Восхождение. Сага «Исповедь». Книга третья

Натали Бизанс

Бывший католический священник Эрик Вишневский покинул служение в Церкви ради любви. Но найти себя в обычной жизни ему непросто. Впереди новый период становления, поиски ответов на вечные вопросы, зов призвания. Не избежать искушений, труден и тернист путь души, жаждущей реализовать заложенные в ней уникальные способности, быть полезной людям, дарить счастье своим близким. Внезапно в нём открывается память прошлого, с которой нужно научиться жить, вопреки всем прописным постулатам религии.

Часть 2. Глава 10

— Вот дура старая, как же я раньше-то не поняла! — сказала она вслух, подобно кипящему чайнику выпуская из себя пар.

— Объясни, что произошло!

— Я видела, как ты отличаешься ото всех, но не смогла сложить два плюс два. Не курит, не пьёт, собранный, чистенький, опрятный, внимательный, воспитанный, спокойный и такой всегда одинокий… Даже заволновалась, уж не из этих ли ты… Потом приехала твоя жена, и я так обрадовалась, ваши глаза светились любовью.

— Ты бы ещё больше удивилась, если бы узнала, что раньше я был католическим священником.

— Из этих? — она жестом изобразила на шее колоратку.

— Да, — я улыбнулся.

— Они же не могут жениться…

— Вот потому и ушёл, не смог без неё. Мы ведь ещё со школы знакомы, учились в одном классе…

— Как же тебя угораздило в семинарию податься?!

— Не видел другого пути, это моё призвание.

— Но любовь всё же взяла верх?!

— Увидел её спустя много лет и больше не смог жить как раньше…

— Тяжёлый выбор, но хоть в чём-то я не ошиблась — любовь, настоящая любовь, ради которой пойдёшь на всё, её так мало осталось на этом гиблом свете! — она снова достала из кармана платок. — Прости, что перебила, чувства переполняют.

— Как Вам угодно мадам, — пошутил я.

— Я, вообще-то, мадемуазель, если быть до конца откровенной, но в моём возрасте это звучит уже как-то оскорбительно, не так ли?! — она поднялась и подошла к окну. — У меня большой жизненный опыт, молодой человек, но я никогда не связывалась со священниками. Хоть верующей меня назвать трудно, но какие-то понятия всё же имеются. Негоже таким как ты, общаться с такими, как я! И мои прикосновения, должно быть, вызывают отвращение…

— Глупости! Ничто не сделает тебя грязным, если только ты сам, — мы опять возвращались к наболевшему в её душе вопросу. — Твоя доброта греет мне сердце. Я не думаю о том, кем ты была, я вижу, кто ты есть! Передо мной душа, пережившая очень много боли и страданий, милосердная, добрая, щедрая… Почему же я должен относиться к тебе плохо или предвзято? Что смущает тебя во мне? Возможно, если ты узнаешь меня, то перестанешь бояться священников? Мы же не кусаемся и никого не караем.

— Возможно, это ещё со времён инквизиции заложено в генах…

— Да, страшная страница истории. Но, знаешь, если до этого Церковь считалась неприкосновенной, безошибочной, непогрешимой, то после того, как папа Иоанн Павел Второй покаялся за все грехи, совершённые против людей и Бога, этот барьер пал. Мы такие же люди, как все остальные и тоже можем ошибаться. Священники бывают разные, как учителя или врачи, кто-то служит по призванию, а кого-то нужно гнать в шею с такой работы и близко не подпускать к людям. Может быть, кто-то раньше обидел тебя? Если ты однажды столкнулась с грубостью или жестокостью, это не значит, что все такие же грубияны… Ты вправе найти того, кто поможет тебе, кто будет соответствовать твоим внутренним представлениям. Церковь дана для спасения, а не наказания. Это сосуд милосердия и любви Божьей. Ты восхищаешься настоящей любовью и боишься зайти в храм? Давай пойдём туда вместе, я покажу тебе, что это твой дом, и ты в нём такой же ребёнок, как и все остальные дети.

Маргарет слушала меня и чувства в её груди как волны сменяли одна другую, заставляли волноваться и вздыхать невпопад.

— Я верю тебе, мой мальчик, но таких, как ты, очень мало, — она отвела взгляд, и я понял, что когда-то что-то всё-таки произошло, какой-то конфликт с церковниками отложил горький отпечаток в её душе на всю жизнь.

«О, чужие ошибки, как трудно их исправлять!»

— Маргарет, расскажи мне, пожалуйста, кто-то тебя обидел?

— Однажды я зашла в храм, это были страшные дни, когда Мишеля, моего возлюбленного не стало. Мне было очень плохо, настолько, что не хотелось жить. А тут прохожу мимо храма, слышу, как оттуда доносится органная музыка, меня так и потянуло взглянуть. Купила свечи, зажгла. Помолилась по-своему, как умела. Смотрю, исповедь принимают. Словно взял меня кто-то за шкирку и отвёл в исповедальню. Только то, что я услышала потом, словно обухом по голове ударило! И чем этому аббату женщины так насолили? Отыгрался он на мне, — её глаза вновь стали мокрыми и покраснели.

— Жаль, что меня там не было!

— Ты тогда ещё в подгузниках бегал! — она засмеялась сквозь слёзы.

— Ты расскажешь, что он сказал? Мне это важно!

— Он назвал меня грязной женщиной, что таким не место в церкви.

Я не поверил своим ушам.

— Может быть, в твоей исповеди не было раскаяния или ты не признавала свои грехи?.. Такого просто не может быть!

— Я сказала, что имела много мужчин, но полюбила только одного и он был женат. Искренне поведала, что раскаиваюсь во всём, кроме этой любви, потому что она — единственное святое, что было в моей жизни! — слёзы побежали ручьями.

— Прости его, Марго, ради Бога, прости! — я крепко обнял её, не зная, как ещё потушить боль. Её причинил не я, но мне почему-то было стыдно за себя, за того человека, за всех нас.

— Я простила, но осадок остался. Больше я туда не ходила никогда.

— А со мной пойдёшь? — я погладил её по руке.

— С тобой? — она лукаво улыбнулась. — Мой милый мальчик, было бы мне лет на двадцать пять меньше, я бы пошла на край света за тобой, жаль, что годы уже не те!..