Удивительные истории о 90-х

Наринэ Абгарян, 2023

Сколько отпечатков и легко узнаваемых символов оставили после себя девяностые: малиновые пиджаки и торговые ларьки, экстрасенсы и ваучеры, игровые приставки и тетрис, яркие лосины и клетчатые баулы. Без чего никогда не обходятся «лихие» времена? Без удивительных историй. Их авторы – очевидцы и участники. Они закусывали «рояль» «сникерсом» и смотрели сериал про бандитов не по телевизору, а прямо на улицах. Для тех, у кого были свои девяностые, эти рассказы – возможность вспомнить и поностальгировать. А для тех, кто не застал ту шальную эпоху, сборник – прекрасный способ познакомиться с ней поближе. Удивительные истории о девяностых – веселые и грустные, случайные и судьбоносные – рассказали: Наринэ Абгарян, Юлиана Александрова, Кристина Белозерцева, Александр Бессонов, Ольга Бунина, Владимир Викто, Вера Владимирова, Наталья Глазунова, Мария Ерфилова, Ольга Есаулкова, Галина Капустина, Светлана Кривошлыкова, Юлия Крынская, Андрей Лобов, Виктория Медведева, Марина Нугманова, Артак Оганесян, Татьяна Олзоева, София Парипская, Вера Плауде, Алёна Полуян, Светлана Пригорницкая, Игорь Родионов, Александр Цыпкин и Саша Шиган.

Светлана Кривошлыкова

Немного тепла

— Мам, включи новости, хватит эту ерунду смотреть! — устало крикнула Светка с порога и накинула цепочку на дверь.

Сняв шубу, на которой таял снег, встряхнула мех, скинула унты и прошла к окну в кухне. Не включая свет, осторожно отодвинула занавеску. Метель усилилась. Напугавший ее нетрезвый мужик, кутаясь в пуховик, теперь брел к соседнему подъезду. А во дворе ей показалось, что он хотел войти следом за ней.

— Между прочим, это не ерунда, — отозвалась мать из гостиной и прибавила звук. — Вот сейчас они правильно ответят на вопросы и отправятся в романтическое путешествие.

— Любви с первого взгляда не бывает, — привычно ответила Светка.

«Может, ты и не бандит? Заходи уже куда-нибудь, замерзнешь же», — мысленно посоветовала она мужику.

Мама, как обычно, сидела на диване, укутавшись в одеяло, и смотрела шоу «Любовь с первого взгляда». Светка взяла пульт, переключила на новости. Голос диктора радостно доложил: «В связи с резким похолоданием в нашем городе созданы специальные приемники для лиц с неопределенным местом жительства. Ночью синоптики ожидают понижение температуры до минус сорока градусов…»

— Вот поэтому ты до сих пор и не замужем. — Мать сделала вид, что обиделась. — Одна работа на уме.

— Мам, не начинай, а? Устала как собака.

— Так и будешь всю жизнь одна.

— Лучше уж одной, чем замуж за кого попало. Посмотри вокруг: одни гопники да бандиты. А у нас в больнице все приличные уже женаты.

— Чай с пирогами будешь? — Мать вздохнула, будто соглашаясь.

Светка кивнула, уселась на диван и закрыла глаза. Мама ушла на кухню, забренчала крышка чайника. С экрана телевизора доносился голос, который мешал дремать. Он сообщал, что сегодня в семь часов вечера был похищен акционер Сибирской страховой компании, в Москве найден убитым бандитский главарь по кличке Мамонт. По данным следствия он был лидером преступной группировки и сумел после распада «Десятки» держать в страхе всю Тюмень. «Когда же это кончится? Может, надо было остаться в больнице? Сейчас этих с рынка привезут… Олег Борисович один не справится…» Мысли обрывались и вязли где-то в сознании, как в зыбком болоте.

Порыв ветра ударил в стекло. Светка вздрогнула и открыла глаза, пытаясь сообразить, утро или вечер. Декабрь: встаешь — еще темно, приходишь с работы — уже темно. Она откинула плед и опустила ноги на пол.

— Свет, там мужик какой-то под окном! Вроде, пьяный, — крикнула мать из кухни. Чайник надрывно засвистел. — Как бы не замерз.

— Сейчас в милицию позвоню. Пусть забирают.

Телефонный диск длинно прожужжал «ноль» и коротко «два», послышались длинные гудки, а затем резкий мужской голос ответил:

— Милиция, слушаю вас.

— У нас под окном пьяный мужчина. Заберите его, пожалуйста. Уже полчаса ломится в подъезд.

