Волчья свадьба. Книга 1

Натали Лавру, 2018

Вы тоже приходите в бешенство, когда вашу судьбу решают за вас? А как насчёт принудительной свадьбы с мерзким заносчивым типом? Ничего, скоро этот хам жестоко поплатится за свою грубость! Моё имя Диана, и я отравлю жизнь любого, кто посягнёт на мою свободу. Как? Скоро вы об этом узнаете. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Каникулы превратились в мучение. Я изводила себя мыслями о новых унижениях от мерзкого типа, которого все называли моим мужем, и понимала, что встреча с ним неизбежна. Моя нервозность выливалась то на маму, то на сестру, потом меня начинало одолевать раскаяние, и так по кругу.

На каникулах мои бывшие одноклассники устроили встречу. Пришли все, кто смог, всего нас набралось одиннадцать человек. Каждому было интересно узнать про каждого. Особенно всех взбудоражила весть о моём внезапном замужестве (хотя кое-кто из нас вступил в брак ещё учась в десятом классе). Я предвидела этот неловкий момент и ответила, что меня выдали замуж фиктивно и что самое важное для меня — это учеба, так что никаких любовных отношений нет и в помине.

Мальчишки быстро переключились на обсуждение других тем. Зато девочки пришли в изумление и даже сначала подумали, что я над ними подшучиваю.

— Ты, Диана, всегда была скрытная, — высказалась Мира, которую мои признания не удовлетворили. — Кто же в наше время выходит замуж фиктивно? Он, что, нерусский? Что за тайны? Или тебе просто неловко, что ты не позвала нас на свадьбу, как Надя? Ты скажи, мы поймём.

— Я уже рассказала всё, что знаю сама, — тяжко вздохнула я. — Я видела этого человека всего раз в жизни и уже забыла, как он выглядит.

— А как так получилось? Чья это была идея? Ведь тебе же ещё нет восемнадцати, твоя мама должна была дать согласие… — спросила Олеся, студентка юрфака, тоже уехавшая учиться в Краснодар.

— Это была мамина идея, меня просто поставили перед фактом, я не хотела… Девочки, я понимаю, что это всё кажется вам тайной, покрытой мраком, но здесь нет ничего интересного. И давайте поговорим о чём-нибудь другом.

— А у вас было, ну, это? — поинтересовалась Галя, самая большая охотница до сплетен в нашем классе.

— Ну ты дурочка что ли? Она же сказала, что видела своего мужа только раз в жизни! — ответила за меня Надя, полная Галина противоположность.

— Мало ли… — насупилась та.

— Ладно, — наконец, заключила Мира, глядя на недовольную меня, — хватит тебя пытать.

— Вот именно, — поддержала Надя. — Что, ни у кого, кроме Волчонка, не произошло кардинальных перемен в жизни? Давайте начнём по часовой стрелке: что нового? нравится ли? какие дальнейшие планы и перспективы? Кто первый?

— Давайте я, — откликнулась я, как бы желая показать, что участвую в беседе. — Как все вы уже, наверное, поняли, с личной жизнью у меня всё обстоит так же, как и было в школе… Никаких перемен, если не считать штампа в паспорте.

— Ух ты! А покажи? — попросила Галя.

— Он у меня не с собой, — я уже пожалела, что ляпнула про паспорт.

— Ну… — протянула она. — Как жаль. Это же так интересно!

— А ты выйди замуж и разглядывай, сколько хочешь, — осадила её Надя. — И помолчи, пожалуйста. Она же сказала, что ей неприятно об этом говорить, — затем она обратилась ко мне. — Продолжай, Диана.

Я кивнула в знак благодарности.

— Я мечтала поехать в Москву, но обстоятельства сложились иначе, поэтому пришлось поступать в медицинский в Краснодаре. Учиться нравится, хотя экзамены я сдала не на «отлично»…

— Впервые в жизни! — воскликнула Мира и подняла брови вверх.

— Да. Я, честно говоря, не ожидала, что это будет так сложно, — призналась я. — Что касается перспектив, то я поставила себе цель: выучиться, пройти практику и стать крутым врачом. У меня всё. Передаю эстафету.

Дальше была очередь Гали:

— А я тут встречалась с одним парнем из соседнего села, но мы расстались. Работаю на рынке (это вы все знаете), планирую и дальше там работать, пока мимо не будет проезжать прекрасный принц и не заберёт меня с собой.

— Галя как всегда, — снова прокомментировала Мира.

— А что? Это вы тут все такие умные, эмансипированные женщины, всего в жизни пытаетесь добиться сами, а я просто хочу быть любимой, выйти замуж и нарожать кучу детей, — немного обиделась Галя.

— Никто тебя не осуждает, — сказала Олеся.

— У меня всё, короче.

— Вы, наверное, заметили, что здесь сегодня нет Дани… — начала Мира. — В общем, мы разошлись, как и следовало ожидать. Он уехал учиться в Санкт-Петербург, я собиралась ехать с ним, но не поступила, не хватило двух баллов, так что прошлый год был для меня одной сплошной потерей.

— Может, ещё поступишь? Попробуй в этом году, — попыталась подбодрить её Олеся.

— Конечно, я буду пытаться, — ответила Мира. — Только вот с Даней мы уже расстались. Он даже не захотел увидеться со мной, сказал, что уже нашёл другую.

— Так и сказал? — удивилась Галя.

— Да, так и сказал.

— Блин, вы же с восьмого класса вместе?

— Больше нет, — грустно ответила она. — Так что, можно, я не буду отвечать на вопрос о перспективах? Мне пока нечем похвастаться, спросите меня об этом через год. Кстати, Лера звонила и просила передать, что мысленно она сейчас с нами. Ей не удалось найти подмену и отпроситься с работы, но она очень хотела встретиться со всеми нами. Я предлагаю собраться где-нибудь в июле, когда все приедут сюда на каникулы.

— Я недавно с ней виделась, — сказала Галя. — Она работает в кафе на заправке.

— Думаю, надо договариваться ближе к лету, — сказала я, — и найти день, когда всем будет удобно. Да, Олеся, твой черёд.

— Я, как и Диана, — начала та, — перебралась в Краснодар. Сначала поступила на платное отделение, но закрыла сессию на пятёрки и перешла на бюджет. Учиться, конечно, нудно, но мне нравится всё уголовненькое, — она потерла ладони друг о друга с таким видом, будто затевает какое-то коварство. — У меня появился парень, зовут Олег, мы учимся вместе и хотим расписаться, безо всяких платьев и гостей, просто узаконить отношения.

— Ты, случаем, не залетела? — в своей манере уточнила Галя.

— Нет, Галя. Чтобы родить ребёнка, нужно сначала подготовить хоть какую-то базу.

— Ты всегда любила усложнять!

— А ты, наоборот, упрощать. Но я отвечу на твой вопрос: нет, я не беременна. Давайте дальше, — Олеся жестом показала, что предоставляет слово Наде.

Надя, которая была самой старшей и самой взрослой из нас, начала свой рассказ:

— Специально для Гали: не беременна, — все засмеялись, одновременно наблюдая за Галиной реакцией на шутку (она очень не любила, когда над ней потешались), Надя тоже улыбнулась и вернулась к своему повествованию. — Мы с мужем переехали в Новороссийск в сентябре. Как вы уже знаете, он у меня военный, поэтому не могу сказать, как долго мы там пробудем. Учусь заочно, поступила на прикладную математику, а ещё вернулась к занятиям спортом. Всё относительно хорошо.

