Спаси мою дочь, бывшая!

Настя Ильина

– Моя дочь серьёзно больна. Нужна пересадка костного мозга, но подобрать стволовые клетки слишком тяжело из-за её особенностей. Ты единственная, кто может родить мне малыша с максимально близкими Асе параметрами. – Почему не обратишься к моей сестричке? – спрашиваю, стараясь подавить внутри ярость. – Она сбежала. Ей плевать на дочь. – А мне нет? – А ты не такая, как она! Спаси мою дочь! Семь лет назад жених изменил мне с моей сестрой-близняшкой накануне свадьбы, а теперь набрался наглости и просит о помощи. Смогу ли я переступить через обиду, если на кону стоит жизнь ребёнка?

Глава 8. Демьян

Руки сжимаются в кулаки, а я всё не могу отвести взгляд от места, на котором стоял этот «жених». Откуда он свалился? Неужели приехал следом за Таней? Мне ничего не передавали о том, чтобы она ходила на свидания и вообще встречалась с кем-то в последнее время. Так откуда появиться этому жениху? Или Таня хочет просто насолить мне?

Перевожу на девушку взгляд, и мы несколько секунд безотрывно смотрим друг на друга. Дымка выдерживает презрение в своём взоре, а я пытаюсь понять — она хотя бы догадывается, что сама подложила сестру под меня? Внутри кипит ярость, но я успешно давлю её, потому что рядом дочь. Дочь, которая зависит от Тани, от её решения помогать нам дальше. Если девушка откажется, то моя малышка может умереть. Сердце сжимается, и я отвожу взгляд в сторону.

Нет.

Не умрёт.

Я буду из кожи вон лезть, чтобы она осталась со мной и повидала жизнь, насладилась всеми яркими красками той.

Какое-то время Таня с Асей разглядывают облака, плывущие по нежному небесному полотну, а я стою на месте и всё думаю об этом женихе…

Мужик смотрел на меня так, словно знал всё об измене и о том, что Дымка не должна была прощать меня. А ещё в его взгляде горело что-то собственническое, словно девушка уже пообещала ему хранить верность до гробовой доски.

Могла ли Таня дать такое обещание?

Вряд ли…

Посмотрев на часы, я понимаю, что мы уж слишком загулялись. Асе пора домой. Ей нужно больше отдыхать по назначению врача, хотя я не могу не отметить, что на её щёчках появился едва заметный румянец, который буквально бросается в глаза. Асе нравится здесь, но я не смею задерживать её рядом с Таней. Если дочь привыкнет к своей тёте, она будет скучать по ней и страдать ещё сильнее…

Они обе будут страдать.

— Ася, нам пора ехать домой… — говорю негромко, стараясь не испугать чересчур увлечённых девочек.

— Можно побыть тут ещё немного? — начинает дуть губки малышка.

— Милая, ты можешь приехать потом снова. Если папа говорит, что пора, значит пора… Да и мне нужно собираться, потому что сейчас мы с Витей поедем в магазин.

— С твоим женихом?

Мне снова становится приторно-тошно от вопроса дочери. Хочется прочистить уши и не слышать это слово — «жених».

Когда-то ведь я был её женихом…

И рассчитывал стать мужем.

— Да, с ним! — кивает Таня и поджимает губы, словно ей неприятно оправдываться перед ребёнком и говорить о таких взрослых вещах.

Дочь нехотя поднимается на ноги, и я помогаю ей сесть в машину. Дымка просит подождать немного и говорит, что хочет сделать моей дочери подарок. Она скрывается в доме, а я, под предлогом, что хочу сходить в туалет, чтобы Ася не беспокоилась, спешу за девушкой.

Мы сталкиваемся на веранде. Дымка испуганно смотрит на меня, сжимая в руках маленького зайчика, связанного из серых ниток. Она сама связала его, когда ей было двенадцать — это я хорошо запомнил из её рассказов.

— Что т-тебе нужно? — спрашивает Дымка, продолжая смотреть на меня, как на врага, который в любую секунду может навредить ей.

Не могу держать себя в руках, потому что воспоминания, в мгновение нахлынувшие на меня при виде девушки, вызывают внутри сильнейшее желание прикоснуться к ней. Я понимаю, что буду жалеть об этом впоследствии, но хватаю Дымку за запястья и тяну на себя. На мгновение она теряется и ударяется о мою грудь. Аромат вишни проникает в носовые пазухи и сводит меня с ума.