— Бомж? — Голос звучал лениво и безразлично.

— Откуда я знаю?

— Может, это ваш сосед?

— Точно нет, соседей я всех знаю. Заберите его в приемник для бомжей. Замерзнет ведь.

— У нас людей не хватает, чтобы еще бомжами заниматься. Разрулите там с ним сами.

— Это как?

— Свет! Он лег в сугроб. — Мать забарабанила по стеклу, будто мужик мог ее услышать. — Пусть скорее приезжают.

— Запустите в подъезд и вызовите скорую.

— Как вы себе это представляете? А если он бандит? А если он нас убьет?

— Если убьет — приедем. — В трубке послышались короткие гудки.

— Что сказали? — Мама выглядела по-настоящему встревоженной.

— Не приедут.

Света полезла в ящик, нашла скалку.

— Подойдет, пожалуй.

— Как не приедут? — Мать плюхнулась на табуретку.

— Пойдем, запустим его в подъезд.

Металлическая дверь с трудом открылась, издав недовольный глухой звук. Метель швырнула в лицо пригоршню ледяных иголок.

— Эй, ты! Заходи!

Придерживая дверь ногой, Светка запахнула шубу. Присмотрелась.

Мужик лежал на снегу, не шевелился. Его уже порядком припорошило.

— Околел, что ли? — испугалась мама, прячась от холодного ветра в подъезде, за спиной дочери, и накинула на голову шерстяной платок.

— Стой тут, — приказала Светка и, выставив вперед скалку, подошла к мужику, ткнула его в плечо.

Тот что-то недовольно буркнул.

— Живой! — крикнула она, но слова унес ветер. — Надо затащить его в подъезд.

Светка наклонилась, попыталась поднять мужчину. Но он оказался слишком тяжелым.

— Помоги. — Она махнула маме рукой, усадила алкаша.

— Может, скорую вызовем? Вдруг помрет? Скажут, что мы его… — Мама подбежала, застегивая куртку, наклонилась, взяла мужика под руку.

— Давай на счет «три». Поднимаем!

Мужик, почувствовав, что его куда-то тащат, промычал что-то нечленораздельное. Ноги у него подкашивались.

— Да стой же ты! — Мама тяжело дышала. Платок развязался. Снег начал забиваться под воротник. Алкаш наклонился вперед, чуть не уронив ее, но Светка вцепилась в него мертвой хваткой — устояли. Алкаш неожиданно зарычал, как раненый медведь. Светка почувствовала, как он весь напрягся.

— Мам, осторожней!

Пьяный опять наклонился вперед, и его вырвало. — Боже мой! Вот за что это все! — Мать скривилась. — Он облевал мне куртку!

— Открой дверь.

Мать одной рукой набрала код и рванула металлическую дверь на себя. Кое-как перевалились через порог. Дверь подъезда с грохотом закрылась, за ней хлопнула и дверь тамбура. Свист ветра сменился тишиной спящего дома. Теплый воздух окутал уютом и запахом пирогов.

— Давай его на ступеньки.

— Ну и разит же от него! Фу! — Мама брезгливо сморщилась, но хватку не ослабила.

Посадили, прислонили к перилам.

— Ты посмотри, что наделал, теперь только химчистка… — Осторожно, чтобы не испачкать руки, мама расстегнула куртку.

— Мам, принеси, пожалуйста, из моей сумки фонарик. Скорее.

— Где она?

— На тумбочке в прихожей.

Мать скрылась в квартире. Светка осталась один на один с пьяным. Даже при тусклом свете было понятно: не бомж. Одежда хоть и грязная, но не потрепанная, новая. Хорошие ботинки. Ноги в таких, правда, точно уже обморозил. Руки наверняка тоже. Светка прижала пальцы к мужскому запястью. Пульс частый, слабый. Дыхание поверхностное, учащенное. Лицо бледно-серого цвета. Но без мешков под глазами, сосудистой сетки и отеков, какие обычно бывают у алкоголиков. Ссадины на губах. Нет, он не алкаш со стажем. Хотя у него, очевидно, тяжелая степень алкогольного опьянения, интокси кация.

Вернулась мама, протянула фонарик.

— Зрачки расширены, реакция на свет слабая… — Светлана убрала фонарик в карман шубы, задумалась.

— Что делать будем? Он вообще не реагирует.

— Давай его в квартиру.

— Ты с ума сошла? Он в рвоте весь! — Мама подбоченилась.

— Ему нужно оказать первую помощь, а потом вызовем скорую.

Мать всплеснула руками:

— Может, сразу скорую? Зачем его к нам тащить?