— Это же здорово! — обрадовались мы.

Надя занималась художественной гимнастикой с самого детства и планировала связать свою жизнь со спортом, но около шести лет назад произошёл трагический случай: она упала с лошади и сломала позвоночник. Из-за травмы ей пришлось пропустить два года обучения и забыть о карьере спортсменки, но она, как человек воли, сумела встать на ноги и вернуться к нормальной жизни.

Она присоединилась к нашему коллективу в девятом классе и сразу же завоевала статус духовного лидера. Даже мальчишки прониклись к ней уважением. Если она что-то начинала говорить, все тут же замолкали и начинали слушать её. Надя рано вышла замуж: кажется, ей было всего семнадцать или около того. Правда, она не любила обсуждать свою личную жизнь. Мы знали только то, что видели своими глазами.

— У меня нет никаких планов относительно спортивной карьеры, я просто хочу быть в хорошей форме, наслаждаться молодостью и красотой. Что касается перспектив, то, как и у многих здесь, для меня важно получить образование, сформироваться в профессиональном плане и начать выстраивать собственное семейное счастье, — закончила Надя.

— Я очень рада, что вижу вас здесь такими повзрослевшими и изменившимися, — сказала Мира, у которой мы все, как раз, собрались. — Давайте выпьем за то, чтобы наступивший новый год принёс нам больше радостных событий и чудес.

— Ага, и чтобы Даня нагулялся и вернулся к тебе, — ляпнула Галя.

Лицо Миры стало каменным, она только процедила:

— Кто-нибудь зашейте её рот или я лично выставлю её отсюда!

Ребята, оживлённо обсуждавшие прохождение уровней в какой-то компьютерной игре, повернули головы в нашу сторону.

— Вам налить вина? — уже более ласковым тоном предложила Мира.

— Нет, — ответили ребята хором. — У нас пиво, мы не будем смешивать.

Мы попробовали подключить ребят к нашему опроснику относительно перемен в жизни и перспектив, но они отвечали однообразно и без особого энтузиазма: кто-то собрался в армию, кто-то откосил или просто устроился работать и продолжать дело родителей, самые же амбициозные попросту не явились на встречу, потому что у них не было возможности приехать домой на каникулы. Парням было интересней обсуждать виртуальную жизнь, поэтому мы быстро отстали от них.

— Девочки, а никто не знает про Лену? Где она? — спросила Олеся.

— Я ей писала, она сказала, что не сможет прийти, — ответила Мира. — Я не видела её с самого выпускного, в сети она появляется редко.

— Может, у неё что-то случилось? Я тоже писала ей, но она даже не прочитала сообщение. Давайте завтра зайдём к её родителям?

— Хорошая идея! — поддержала её Мира. — Диана, Галя, вы с нами?

— Да, конечно, — ответили мы.

Мы говорили о чём-то ещё, но я чувствовала себя инородным элементом в этой компании. Эта встреча принесла мне явно меньше, чем я от неё ждала. Что-то мне подсказывало, что время беззаботной дружбы и сладких грёз кончилось, от былой близости не осталось и следа. С посиделок я ушла первая, не в силах справиться с накатившей волной грусти. И вроде бы мне хотелось морально поддержать гордячку Миру с её несчастной любовью, но она прекрасно справлялась с переживаниями сама.

На следующий день мы впятером, как и договаривались, отправились к родителям Лены узнать, почему их дочь не выходит на связь. Новость ошеломила всех: оказалось, у неё обнаружили неоперабельное раковое заболевание, и теперь она лежала в больнице, в реанимации. Здесь уже ничем было не помочь, мы извинились за беспокойство и ушли.

Лена всегда была самой тихоней из всех: никто никогда не слышал от неё дурных слов, она всегда была готова прийти на помощь, но при этом старалась держаться в стороне от коллектива, отличалась ото всех своей замкнутостью. И вот теперь мы узнали, что девочка-загадка навсегда покидает нас. Всем было жаль, но никто не мог вспомнить ни одного памятного или смешного случая, связанного с Леной, как будто она с самого детства готовилась бесследно уйти из этого мира.

Обратно мы брели в молчании, даже у Гали хватило ума не раскрывать рта. Каждая погрузилась в собственные мысли. Мы коротко попрощались и разбрелись по домам переваривать печальные новости.

— Диана? — неожиданно окликнула меня Надя. — Подожди, есть разговор.

Я остановилась в ожидании, что же такого она хочет мне сказать. Если честно, я всегда немного робела перед ней, словно она с детства была взрослой и умудрённой опытом.

Надя прочитала вопрос в моём взгляде и ответила:

— Ничего особенного, просто не всё можно обсудить при девочках. Я слышала про трагедию на твоей свадьбе…

Я округлила глаза, ком встал у меня в горле.

— Да-да, я тоже, — улыбнулась Надя. — Уверяю, нет ничего страшного в том, что ты — носитель волчьего гена.

— Мне почему-то все это говорят.

— Вид у тебя испуганный, — заметила Надя.

— Разве? Просто я не разделяю всеобщего восторга по этому поводу.

— Да уж какой там восторг. Мой муж сейчас там, по ту сторону, — кивнула она, имея в виду Верхний Волчок.

— Что он там делает? — не поняла я.

— В деревне идёт война. Он защищает волчью деревню от нападений охотников. Я и сама толком не знаю, что именно там происходит, — она поёжилась. — Что-то холодно тут стоять… У тебя есть планы на завтра?

— Нет, — честно ответила я.

— Приходи завтра ко мне в гости?

— А я не помешаю?

— Нет, конечно! Буду ждать тебя к трём.

— Да. Хорошо. Договорились.

— Посидим вдвоём. Ничего с собой не приноси! У моей мамы, сама знаешь, полки ломятся от угощений, — сказала она напоследок, после чего мы разошлись окончательно.

Вечером на меня накатила задумчивость, я осознавала, что мир вокруг меня тёмен и скрытен, только вот вникать в эти его тайны было страшновато и совсем не хотелось.

Так как, кроме бытовых забот, других занятий не было, я слонялась из угла в угол и терзала себя тревожными мыслями о своей дальнейшей судьбе, одновременно стараясь помнить, что кто-то лишён даже этой возможности. Во мне же бурлила энергия, я всегда безумно любила жить, только бы мне не мешали.

Как же мне хотелось избавиться от этих навязчивых родственников и никогда больше не слышать о них! Седой старик иногда являлся мне в кошмарных снах, портил настроение, в отчаянии я готова была выставить свою семью на посмешище, только бы эти якобы свёкр, свекровь и муж отказались от меня.

На следующий день я отправилась к Наде, как мы и договаривались, хотя, по правде говоря, у меня не было представления, о чём мы будем говорить. Сначала её мама напоила нас чаем с вареньем из кедровых шишек и прочими сладостями, потом мы переместились в Надину комнату.

— Всё, теперь мы одни и можем поговорить спокойно.

— О чём? — спросила я.

— А я думала, это у тебя голова готова взорваться от вопросов… — усмехнулась она. — Да ладно, Диана, мы с тобой знакомы уже несколько лет, и так получилось, что мы обе относимся к клану полуволков. Когда мне впервые сказали о волчьем гене, я решила, что это розыгрыш, и мама с Сашей просто подшучивают надо мной. А потом оказалось, что всё это правда, и что нас поженят в мой семнадцатый день рождения, — Надя улыбнулась, вспоминая, видимо, моменты из прошлого. — Насколько мне известно, у тебя всё случилось не совсем так. Ты не знала, за кого тебя выдают…

— И сейчас не знаю, и знать не хочу, — поморщилась я. — К счастью, он тоже не горит желанием видеться, и меня это полностью устраивает.

