Пять абсолютных незнакомцев

Натали Ричардс, 2020

Поездка домой превратится в настоящий кошмар, с которым не сравнится даже самая опасная снежная буря. Семнадцатилетняя Мира летит домой на Рождество. Она должна поддержать мать, которая тяжело переживает развод. Но из-за сильных снегопадов самолет совершает экстренную посадку в другом городе, все авиарейсы отменены. В аэропорту Мира знакомится со студенткой Харпер, и та предлагает взять в аренду машину, чтобы добраться до Питтсбурга. Но вместе с ними собираются поехать трое незнакомцев: парень со сломанной ногой, неразговорчивая девушка и студент-медик. На первый взгляд, обычные пассажиры, но каждому из них есть что скрывать. Кто-то из попутчиков Миры отчаянно не хочет, чтобы она вернулась домой. Для фанатов Карен Макманус, Меган Миранды и Наташи Престон. Напряженный, наполненный саспенсом роман, где под подозрением будет каждый! Слишком медленный разгон в начале и резкий динамичный финал, до которого в живых доберутся не все. Пугающая поездка вам обеспечена!» – Гарри @Ultraviolence_g Натали Д. Ричардс – американская писательница, уроженка штата Огайо. Ее триллеры лишат вас сна до самого утра. Натали ратует за всеобщую грамотность, поддерживает начинающих авторов и часто выступает в школах, библиотеках и писательских кружках. Когда она не пишет книги, то работает в городской библиотеке.

Шесть

Зари: Ну, как там?

Я: Как ехать на пассажирском кресле у Сатаны по девятому кругу ада.

Зари: Настолько хорошо?

Я: Лучше не бывает.

Зари: Вот ведь хрень.

Я: Ничего, справлюсь. Главное — добраться домой. Я нужна маме.

Зари: Ты всем нам нужна.

Я замираю. У меня всегда что-то сжимается в груди, когда Зари начинает подобные разговоры. Вот что значит уезжать за тридевять земель: тебя нет рядом, когда происходит что-то важное. Тебя нет рядом, чтобы оценить новый наряд, или обсудить, флирт это был или дружеский разговор, или утешить подругу после ужасного расставания. Ваша дружба медленно и странно угасает, и после полутора лет, проведенных в компании неблизких приятелей из художки, я скучаю по Зари. Я скучаю по наличию лучшей подруги.

От разговора у меня болит живот — а может, это все наша поездка. Брекен чаще Харпер перестраивается в соседние ряды, и меня от этого начинает тошнить. Нужно ответить Зари, пока я еще могу смотреть на экран.

Я: Мне нужно идти. Скоро приеду.

Я убираю телефон в карман. За окном медленно проплывает заснеженная дорога.

Я бы могла ее нарисовать. Мне даже хочется ее нарисовать: серо-синие тени, мерцающий свет фар на серебряном снегу. А на чем мне сфокусировать картину? О, ну это совсем легко: выбирай любую машину в канаве. Мигание аварийных сигналов и водитель, замерзший и уставший дожидаться подмоги.

Должна сказать, что Брекен отлично водит: спокойно, уверенно. Пару раз машину слегка заносит, но сосредоточенность Брекена и, как кажется, безупречная система противоскольжения нашей машины не дают нам завалиться в канаву. Если учесть, сколько мы уже видели аварий, то, думаю, нам очень везет.

Не знаю… Может, они и правы насчет метели. Тут, похоже, дела плохи. Но разве в горах хоть когда-то бывает лучше? Дэниел раньше то и дело мне твердил, что, если в Пенсильвании плохая погода, надо держаться как можно дальше от I-80.

С другой стороны, еще он говорил, что никогда не оставит нас с мамой. Так что как знать, как знать…

Когда мы съезжаем с шоссе, дорога становится намного хуже. Липкая слякоть брызжет из-под колес, и дворники снова спотыкаются о ледяную корку на стекле. Брекен едет через город по направлению к I-80, и на каждом светофоре у меня в животе что-то неприятно перекатывается. Меня вот-вот укачает.

