Зверь, именуемый Кот

Нани Кроноцкая, 2023

Когда твой единственный друг – лишь строка в мессенджере, все имущество это рабочий диванчик и плед с косметичкой, а жизнь проходит за экраном рабочего монитора, не спеши все менять. Один телефонный звонок может перевернуть целый мир. И вот уже в жизни моей поселились демоны, оборотни, и… любовь. К могучим и преданным котикам.Первый том одноименной дилогии. Продолжение скоро. Цикл "СемиСветики".

8. О плохом воспитании

Похоже, древняя традиция трепетных дев падать в обмороки мне пришлась очень по вкусу.

Эта мысль была самой первой. Из тех, что тихонечко раздвигает плотную темную завесу, закрывающую сознание.

Вторая мысль была куда более трезвой и приземленной: “А где это я?”

Воды вокруг больше не было точно. И мокрой одежды и… этот монстр с шершавым языком, я надеюсь, мне тоже привиделся?

Осторожно открыла глаза. Салон автомобиля, я завернута в толстый пушистый плед, вокруг идет дождь, а на сидении рядом спит он… самый лучший во всем этом мире мужчина.

Интересно, когда я проснусь наконец, он исчезнет? Очнусь тихо, в морге или реанимации вся в капельницах и одна. Телефон, кстати, там где-то в луже остался. Никто ничего не узнает о том, что случилось.

Само собой всхлипнулось громко. Кот открыл вдруг глаза, вцепившись в меня быстрым взглядом, громко выдохнул нечто нечленораздельное, вроде: “Лю, ну как так-то!” и сграбастал в охапку меня всю, целиком, к себе крепко прижав.

От этого порыва мой ушибленный организм заорал острой болью, я взвыла, а Марк буквально отпрыгнул, смешно так глаза округлив.

— Грязные яги! Лю, как тебе удалось так быстро найти приключения и даже отпетых разбойников?

Ругательство интересное-то какое… Я смотрела на него, осторожно закутывающего меня в толстый плед, и глазам своим не верила. Мы расстались под зонтиком, поцеловавшись всего час назад. Откуда он здесь?

— Ты мне… ничего не хотел бы сказать? — слова дались с огромным трудом, я хрипела и кашляла.

Кот посмотрел очень внимательно, потом молча пощупал мой лоб. А после я поймала на себе его взгляд, откровенно скользнувший вниз по шее, куда-то к груди, и вдруг поняла, что под пледом на мне нет практически ничего, совершенно!

— Очень хочу. Но чуть позже. Я снял недалеко тут коттедж на два дня. Т-ш-ш, солнце, ничего пока только что не спрашивай. Говорить получается плохо, не напрягайся. Приведу тебя в чувство и поговорим. Не дергайся, Лю, с тобой больше ничего не случится, я рядом.

Я почему-то поверила сразу и окончательно. Стало немного легче, хотя сознание ускользало. С самого раннего детства на все беды и стрессы Илона Король реагировала дикой сонливостью. Свойство психики и организма. И теперь нещадно носом клевала, несмотря на все вокруг происходившее. Самое время уснуть: голая, босая, без телефона и в одной машине с мужчиной, которого видела в жизни один только раз. И мне все равно уже было. Только поспать отпустите бедную серую мышку…

Лента ремня аккуратно легла на плечо, и я сонно успела подумать, что меня берегут. Наверное, дело даже вовсе и не в компьютере бортовом, гневно ругающимся на непристегнутого пассажира. Больше не думалось. Мозг отказал совершенно. И поделом ему.

Машина загудела, замелькали огни на панели, но все это было уже просто сном. Как и дождь там, за пределами маленького нашего мира, ставшего так быстро странным: до боли знакомые незнакомцы в салоне дорогого автомобиля едут неизвестно куда.

Край сознания вяло зафиксировал остановку машины, тихо хлопнувшую водительскую дверь, тишину.

Осторожно подхватившие меня руки были такими родными и близкими. Запах мужчины кружил опустевшую голову. Тепло груди, к которой меня прижимали очень осторожно. Все было похоже на сказочный сон. Мой секретный: страшный очень, но с условно-хорошим концом.