— Возможно, здесь дело не только в этом. Тебе, наверное, будет неприятно это слышать, но мой Саша время от времени видится с ним… У него ещё имя такое необычное, нерусское… — Надя прищурила глаза. — Так вот, Саша сказал, что твой муж был серьёзно ранен, но, к счастью, остался жив.

— Мне нет дела до этого человека, он обошёлся со мной так, что поделом ему!

— Он обидел тебя? — удивилась она.

Я почувствовала, как моё лицо наливается кровью от злости.

— Обидел. И я просила его больше не появляться в моей жизни.

— А как же связь? — удивилась Надя. — Ведь ни у тебя, ни у него больше ни с кем не может быть такой связи. Ты родилась специально для него.

— А нет никакой связи! Я не обязана страдать из-за чьей-то глупой ошибки.

— Я уж не буду спрашивать, что там у вас произошло, но настоятельно советую: смирись со своей судьбой и не сопротивляйся, это либо окажется бесполезным, либо навредит. И хватит об этом! Расскажи лучше, как тебе живётся в большом городе?

— Там всё по-другому, — обрадовалась я новой теме. — Конечно, времени на развлечения у меня почти нет, но я была бы не я, если бы пропустила хоть одну дискотеку. Кстати, мне очень повезло с соседками, мы успели подружиться и вместе ходим на танцы. Для меня счастье жить в общежитии и учиться в медицинском…

— Мне показалось, что я слышу грусть в твоих словах.

— Тебе не показалось, — выдохнула я. — В эту новогоднюю ночь мама пригласила родителей моего так называемого мужа, и они сообщили, что после каникул я переезжаю в квартиру их сына.

— Как-то странно. Почему они не поселили тебя там ещё с сентября?

— Не знаю. Наверное, чтобы я снова не сбежала. А теперь прилежная девочка Диана на крючке и бежать ей некуда.

— Я думаю, ты в любом случае не дашь себя в обиду, — с улыбкой отметила Надя. — Ты у нас не робкого десятка, так что всё самое лучшее у тебя ещё впереди, уж поверь.

— А как тебе живётся в Новороссийске? Появились новые знакомые?

— Ты знаешь, мы поселились в военном городке, у нас там коттедж с небольшим участком. Неплохо, уютно. Кстати, встретила там нашего земляка, который ещё с твоей сестрой ходил, как его… Ну да не важно, мы даже не здороваемся. Я в основном общаюсь с жёнами военных, правда, все они старше меня и уже нянчат детей, так что у нас несколько разные интересы. А я вот пока не собираюсь становиться матерью, катаюсь два раза в неделю в спортзал, занимаюсь учёбой… Иногда тоскую по маме с папой, по друзьям из класса, а в целом мне нравится такая жизнь: руки двигаются, ноги ходят, голова работает — красота!

— А волчий ген не мешает тебе жить?

— Нисколько. Я сижу на таблетках, которые блокируют выработку гормона. Так делают все, у кого нет подходящих условий для превращения.

— А много раз ты уже превращалась в волка?

— Шесть раз. Причём во второй раз было ещё страшнее, чем в первый. Стояла и тряслась: а вдруг не получится? Всё обошлось, я даже запомнила, как охотилась на зайцев, а их там, куда ни шагни, полным-полно, так и просят, чтобы их съели.

— И ты съела?

— Ну да. Зайцы — это деликатес для новичков, — усмехнулась она.

— Почему именно для новичков?

— Опытные волки охотятся на кабана, а нам это пока что опасно, тем более, вепря надо резать целой стаей. Может быть, и нам с тобой удастся когда-нибудь поохотиться вместе.

— Зарекаться не будем. Кто знает, как там всё сложится, — неопределённо ответила ей я.

Мы болтали ещё о чём-то постороннем, просидели до самого вечера, потом попрощались. Надя хотела помочь, внести в мои мысли хоть какую-то ясность, не влезая при этом в те области, о которых мне было бы неприятно говорить.

Было странно, что она, ещё такая юная по возрасту, говорила и рассуждала, как моя мама, и советовала смириться с тем, что для меня уготовлено.

«Н-да… Смириться, но не давать себя в обиду, — рассуждала про себя я. — И как это понимать? Может, и Надю подговорили, чтобы она попробовала меня переубедить? Неужели она согласилась бы на такое? Неужели все вокруг меня — не те, кем казались раньше? Как же теперь с этим жить и кому доверять?»

После размышлений, которые ещё только больше запутали меня, мне не хотелось ни оставаться в Нижнем Волчке, ни возвращаться в Краснодар, где меня ожидал переезд в тюрьму.

Я собиралась в Краснодар, словно в бой, только вместо брони на мне было каменное лицо, а вместо оружия — дерзкие колкие слова (у меня было достаточно времени, чтобы придумать и отрепетировать своё поведение в наиболее вероятных ситуациях).

В предпоследний день зимних каникул, когда я приехала в город, мне предстояло узнать ещё одну новость: родители Дилана жили за соседней дверью. Эта квартира была подарена ему на совершеннолетие, он уже много лет подряд жил в ней. Вот так «сюрприз».

Это была минимально обставленная «однушка». Ничего лишнего: шкаф, диван, стол, стул. Всё пыльное. В углу комнаты валялась гора коробочек разнообразных размеров и форм — свадебные подарки.

«Надо же, — подумала я, — кто-то удосужился их сюда привезти».

— Мой сын просил тебя никого сюда не водить, кроме матери и сестры, разумеется, — передал мне Владимир Александрович.

— Он знает, что я здесь?

— Конечно, знает! — он хмыкнул. — Ну, осваивайся, приберись и проветри, здесь грязно и душно. Разбери подарки. Бельё найдёшь в шкафу, продукты купишь сама. Если будут вопросы, спроси Лидию Николаевну, она почти всегда дома, — он положил деньги на трюмо и вышел.

Как только за ним захлопнулась дверь, я позвонила маме и попросила уговорить Владимира Александровича вернуть меня в общежитие. Она ответила, что я теперь часть той семьи и должна принимать их заботу.

Разбитая и обиженная, я поплелась забирать свои вещи и выписываться из общежития. Главное — сделать вид, что я в порядке.

Люда налетела на меня, взбудораженная слухами о моём штампе в паспорте.

— Почему ты нам с Анкой не сказала?

— А чем тут хвастаться?

— Как это чем хвастаться? Мы же твои подруги, а самого важного о тебе не знали! Как дуры, пытались тебя с кем-то познакомить…

— Всё непросто, Люда, и это далеко не самое важное обо мне, это вообще ничего не значит, поверь мне, — я осеклась, поняла, что начинаю болтать лишнее. — В общем, я съезжаю, буду жить с родителями… э-э-э… как бы… мужа, — фактически не соврала я, изобразив на лице озорную улыбку.

— А где он сам? Он тоже студент?

— Нет, он сейчас в длительной командировке, он уже не учится.

Только бы любопытная Лю не задала вопроса, на который у меня нет ответа…

— Блин, — вышагивала возмущённая Люда, — я реально думала, что ты ещё девственница. И когда ты успела?

— Ах, я чертовка! — подыграла я.

— Ещё слабо сказано.