На перекрестке впереди зажигается желтый, и машина перед нами резко тормозит. Ее заносит. Брекен тихо матерится и тоже ударяет по тормозам; Харпер тонко вскрикивает. Противоблокировочные тормоза, содрогаясь, быстро стучат в такт моему сердцу. Сквозь лобовое стекло я вижу бок красного, в соляных подтеках минивэна. Там внутри могут быть дети. Вдруг они наблюдают, как мы на них надвигаемся? Не знаю, успеем ли мы вовремя остановиться. Я сжимаю кулаки, и внутри у меня все тоже сжимается. Машина скользит все медленнее, медленнее и наконец останавливается в паре сантиметров от минивэна. Я прерывисто выдыхаю.

— Блин, сколько можно-то уже? — беспокойно спрашивает Кайла.

Она елозит на сиденье, и лоб у нее блестит от пота.

Понятия не имею, что на нее нашло: мне сейчас совсем не до нее.

С другой стороны от меня Джош, морщась, тянет за край своей скобы. Все эти резкие старты и остановки вряд ли на пользу его ноге.

— Можно как-то помочь? — спрашиваю я его. — Ну, твоей ноге?

— Да, если достать мне новую связку, — хмыкает он, отрываясь от книги. — Особо тут ничего не сделаешь. Впрочем, у тебя много неожиданных талантов. Может, ты, вдобавок к знаниям о дорожных условиях в Филадельфии, еще и прикосновением рук умеешь лечить?

Мои щеки горят огнем. Я опускаю глаза, и Джош мягко смеется.

— Прости, — говорю я. — Я нервничаю. Наверно, лучше мне заткнуться.

— Знаешь, можно ведь просто признать, что ты была неправа.

— Правительство рекомендует не ехать по I-78, если только в крайних случаях, — говорит Харпер, подсвеченная синим экраном телефона.

— Хм, похоже, мы правильно сделали, что сменили маршрут, — говорит Брекен и подмигивает мне в зеркало заднего вида.

Не знаю, чего во мне больше — стыда или злости. Однако мне хочется показать средний палец всем попутчикам одновременно.

— А тебе всегда так неловко, когда ты ошибаешься? — спрашивает Джош.

Я бросаю на него резкий взгляд, но в его лице не видно ни капли насмешки. И жалости тоже. Он смотрит на меня так, будто я сложная задачка по математике.

Да, что-то меня совсем кроет. Никак он на меня не смотрит, и у меня нет никаких причин злиться на ребят. Я расстроена, что мама проведет ночь в одиночестве. Я расстроена, что не полетела более ранним рейсом. Господи, да что там! Меня огорчает и то, что я уехала на другой конец страны, хотя Фиби умоляла меня не бросать учебу и мама была с ней согласна.

Но никто меня не предупредил, что, если я вернусь в Сан-Диего, мама останется одна в годовщину смерти сестры, да еще и разведенная.

Нет, не сестры. Фиби.

Сестра — это такое безличное слово. Шесть букв, два слога, ни запаха благовоний и масляных красок, ни вкуса имбирного печенья. Ни темных волос, наспех собранных в пучок у шеи. Сестрой может быть кто угодно. Но никто на свете не сможет быть Фиби. Я прижимаю руку к груди, где распускается бутон новой боли. Господи, если мне так горестно, то через что же проходит мама?

Завращались колеса; Брекен отъехал от очередного светофора. Я вернулась в реальность.

— Мы разобьемся, не доехав до магистрали, — говорит Харпер, когда шины наконец цепляются за землю.

— Все будет в порядке, — говорит Брекен.

— Ничего не в порядке. Что у нас в порядке?! — В ее голос прокрадываются отчаянные, истеричные нотки.

Думаю, дело в сообщениях у нее на телефоне. Что-то не так.

— Эй, — мягко произносит Брекен.

Он обращается к одной Харпер. Я вижу, как шевелится его плечо; может, он касается ее ладони.

— У нас все будет в порядке. Все хорошо.

— Все идет не по плану, — говорит она с тихой паникой в голосе. — Мне нельзя попадать в аварию. Ты знаешь, что мне надо добраться до дома.

