час. Он вошел во двор, огляделся, подошел к Ахметову:

— Вы, что ли, меня ждете?

— Я, если вы Юрий Калинкин.

— Он самый, но только идемте в сквер, а то тут мать уже сидит, как кукушка на часах, и все уши настропалила.

Ахметов не стал спорить, и они вскоре оказались в крохотном скверике с небольшим фонтаном, окруженным березами и лавочками под ними.

— Что вы хотели узнать? — спросил Калинкин.

— Почему вы расстались с Аллой Полетовой?

— Не сошлись характерами, — пожал плечами Юрий.

— А поточнее?

— Ей не нравилось, что у меня нет постоянной работы, что я не строю карьеру, — фыркнул Калинкин, — как будто карьера — это цель жизни.

— Для кого как, — обронил оперативник.

— Вот именно!

— Полетова пыталась изменить вашу точку зрения?

— Мягко сказано, — хмыкнул Юрий, — всю плешь проела.

— И тем не менее она вас устраивала?

— Можно сказать и так.

— То есть инициатором расставания была Алла?

— Она.

— Почему же Клара Макаровна утверждает, что не Алла бросила вас, а вы ее?

— А что я должен был сказать матери — что меня бросила девушка? — ощетинился он.

— Почему бы и нет?

— Ну, знаете!

— Вы не соглашались на разрыв отношений?

— Нет, я считал, что нам неплохо вместе.

— Но она настаивала?

— Да!

— Что говорила вам Полетова?

— Сначала взывала к моему разуму, — он кисло усмехнулся, — потом просила, уговаривала, говорила, если жених узнает, что она встречается со мной, то убьет обоих.

— Вот как? И кто же жених?

Юрий пожал плечами.

— Какой-то нувориш.

Оперативник не стал разубеждать Калинкина и не сказал, что жених Аллы банкир…

— Где вы были вчера?

— В какое время?

— С пяти вечера и до ночи?

— С Зинкой был весь день.

— Наедине?

— Можно сказать и так.

— Шаткое у вас алиби, Юрий Сергеевич.

— Это еще почему?!

— Зина любит вас?

— Еще бы!

— А любящая женщина подтвердит что угодно. Так что идите и вспоминайте, может, вам кто-то звонил или вы на балкон выходили покурить, а на соседнем в это время соседка белье развешивала.

— Я не курю! — взвился Калинкин. — А в доме, где живет Зина, белье на балконах не развешивают.

— И что же это за дом такой? — небрежно поинтересовался Ринат.

— Элитный дом! Там живут уважаемые люди, не чета… — зло проговорил Калинкин, но вовремя остановился.

Ахметов сделал вид, что ничего не заметил и спросил:

— Чем же Зина заслужила возможность жить в таком доме?

— Ее отец Исаак Абрамович Браушвейр — крупный ученый. А дядя Вениамин Абрамович Браушвейр — владелец страховой компании «Синица в руках».

— Прозаичное название, — лениво вздохнул оперативник.

— Зато доходы у семейки не прозаичные. У дяди с тетей детей нет. Так что моя Зиночка — единственная наследница.

«Надо же, как парень губы раскатал», — насмешливо подумал Ринат, а вслух спросил:

— Возможно, вам кто-то звонил?

— Звонил? — Калинкин задумался, потом хлопнул себя по лбу. — Точно, мне Димыч, дружок мой, звонил около шести вечера, и мы трепались больше получаса.

— Почему вы так уверены?

— Так Зинка начала ныть, что телефон занимаю, ей тетя должна была позвонить.

— Вы говорили по городскому телефону?

— Ну. А что, нельзя, что ли?

— Почему, можно. Но учтите, что мы проверим распечатку звонков.

— Да на здоровье.

— Звонил ли еще кто-то?

— Мне никто больше не звонил. Зато к Зинке в седьмом часу приперлась ее подружка и просидела у нас до позднего вечера.

— Она видела вас?

— Конечно, видела! Она ж не слепая, а я не невидимка.

— Имя, фамилия, телефон подруги?

— Райка Машкова. Телефон не знаю.

— Позвоните своей Зине и узнайте.

— Да вы чего, оборзели совсем, что ли?! — возмутился Калинкин. — Если я буду интересоваться у Зинки телефоном подруги, она мне такой скандал устроит!