Мне не хотелось уходить, но остаться — означало бы поставить мишень для острых и щекотливых вопросов. Как же противно оттого, что приходится скрывать правду от подруг и притворяться…

— Ай да я! Всё, мне пора, — я, наконец, собрала вещи. — Анке скажи, что я забегу на неделе.

— Анка тебя не простит. Ты обещала составить ей компанию на танц-баттле завтра, — вытаращила на меня глаза Люда.

— Ой, точно! Из головы вылетело… Я постараюсь прийти! Да, её любимую мою кастрюлю оставляю тут, так и быть.

— Ты святая! Манны тебе врачебной и мира! Ты моя лучшая соседка.

— Хорошо, что Анка этого не слышит, — подмигнула я. — Пока!

Полгода балаганного счастья завершились. Теперь мне предстояло каждый вечер, приходя домой и поворачивая ключ в замке, бояться, что там кто-то есть.

Я разложила свои вещи по свободным полкам (таких оказалось всего две, а платяное отделение было забито разными деловыми костюмами и рубашками).

«Чёртов модник…» — прокомментировала я и закрыла дверцу.

Я не стала трогать чужие вещи. Мне вообще не хотелось разбирать сумку, но каждый раз рыться в ней тоже было бы неудобно.

Теперь у меня появилось ощущение, что за мной наблюдают. Но это можно было отнести к проявлениям паранойи. С самого Нового года бредовые мысли начали посещать меня всё чаще.

Следующим вечером я всё-таки пошла на танцевальный поединок с Анкой. Мой запал был зажжён, и мне казалось, что я лечу, а не иду в клуб. Это было студенческое заведение при общежитии, все свои. Меня давно перестал смущать неизвестно кем и зачем установленный пилон на нашей маленькой сцене; особо смешно было, когда заведующий общежитием, маленький кругленький старичок с кавказским акцентом, произносил речь, опираясь плечом на этот самый шест. Старичка все любили, он был строг в словах, но тут же шутил, тем самым разряжая обстановку. В тот вечер перед дискотекой он тоже пришёл сделать важное объявление.

— Вы все — мои дети, я люблю вас, как собственных детей, хотя те слушаются лучше! Но если я у кого-то из вас найду следы распития спиртного, я не посмотрю, что вы мои дети, и выгоню вас! Сегодня мы потеряли троих наших братьев! Они устроили в комнате проходной двор! — произнося слово «двор», он взвизгнул. — Они разбили стёкла и заткнули окно одеялом! Они пропускали в общежитие опоздавших студентов и людей посторонней наружности! Я установил правила для блага всех вас и нас, и это непростительно! Вы разбили моё сердце! — он снова взвизгнул и в зале раздался чей-то смешок. — А вам смешно! Кому смешно?

Тут же его стали успокаивать и, в конце концов, заболтали. Началась дискотека.

Нас, соревнующихся, было несколько пар, все танцы были сплошным экспромтом, участники выступали по очереди. Победителя выбирали по громкости аплодисментов и визга болельщиков.

И я оказалась лучшей! Моё имя несколько раз объявили на весь зал. Правда, в подарок мне досталась бутылка виски. За ненадобностью я отдала её парням с моего этажа (с моего бывшего этажа).

Несколько раз меня приглашали на медленный танец. Я соглашалась, словно отрывалась напоследок перед заточением в тюрьму. Здесь мне всё стало родным, я могла быть собой, раскрыться перед людьми.

Домой я отправилась, когда была уже почти полночь, решила не тратиться на такси и прогуляться пешком. Редкий снег скрипел под ногами от крепкого мороза, не свойственного нашей широте. У меня тут же загорелись щёки и замёрзли колени.

Даже море, как сообщила мама, покрылось льдом! И этот лёд придавал мне спокойствие в том, что человек, которого я меньше всего желала видеть, не появится до весны или хотя бы до оттепели.

До моего нового дома было около трёх километров. Я старалась шагать быстро, спрятав нос в вязаный шарф и припоминая верную дорогу, чтобы не заблудиться. Можно, конечно, было вызвать такси, но я брезговала тратить не свои, а будто с подачки брошенные мне Седым деньги.

Людей на улицах почти не было, кроме чьего-то крупного чёрного силуэта метрах в пятидесяти от меня. На светофоре он поравнялся со мной. Я наблюдала за ним краем глаза и ругала себя за излишнюю подозрительность. Снова эта паранойя. Мало ли куда может направляться человек в капюшоне.

Я свернула во дворы, человек последовал за мной. Теперь я поняла, что мои подозрения обрели почву.

«Маньяк?» — в первую очередь подумалось мне.

Ещё быстрее я идти не могла, а бежать — было как-то неудобно, тем более в юбке. Я внушала себе, что не боюсь, во мне же волчий ген… Хотя какой от него толк? Уже полгода моя жизнь ничем не отличалась от жизни простых людей.

Дворы кончились, впереди снова был светофор. Красный свет. Мне хотелось перебежать через дорогу, но я пока ещё боролась с подступающей паникой и изображала спокойствие.

— Привет, — услышала я хрипловатый мужской голос.

— Извините, не знакомлюсь.

— Почему? Ты боишься, что я маньяк? — по интонации было слышно, что человек говорит с улыбкой.

— А разве нет?

— Нет. И откуда ты идёшь ночью в мороз в таком виде? — теперь же в его голосе явно слышался упрёк, намекающий на то, что моя юбка слишком коротка для такой погоды и времени суток.

— Я не обязана отвечать на ваши вопросы! Пожалуйста, не приставайте ко мне!

Запищал зелёный, человек всё не отставал. Я не поворачивалась к нему лицом и всем своим видом давала понять, что не желаю общаться.

— Зайдём ко мне?

Мне это предложение показалось неприкрытым оскорблением, поэтому я не стала отвечать.

— Так что? — переспросил он.

— Нет, спасибо.

— Нам по пути. Я не буду приставать к тебе, честное слово.

Я вскипела: этот тип вздумал издеваться надо мной!

— Вы за кого меня принимаете? Сейчас ночь и я иду домой! Я же сказала, что не знакомлюсь! — и я решила применить последний, самый гадкий аргумент. — Я за… о-о-о нет… — я увидела его лицо под фонарём.

— Замужем, — додумал человек. — Нда…

Машинально повернувшись к нему спиной, я встала на месте, не понимая, кажется мне это или происходит на самом деле.

— Нет… не может быть… боже… нет-нет-нет… только не ты… — я издала брезгливый возглас, по которому было понятно, насколько «рада» встрече.

Я забыла про холод. Нечто ещё более обжигающее разлилось волнами по телу. Взглянув на его лицо ещё раз, я снова испытала шок и попятилась.

«Это всё неправда, мне мерещится… Пусть это окажется галлюцинациями…»

На полминуты я забыла, как дышать, испытала все негативные эмоции сразу.

— Идём, — было сказано мне.

У меня не нашлось, что ответить.

На самом деле я едва помнила его лицо, а его голос звучал для меня будто бы впервые. И ещё у меня с ним был секс — то насильственное взаимодействие, противное моему телу.

Сладость интимных отношений до сих пор оставалась неведомой для меня, моё «я» было не готово к этому. Я ощущала неловкость, если не стыд, глядя на этого человека.

— Ты всё ещё боишься меня, — заметил он.

Мне настолько не хотелось показывать слабость перед ним. Я собрала остатки самообладания в кулак, чтобы донести до него свои подлинные чувства:

— Нет уж! Мне просто мерзко! — со злостью процедила я. — Я не рада тебе. Или ты забыл, как обошёлся со мной?