— Да, я знаю, — говорит Брекен, остановив машину на следующем светофоре.

Теперь он точно ее касается: пальцы скользят по белой ткани на плече.

— Мы не попадем в аварию, ага?

Наступает долгая тяжелая пауза. Мне становится неловко, словно я подглядываю. Я бросаю взгляд на Джоша: он тоже за ними наблюдает. Джош тут же отводит глаза: видимо, решил посмотреть на мою реакцию. Я собираюсь уже торжествующе улыбнуться, но он вместо этого утыкается в книгу. Этому парню явно нужно перестать относиться к себе с такой серьезностью.

— Тебе лучше? — ласково спрашивает Брекен.

Я не смотрю на них, но мне все равно слышно тихий шорох пальцев по ткани. Мягкий скрежет дворников. Приглушенное посапывание Кайлы. Что, опять? Почему она столько спит? Это что, какая-то болезнь?

— Нормально, — шепчет Харпер.

Не зная, чем еще заняться, я утыкаюсь в телефон. Батарея почти на нуле, а пауэрбанк я истратила, пока дожидалась рейса в Сан-Диего. Где-то в багаже у меня была зарядка, но маме звонить все равно нет смысла. Я не собираюсь с ней говорить в присутствии всех этих людей, потому что в итоге я спрошу у нее про Дэниела или буду вынуждена в присутствии посторонних ее успокаивать. Придется со звонком подождать.

Я выключаю телефон и пытаюсь отрегулировать ремень безопасности: он довольно больно врезается мне в живот. Когда на дороге начинают появляться указатели на шоссе 33, я облегченно опускаю плечи. На проселочных дорогах желудок у меня то и дело сводило тошнотой, и я рада, что мы скоро снова попадем на широкую трассу.

Даже если она ведет в горы.

На съезде участок расчистили так, что лучше участка я не видела за весь наш маршрут. Когда мы заезжаем на магистраль, обстановка становится еще отрадней: перед нами расстилаются широкие серые ленты асфальта, лишь слегка припорошенные конфетти снега.

Да, дорожные службы постарались на славу: идет снег, но снегоочистители с ним справляются.

Брекен с громким вздохом откидывается на спинку кресла.

— Вот видишь? Уже не так плохо.

Я устраиваюсь поудобнее, стараясь избавиться от неприятного чувства, что не отпускает меня с самого утра. Может, мне просто нужно успокоиться? Все не так уж плохо. Скоро я попаду домой, и все это странное путешествие превратится в воспоминание.

Я стараюсь не обращать внимания на то, как Джош все водит и водит пальцем по странице. Как Харпер бесконечно что-то строчит в блокноте. Как Кайла вздрагивает и трясется у меня под боком: лоб блестит от пота и круги под глазами до странного похожи на синяки. И Брекен: все смотрит и смотрит на нас. То и дело переводит взгляд с дороги на кого-нибудь из попутчиков.

Смех да и только. Нет тут ничего зловещего или ненормального. Мне не о чем беспокоиться. Однако я беспокоюсь.

К моему облегчению, несколько километров ровной дороги успокаивают бурю у меня в животе. Впереди высятся горы: резкие серые тени под пеленой снега. Однако они так далеко, что я не чувствую никакой исходящей от них угрозы. Снега на дороге становится немного больше, но все в порядке. Брекен едет медленнее. Другие машины не съезжают со своих полос. Совсем непохоже на тот кошмар из кружащихся автомобилей на I-78.

Я жду пятнадцать минут, потом двадцать. Ничто не меняется. Все в порядке.

До поры до времени.

Я не замечаю, как заснула, пока не просыпаюсь от ощущения, что нас заносит. Я открываю глаза в тот момент, когда колеса сцепляются с дорогой. Выпрямляюсь и оглядываюсь. Горы, еще недавно казавшиеся далекими тенями, подступили со всех сторон: мрачные гиганты в мантиях снежного тумана.

Наверно, я спала дольше, чем мне показалось.

— Где мы? — хрипло спрашиваю я.