— Хорошо, где она живет?

— Кто?

— Раиса Машкова.

— А, на Туземцева, 88, квартира 15.

— Пока, Калинкин, вы можете быть свободны.

— Что значит пока? — набычился тот.

— Если вы нам понадобитесь, то мы с вами свяжемся.

— Вы что же думаете, это я убил Аллу?

Оперативник не ответил.

— Да зачем мне это надо?! — закричал Калинкин. — У меня есть Зина, и я намерен жениться на ней!

— А она намерена выйти за вас замуж?

— Что-то я не понимаю, куда вы клоните.

— Пока никуда, — отмахнулся от него как от надоедливой мухи Ахметов, — идите, Калинкин, отдыхайте.

Юрий вынесся из сквера и остановил первое попавшееся такси. Следом за ним, лавируя в автомобильном потоке и пропустив несколько машин вперед, повел свой автомобиль Аветик Григорян.

Калинкин вышел возле элитной высотки с охраной в подъезде. Аветик видел, как он протянул что-то охраннику, и его пропустили. Подождав, пока Калинкин войдет в лифт и начнет подниматься, Григорян зашел в подъезд и показал удостоверение сотрудника полиции преградившему ему путь охраннику.

— И чего надо полиции? — не переставая жевать резинку, спросил охранник.

— К кому только что прошел молодой мужчина?

— Калинкин, что ли? — хмыкнул охранник.

— Он самый.

— К Зиночке Браушвейр.

Глумливая улыбка не покидала лицо парня.

— Я вижу, вы к господину Калинкину без уважения относитесь? — спросил оперативник.

— К господину? — гоготнул охранник.

— Как же еще можно назвать жениха дочери уважаемого человека?

— Браушвейр точно человек уважаемый, — кивнул парень, — да только Калинкин никакой не жених.

— А кто же?

— Дед Пыхто.

— А поточнее?

— Муж на час, — снова заржал охранник. — Вот приедет папаша Зинаиды Исааковны или еще раньше дядя прознает про ее шашни и турнет этого искателя зеленых шуршиков.

— Каких шуршиков? — удивился Аветик.

— Зеленых, а может, и розовых, — продолжал веселиться парень и, видя недоумение Григоряна, вздохнул: — Ну и дремучая у нас полиция, про валюту я толкую.

— Это у нас сторожа элиток дремучие, — широко улыбнулся Аветик, блеснув белоснежными зубами. — Наступает эра юаня и рубля, а вы все про шуршики толкуете.

Охранник не успел ответить, как Аветик уже оказался на улице, сел в автомобиль и, позвонив Ахметову, сообщил улицу и номер дома, в котором проживает девушка Юрия Калинкина.

— Ладно, квартиру узнать будет нетрудно. Говорят, ее дядя — сам Вениамин Абрамович Браушвейр, владелец страховой компании «Синица в руках»…

— Только охранник сказал, что не быть Калинкину зятем Браушвейра, и я уверен, что он не ошибается.

— Выходит, Юре опять не повезло.

— Думаешь?

— Угу, — хмыкнул в трубку Ахметов, — Браушвейры своих дочек и племянниц безработным искателям сокровищ в жены не отдают.

— Может, она так влюблена, что бросит богатство и пойдет за любимым на край света босиком, — предположил Аветик.

Ахметов рассмеялся и ответил:

— Даже если ты, Аветик, прав и Зиночка такая наивная девушка, то нашему Калинкину босиком на краю света она не нужна.

Когда Ринат передал все добытые сведения Наполеонову, тот тоже согласился, что Калинкин и на этот раз пролетел мимо, но вряд ли это он убил Аллу Полетову. Хотя, конечно, алиби стоит проверить, и для этой цели к подруге Зинаиды Браушвейр Раисе Машковой был отправлен оперативник Дмитрий Славин. Ореховые глаза этого блондина были способны свести девушку с ума за каких-нибудь пару минут. Были, конечно, исключения, но Машкова попала под правило…

Открыв дверь и увидев удостоверение сотрудника полиции, она поначалу удивилась: что у нее может быть общего с полицией? Но когда Славин сказал, что хотел бы поговорить о женихе ее подруги Зинаиды, девушка весело рассмеялась и пригласила его в дом.