— Чтобы привести тебя в чувства. Глупо было устраивать истерику, когда в опасности твоя и многие другие жизни. Ты повела себя, как маленькая девочка, которая не несёт ответственности за свои слова и действия. Я дал тебе достаточно времени, чтобы успокоиться, — можно было подумать, что он заготовил эти фразы заранее, настолько гладко и без запинок они прозвучали.

— По-твоему, дело только в этом? Чёрт возьми, так откажись от меня, найди себе другую жену! Пожалуйста, ничего личного, я не хочу быть с тобой! Я хочу выучиться и стать врачом, я не готова к семейной жизни!

— К счастью для тебя, это невозможно. Тебе придётся повзрослеть, — ответил он спокойным и уверенным тоном.

Своими словами он заткнул мне рот. До дома мы шли молча.

«Невозможно что? Отказаться от меня или дать мне окончить вуз? И почему к счастью для меня? Можно подумать, мне досталось сокровище…» — мучилась вопросами я.

Перед сном он заставил меня снова надеть то кольцо, которое я когда-то выбросила. Я согласилась, но с условием, что он больше не тронет меня.

Заснуть, осознавая, что мой кошмар вернулся, я так и не смогла, ворочалась всю ночь, поэтому на парах и лабораторном занятии сидела с болезненным видом. Кольцо я, разумеется, сняла, как только оказалась за пределами квартиры.

После учёбы неведомая сила потянула меня в читальный зал, где я ненароком задремала. Меня разбудили в полвосьмого перед закрытием, библиотекари смотрели на меня немного с жалостью. В тот день я была одной из немногих посетительниц, так как сессия уже прошла.

Мысли лезли в мою голову: «Что если Дилан нарочно следил за мной? Ведь он шёл за мной почти от самого общежития? Извращенец… И как мне теперь от него отделаться? Срочно нужно придумать для него что-нибудь этакое».

У меня накопилось много вопросов, но я боялась задавать их. Я не могла даже представить себе, как вообще можно взаимодействовать с этим человеком, не то что спать с ним… И всё же моя любознательная натура не могла просто спрятаться в норке и бездействовать.

«Если он бесцеремонно обходится со мной, то и я в долгу не останусь. Он ещё пожалеет, что вовремя не отказался от меня», — решила я.

Наметив себе направление, я улыбнулась про себя: теперь-то точно не дам себя в обиду, здесь не Верхний Волчок, и мне есть куда пойти.

Я всё ещё не отвыкла делиться своими новостями и планами с мамой, в тот день мне тоже захотелось услышать её голос, ощутить моральную поддержку. Пользуясь свободной минутой, я позвонила маме и рассказала ей о случившемся. Её радостные интонации удивили меня, я не понимала, что в этом может быть хорошего. Она снова посоветовала мне успокоиться и постараться найти общий язык с этим мерзавцем.

«И почему она так рассыпается в похвалах на его счет? — не понимала я. — Что в нём вообще может быть хорошего? По мне так он просто копия своего несносного папочки с манией величия, хам и параноик. Иначе как понять то, что он следил за мной?»

С полным убеждением, что о Дилан мне скорее враг, чем друг, я решила разузнать о нём как можно больше, притвориться пай девочкой.

В квартире горел свет. Когда я пришла, Дилан сидел за ноутбуком и говорил по мобильнику. Увидев меня, он быстро закончил разговор и спросил:

— Ты всегда приходишь так поздно?

— Почти всегда, — был мой ответ.

Я сняла верхнюю одежду, вошла в комнату.

— Куда делось твоё кольцо? — сразу обратил он внимание на лишённый украшения безымянный палец.

— Сейчас надену, — неохотно сказала я и достала кольцо из кармана сумки. — Оно привлекает слишком много внимания.

— Это так плохо?

— Это символ того, чего нет, — дерзко ответила я.

— Всё в наших руках, — абстрактно высказался он.

— У меня есть вопросы к тебе.

— Слушаю, — ответил Дилан совсем без брезгливости в голосе.

— Расскажи о своей жизни до меня, начиная с рождения?

— Именно с рождения? — он задумался, слегка усмехнулся, но спустя некоторое время начал. — Хорошо. Я родился первого мая десятью годами раньше тебя. Это ты уже должна знать. У меня есть старшие брат и сестра, Владимир и Нина. С моими родителями ты успела познакомиться. Отец — инженер-строитель, мать — работала детским врачом, сейчас на пенсии. Я, как и ты, был обычным ребёнком, ходил в школу, в семнадцать лет узнал про волчий ген, мне показали Верхний Волчок. Родители говорили мне по секрету, что я особенный и что меня ждёт интересная судьба, — он немного запнулся, на его лице промелькнула улыбка, но тут же исчезла, он продолжил. — В десять лет мне рассказали, что вот-вот на свет появится девочка, которая потом станет моей женой. Мы ездили знакомиться к твоим родителям, твоя мама спросила, как бы я хотел, чтоб звали мою невесту, и я ответил. Когда ты родилась, мы приезжали ещё несколько раз. Потом наши отцы что-то сильно не поделили и больше мы не бывали у вас.

— Так, значит, ты даже имя мне придумал?

— Получается, что так.

— А я вот тебя совершенно не помню. И лицо твоё сейчас вижу как будто впервые, всё время забываю его, — сказала я, желая показать, что тоже умею быть колючей и безразличной.

Он понял намёк и тут же пожалел, что рассказал мне о личном.

— Глядя на тебя, можно всерьёз усомниться, что тебе уже семнадцать, — зло сказал он.

Я улыбнулась: удалось-таки задеть его.

— Но нас всё равно поженили… — не унималась я.

— Да. Сохранение рода важнее взглядов на жизнь, да и твоего отца давно нет в живых.

Последняя фраза прозвучала обидно для меня, но я, тем не менее, решила продолжить разговор, так как у меня ещё оставались вопросы.

— Я думала, ты всю жизнь провёл в той деревне…

— Нет, я родился и вырос в этом городе. Я, так же как и ты, не знал о Верхнем Волчке до семнадцати лет. Дети болтливы, поэтому взрослые не доверяют им секретов.

— Но ведь в деревне живут целыми семьями!?

— Это местные. Детей так же не пускают в большой мир до семнадцатилетия, они даже не зарегистрированы как жители России, как бы не существуют для страны. Впрочем, они крайне редко покидают Верхний Волчок.

— А откуда там взялись обычные люди?

Он вздохнул, выражение его лица заметно изменилось, тон голоса тоже.

— Это непростой вопрос. Несколько лет назад, не скажу точно когда, кто-то из ведьмаков создал ещё один путь в тот мир и был убит одним из охотников. Люди, проникшие туда, стали разрушать Верхний Волчок. Изначально это был наш мир, только в нём мы можем превращаться в волков. Природа создала его, чтобы он стал домом и раем для нас. Несколько веков назад ведьмаки проникли к нам и долгое время наши народы жили мирно. Мы же успели освоиться здесь, в большом мире.

— А сейчас ты смог вернуться через тот, второй, вход?

— Нет, хранители сделали прорубь. Местонахождение тоннеля до сих пор неизвестно. Говорят, те, кто охраняет его, могут попасть в Верхний Волчок когда угодно. Насколько я слышал, туда может проехать даже танк.

— А если уничтожить этот тоннель?