— На I-80, — отвечает Харпер.

У нее в руках нет ни телефона, ни блокнота; взгляд прикован к дороге. От напряжения в воздухе мне становится трудно дышать.

— Только что проехали Олд-Фернас-роуд, — сдавленно поясняет Джош.

Он тоже смотрит прямо перед собой.

Машину снова ведет в сторону, и я резко втягиваю воздух, оглядываясь по сторонам.

Кайла шмыгает носом; глаза у нее влажные, точно она только что плакала.

— Что с тобой? — спрашиваю я.

Она с явным раздражением смотрит на меня и снова всхлипывает.

— Ничего, все в порядке.

Она не плачет… во всяком случае, не так, как плачут от горя. Может, она простужена? Может, я этого раньше почему-то не заметила?

— Точно все хорошо? — переспрашиваю я.

— Я же сказала.

Она резко откидывает бледную прядь за плечо.

Я стараюсь не смотреть слишком пристально, но все равно замечаю, как трясутся у нее руки. Словно от какой-то болезни — или от высокой температуры.

— Смотрите, на той стороне, — говорит Харпер испуганно.

Все смотрят в окно.

— Да, вижу. — Брекен сжимает руль так, что у него белеют костяшки пальцев.

Что они видят? Что, черт возьми, произошло, пока я спала?

Я смотрю на дорогу, но снег сыплет так густо, что я едва могу что-то разглядеть. Мы заехали в метель. Вот это я знаю точно.

— Они не справляются с управлением, — тихо замечает Джош.

Наконец я вижу: бешено петляя, к нам приближаются два огонька фар. Они крутятся так сильно, что на какое-то время один из них совсем пропадает из виду. Потом исчезают оба. А вот задние огни: машина останавливается, развернувшись не в ту сторону. Меня тошнит.

— А я думала, на этой дороге будет лучше, — говорю я и сразу об этом жалею.

— Вот давай сейчас не надо, а? — очень тихо говорит Джош.

— Да, прости, — тут же извиняюсь я, потому что он прав.

Не могу представить, каково сейчас Брекену. Со своего места мне видны только две узкие колеи в море белизны. Меняется наклон дороги; машина переходит на другую скорость, и мы начинаем медленный ход наверх.

— Не нравится мне это, — говорит Брекен.

— А кому нравится? — с безумным смешком отзывается Кайла.

— Кто-нибудь, посмотрите по картам, что с дорогами под горой, — говорит Брекен.

Харпер нажимает что-то на экране.

— Я пытаюсь. Интернет очень медленный.

— Пытайся еще.

Харпер резко разворачивается к нему лицом.

— Хватит мне указывать! Я тебе не секретарша.

Джош, сжав челюсть, раздраженно сопит.

— Давайте я попробую, — говорю я и включаю телефон.

Машина снова меняет передачу; подъем становится круче. У меня ноет лоб. От одного взгляда на телефон мой живот скручивает в узел.

— Ну что? — спрашивает Джош.

Он нахмуривается:

— Что не так?

— Живот, — отвечаю я. — Меня немного укачивает. Наверно, лучше мне не смотреть в телефон.

Он кивает и, забрав у меня трубку, набирает что-то на клавиатуре.

— Не переживайте, — говорит Харпер. — Думаю, мы доехали до вершины.

Она права: дорога перестала бежать вверх. Снова меняется передача, и шины скользят. Мой живот схватывают спазмы. Я медленно дышу. Это просто нервы. Мне просто нужно отдышаться.

— Сколько у меня времени до спуска? — спрашивает Брекен.

— Пара километров, — отвечает подсвеченный моим телефоном Джош. — Там предупреждение об аварии.

— Я тоже его вижу, — подтверждает Харпер, оторвавшись от своего экрана.

Она поворачивается на сиденье.

— Брекен, там совсем все плохо. Куча машин.

— Где? — спрашиваю я.

Джек протягивает мне телефон и тычет в место на карте. Но тошнота и паника мешают мне сосредоточиться. Я убираю телефон в карман.

Конец ознакомительного фрагмента.