— Мам, не обсуждается: помрет. На улице, видела, что творится? И как обычно: ни одной снегоуборочной машины. Скорая неизвестно когда приедет. Он провел на сорокаградусном морозе пьяный довольно долго. Пуховик расстегнут. У него может быть обморожение. Через сутки будет понятно, какой степени. А, судя по рвоте, у него сильнейшее отравление алкоголем. Помрет, если не оказать помощь. — Светка попыталась поднять мужика: — Давай, пошли. Вставай.

Он замотал головой.

Притащили в гостиную, сняли с мужика пуховик и свитер, посадили на пол, к дивану. Мычит нечленораздельно, отмахивается.

— Посиди с ним. Может опять вырвать. — Светка встала и пошла в коридор к телефону. — Я позвоню в скорую. Там сегодня Иваныч дежурит. Попрошу поскорее приехать.

Мужика вывернуло на пол. Мама принесла из ванной таз. Светка вернулась в гостиную.

— Ну, что он сказал? — Мать взволнованно посмотрела на дочь.

— Сейчас на вызове, дороги замело. Быстро не приедет. Придется самим.

Светка подошла к мужику. Мама привычно закатала рукава. Чего только ей, медсестре, не приходилось видеть. Но вот так, дома, спасать кого-то еще не доводилось.

— Марганцовку, натрия хлорид, аскорбиновую кислоту, — привычно диктовала Светка. — И систему захвати из твоего ящика. Надо капельницу поставить.

Светка придвинула стол, поставила на него стул. Быстро нашла в ящике шприц, раствор камфоры. Задрала рукав рубашки, сделала инъекцию. Мужик нечленораздельно забормотал, скрючился, повалился на пол. Светка успела его удержать, пододвинула таз — стошнило. От рвоты несло спиртом.

— Еще глюкозу и витамины B1 и В6, которые тебе колола. Скорее.

— Вот, принесла. — Мать поставила на стол бутылочки, раствор с марганцовкой.

— Отпаиваем. Держи таз. — Светка взяла банку со светло-розовым раствором, поднесла мужику ко рту: — Пей!

Мужик плохо соображал, что происходит, но подчинился, опустошил банку, и его тут же вырвало снова.

— Давай на пол его. Сейчас капельницу поставлю. Ты пока принеси чем его можно накрыть.

Светка работала быстро. Через несколько минут капельница была готова.

Мама принесла старое одеяло и, брезгливо морщась, накрыла мужика.

К семи утра Светлана Николаевна Бойко — заведующая хирургическим отделением городской больницы города Тюмени — была на работе. Медперсонала катастрофически не хватало, приходилось работать без выходных. Но к такому графику она уже привыкла. Сложнее было привыкнуть к постоянному безденежью: зарплату не платили третий месяц.

— Светлана Николаевна, у нас две новости. Одна хорошая, вторая не очень. — Дежурный хирург влетел в ординаторскую, подбежал к факсу. Тонкие листы с мелким текстом медленно выползали из аппарата. Его сухое вытянутое лицо еще больше осунулось после бессонной ночи, под глазами темнели круги.

— Олег Борисович, да говори уже! — Светлана накинула халат, пристроила на шею стетоскоп.

— Сначала подпишите. — Он протянул распечатанные страницы.

— Это еще что?

— Ночной пациент оказался акционером Сибстраха. Это раз.

— Да ладно! — Светлана села на стул. — Это тот, которого вчера похитили? В новостях слышала…

— Да. Если бы вы не поставили капельницу, потеряли бы. А так-то живехонький. Но уж очень беспокойный. Только его привезли, потребовал переселить всех больных из его палаты. Я, конечно, сказал, что это невозможно. Тогда он сообщил, что он главный акционер и директор страховой компании и, если я отселю пациентов, фирма компенсирует расходы на лечение всех в отделении. И застрахует персонал.

— А ты? — Светлана быстро читала договор.

— А что я? Нам препараты нужны и перевязочные, сами знаете. Ну, думаю, а чего нет-то? Бесится с жиру. Пусть платит. Мы хоть людям поможем. Полежит пару недель один в палате.

— Договор на месяц и выплаты незамедлительно? — Она вопросительно посмотрела на дежурного. — Ну да. Я сам офигел.

Светлана взяла ручку и медленно подписала документ.

— Тут такое дело странное. Если верить результатам анализов — вчера он выпил смертельную дозу этилового спирта. Но печень у него здоровая. — Олег протянул папку с анализами, словно в доказательство своих слов.