— Мы даже не знаем, как он выглядит, — он покачал головой. — А теперь извини, если у тебя ещё остались ко мне вопросы, задай их в другой раз. Да, и холодильник пуст, а я голоден.

Рассказ не успокоил, не внёс ясности в общую картину, а, напротив, расстроил меня ещё больше. Хаос превратился в полный хаос. Трудно было усвоить всё, что я только что услышала, ещё труднее — поверить в это.

Однако нельзя было прогибаться под моего якобы мужа и позволять ему раздавать указания:

— А что, ты отпустишь меня в магазин в такое время и даже не проследишь за мной?

— Я знаю, чего ты добиваешься. Это не сработает.

— Сработает всё, чего я пытаюсь добиться, — уверенно ответила я.

На этот раз он смолчал. Возможно, я и перегнула палку. Но я пообещала себе не проявлять перед ним слабость. Я решила настолько осточертеть ему, чтобы он сам отказался от меня.

Я сделала то, о чём он просил меня, не ради него, конечно, — нет. У меня самой сводило живот от голода. Пришлось взять со стола деньги, не тронутые до сих пор, и отправиться в магазин.

Грустный голос Дилана звучал в моей голове. Он пожалел во мне маленькую девочку и рассказал далеко не всё. Он ни словом не обмолвился о последних месяцах пребывания в деревне и о своём ранении. Но что за срочность была возвращаться именно сейчас? Мне захотелось знать больше. Да, я вела себя, как полная дура, и такова была задумка, но что-то мне подсказывало, что это в данной ситуации неуместно.

После ужина я прилегла на пару минут и проснулась от звона будильника.

Стресс всё ещё не прошёл, однако в этот раз ничто не помешало мне выспаться. Дилан снова сидел за ноутбуком.

— Доброе утро. Будешь кофе? — спросил он вполне нормальным голосом, чему я немало удивилась.

— А… не знаю… — я вдохнула кофейный аромат. — Ты ещё не ложился?

— На пару часов.

— Работал?

— Да.

— Вчера ты ничего не говорил о работе.

— А что тебе интересно? Я сын своего отца и готовлюсь сесть в его кресло, — он отвлёкся, затем перевёл тему. — Сегодня я могу забрать тебя с учёбы. Оставь свой номер телефона.

Смешно… Я попыталась отказаться, но он так устало исподлобья посмотрел на меня, что я не стала спорить.

День был ещё холодней, чем вчера. Такие морозы — большая редкость для наших краёв.

Я навздевала на себя самую тёплую одежду, которая у меня была, не заботясь о том, как это всё выглядит.

В университете начались активные расспросы одногруппниц о моей личной жизни, пришлось наплести им всяческой околесицы, лишь бы не приставали. А что мне было сказать о человеке, от которого я всей душой мечтала избавиться в скором времени? Тем не менее, меня всё больше снедал интерес к его персоне, хотелось разгадать эту загадку, пробить каменный панцирь. Я не знала, куда мне себя деть, настолько была взбудоражена переменами в жизни.

Мы с Диланом договорились встретиться в шесть часов в сквере около вуза. Чем ближе к назначенному времени двигалась стрелка, тем чаще колотилось сердце. Только бы он не трогал меня: последние воспоминания о физическом контакте с ним вызывали тошноту у меня в горле.

Я не знала, как вести себя с ним, не знала, как перестать быть маленькой девочкой в его глазах, и меня это уязвляло. Какую ответственность он имел в виду? И с какой стати я что-то должна ему?

Он уже ждал меня на аллее. Гулять по улице мы не стали, пошли в кофейню. Было видно, что он пытается сделать мне приятное.

«Надо же, с чего бы? — думала я. — Наверное, ему что-то нужно от меня?»

Со стороны мы, вероятно, смотрелись нелепо: он, такой взрослый и дорого одетый, и я, в старом папином шерстяном свитере, который уже начал распускаться на рукаве и был слегка поеден молью. Наверное, можно было подумать, что человек просто сжалился над бедной школьницей и решил накормить. На мой взгляд, получилось что надо: отличный способ заставить его ощутить неловкость.

Однако за столиком мы сели не друг напротив друга, а рядом, на один диванчик. Он взял меня за руку, я вздрогнула, но не отдёрнула её, решила узнать, что же он всё-таки от меня хочет.

— Мне хочется, чтобы ты перестала меня бояться, и тебе было со мной комфортно.

Я посмотрела на него так, как будто он сказал полнейшую чушь:

— Комфортно? С тобой? — мне стало противно и смешно одновременно.

— Мне жаль, что в Верхнем Волчке всё случилось так…

— Оно уже случилось, — сухо ответила я, мне было мало этого признания. — У меня есть своя жизнь, которая мне нравится, и некоторые вещи в ней явно лишние.

— Я не против того, чтобы ты училась, если тебе это нравится, но не в ущерб семейной жизни. Ты должна быть мне хорошей женой.

— А я не знаю, как это. Мне семнадцать, и ещё рано думать о каких-то там отношениях, — ответила я, глядя ему прямо в глаза. — Тем более, не думаешь же ты, что, после того как ты унизил меня, я просто так возьму и позволю к себе приблизиться?

— Я тебя не тороплю, но ты уже позволила мне сделать это.

— Извини, но это против моей воли, — сказала я, убирая руку. — Я уже говорила, что не хочу быть твоей женой, мне просто этого не надо.

— Это придёт со временем, ты всё поймёшь, — ответил он безо всякого видимого раздражения. Наверное, призвал на помощь всё своё самообладание. Неблагодарное это дело — спорить со мной.

Принесли заказ. После напряженного учебного дня я была настолько голодна, что от одного вида еды свело горло. Салат не утолил моего голода. Дилан заказал пасту и пиццу. Я постеснялась просить его поделиться, но он предложил сам, и я не смогла устоять. Еда показалась мне божественно вкусной, хотя я расценивала свой поступок как преднамеренное псевдосближение из корыстных соображений.

Его автомобиль был копией отцовского. «Это отец так давит на него во всём или Дилан сам подражает ему?» — пронеслось у меня в голове.

Однако меня радовало (и одновременно настораживало), что Дилан старался быть мягким и обходительным со мной. Чем больше различий я видела между ними, тем спокойней мне становилось.

Один вид Владимира Александровича словно парализовывал меня, а его сынок, похоже, ещё не успел окончательно заматереть. Можно было использовать это в личных целях, чтобы найти слабое место в его каменном панцире и ударить побольнее. То, что мы вместе сидели и ужинали, ещё не значило, что я отменяю войну.

Впереди были выходные, в субботу мне поставили две пары в университете, и только в воскресенье можно было не думать об учебе. Дилан попросил не уезжать в Нижний Волчок. Я была вынуждена подчиниться: видимо, у него были какие-то планы.

Вечером мы довольно много разговаривали, если сравнивать с последними днями. Не затрагивая серьёзных тем, мы просто узнавали друг друга. Моё удивление и интерес возрастали всё больше, по мере того как я начинала видеть в нём живого человека, а не бесчувственного тирана. Пришлось признать, что он умел быть разным. Я чувствовала его тщательно скрываемое волнение, и это заводило меня. Неведомое до сих пор ощущение разлилось по моему телу.

— В Верхнем Волчке ты был отвратителен, сейчас ты пытаешься казаться милым и добрым. Так какой же ты?

— Такой, как есть, — он внимательно посмотрел на меня. — Диана, ты можешь быть спокойна: я не обижу тебя.

