Конец игры

Наида Баширова

На страницах романа «Конец игры» читатели снова встретятся с полюбившимися героями романов «Затянувшийся отпуск» и «Охота на кандидата». Банкир Чингиз Салихов уедет в Соединенные Штаты и исчезнет. На его поиски отправится корреспондент Первого канала Наргиз Велиханова и депутат Госдумы Амир Караханов. Смогут ли они вычислить, кому выгодно исчезновение их друга, а главное – удастся ли им его спасти и при этом выжить самим? Героев ждут новые приключения, неожиданные встречи и опасные испытания.

— 3-

В следующий раз все вместе, вчетвером, они собрались у Амира. Тот отмечал свое сорокалетие и пригласил друзей отпраздновать юбилей вместе с ним. Других гостей, кроме них, не было. Когда Наргиз выразила удивление по этому поводу, Амир ответил, что с родственниками и коллегами будет праздновать свое сорокалетие в ближайшую субботу в одном из московских ресторанов.

Амир жил в большом красивом доме, купленном им несколько лет назад и полностью отреставрированном. Окруженный фахверками, словно опутанный паутинами, с тонкой кованой оградой, дом был легок и сиял светлыми тонами штукатурки и декоративного камня.

Планировка дома была анфиладной, и она очень нравилась Наргиз. Из арочного прохода можно было попасть во все комнаты — в малую и большую гостиную, кухню и столовую. Сам проход в лилово-бежевых тонах был построен на сочетании двух видов арок в стиле модерна. Большей частью они были прямоугольной формы, но одна из них имела форму разорванного круга с темной окантовкой. Плавные линии арок подчеркивались подсветкой, расположенной в верхней части проемов и перекликались со световыми коробами на лестнице, ведущей на второй этаж.

Друзья собрались в большой гостиной. Комната была выдержана в розовато-бежевых тонах. Особый уют ей придавали яркие вкрапления древесины, мягкая мебель, напольные светильники и угловой встроенный камин, изготовленный по собственным чертежам Амира.

Хозяин дома разжег камин, и какое-то время друзья сидели возле него, делясь последними новостями, потом юбиляр пригласил гостей к столу. Хозяйничала в этот день Наргиз. Амир хотел заказать еду из ресторана, но она не позволила, сказав, что уж на четверых едоков она как-нибудь сама приготовит. Кажется, Амир не очень доверял ее кулинарным способностям и какое-то время опасливо наблюдал за ее приготовлениями, когда она явилась рано утром и принялась колдовать на кухне. Однако стоило ему попробовать салат из нежного куриного мяса, чернослива и голландского сыра и пару других блюд, как он понял, что его опасения беспочвенны. Наргиз не только любила хорошо и вкусно поесть, но и готовила отменно.

— Как же долго ты скрывала свои таланты! — воскликнул он, пробуя азербайджанское национальное блюдо — долму из виноградных листьев. — Все, с сегодняшнего дня никаких ресторанов и кафе. Встречаемся только у тебя.

— Этого я и боялась, — засмеялась Наргиз. — Скажи вам, что я умею готовить, и придется всю жизнь простоять у плиты.

— Всю жизнь — это очень долго, но раз в месяц ты можешь вспомнить, что ты, прежде всего, женщина.

— Ты хочешь сказать, что я об этом забываю? — она удивленно приподняла бровь.

— А разве нет?

Наргиз пожала плечами. Она не то чтобы не любила вести домашнее хозяйство или ленилась — ей просто было жалко времени на готовку, стирку, уборку. Слава Богу, появились стиральные машины, которые выдавали уже высушенное белье, моющие пылесосы, которые позволяли быстро завершить уборку, посудомоечные машины, легко справляющиеся с грязной посудой. Что касается еды, то она предпочитала покупать полуфабрикаты, нежели часами торчать у плиты. Лишь изредка она заставляла себя приготовить что-нибудь самой, испечь детям сдобные булочки и пироги к чаю. Ее старшая сестра Мадина любила говорить, что в ее случае природа ошиблась, когда вместо мальчика на свет появилась девочка. Наргиз охотно соглашалась: ей действительно следовало родиться мужчиной.