— Ничего не понимаю. — Светлана быстро просмотрела результаты анализов, взглянула на обложку личного дела: «Алексей Леонидович Иванов, 40 лет, палата № 9».

— Да чего там понимать? Милицию надо вызывать — а он просит не звонить. Говорит, никто его не поил.

— Олег Борисович, давайте не будем играть в следователей. Наше дело его вылечить. — Светлана встала, собираясь уходить.

— А вторая новость плохая. — Олег забрал подписанный договор со стола.

Она остановилась в дверях, оглянулась.

— Ты сказал: одна плохая, а вторая хорошая.

— Ну, то, что вы его спасли, — хорошая новость. А плохая в том… — Он помялся и выпалил: — У его палаты головорезы с оружием. С трудом убедил их, что мне нужно пациенту капельницу поставить. И меня пускать не хотели. Пациенты из соседних палат боятся в туалет выйти. А кроме того, у нас сегодня проверка из Минздра…

Договорить он не успел. Светлана выскочила из ординаторской и побежала к девятой палате.

— Светлана Николаевна, стойте. Да подождите! — Олег догнал ее на лестнице, задыхаясь. — К нему вообще не пускают.

Светка остановилась, спустилась на две ступеньки, словно передумала идти в палату.

— Разберемся. — Голос прозвучал тихо, но решительно. — Идите домой, вам надо отдохнуть.

— Я вас тут одну не оставлю. И бумаги возьмите. Надо ему отдать.

Поднявшись на этаж, Светлана рассматривала двух лбов в спортивных костюмах, с золотыми цепями толщиной с палец на накаченных шеях. Коротко стриженные, у одного шрам в полщеки, второй с золотым передним зубом. Если и с оружием, то хоть не в руках.

— Заведующая отделением, Светлана Николаевна, — представилась она. — Что тут происходит?

— Дамочка, — шрам на лице зашевелился, — мы тут тоже типа работаем.

Оба заржали.

— Посторонним в больнице запрещено находиться. Попрошу вас немедленно уйти! — Она указала на дверь.

Олег Борисович, выглядывая из-за ее спины, интеллигентно поправил очки.

— Ага, ща! — безучастно отозвался хмырь с золотым зубом.

Светлана вспыхнула, но голоса не повысила.

— Пошли вон отсюда — или объясняться будете в милиции.

— Да не кипятись ты. Всё норм. — И громила плюхнул огромную руку ей на плечо. Светлане показалось, что ее, как гвоздь, вбили в пол. — Чувака охранять надо.

— Беспредел… — пробубнил Олег Борисович, вытирая лоб, — откуда вы такие только беретесь.

Дверь палаты открылась, в коридор вышел вчерашний замерзающий. Выглядел он гораздо лучше, хотя лицо было еще бледным. Пижама в коричневую полоску ему даже шла. Широкоплечий, спортивный. Волосы взъерошены. Видимо, только проснулся.

Светка, воспользовавшись моментом, скинула с плеча руку и повернулась к пациенту.

— Алексей Леонидович, зачем вы встали? Сняли капельницу? Вам нужно лежать! И пожалуйста, скажите им уйти. Посторонним не положено…

— Вы мой лечащий врач? — Его голос звучал мягко, успокаивающе.

— Я заведующая отделением.

— Мы можем поговорить наедине?

Светлана оглянулась на Олега, словно ища у него поддержки. Тот пожал плечами: мол, ну что я могу поделать, я предупреждал.

— Только недолго, и потом вы уберете этих…

Светлана прошла в палату. Олега Борисовича не впустили.

— Где вы нашли этих своих… телохранителей? Устроили побег из зоны строгого режима?

Алексей засмеялся.

— Простите, как вас…

— Светлана Николаевна.

— Светлана, эту парочку друзья прислали утром. У меня не было охраны. Несмотря на внешность, они свою работу знают.

— Надеюсь, что это так. — Она многозначительно улыбнулась.

В палате чуть пахло хлоркой, лекарствами, сладким чаем и яблоками. Облупившиеся местами зеленые стены, старые металлические кровати, на которых из-под застиранных до дыр простыней торчали пообтрепавшиеся матрацы. Темные закрытые окна без занавесок. Пустые обшарпанные тумбочки открыты, внутри крошки от рассыпавшегося печенья, недоеденный хлеб, огрызки яблок, рулон туалетной бумаги. Было видно, что пациенты уходили в спешке. Посреди палаты стол со столешницей из ДСП, уже со вздутым посредине лаком и кругами от горячих кружек. Обшарпанные стулья — с обанкротившегося предприятия, крепкие, сделаны на века… Позор, а не больница. Светлана вздохнула: надо выбивать деньги на ремонт.