Моя дымчатая вишенка…

Голова идёт кругом.

Я уже не помню толком, зачем зашёл сюда, хочу вот так стоять с ней и наслаждаться её близостью, дрожью девичьего тела…

— Ты в своём уме, Багрянский? — огрызается Дымка и вырывает руки.

Она делает шаг назад и смотрит на меня взглядом разъярённой хищницы. Она злится. Сильно злится на меня, но я вижу в этих эмоциях что-то ещё…

Она тоже вспомнила нашу первую ночь здесь, и страсть, которая свела нас обоих с ума в своё время.

— Нет… Наверное, нет… — мотаю головой я и наступаю. Дымка движется назад, но оказывается прижатой к двери, ведущей в дом. Она дрожит под моим напором. Боится меня… — Что за жених? У вас с ним есть что-то?

— Это не должно тебя касаться! — шипит девушка и старательно пытается оттолкнуть от себя, но не отступаю.

— Не должно, а касается!

— Лучше бы позаботился о том, где и с кем пропадает твоя жена! — с обидой выдаёт Дымка, и я понимаю, что внутри неё остались чувства ко мне, пусть она и пытается доказать обратное.

— У меня нет жены… — заявляю я и облизываю нижнюю губу.

— Если ты не отпустишь меня, то я…

Не даю Дымке договорить и маниакально прикасаюсь к её щеке. Провожу подушечками пальцев по нежной коже и понимаю, что заведён до предела, и если не остановлюсь сейчас, то превращусь в насильника.

— Позовёшь своего жениха? — спрашиваю с придыханием, склонившись к её ушку, которое она так любила, когда я целовал и обдавал своим горячим дыханием.

Сильная боль в районе коленной чашечки отрезвляет меня, и хватка слабеет. Дымка изворачивается и отскакивает в сторону. Я пока не могу даже слово выдавить от боли, а она грозно смотрит на меня.

— Я сама могу за себя постоять! У меня был хороший учитель в своё время!

Девчонка улепётывает на улицу, а я с силой ударяю кулаками о дверь. Я потерял разум рядом с ней, позволил ревности одержать верх и поставил под угрозу безопасность своей дочери… Впредь следует лучше контролировать себя.

Боль в колене потихонечку умолкает, и я нормально могу начать шевелить ногой. Этому приёму я обучил Дымку, чтобы в случае необходимости она знала, как отбиться от противника. И она сделала это отменно. Превзошла своего учителя — ничего не скажешь.

Жаль, что её противником стал я.

Ненадолго меня уносит в прошлое, и я вспоминаю наш разговор с Дымкой, после того, как мы провели жаркую ночь в этом доме.

— А ты напивался когда-нибудь до такого состояния, чтобы провести ночь с девушкой, а наутро ничего не помнить?

— Ты задаёшь мне такой вопрос после того, как мы провели незабываемую ночь вместе? Ну… Пьян я не был ни капли и ничего не забуду — это уж точно.

— Не об этом я, глупый… Просто спросила… Не бери в голову.

— Не знаю, зачем ты спросила это, но был один случай, когда я мог натворить что угодно, но при этом ничего не помнить…

Стараюсь забыть всё, что связано с Дымкой, осознавая, что это часть прошлого, которую мы добровольно закопали под руинами обид. Сегодня я позволил ревности одержать верх, но не должен был этого делать.

На мгновение я забыл, что именно стоит на кону.

Жизнь моей дочери.

Нельзя больше идти на поводу у своих чувств.

Нель-зя.

Выхожу на улицу и несколько секунд смотрю на Дымку. Она стоит у машины и с улыбкой на губах что-то рассказывает Асе. Сердце заходится в груди, но я унимаю его. Семь лет я не позволял себе думать об этой женщине, как о своей, так какой дьявол заставил меня сделать это теперь?

Виновато смотрю на Дымку, приблизившись к ней, а она начинает зажиматься, скрещивает руки на груди и готовится защищаться.

— Спасибо за сегодняшний день. Уверен, что он стал незабываемым не только для меня, — киваю я и иду к водительскому сиденью, опасаясь, что снова сорвусь.

Нель-зя…

Сажусь в машину, и Ася начинает хвастаться, показывая подарок, который ей подарила Дымка. Я понимаю, что дочь прониклась к когда-то моей невесте симпатией и корю себя за то, что согласился на этот пикник. Всё перевернулось вверх дном. Если бы я уехал раньше, то не узнал бы ничего об этом «женихе»… Не сходил бы с ума так сильно сейчас. Хмурюсь, поглядывая в сторону Тани, которая уже успела отойти к калитке. Она смотрит на Асю и улыбается, машет моей дочери, но полностью игнорирует моё присутствие… И я делаю то, что должен: завожу мотор и медленно выезжаю.