Дыхание теплое у виска, очень тихое: “Потерпи, Люсь, скоро будет полегче!” А мне уже было совсем хорошо. Ни на что не променяла бы эти минуты. Особенно на возможность сидеть сейчас мрачно на кухне и разглядывать мокрые туфли. В родительском доме, который уже очень давно стал чужим.

Судя по звукам вокруг, мы уже были в коттедже. Меня туда явно внесли и даже куда-то сгрузили. Звуки и ощущения тела были словно приглушены, даже боль перестала быть такой острой. Но женское любопытство тоненьким червячком ковыряло сознание. Пришлось сделать над собой усилие и приоткрыть, наконец-то, глаза.

Глубокое кресло, мягкий свет в небольшом и уютном холле. Судя по возмущенному писку машины на улице, Марк забрал из машины свои вещи. А мои где, интересно?

Развернула свой плед, еще раз уверившись в своей полной и окончательной обнаженности. Что случилось со мной тогда, там, в подворотне? Не помню.

Подняла глаза и встретилась взглядом с совершенно бесшумно вошедшим Котом. Картина маслом: сижу я такая вся с голой грудью, мучительно соображая, что делать, и мужчина напротив стоит. И смотрит так…

Как на меня никто и никогда не смотрел.

Что с ним?

Как в замедленной съемке, еще не понимая, что делаю, и понимать не желая, я встала зачем-то навстречу ему.

Плед предательски соскользнул, обнажая и совершенно мальчишеские мои плечи и дерзкую, острую грудь. Косточки бедер, торчащие сиротливо. И гнездящийся на макушке целый стог непослушных и серых волос, после дождя распоясавшихся совершенно, завившись в тугие спирали, как довершение натюрморта.

Замерзшая, грязная, сильно избитая. Красивая я, недавно совсем говорил ты?

Рассматривай, Кот, и больше не заблуждайся.

Секунда, другая. И мне стало вдруг стыдно и зябко. Что вообще происходит со мной? Обхватила руками озябшие плечи, попыталась поймать рукою край сбежавшего на пол пледа.

А мужчина моей мечты, стоявший так близко и так далеко от меня, вдруг гулко сглотнул и делая ко мне шаг, прошептал сипло и быстро, словно боясь не успеть:

— Останови меня. Сейчас.

И протянул вперед руку, крепко поймав мою мятущуюся в страхе ладонь, останавливая порыв моего смущения. Наши пальцы столкнулись и сами переплелись, буквально цепляясь друг в друга.

— Нет.

В тишине дома мой голос раздался так странно: хрипло, ежва даже слышно, но очень решительно.

Это была точно я?

Шаг навстречу — и снова я понимаю, что назад пути нет.

Безвозвратно.

Сколько раз уже моя жизнь изменилась за один только сегодняшний день?

Самый лучший во всем этом мире мужчина. Дыша тяжело отчего-то, Он все еще рядом стоит и на меня выжидающе смотрит. Как-будто бы хочет спросить что-то важное.

— Ты не будешь жалеть? Сейчас у тебя от всего пережитого просто откат. После стресса такое частенько бывает. А я не стану простым приключением, эпизодом, пойми.Ты умная девочка, я…

— Жалеть? Марк, ты это серьезно сейчас?

— Шутки в сторону, милая, я серьезный мужчина.

На губах его наконец-то скользнула улыбка, успевшая мне полюбиться так быстро. Соскучиться даже успела по ней.

Еще шаг навстречу, я чувствую жар его тела, а пальцы сплетаются крепче.

Теперь нас почти ничего уже не разделят. Ну… разве что вся его совершенно сухая одежда.

— Мне от страха бежать теперь быстро, без оглядки, сверкая пятками?

Он моргнул, широко улыбнувшись в ответ.

— Идея отличная. Вид сзади… у меня развитое воображение, Лю. Еще одно только движение, и мы уже не остановимся. Еще раз спрошу тебя: ты точно этого хочешь?

— А ты? — мне вдруг снова стало мучительно стыдно.

— С той самой секунды, как увидел я испуганную девушку в фойе метро, об этом мечтаю. Нет. Вру, разумеется, до пяти я успел сосчитать. Не маньяк, чай, какой.