— Хорошо устроились. Куда делись пациенты?

Замерзающий — именно так она называла его про себя — наклонил голову и улыбнулся.

— Дайте-ка подумать… Их выписали сегодня.

У него был прямой открытый взгляд, который ей понравился, и задорная лукавая улыбка.

— Ну да, конечно. Вот только одна деталь — я сегодня еще не визировала выписку. — Странно, но Светлана вовсе не злилась на него за самоуправство в ее отделении. — Вот ваш договор.

— Уже подписали? Отлично. — Он забрал документы и признался: — Ну хорошо, хорошо. По моей просьбе их перевели в другую палату.

— А вы нахал! — Все-таки она разозлилась. — Вы что, думаете, если у вас есть деньги, вам все дозволено? Это больница! Нельзя вот так просто, сунув бабла, выставлять тяжелых больных за дверь!

Пациент не сводил с нее взгляда. В нем были и одобрение, и восхищение, и забота — только не признание вины. Светлана смутилась. «Еще не хватало из-за интрижки с больным потерять работу. Но он мне нравится. Только этого недоставало».

— Не стоило вчера вам помогать — тогда хоть не видела бы эти наглые морды. — Она указала на дверь, за которой стояли «охранники». — А теперь у меня два подозрительных приметных мужика в коридоре — пациенты точно нажалуются — и проверка из Минздрава вот-вот придет!

Ее взгляд упал на его руки. Большие пузыри разного размера, заполненные прозрачным содержимым, покраснения. «Черт, ну зачем я так? Надо успокоиться. Я врач. Он пациент».

— У вас такие только на руках? — спросила Светлана, быстро сменив гнев на милость.

Терпеть его восторженный взгляд становилось невыносимо.

— Еще на ногах. — Улыбаясь, он задрал полосатую штанину.

Его улыбка Светлане тоже понравилась, и она с трудом заставила себя перевести взгляд на его ноги.

— А пациенты не нажалуются, не волнуйтесь. Я распоряжусь, деньги на их лечение переведут сегодня же.

Светлана открыла было рот, но только покачала головой. Нотации в его адрес ей явно не удавались. — Зуд? Жжение? — Она взяла его руку.

— Точно. А как вы узнали?

Да он издевается! Светлана прыснула, но взяла себя в руки.

— Ничего страшного. Через неделю все заживет. — Она с сожалением отпустила его руку. — Даже рубцов не останется. Пузыри вскроем, обработаем, прокапаем вас, перевязки сделаем.

— Вам очень идет улыбка. — Он сел на кровать. — Теперь я знаю, что все будет хорошо.

— Я вовсе не улыбаюсь… Так о чем вы хотели поговорить? — Она сменила тему, почувствовав, что краснеет: Светка всегда краснела при одной мысли о том, что она кому-то нравится.

— Я не смогу убрать ребят из коридора. Понимаете, вчера вечером меня затолкали в машину, похоже, усыпив хлороформом.

— Да, я уже поняла.

Замерзающий кивнул и продолжил:

— Потом помню подвал, как мне зажимают нос и вливают алкоголь. Потом… не помню… улица. Я оказался в незнакомом районе. Что странно, там все подъезды были закрыты. Не получилось зайти ни в один. Но становилось хуже. Наверное, кто-то меня подобрал. Очнулся в какой-то квартире, глаз не открыть… и меня стошнило прямо на пол.

— Хорошо, что вы это помните. Дома до сих пор воняет.

Он непонимающе посмотрел на нее. Светлане казалось, что он может видеть ее насквозь.

— Это я вас подобрала… мы с мамой. А пока я капельницу ставила, вы изгваздали все что можно. Мама до сих пор отмывает.

— Извините… — Он смутился и замолчал.

— Продолжайте, — попросила Светлана.

Замерзающий вздохнул.

— Ну, потом скорая, больница… — Он посмотрел на обмороженные руки, попробовал пошевелить пальцами и скривился от боли. — За пару дней до этого ко мне приходили бандиты — как они себя называют, «крыша». Требовали, чтобы я переписал свои акции. Я главный акционер Сибстраха. У меня контрольный пакет. Ну, я отказался.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

Светлана начала нервничать. Стул заскрипел, когда она откинулась на спинку.