Дмитрий догадался, что квартира была двухуровневой, но хозяйка провела его в гостиную, расположенную на первом уровне. В этой гостиной, выдержанной в гамме профессионально подобранных оттенков слоновой кости, они и расположились беседовать и пить кофе с тающими во рту печеньями и швейцарским шоколадом.

— Вы совсем не похожи на полицейского, — улыбнулась Рая.

Дмитрий поблагодарил ее за сомнительный комплимент и хотел перейти к делу, но девушка быстро перебила его:

— А кто ваши родители?

Славин вздохнул, поставил на столик чашечку с кофе и ответил, мило улыбаясь:

— Мама — детский психолог, а папа владеет небольшой художественной галереей.

— Боже, как интересно! — всплеснула девушка пухлыми руками. — А какой именно?

— «Вишневой рощей».

— Это что на улице Гоголя?

Дмитрий кивнул, положил в рот крохотное печенье и глотнул кофе из чашки.

— Я вот всегда думала, — проговорила девушка, не сводя с Дмитрия широко расставленных серых глаз, — почему «Вишневая роща»? Разве такие существуют?

— Конечно, существуют, — пожал плечами Славин, — у Алексея Константиновича Толстого такая роща даже в стихах упоминается.

И он процитировал наизусть:

Ты знаешь край, где все обильем дышит,

Где реки льются чище серебра,

Где ветерок степной ковыль колышет,

В вишневых рощах тонут хутора…

— Но все равно, хотя вы, наверное, правы…

— Не я, поэт, — лукаво улыбнулся девушке Славин и, тотчас став серьезным, сказал: — А теперь вернемся к вашей подруге и ее жениху.

— А я думала, что вы скажете: давайте вернемся к нашим баранам, — прыснула Рая.

«Смешливая девушка», — подумал оперативник, но не дал сбить себя с толку.

— Вы вчера навещали Зину?

— Навещала, — кивнула девушка.

— Калинкин был дома?

— Был.

— Он никуда не отлучался?

— Нет, — вздохнула Рая.

— А вы бы предпочли, чтобы он дал вам с подругой поговорить о своем, о девичьем, наедине? — подмигнул ей оперативник.

— Конечно, предпочла бы! — воскликнула девушка.

— Но, наверное, вам придется привыкать к его компании, — сочувственно проговорил Славин.

— Это еще зачем? — недоуменно спросила она.

— Ну, он же жених вашей близкой подруги.

— Жених, как же!

— Разве нет?

— Нет, конечно, кто же отдаст за него Зину!

— Сейчас не старорежимные времена, девушка сама решает, за кого выходить замуж.

— Ага, — усмехнулась Рая, — а деньги?

— Какие деньги?

— Папенькины, — рассмеялась девушка.

— Зачем им папенькины деньги? — равнодушно проговорил Славин. — Калинкин сам заработает.

— Ой, вы меня просто уморили! — Рая всплеснула руками. — Калинкин заработает? Не смешите.

— Что, нет?

— Ясно, что нет, он балабол и лодырь, не знаю, что Зинка в нем нашла. Но недолго ей осталось с ним тешиться, скоро родители приедут. А то еще раньше дядя прознает и вышибет его коленкой под зад.

— А он не знает?

— Дядя? Нет пока.

— И вы ему не говорили? — Славин прищурил глаза.

— Нет, — печально покачала головой Рая. — Разве я стану выдавать подругу? Раз уж он ей по вкусу, пусть поиграет до приезда дяди Исаака и тети Сары.

— Пусть, — согласился оперативник и стал прощаться.

— Вы уже уходите? — удивилась девушка.

— Служба, — улыбнулся Славин.

— Да, понимаю. Но, может быть, мы с вами еще увидимся. Я бываю в галерее вашего отца время от времени.

— Может быть, и увидимся, — согласился он и направился в сторону двери.

— Подождите, пожалуйста, — догнала она его.

— Да?

— А почему вы стали полицейским?

— Не знаю, — пожал он плечами, — скорее всего, захотелось сделать мир чище.

— Понимаю…

— До свидания, милая девушка Рая.