Лгал, конечно. Хоть мы и клялись с ним друг другу не врать. Очень сложно поверить в такое…

Но мне сейчас было вообще все равно. А если вдруг я уже завтра умру и в моей жизни так и не случится подобных чудес? Зачем тогда жить?

Очень плохо меня воспитали родители.

С детства твердили они о любви, о доверии, верности. Вот и мечтаю теперь я о принцах на белом коне. Или котах на прокатных машинах. Нет, дорогой мой, никуда я теперь тебя не отпущу. Зубами буду держать, ногами, руками. Но счастливой сегодня побуду. Хоть коротеньких десять минут.

— А я, знаешь, маньячка, — поймала его недоверчивый взгляд, с духом собралась и продолжила: — Марк. Понимаешь… я сейчас сделаю страшную глупость и все такое. Мужчине, которого видела сегодня в первый раз, признаюсь, что, похоже, влюбилась. И поделать с собой ничего не могу. Между прочим, в любовных романах на этом месте герои обычно сбегают.

Он очень внимательно выслушал, даже не улыбнувшись. Несколько секунд помолчал, потом горячими пальцами свободной руки приподнял мой подбородок, вглядываясь в мое растерянное лицо, и сделал тот самый шаг.

Мы стояли вплотную, разделенные лишь сантиметрами. Я слышала стук его сердца, чувствовала его запах, от которого кружилась голова, и ноги совсем меня не держали…

— Ну и пусть он бежит, этот глупый герой из любовных романов. Если так малодушен. Нам-то что, Люсь? Мы не такие. Я, кстати, тоже маньяк.

Хотела ответить ему что-то умное или смешное, или полную и немыслимую ерунду, но уже не успела. Легкое прикосновение губ, на меня повлиявшее как внезапный и сокрушительный шквал. Он стремительно поднимал из глубин моих что-то давно забытое и категорически запрещенное. Я пошатнулась, колени мои подгибались, спина стала ватной, все тело теряло опору.

Он медлил еще несколько долгих секунд, словно что-то важное для себя решая окончательно и бесповоротно. Одно гибкое движение и у меня на спине оказались сразу обе мужские руки, обжигая, поддерживая, обещая.

Столкновение губ. Жадно, голодно, глубоко.

Мы целовались как ненормальные, как подростки в подъезде. Мы торопливыми прикосновениями взбивали сладкую пену безудержной страсти.

Он прижимал меня к себе так, как будто боялся, что я снова сбегу. И мне не было больно, хотя на моих тощих ребрах от ушибов следы уже наливались зловещей синевой.

Я цеплялась за его тонкую футболку, с восторгом осознавая, что этот великолепный мужчина вернулся за мной. Додумалась, наконец-то. И года ведь не прошло.

Здесь и сейчас, в этом маленьком доме, были только мы двое: взбудораженные, возбужденные и влюбленные.

Мы изучали друг друга, как пуще жизни жаждущие открытия новых земель неистовые пионеры.

Я даже бы и не заметила как он подхватил меня на руки, но пришлось разорвать поцелуй.

— В ванную, продрогшая Лю. Срочно. Ты кашляешь и сипишь как белуга.

Как белуги сипят я понятия не имела. И ляпнула, не подумав:

— Грязных девушек не уважаете, сэр Кот? Я не слышала сип белуги, но мыться сил нет совершенно. Прости. Можно только из ведра окатить меня и прополоскать, словно тряпочку.

Положив ему на плечо свою буйную голову, я закрыла глаза. У меня уже есть у меня в сундучке лучший в жизни моей поцелуй. Буду потом вынимать эти воспоминания и наслаждаться, как главным сокровищем этой Вселенной.

— Хочу основательно нежно и долго любить одну совершенно отчаянную девушку. Но вначале я все же тебя вымою и осмотрю. В нас крепко вбивали кое-какие навыки оказания первой помощи. Ухо к носу пришить не смогу, но немножечко подлатаю. Согласна?

Возражать не хотелось. После случившегося здесь, я вдруг разом расслабилась, словно мы с ним действительно преступили через незримую черту. Дверь за спиною закрылась, отступать больше некуда, мы с Котом теперь по одну сторону баррикад.

Спешить больше некуда.