Последние слова она произнесла вслух.

— Думаю, ты ошибаешься, — тут же отреагировал Амир. — Если бы ты захотела, из тебя получилась бы прекрасная хозяйка.

— В том-то и дело, что я этого не хочу, — пробормотала Наргиз.

— Это потому что рядом с тобой нет мужчины, которого бы ты любила и ради которого готова была бы часами стоять у плиты.

— Что?! — растерялась она. — Ты хочешь сказать, что я превращусь в добропорядочную домохозяйку в цветастом халатике и обвязанном вокруг талии фартучке, стоит мне выйти замуж?

— Конечно. Просто тебе сейчас не для кого стараться.

— Нет уж! — горячо возразила она. — Ни один мужчина не заставит меня превратиться в кухарку.

Амир рассмеялся.

— Что ж, скоро мы это узнаем.

— Скоро? — не поняла она. — Почему скоро?

— Не вечно же тебе быть одной. Рядом с женщиной всегда должен быть мужчина.

— Да мне вроде бы и так хорошо, — пожала она плечами равнодушно. — Без мужчины рядом.

— Вот именно «вроде». И не говори, что ты самодостаточная личность и тебе никто не нужен. Не может быть тебе хорошо одной.

— Я не одна. У меня есть дети.

— Мы сейчас говорим не о детях, а о спутнике жизни.

— Тогда и я вправе спросить, каково тебе быть одному? Разве, по аналогии, рядом с мужчиной не должна быть всегда женщина?

Наргиз заметила, как Амир изменился в лице, и мысленно обругала себя. Больше года назад его жена и дочь были убиты. В их трагической смерти Амир винил себя. За несколько лет до этого у него был роман с молодой красивой женщиной, который закончился, когда он отказался развестись с женой и жениться на ней. Анна вышла замуж за другого, но не смогла забыть Амира. Желая вернуть его, она наняла убийцу, который застрелил Марию и ее дочь Олю. Наргиз участвовала в расследовании двойного убийства, и ей удалось разоблачить Анну, но до суда дело не дошло: Анна погибла в результате автомобильной аварии и при этом едва не забрала с собой на тот свет и Наргиз.

Амир не мог смириться со смертью близких людей. Если бы не депутатская деятельность, которой он отдался всецело и которая занимала почти все его время, неизвестно чем бы все кончилось. Он наверняка впал бы в депрессию, из которой мог бы и не выйти. Он заставлял себя работать по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки, чтобы не оставлять время для воспоминаний и невеселых раздумий и, придя домой, завалиться от усталости в постель и спать без сновидений до самого утра.

С ее стороны было жестоко напоминать Амиру, что он сейчас один. Впрочем, если он считает, что она не должна быть одна, то и ему самому пора подумать о спутнице жизни. Тем не менее, она извинилась перед ним.

— Прости, Амир, я не хотела будить в тебе невеселые воспоминания. Особенно в такой день. Прости.

Она приблизилась к нему, дотронулась до его руки. У нее было виноватое выражение лица, и он успокаивающе сжал ее пальцы.

— Ты меня тоже прости. Мне не надо было начинать этот разговор.

— Это, наверное, Чингиз тебя заразил. — Он непонимающе уставился на нее. — Не так давно он заявил мне и Максиму, что нам пора перестать валять дурака и пожениться.

— И что же ты? — не сразу спросил он.

— Я трусливо поджала хвост и сбежала.

— И Максим позволил тебе это? — он недоверчиво взглянул на нее.

— Ему не оставалось ничего другого. Он знает, что на меня нельзя давить.

— Джентльменство может дорого стоить Максиму.

— Что ты имеешь в виду?

— Что найдется кто-то понапористей и смелей и уведет тебя.

— Ты думаешь, со мной это будет так просто? Пришел, увидел, победил?

— Нет, не думаю. Тебя нужно завоевывать шаг за шагом.

