Обман Розы

Ната Лакомка, 2020

Меня зовут Роза Дюваль, и я – артистка в провинциальном театре. Не слишком веселая работа для девушки, которая не желает искать покровителя. Да и актриса я никудышная – совершенно не умею притворяться. Но все началось с букета черных роз, и теперь я вынуждена играть чужую роль рядом с мужчиной, один взгляд которого повергает меня в трепет…

Глава 2. Предложение, от которого невозможно отказаться

— Сразу перейду к делу, — сказала моя странная гостья, без приглашения усаживаясь в кресло, в то время как я продолжала стоять. Но дама тут же исправила это, королевским жестом указав на скамеечку для ног: — Присядьте, разговор займет какое-то время.

Ее кавалер встал возле подлокотника, картинно уперев руку в бедро и разглядывая меня из-под маски насмешливо и с любопытством.

Но меня больше интересовала женщина. Я рассматривала ее лицо с изумлением и даже страхом. Мне казалось, будто я смотрю в зеркало и вижу себя — только в другой одежде, более уверенную, более яркую.

Да, сходство было огромным, но в чем-то мы различались. Пожалуй, брови незнакомки изогнуты более изящно и более тонки, чем мои. Волосы темнее. Носик у нее чуть вздернутый, а верхняя губа немного коротка — хотя, возможно, это впечатление создавала манера дамы вежливо и часто улыбаться. Холодная, аристократическая улыбка. Да и сама женщина точно принадлежала к высшему свету. Что же ей нужно от меня?

— Вы не знаете, но я наблюдала за вами достаточно долго, Роза Дюваль, — сказала дама. — И я пришла к выводу, что вы — именно та, кто мне нужен.

— Кто нужен? — переспросила я, нахмурившись. — Вы говорите загадками. Мне не нравятся загадки.

— Знаю, нищета вам нравится больше, — сказала женщина и засмеялась, указав взглядом на мою потрепанную шляпку из черной соломки.

Я почувствовала, как кровь прилила к щекам и ответила твердо:

— Не считаю, что следует стыдиться честной бедности.

Но женщина мне не поверила:

— Что же вы тогда покраснели, душечка? Только я пришла сюда не для того, чтобы вести разговоры о морали. Я пришла, чтобы предложить вам сделку. Крайне выгодную сделку. Для вас — в первую очередь.

— Сделку?..

— Мне все известно о вас, бедняжка Роза Дюваль, — сказала женщина, понизив голос и чуть подавшись вперед — будто желая придать нашей беседе оттенок доверительности. — Вы родились в уважаемой и благородной семье, в четырнадцать остались сиротой, воспитывались в королевском приюте, а потом оказались на улице, без средств к существованию. Какой крах для единственной наследницы рода дю Вальен, — она с сожалением поцокала языком. — Как, должно быть, переживают ваши бедные родители, наблюдая за вами с небес… Их любимая доченька стала актрисой. Актрисулькой! Да еще где — в этом богом забытом месте! Какой позор…

Это было уже слишком, и я сказала холодно, с трудом сдерживая гнев:

— Вы пришли, чтобы оскорблять меня? Но мне нечего стыдиться. И честно зарабатывать на хлеб…

— Не кричите, — осадила меня дама. — Я не оскорблю вас, что вы, Роза. Наоборот, хочу помочь. Честные деньги — и не только на хлеб, но и на новые шляпки, на новые платья… Да что там! Вам хватит прикупить маленький домик на берегу моря, а захотите — отправляйтесь покорять столицу. Только, признаться, я не вижу в вас особых актерских задатков…

Я хотела возразить, но дама остановила меня движением руки:

— Поменьше эмоций, моя милая. Я не предложу вам ничего постыдного. Так, небольшое одолжение. Вы должны стать мною.

Она так и сказала — вы должны.

В этот момент я ненавидела ее. Ненавидела красивую женщину, так похожую на меня. Ненавидела за ее богатство, снисходительность, за ее насмешливый покровительственный тон. За то, что у нее есть все, а у меня ничего, но этого мало, и она насмешничает мне прямо в лицо, показывая, что несмотря на огромное сходство мы очень разные.

— Уходите, — сказала я сквозь зубы, — я вам ничего не должна.

— Простите, я не так выразила свою просьбу, — на даму моя злость не произвела ни малейшего впечатления. — Я богата, мадемуазель Дюваль. Вы это уже поняли, я думаю, — она указала на корзину с розами. — О! Вы молчите? Вам что-то не нравится? Наверное, вы ожидали, что цветы вам дарит какой-нибудь восточный набоб или принц крови? Или вы предпочитаете, чтобы я называла вас дю Вальен? Нет? По лицу вижу, что вам это не по душе… Тогда давайте я буду звать вас Розой. Вот забавно, — она разулыбалась, показав белоснежные зубы, — даже имена у нас похожи. Я буду звать вас Розой, а вы зовите меня Розалин.