— А мы ещё приедем к Тане? Она хорошая! — говорит Ася, мечтательно улыбаясь.

Как часто она улыбалась за последние несколько месяцев? Её улыбки можно было пересчитать по пальцам, пожалуй… Сегодня их было явно больше, если не считать то, что дочь улыбалась, выдавливая из себя радость сквозь боль, чтобы поддержать меня.

И вот теперь моя дочь светится от счастья, а я не знаю, как долго оно продлится… Захочет ли Дымка встречаться с нами и следует ли мне позволять себе это?

— Ты не подарил ей цветочки, потому что у неё есть жених? — спрашивает дочь.

Не хочу говорить с ней о Дымке…

О цветочках…

О женихе.

О нём тем более!

— Нет, милая… Я не подарил ей цветочки, потому что так будет правильно… Я не могу дарить цветочки каждой женщине.

— Тётя Таня не каждая… — спорит Ася. — Она особенная! Как самая настоящая фея.

— Да. Как фея, — улыбаюсь я.

Фея, которая спасёт твою жизнь, а потом исчезнет и забудет о нас.

Вспоминаю, как Таня дрожала под напором моего взгляда, как таяла в моих руках и борюсь с желанием развернуть машину.

Пусть кричит, колотит меня, ненавидит, выплеснет все эмоции, а потом выплачется мне в плечо… И быть может хотя бы тогда мы сможем поговорить нормально?

Боль в колене напоминает о себе, и я понимаю, что там будет синяк. Нет. Такого разговора между нами никогда не будет. Если я буду использовать силу, Дымка никогда не простит меня и не станет слушать.

Скорее всего, шанса объясниться у меня уже нет и никогда не будет…

Мы доезжаем до дома, и Ася успевает заснуть в машине. Она крепко держит зайчика, прижимает к себе и время от времени улыбается во сне. Осторожно достаю дочь из салона и несу её в комнату. Укладываю на кроватку и укрываю одеялом. Открываю окна, чтобы проветрить комнату, пропитанную медикаментами. Меня бесит этот идеальный порядок, царящий там, ведь у детей должно быть всё разбросано, должны всюду стоять любимые игрушки, домики… яркие рисунки. А у неё нет ничего. Ничего кроме этого пикника, на котором она впервые за долгие месяцы улыбалась искренне, словно не замечала своего заболевания, словно не было этой привычной слабости и желания спать…

Выхожу из комнаты и сталкиваюсь с нянькой Аси.

— Как ваш внук? — с улыбкой спрашиваю я.

— Да всё хорошо. Спасибо. Дочери дозвонилась, она приехала домой. Будет брать больничный на работе и сидеть с ним дома. Непоседа тот ещё. Я часто ставлю ему в пример Асеньку! — женщина осекается, поймав мой злой взгляд.

— Не стоит ставить в пример мою дочь. Уж лучше пусть ваш внук будет непоседой и набивает шишки, чем медленно гаснет! — выдаю я и ухожу в кабинет.

Сажусь за компьютерный стол и смотрю на фото, где мы с Дымкой счастливые и беззаботные. Все семь лет я хранил воспоминания о ней, пусть и пытался убедить себя, что «мы» уже в прошлом.

— Тань, давай не сегодня? Я устал, ничего не соображаю… Голова идёт кругом…

— Ты не хочешь провести со мной время? — настойчивость невесты поразила меня. — Я могу ведь и обидеться… Тебе хватило внимания на мальчишнике, да? — обиженно спросила она.

— Нет! Что ты? О каком ты внимании вообще? Я на самом деле неважно себя чувствую…

— Ты меня больше не любишь?

— Та-а-ань!

Она впилась в мои губы поцелуем, и я не смог оттолкнуть её от себя, пусть ничего толком не видел, всё плыло перед глазами, а голоса отзывались в голове каким-то противным эхо, словно их что-то искажало.

— Ладно… Постой… Глупо будет спрашивать, но назови наш пароль…

Я ни в чём не мог быть уверен в эту секунду и решил убедиться, что рядом со мной действительно находится моя невеста, вот только сильно ошибся…

И я понял это только рано утром, когда окончательно пришёл в себя.