— До свидания, ореховые глазки. — Она снова стала смешливой и озорной, но в глубине ее серых глаз промелькнул лучик грусти.

Прошло четыре дня. Одна за другой, как наконечники стрел в бою, ломались версии, выдвигаемые следствием. Наполеонов решил снова поговорить с безутешным женихом.

Вадим Кустодеев охотно согласился встретиться и сразу же спросил:

— Что-нибудь нашли?

— Увы, — отозвался следователь.

— Что, ни одной зацепки?

— Пока нет. Поговорили с бывшим женихом Аллы и с парнем, с которым она встречалась перед вами.

— И что?

— Пусто. У обоих алиби и нет мотивов.

Плечи Вадима опустились, и он уставился в одну точку.

— Вы знали, что Алла продолжала общаться со своим бывшим парнем, когда уже встречалась с вами? — спросил Наполеонов.

— Нет, тогда не знал. Я верил Алле.

— Когда же узнали?

— Вчера…

— От кого?

— От Саши.

— От Плетнева?!

Вадим кивнул.

— А откуда это известно Плетневу?

— Ему Настя сказала, Светлова. Аллы больше нет, и беречь секреты подруги стало необязательно, — грустно улыбнулся Вадим.

— Почему она сказала об этом Плетневу?

— Не знаю, — пожал плечами Вадим, — но кажется, они сблизились.

— Вот как?

— Что удивительного в том, что люди понравились друг другу и стали встречаться?

— Ничего, — согласился Наполеонов.

— А этот парень, с которым Алла встречалась, он сожалеет?

— Не думаю, — вздохнул Наполеонов.

— Как это?

— Эгоист он махровый, не знаю, почему ваша Алла не разглядела этого сразу.

— А вы уверены, что он не мог…

— У него есть девушка пообеспеченнее Аллы, и потом, весь день он был на глазах двух свидетелей.

— Понятно, — уныло произнес Вадим.

— Я звонил в больницу, ваша несостоявшаяся теща все еще в тяжелом состоянии.

— Я знаю, — вздохнул Кустодеев, — я ходил к ней, но при виде меня она так зарыдала, что ей стало хуже, и врач попросил меня не приходить.

Наполеонов понимающе кивнул.

— Я уже всю голову сломал, думая о том, кто осмелился убить Аллу.

— И никаких идей?

— Никаких. У Аллы не было врагов. У меня, собственно, тоже.

— Скажите, Вадим, вы не знаете, почему рядом с вашей невестой лежала алая роза?

— Выронила, наверное, когда падала.

— А что, у Аллы была такая роза в руках?

— Вообще-то нет, — задумчиво произнес Кустодеев, — но может, кто-то подарил ей ее.

— Мне не хотелось бы устраивать переполох среди ваших родственников и знакомых, не можете ли вы сами попытаться узнать, кто ей подарил эту розу и зачем? Все-таки невесте полагается белая роза…

— Хорошо, — кивнул Вадим, — я постараюсь разузнать и позвоню вам.

Спустя два дня Кустодеев позвонил следователю и заявил, что опросил всех, кто был на свадьбе, и никто ни одной минуты не видел Аллу с алой розой в руках. Настя уверенно заявила, что, когда Алла пошла в дамскую комнату, в ее руках не было никаких цветов.

Вечером Наполеонов сокрушенно пожаловался Мирославе, что впал в маразм.

— И какие признаки? — спросила она.

— Мне не дает покоя алая роза, найденная рядом с телом.

— На свадьбе бывает много цветов.

— Да, но никто не видел Полетову с алой розой в руках.

— Бывает, что и более существенные детали ускользают из поля зрения свидетелей.

— Бывает, — согласился он.

— Шура, а может, это не маразм, а интуиция?

— То есть?

— Возможно, алая роза — это знак, который оставил убийца.

— Что она может означать?

— Вообще-то алая роза обозначает любовь…

— Страстную любовь и восхищение, — заметил Морис, — ее называют «персидским вестником любви».

— Почему персидским?

Морис пожал плечами:

— Так называют ее на языке цветов.

— А у Николая Гумилева есть стихотворение «Две розы», и там так:

Перед воротами Эдема

Две розы пышно расцвели,

Конец ознакомительного фрагмента.