— Мне важно, чтобы вы понимали, что происходит. — Он сдвинул брови, от чего его лицо стало серьезным. — Я уверен, меня хотели не просто припугнуть. По закону, если я умру, наследники, — то есть, мой брат, — обязаны в первую очередь предложить выкуп моих акций другим акционерам. Бандиты уже владеют пятнадцатью процентами компании. Но этого мало. Они хотят захапать все. — Он стиснул зубы, преодолевая боль. — Знали, что спиртное я не употребляю. Влили в меня спирт и выкинули на улицу в том квартале, где только что кодовые замки на подъездах поставили. Наверное, хотели, чтобы моя смерть выглядела как несчастный случай.

Светка почувствовала, как страх холодком ползет по позвоночнику.

— Давайте позвоним в милицию? Пусть их арестуют. Ведь вы же знаете, кто…

— Нельзя: менты могут быть в доле.

— А что мы можем сделать? — Во рту пересохло, она сама не поняла, как у нее вырвалось это «мы». Кажется, он тоже не заметил. — Рано или поздно, они узнают, что вы живы. Тюмень — город маленький. Слухи разлетаются мгновенно.

— Не рассказывать никому, что я здесь.

— Ясно. Но у нас сегодня проверка из министерства, — вдруг спохватилась Светлана и показала на дверь. — Могут увидеть. Этим двоим тут нельзя находиться.

— Как раз о них я и хотел поговорить. Может, мы их переоденем? Белые халаты у вас есть?

Теперь он сказал «мы»…

Она поднялась, подошла к окну. Метель стихла. Снег медленно падал густыми хлопьями.

— Ну хорошо… — Светлана сдалась. — Но чтобы вели себя прилично! На пол не плевать, и молчат пусть! И, пожалуйста, сделайте так, чтобы никто не видел, что у них оружие. Не нервируйте мне пациентов.

— Договорились! — Еще одна задорная улыбка.

— А теперь ложитесь, вам надо вскрыть и обработать волдыри на руках и ногах. Сейчас пришлю медсестру, даст вам обезболивающее.

Замерзающий послушно лег на кровать.

— Можно еще одну просьбу?

Светлана взялась за дверную ручку, оглянулась.

— Мне было бы спокойнее, если бы как можно меньше людей знали о том, что я здесь. Может быть, раны вы мне обработаете?

Она не ответила, лишь кивнула, давая понять, что услышала.

Жизнь в больнице закипела, как в большом муравейнике. К обеду приехала проверка из Минздрава — написали замечания, уехали. На скорой привезли двоих с ножевыми ранениями — ссора на рынке. Пришлось срочно оперировать. Приехала милиция: протоколы, беготня, нервотрепка.

Весь медперсонал Светлана предупредила, чтобы никому не рассказывали о новом пациенте. Двух охранников переодели в медбратьев, и присутствие замерзающего удалось скрыть. Впрочем, ни в ком из коллег сомневаться не приходилось. Они все умели держать язык за зубами. Разве что новенькая медсестра не вызывала доверия, уж слишком любила посплетничать, но ее к замерзающему Светлана не пускала.

* * *

На третий день охранники окончательно освоились: поутихли, уселись в фойе прямо напротив входа в палату и старались не привлекать внимания. Однако следили, чтобы в палату никто, кроме Светланы Николаевны и Олега Борисовича, не входил.

Ближе к четырем часам дня Светлана вновь заглянула к пациенту. Алексей спал. Она отключила капельницу и осторожно вытащила из вены иглу. Неожиданно его большая горячая ладонь легла на ее руку. Светлана вздрогнула. Ее словно ударило током:

миллион горячих искр пробежал по телу, и в груди стало тепло.

— Спасибо вам.

— Это моя работа. — Она убрала руку, испугавшись нахлынувшего вдруг чувства.

— Я даже рад, что всё так. — Он сел на кровати, опустил ноги на пол. — Вы потрясающая женщина.

Светка покраснела и поспешила уйти, но он успел спросить:

— Можно вас пригласить на свидание, когда меня выпишут?

— Пока рано об этом говорить. — Сердце билось так сильно, что закружилась голова. — Когда выпишем, тогда поговорим.

В коридоре послышались быстрые шаги, возня, шум. Что-то металлическое упало на пол. Они оба повернулись к двери.

— Сейчас посмотрю, что происходит.

Светлана выскочила в коридор, и ее взгляд тут же выхватил экран телевизора: «Акционер страховой компании обнаружен сегодня в городской больнице. По словам врачей, пострадавший в удовлетворительном состоянии…»

— Откуда они узнали?..

Она направилась к посту, где сегодня дежурила новенькая медсестра, но тут же остановилась. В конце коридора появились двое в черных кожаных куртках и пошли прямо на нее.

— В сторону! — раздался за спиной грубый голос.

В следующую секунду чья-то большая рука схватила ее за плечо и швырнула в фойе.