Наргиз сделалось весело.

— Я не военный трофей. Меня не нужно завоевывать, — заявила она.

Амир словно не слышал ее.

— Максиму нужно изменить тактику, если он хочет продвинуться хоть немного в своем ухаживании.

— Только не смей указывать, что ему делать.

— Я и не подумаю. Он не примет от меня никаких советов. Если ты не заметила, он ревнует тебя ко мне.

Она весело засмеялась.

— Его ревность беспочвенна.

— Да, беспочвенна.

Он произнес это таким ровным и бесцветным голосом, что Наргиз удивленно взглянула на него. По его лицу ничего нельзя было прочесть, оно было непроницаемым, как темная гладь воды. Не желая углубляться в эту щекотливую тему, она вернулась к готовке — ей предстояло еще столько сделать, и тратить время на непонятные разговоры было некогда.

И сейчас, сидя за красиво сервированным столом, она выслушивала от друзей комплименты своим кулинарным способностям.

— Господи, как же давно я не ел голубцы из баклажанов! — восклицал Чингиз, заправляя баклажаны, начиненные докрасна прожаренным фаршем, чесночным соусом.

— Очень вкусно, — подтвердил Максим, делая то же самое. — Ты превзошла саму себя, Наргиз.

Максим, который не раз гостил у родных Чингиза в Баку, хорошо знал и любил кавказскую кухню и теперь с удовольствием пробовал блюда, приготовленные Наргиз.

Сама Наргиз ела мало, она успела насытиться запахами, когда готовила, и теперь с удовольствием ухаживала за мужчинами, подавая им все новые и новые блюда. Как и полагалось, было произнесено множество тостов в честь юбиляра. Чингиз с Максимом были знакомы с Амиром чуть больше года, и если в начале знакомства между ними и возникали некоторые недоразумения, то после они прониклись взаимной симпатией, и теперь их соединяла настоящая крепкая мужская дружба.

После тостов и здравниц они перешли в малую гостиную. Чингиз, не дожидаясь приглашения, сел за рояль и начал играть своего любимого Брамса. После за роялем его сменили Максим и Амир. У всех троих было начальное музыкальное образование, и по их игре можно было предположить, что посещали они музыкальную школу не из-под палки.

— Ну а теперь нам сыграет Наргиз, — сказал, вставая со стула, Амир.

Чингиз с Максимом удивленно переглянулись. Они знали, что Наргиз не умеет играть, она неоднократно сокрушалась по этому поводу и говорила, что больше всего на свете хочет научиться играть на фортепиано.

Наргиз неуверенно взглянула на друзей, но послушно села за рояль и опустила пальцы на клавиши. Она играла знаменитую мелодию Альбинони. Возможно, ей не хватало техники, но играла она с большим чувством, отдавшись во власть печальной и одновременно светлой музыки гениального итальянца. Друзья долго аплодировали ей.

— Когда ты успела научиться игре на фортепиано? — удивленно спросил Чингиз, подходя к ней.

— Брала уроки у Амира. Промучился он, конечно, здорово — я была не самой прилежной ученицей, но кое-чего все-таки добился. Правда, нот я по-прежнему не знаю, подбираю на слух, но тут уж ничего не поделаешь.

— Почему ты держала в тайне свои занятия? — спросил Максим. — Мы бы тоже могли дать тебе уроки музыки.

— Но ты ведь сам говорил, что мне медведь на ухо наступил и учить меня игре на каком бы то ни было инструменте — пустая трата времени.

— Неужели я это говорил? — пробормотал Максим.

— Говорил-говорил! — засмеялась Наргиз. — Вот я и решила доказать тебе обратное.

— У тебя это получилось. Беру свои слова обратно и готов помочь тебе одолеть нотную грамоту.

— Ловлю на слове.

Праздничный ужин продолжался. Они ели, пили, слушали музыку, говорили о пустяках, много шутили и смеялись. И никто из них не знал, что вот так вместе, вчетвером, им суждено будет собраться вновь очень и очень не скоро.