— Благодарю, — процедила я. — Но ваши любезности лишни. Прошу удалиться.

Мужчина в маске тихо фыркнул. Похоже, его позабавила моя гордость. Наверное, я и в самом деле выглядела жалко — в потертом бархатном халате рядом с дамой, один наряд которой стоил столько, сколько наш театр со всеми артистами.

— Тише, — Розалин приложила пальчик к губам. — Вы станете мною на три месяца. За… скажем, за десять тысяч? Видите ли, я должна кое-кого проведать, но не хочу, чтобы об этом знали. Моя поездка сохранится в тайне, если вы станете мной. На время, и вам ничего не надо будет делать. Я живу одна, у меня всего две служанки и старик-садовник. Я с ними почти не разговаривала, они не заметят подмены. А потом я вернусь, мы поменяемся местами, и вы уедете из этого ужасного городка обеспеченной и довольной. Ну как? Отличный план, правда?

Но мне план таковым не казался.

— Все это странно, — сказала я строго, хотя в ушах так и зазвенело — десять тысяч!.. десять тысяч!..

Ничего странного, — сказала она, кокетливо складывая губы бантиком. — Признаюсь, я так устала от светской жизни, что мне захотелось спрятаться. Захотелось уехать далеко-далеко, но я занимаю слишком высокое положение в обществе, чтобы путешествовать открыто — слишком много обязательств, знаете ли… Многие станут искать со мной встреч… А я хочу свободы, — она мечтательно вздохнула, но глаза смотрели пристально. — Вы создадите прикрытие для меня. Поживете тихо в моем провинциальном доме, насладитесь роскошью, отдохнете, потренируете свое хрустальное горлышко… Вот если вы займетесь пением, моя дорогая, толк будет, можете мне поверить. Итак, я убедила вас?..

— Нет, — сказала я, подавив желание уступить соблазну. Пусть дама говорила складно, не стоило ей верить. Слишком легкие деньги никогда не даются просто так.

— Роза, но вы ведь сами согласились на эту встречу… кое-чего от нее ожидая, — сказала Розалин вкрадчиво. — Эти цветы вы выставили на окно, а значит, готовы были к разговору о… деньгах.

— Вы ошибаетесь. Розы на окно поставил наш маэстро, который прочитал записку. Не самая лучшая шутка, — сказала я сердито. — Я бы никогда так не поступила.

Мужчина в маске недовольно заворчал, а лицо Розалин выразило разочарование:

— Почему? — спросила она с искренним удивлением. — Вы опасаетесь подвоха с моей стороны? Зря. Вам ничего не угрожает, я всего лишь хочу исчезнуть. Совсем недавно я рассорилась со всеми своими родственниками, и еще полгода мы будет дуться друг на друга, поэтому встреча с людьми из моего прошлого вам не грозит.

— Не только в этом дело, — сказала я твердо, но она не дала мне договорить.

— О, я понимаю, — прошептала она. — Семейная гордость дю Вальенов… Что ж, мне не хотелось прибегать к этому средству, но придется…

— Какому средству? — насторожилась я. — Имейте в виду, стоит мне закричать…

— Нет, не думаю, что вы станете кричать, — сказала Розалин ласково. — Вы ведь добрая, славная девочка. Слишком добрая. Иначе с чего бы вы взяли на себя заботу о старой нянюшке? Вы ведь поместили ее в богадельню в Анжере и каждый месяц исправно платите за ее содержание.

— И об этом разузнали? — не сдержала я сарказма. — Вы, правда, хорошо подготовились, шпионя за мной. Но только я не соглашусь на подобную авантюру. Честные деньги — только они приносят пользу.

— Боже, она говорит, как Этьен, — вздохнула Розалин, обращаясь к своему спутнику, а потом заговорила со мной нежно, словно с ребенком: — Я очень умилилась, узнав о таком трогательном участии к бедной старушке. Но вот что удивительно — вашу нянюшку недавно забрали из богадельни. И где же она сейчас?..

— Забрали?! — я на мгновение задохнулась, а потом крикнула: — Что вы сделали с ней?

— Пока ничего, — заверила меня Розалин. — Да что вы так взволновались? Сейчас ваша нянюшка ни в чем не нуждается, я определила ее в хорошее место… Какое? О, нет! Не скажу! — она лукаво погрозила мне пальчиком. — И только от вас, Роза, будет зависеть, как с ней станут обращаться. Покажете себя послушной девочкой — и бабулечке будет хорошо. Но если рассердите меня…

— Это шантаж? — спросила я в отчаянии.

— Увы, вы сами заставили меня прибегнуть к нему, — сказала она огорченно. — Итак, ваше решение?

— Согласна, — ответила я, словно шагнув в пропасть. — Но что я скажу в театре? Куда я пропаду на такой долгий срок?

— А зачем надо что-то объяснять? — усмехнулась женщина, похожая на меня. — Или вы не принадлежите сами себе?