Светка упала на пол и выглянула из-за кресла. Все происходило так стремительно, что она даже не успела испугаться. В висках стучало. И тут грохнули выстрелы. Крик медсестры, мат, звук приближающихся шагов. Она выскочила из укрытия и шмыгнула в палату.

— Там… там… — Мысль улетучилась.

Алексей обхватил ее за плечи и отвел от двери. Затем достал из-под подушки пистолет. Содрал повязку с правой руки, до крови повредив еще не зажившую рану.

— Тихо. — Он поднес палец к губам.

Светлана закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Ноги стали ватными. Она опустилась на пол и спряталась за тумбочкой. Сердце колотилось так быстро, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Выстрелы — совсем рядом. Алексей приоткрыл дверь — и тут же получил удар по рукам. Он согнулся от боли, пистолет упал на пол и отлетел к ножке кровати. Дверь с грохотом распахнулась. Светлана подтащила стул, словно он мог ее защитить. Со стола полетели тарелки. Бандит в кожаной куртке схватил Алексея, кинул на пол, оседлал, ударил в лицо. Из носа у того сразу полилась кровь.

— Говорил тебе по-хорошему: перепиши бумаги.

Удар, еще удар. Господи, почему он не уворачивается?

— Вставай. Подписывай. — Бандит поднял Алексея за шиворот и сунул ему ручку.

Светлана вцепилась в ножки стула. «Тихо, главное себя не выдать. Сейчас он меня заметит и убьет. Убьет обоих, как только Алексей подпишет документ». Взгляд упал на валяющийся на полу пистолет. «Черт. Не дотянусь. Что делать?»

Неожиданно для самой себя она вскочила и огрела бандита по спине стулом. Спинка хрустнула. Хотя Светлане удар показался недостаточно сильным, громила повалился на Алексея.

«Где они? Что они там затихли?» Светлана посмотрела в открытую дверь — охранников не было. Из коридора доносились охи и торопливые шаги. Алексей поднялся, вытер рукавом кровь на лице. Светлана оглянулась, но не успела даже крикнуть — бандит ловко ударил ее под колено, ноги подкосились, она повалилась на пол. Мужчина схватил ее, вытащил «бабочку», лезвие выскочило, и он плотно прижал его к горлу заведующей.

— Подписывай — или ей конец. — Бандит мотнул головой, показывая на бумаги на полу.

Алексей побледнел, замер, не решаясь пошевелиться.

— Чё? Нравится телочка? — Тип в черной куртке провел лезвием по ее щеке.

Светлана оцепенела от ужаса.

— Отпусти. Она тут ни при чем.

— Подписывай! — прокуренным голосом гаркнул тип прямо у Светкиного уха. Она вздрогнула и отвернулась от зловонного дыхания. — Мамонт зажмурился. Наверное, слышал уже, по ящику только об этом и говорят. — Светлана сглотнула. Речь шла о главаре банды, про которого она слышала по телевизору. — А я просто так мочить не буду. Перепиши бумаги и разойдемся.

В висках пульсировало. Лезвие — холодное, острое, — давило на шею. Казалось, оно вот-вот разрежет кожу. Стараясь не дышать, она зажмурила глаза, а когда вновь открыла — заметила движение в коридоре.

— Хорошо. Но сначала прочитаю, что вы тут написали.

Алексей демонстративно сел на кровать — серьезный, сдержанный, словно находился у себя в кабинете, а не в больнице перед головорезом с ножом.

Бандит ослабил хватку, Светка взглянула в сторону двери — черный ствол смотрел прямо на нее. Интуитивно она отклонилась вправо, и тут же раздался выстрел. Кровь брызнула ей в лицо. Светка отшатнулась и рухнула на пол.

— Ты цела? Врача, срочно! — Алексей подбежал к ней, плюхнулся на колени, приподнял обмороженными руками ее голову.

Светка с трудом сфокусировала взгляд на его испуганном лице и, наконец, пошевелила пересохшими губами:

— Это не моя кровь. Я в порядке.

Этим вечером Светка вернулась домой позже обычного. Охранник со шрамом на лице, который ей сперва так не понравился, в итоге спас ей и Алексею жизнь. Второго, с золотым зубом, бандиты тяжело ранили. Но благодаря Олегу Борисовичу, вовремя оказавшемуся рядом, его все же успели спасти. Первому бандиту пулей разнесло голову, тело второго вечером тоже отвезли в морг: не удалось остановить внутреннее кровотечение после пулевого ранения в живот. Новенькая медсестра весь вечер проревела в ординаторской от шока и чувства вины. Оказалось, она злилась, что ей не доверяют и не пускают к больному, пожаловалась подружке, та рассказала еще кому-то, и новость о замерзающем тут же разлетелась. Сил разбираться с медсестрой не было. Наверное, следовало бы ее уволить, но Светка отправила медсестру домой. Нужно было как следует все обдумать, но мысли Светланы были только об Алексее.