— А ты можешь говорить что угодно, но когда я смотрю на тебя, то вижу тебя таким, каким ты был в самом начале. Я не верю тебе.

— Прости… — он опустил взгляд вниз. — Обещаю, что сделаю всё, чтобы ты больше не ненавидела меня.

— Громко звучит… — недоверчиво ответила я, держа дистанцию.

— Диана, я, правда, сожалею. И хочу, чтобы ты меня простила, — его голос слегка дрогнул.

— Ха! — воскликнула я. — Ты не представляешь, с каким удовольствием я забыла об этом кошмаре на целых полгода.

— Я и сам хотел бы забыть об этом. Всё в наших руках. Ты до сих пор ненавидишь меня?

— Разве сейчас я похожа на ту девочку, которая рыдала в лесу от унижения? Нет! — с улыбкой ответила я. — Не знаю уж, чьи это шутки, но тебе подобрали неподходящую пару.

— Ну, то, что ты с характером, я уже заметил, — попытался снять напряжение Дилан, но глаза его при этом были откровенно грустными. — Ты ещё не открывала подарки? — сменил тему он.

— Нет.

— Тебе даже не интересно?

Я покачала головой:

— Готова отказаться от своей доли в твою пользу. Я не любитель сюрпризов.

— Сюрпризы бывают разные.

— Не нужно меня покупать, — отрезала я.

— Я и не пытаюсь. Тем более, там должна быть и моя доля. Что, даже не поможешь вскрыть мне все эти коробки?

— Это крик о помощи?

— Вроде того. Не люблю, когда на полу что-то валяется.

— По тебе заметно, что ты…

— Перфекционист?

— Не совсем, скорее, педант или формалист… Ладно, давай уже, — наконец, сдалась я.

— С чего начнём?

Я взяла маленькую коробочку, развязала ленту.

— Сто к одному, что это какое-нибудь украшение или безделушка, — я открыла крышку. — Браслет.

— Нравится?

— М-м-м… если честно, терпеть не могу побрякушки. Разве что надеть один раз на какой-нибудь праздник и потом забросить в дальний угол, ну, или сдать в ломбард.

Дилан рассмеялся:

— Мы живём не настолько плохо, чтобы ходить в ломбард. Лучше подари сестре или подружкам.

Я не стала продолжать разговор в этом направлении, коротко кивнула в сторону кучи подарков:

— Твоя очередь.

Он взял большую золотистую коробку.

— Дай угадаю: это постельное бельё? — предположила я.

— Да. Смотри.

— Красное… — я подняла брови, не ожидала, что хоть что-то из подарков может прийтись мне по вкусу. — Красивое.

— Постелем?

— Позже, — недовольным тоном ответила я, мне снова показалось, что это завуалированный намёк на секс.

Мои руки потянулись к следующей коробке:

— Шкатулка.

— А что внутри?

Я открыла и недовольно вздохнула:

— Какие-то подвески и цепочка. Обычно на свадьбу дарят конверты с деньгами.

— У нас так не принято.

— Ясно, — сказала я, хотя мне всё-таки было не ясно. — Дальше ты.

В остальных коробках оказались сервизы, серебряные столовые приборы, золотые ложки, наручные часы, фотоальбом, обереги и прочие мелочи. Непонятно было, как коробки пережили путешествие через море и остались целыми. Видимо, кто-то очень постарался. Вскоре мне наскучила эта возня.

— Хочешь, куда-нибудь сходим? — предложил Дилан.

— Холодно гулять. В другой раз, — я сидела на диване и не знала, что сказать и чем себя занять, чувство дискомфорта всё не отпускало.

Я не чувствовала себя в этой квартире, как дома. Мне казалось, что я в гостях, и что скоро нужно будет уходить.

В воздухе повисло неловкое молчание. Мне хотелось побыть наедине с собой, не выстраивать оборону каждый раз, когда я что-то говорю.

Голос Дилана нарушил тишину:

— Диана?

— М?

Он сел рядом и заглянул мне в лицо.

— Что тебя тревожит?

— Ты извини, конечно, но ты не входил в мои планы. Совсем.

Дилан сделал глубокий вдох и отстранился от меня, с первого взгляда можно было заметить, что он нервничает.

«Посмотрим, как надолго хватит твоей выдержки… Думаешь, я поверю, что ты вдруг стал таким добреньким?» — злорадствовала я про себя. Но тут же в моём сознании что-то щёлкнуло: мне захотелось дотронуться до него, вдохнуть его запах, слышать, как бешено колотится от волнения его сердце.

— Я понимаю тебя, Диана. Извини. Пойду прогуляюсь, — расстроенным голосом сказал он.

— Хорошо, — ответила я и отвернулась, чтобы он не увидел моей улыбки.

«Так-то!» — торжествовала я.

Он ушёл. Пока его не было, я собрала пустые коробки и выкинула их в мусоропровод, затем постелила новое бельё на диван и улеглась читать учебник. Теперь можно было не бояться сексуальных приставаний. Дилан же обещал, что больше не тронет меня без моего согласия.

Тем не менее, волнующее чувство внизу живота не позволяло думать ни о чём, кроме секса. С каждым днём мне всё больше хотелось испытать наслаждение, о котором так часто говорили мои подружки. Так ли оно прекрасно?

Я подошла к зеркалу в ванной, разделась и стала разглядывать своё тело и изгибаться под мелодию, которая играла в моей голове.

«Я красива… Да я чертовски красива! Ха-ха! Р-р-р!» — кривлялась я, любуясь собственным отражением.

Глаза у меня горели, с губ не сходила улыбка, я что-то предвкушала, но пока ещё боялась думать об этом.

Дилан вернулся где-то через пару часов. Мне не терпелось снова почувствовать его эмоциональное напряжение, поиграть на нервах.

— Как на улице? — первая заговорила я.

— Холодно.

— Чем планируешь заняться?

— Вернусь к работе, наверное. А что? — он старался не смотреть на меня, отвечал устало.

— Сегодня как бы выходной, — напомнила ему.

— Я буду очень много работать и часто бывать в отъезде.

— Это ты к чему?

— У тебя будет достаточно времени, чтобы привыкнуть. Я не стану торопить тебя.

Он сел рядом и взял меня за руку. Ладонь у него была жёсткая, обветренная, вся в мелких кровоточащих трещинках.

— Шершавая, — заметила я.

— Я ведь не с курорта вернулся.

— Тебе надо намазать руки кремом.

— Ничего, само заживёт, — отмахнулся он.

Я вскочила с дивана и достала из своей дорожной сумки крем для рук.

— Держи.

— Спасибо.

Волна возбуждения нахлынула на меня, воздуха стало не хватать, я сама не до конца понимала, что происходит, такого со мной никогда раньше не случалось.

Сначала он, не отрываясь, смотрел на меня, потом приблизился и поцеловал. Менее грубо, чем в тот самый первый раз, и менее жадно, но по-прежнему властно. Я чувствовала, как трясутся мои поджилки, не знала, как вести себя. Больше всего меня изумило то, что я сама этого хотела, но и одновременно боялась, что потеряю контроль над ситуацией и что он снова набросится на меня. Я отстранилась, мягко, но решительно.

— Не бойся, пожалуйста… — тихо попросил он, как будто нас могли подслушать.

— А есть чего?

— Нет. Мы можем не спешить, если тебе страшно, — прошептал Дилан, хотя сам дрожал от возбуждения или, может, волнения.

Он поцеловал мою ладонь, и его губы заскользили по моим пальцам. На этот раз я сама обвилась руками вокруг его шеи и принялась расстёгивать ремень на его джинсах. Мне было неведомо, откуда я всё это умею, как будто делаю это не в первый, а в тысячный раз.

Мне было страшно, даже очень страшно: больше всего я боялась, что он снова сделает мне больно, но признаваться в этом не хотелось. Тем более, стыдно было бы остановиться на полпути, словно я трусиха, которая на мгновение вообразила себя роковой женщиной.

Страхи оказались беспочвенными: он был безупречно нежен со мной, а я не сопротивлялась. Наверное, это у людей называется «заниматься любовью». Выходит, можно быть рядом с человеком, о котором почти ничего не знаешь? Конечно, я ругала себя за то, что должна была выждать хотя бы ещё немного времени, дать ему понять, что прежняя обида ему так просто с рук не сойдёт. Но что случилось, то случилось: стоило меня поманить, как я сдалась.

Он целовал мне лицо, шею, грудь и плечи, прижимал к себе. А вот во мне буря эмоций уже улеглась, я вовсе не собиралась таять от его ласк.

— Ты такая красивая… — прошептал он.

— Спасибо маме с папой, — только и ответила я, мне уже не хотелось дарить ему нежность. След от прошлых обид был ещё глубоким, а решения о том, чтобы окончательно остаться с ним, я пока не приняла.

У меня оставались сомнения по поводу поведения Дилана: он мог быть очень разным и, увы, наше знакомство началось далеко не с лучших моментов. Мне нужно быть очень осторожной и готовой резко испариться в случае, если он снова обидит меня.

«Нельзя влюбляться. Влюбляться мне нельзя…» — повторяла про себя я, глядя на него в упор.

— Что выражает твой взгляд? — как бы подозревая о моих мыслях, спросил он.

— Догадайся.

— Такое чувство, будто сам дьявол смотрит на меня.

— Кто знает… Кто знает… — усмехнулась я.

— Иди ко мне, — он снова прижал меня к себе. — Мне очень хорошо с тобой.

«Как же быстро ты успел это понять… не зарекайся. Хотя, пожалуй, на первое время меня устроит такой расклад. Один прокол с твоей стороны, Дилан, и я отправлю тебя ко всем чертям», — решила я, всё ещё не веря, что эти отношения — вовсе не война.

Я провела рукой по его груди, и мои пальцы остановились на небольшой неровности на коже справа, под ключицей. У меня сразу же появился вопрос:

— Это после ранения?

— Да, задело осколком, — нехотя ответил он.

— В тебя стреляли дробью?

— Что прошло, то прошло. Какая теперь разница?

— Мог бы и ответить… — обиделась я.

Он крепче обнял меня, чтобы я никуда не убежала, затем сказал:

— Это не самые приятные воспоминания, Диана, да я и сам толком ничего не помню, всё случилось очень быстро. Охотники напали на деревню и начали стрелять, а мы оказались недостаточно подготовлены к такому.

— Но тебя надо было срочно отвезти в больницу!

— Бабушка вылечила меня. Всё обошлось. Рана оказалась не очень серьёзная, смертельной опасности не было.

От Нади я слышала несколько другую информацию, но не стала спорить, побоялась выказать чрезмерную взволнованность. Да и с чего мне было беспокоиться о человеке, который когда-то жестоко и бесцеремонно обошёлся со мной? Кто знает, как надолго хватит этой его неестественной нежности? Мысли о недоверии к Дилану засели в моей голове настолько глубоко, что я даже разозлилась на него за притворство.

Но сегодня мне уже не хотелось устраивать обличительных допросов с провокациями, я решила, что лучшее средство узнать человека — это проверить его временем. Не знаю, чувствовал ли он мою холодность, но всё равно продолжал меня обнимать.

От его тела шёл жар. Я пригрелась рядом с ним и уснула. Усталость перевесила страх, он начал отступать. Это был первый знак того, что я потихоньку привыкаю к новой жизни и новой себе.

Наутро я передумала привыкать. Что-то заставило меня проснуться раньше, я тихонько встала, стараясь не разбудить Дилана, и переместилась на кухню. Меня упорно не покидала мысль, что ему слишком легко досталась победа надо мной, точнее, я сомневалась в его искренности. Захотелось сбежать от стыда, вот только какой в этом смысл?

Я стояла лицом к окну, погрузившись в цикличные мысли о том, как же меня угораздило оказаться в чужой квартире с чужим человеком.

Вздрогнуть меня заставили чьи-то объятия.

— Доброе утро. Не спится? — прошептал Дилан и наклонился, чтобы поцеловать меня.

— Угу, — буркнула я, никак не реагируя на его нежность.

— Всё в порядке? — наконец, заметил неладное он.

— Не знаю… мне всё здесь чужое… — призналась я.

— Это нормально, ещё успеешь привыкнуть.

— Я думаю, мы поторопились… — сказала я, освобождаясь из его объятий.

— Хочешь, подброшу тебя сегодня до университета?

Я уныло покачала головой в ответ, глаза мои бегали по сторонам, так невыносимо было ждать, пока он от меня отстанет. Мне было страшно даже слышать звук его голоса, но ещё страшнее — оттого, что телу хотелось прикосновений. Про это ли притяжение говорила Надя?

«Словно меня приворожили, — ворчал мой внутренний голос, — но ведь смешно же… Ещё немного и я рискую потерять контроль над собой».

Дилан не обиделся, ему моя внезапная стеснительность показалась забавной. Он не растерялся и подхватил меня на руки.

— Нет уж, придётся тебе ко мне привыкнуть! — шутливым тоном сказал он.

— Эй! Куда ты меня несёшь? — от неожиданности воскликнула я, пытаясь вырваться.

Он уложил меня на диван и принялся тискать, спрашивая: «Ну что, привыкла? А теперь? А так?»

В конце концов, ему удалось меня рассмешить и тем самым немного разрядить обстановку. Я не ожидала от него такого поведения, думала, что он слишком серьёзный для подобного рода дурачеств. В этот раз он победил, я сдалась.

Когда мы оба немного успокоились, я вспомнила, что собиралась сделать всё, чтобы он отказался от меня. Мне даже стало немного стыдно оттого, что он относится ко мне лучше, чем я к нему.

Дилан заметил вновь накатившую на меня задумчивость и спросил:

— Что на этот раз?

И я, неожиданно для себя, выпалила, как есть:

— А я ведь хотела тебя убить…

Я думала, что Дилан и сейчас воспримет мои слова, как шутку, но тут же озорной огонёк в его глазах потух, и взгляд стал встревоженным.

— Я верю тебе, — ответил он.

— Извини… — мне вспомнился момент, когда я едва удержалась, чтобы не озвереть и не наброситься на него.

— Надеюсь, что это уже прошло?

Я почувствовала, что краснею. Ответить утвердительно означало бы слукавить. Нет, конечно, убивать его я не собиралась, но и уверенности, что он не станет снова жестоким хамом, у меня не было.

— Диана?

— М?

— Иди ко мне, — я помедлила, но всё же села ближе. — У нас с тобой всё будет хорошо, — сказал он.

Мысли в моей голове спутались, я уже не знала, какую тактику поведения выбрать. Он всё равно был на шаг впереди.

В университете я оглядывалась по сторонам, словно дикий зверек, мне казалось, что всем заметно, что у меня вчера был секс. Глупости, конечно, просто мне тяжело было привыкнуть к переменам, происходящим во мне.