До самого дома Светка вспоминала объятия Алексея. Было в них что-то настоящее, человеческое, теплое…

— Ты что так поздно? — Мама, как обычно, смотрела шоу «Любовь с первого взгляда». — Тут такая любовь! У нее каблук сломался, и он нес ее на руках. Вот это забота. Кстати, они отправятся в романтическое путешествие. Интересно, поженятся потом? — Если им суждено быть вместе — поженятся.

Светка села рядом с матерью на диван, опустила голову ей на плечо. А в мыслях крутилось: «Какая забота…» И тут Светка поняла: «Алексей настоял на отселении других не для того, чтобы лежать одному в палате! Он опасался, что если бандиты придут, могут убить других пациентов! Какая я была дура! Его же не смутили ни обшарпанные стены, ни рваные матрацы, ни застиранные простыни. Он не про свой комфорт думал. Он думал о них…» Она закрыла глаза и тут же уснула.

Метель отступила. Все вокруг преобразилось, стало совсем другим. Мягкий пушистый снег ровным слоем покрыл скамейки, крыши домов, деревья. Заблестел серебром, отражаясь от яркого зимнего солнца… Чудесный ясный день. Так и хотелось вдохнуть полной грудью свежий морозный воздух.

Светка летела на работу. Снег хрустел под ногами, словно подгоняя к нему, к замерзающему. Хрусь-хрусь! Хрусь-хрусь. Как он? Скорее бы его увидеть!

Девятая палата была опечатана со вчерашнего дня. Длинный коридор, пост медсестры. Почему она улыбается? Светлана сразу зашла в третью, куда вечером перевели пациента, который стал ей так дорог. Запах яблок, сладкого чая и еще какой-то давно забытый легкий аромат счастья. Она посмотрела на тут же прекративших болтать пациентов. Алексей лежал на кровати — лицо отекло от ссадин, руки и ноги забинтованы, а глаза счастливые — улыбается.

— Доброе утро. — Голос дрогнул, и Светлана улыбнулась, надеясь, что никто не заметил ее волнения.

Больные поздоровались и друг за другом тихонько вышли из палаты. Светлана с удивлением проводила их взглядом. Дверь бесшумно закрылась.

— Что это? — Она подозрительно посмотрела на Алексея. — Ты опять всех отселяешь?

Он коротко хохотнул и скривился от боли. Светка присела на край кровати.

— Я всю ночь думал о том, что произошло вчера.

— Давай не будем об этом.

— Давай. — Он накрыл забинтованной рукой ее руку. Она не возражала. — Я решил вопрос с бандитами.

Светлана испуганно посмотрела на него, но Алексей был спокоен.

— Олег Борисович разрешил мне позвонить. Я договорился с губернатором, что область заходит в капитал компании, — он слабо улыбнулся, — и к нам прикомандируют фээсбэшника в качестве начальника службы безопасности. Так что бандитов теперь можно не бояться.

Он с трудом повернулся на бок. Светка встала. Алексей достал из-под одеяла большой букет красных роз. Сел на кровать, поставил забинтованные ступни на пол — медленно, преодолевая боль, встал на одно колено.

— Ты что делаешь? Ляг обратно!

Она присела, попыталась его поднять. Взгляды встретились, сердце замерло. В открытую форточку влетел свежий ветерок. На окнах засияли сказочные узоры в блеске утреннего солнца.

— Ни за что. Еще ни одна девушка не спасала меня дважды. Я теперь просто обязан на тебе жениться.

— Тогда уж не на мне. На этом… который со шрамом.

— Светка, мне же больно смеяться! Черт, я серьезно! Это предложение руки… слегка отмороженной, правда.

Светка взяла цветы, уткнулась лицом в нежные бархатные лепестки и вдохнула нежный аромат.

— Выходи за меня. Я, конечно, сейчас не очень, но вообще — очень даже… Да, обещаю вести себя хорошо. Так ты согласна?

— Да ты не только на руки, ты на всю голову отмороженный… Да. Да!

Счастье светилось и искрилось в ней, как снег морозным солнечным утром.

— Да. — Она осторожно прижалась к нему. — Как мне повезло, что ты не замерз…

— Это мне повезло, что ты отогрела.