Однажды в Дублине

Надежда Тимофеева

Очнувшись в больничной палате, Алиса Игнатова – талантливый следователь – узнала, что в автомобильной катастрофе она потеряла все: дочь, мужа и свою память. Но скоро ей придется вспомнить все, что она умеет, чтобы найти пропавшего ребенка в Дублине.

Дизайнер обложки Владимир Михайлович Тимофеев

© Надежда Тимофеева, 2017

© Владимир Михайлович Тимофеев, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-0378-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Алиса допивала крепкий кофе, когда увидела в дверях кафе своего отца. Он снял серый плащ, изрядно промокший от дождя и небрежным движением руки накинул его на вешалку. Да, погода сегодня выдалась пасмурной. Подумала Алиса. С самого утра на улице лил холодный дождь, заливая тротуары и дворы. А небо было затянуто серыми грозовыми тучами. Дождь то ослабевал, то снова усиливался, принося с собой северный, продирающий до костей ветер. Она посмотрела на отца и почувствовала, как ее ладони стали влажными. Тонкие пальцы крепко сжимали кофейную чашку.

Он взглядом отыскал дочь. Она сидела на уютном диванчике из серой кожи за столом и небольшими глотками отхлебывала кофе из кружки. Длинные светлые волосы были собраны в высокий, аккуратный хвост. Серый, безразмерный свитер крупной вязки подчеркивал ее хрупкие плечи. А несколько разноцветных ниток были завязаны вокруг тонкого запястья. Ей было тридцать, но выглядела она гораздо моложе.

В зале смешались запахи ванили и корицы. Официанты неспешно обслуживали немногочисленных посетителей. Кафе, которое Алиса выбрала для встречи с отцом находилось в самом центре города. Из окна открывался вид на Манежную площадь. Круглые столы из беленого дуба были накрыты скатертями из роскошного габардина насыщенно-бирюзового цвета. Приглушенная музыка в стиле ритм-энд-блюз играла из динамиков, создавая расслабленную обстановку. Развешанные на стенах постеры с рекламой прошлого века завершали картину.

— Привет! — отец подошел к столу и улыбнулся, глядя на Алису. Эта была редкая встреча и он был рад ее видеть. Ему захотелось обнять дочь и поцеловать в лоб, но сдерживая порыв отцовской нежности он сел рядом с ней.

— Здравствуй! — она дежурно улыбнулась.

Алиса внимательно вгляделась в лицо своего отца. Мелкие морщинки пробегали по лбу, словно речная рябь. У него был озабоченный и задумчивый вид. Погруженный в свои мысли он быстро сделал заказ и отстраненно посмотрел вслед официантке. Алиса пыталась рассмотреть в лице этого незнакомого человека родные черты. У нее однозначно были его глаза. Светло-голубые. Похожие на чистое озеро. А еще нос. Да, тонкий нос с узкой переносицей, небольшими ноздрями и маленькой ложбинкой над ними. Губы ее отца были гораздо тоньше ее, их она унаследовала от мамы. Мощный и четко очерченный подбородок делал ее отца привлекательным мужчиной для своих лет. Она раньше и не задумывалась, что похожа на него. Ее сердце сжалось от мысли, что она не помнит его. Эта мысль сводила ее с ума последнее время. С момента той злосчастной аварии прошло уже полгода, а она все никак не могла ничего не вспомнить. Она знала, что в жизни до потери памяти с отцом ее связывала крепкая дружба. Их общими фотографиями были забиты папки на компьютере. Она часто пересматривала их. Она на секунду закрыла глаза и попыталась вспомнить его. Но тщетно, у нее ничего не получалось. Вся ее жизнь начиналась с больничной палаты. А тридцать лет до этого буквально растворились в воздухе. Как-будто кто-то взял огромный ластик и одним взмахом невидимой руки стер из ее головы все воспоминания. Теперь ей приходилось восстанавливать свою жизнь по чужим рассказам и фотографиям. Эта авария забрала всю ее жизнь. Она стала чужим человеком не только для близких, которые безмерно ее любили и верили, что все еще наладится, но и для самой себя. Алиса не знала кто она, что она любит, что ее раздражает, какие книги она любит читать и какой чай пить. В своем доме она увидела старый, потрепанный мольберт и краски. Мама сказала ей, что она любила рисовать. В комоде она обнаружила большую папку с рисунками. Тогда она загляделась на них. Ей не верилось, что ее руки способны изображать мир. В тот день она впервые после аварии взяла в руки кисть и нарисовала пейзаж. Потом, сидя на полу в гостиной она сравнивала свою новую работу с прежними. И поняла одну вещь, ее умения никуда не ушли, она все так же мастерски проводила линии на картине и выделяла тени, делая рисунки удивительно натуралистичными. Но из ее картин ушло главное, из них ушла жизнь. Тогда она смяла тот рисунок, будто он был причиной ее бед и с силой запульнула в мусорную корзину. С тех пор она не рисовала. Осознавая все, произошедшее с ней она ощущала невероятную боль и понимала, что это ее крест. Который она теперь несет. Она даже уже почти смирилась с этим. Но сейчас, глядя на своего отца, Алиса понимала, что смирение она найдет не скоро. Он сидел и молчал. Аккуратно положив свою большую руку возле ее небольшой ладошки, он боялся прикоснуться к собственной дочери. С тяжелым сердцем отдавая на откуп всевышнему все, что с ней происходило. Потому что сам он был не в силах что-то исправить и как-то ей помочь. Но надежда на то, что она все вспомнит и продолжит жить все же самонадеянно жила в его сердце.

— Ты сказал, что встреча срочная, — произнесла Алиса сдержанным тоном.

— Мне нужна твоя помощь, — ее отец громко вздохнул и внимательно посмотрел на дочь, пытаясь отгадать готова ли она к этому разговору. Но ее лицо не выражало каких-то эмоций. Когда-то открытый лист, Алиса стала для него закрытой книгой.

— Я слушаю, — спокойно кивнула она.

— Разговор будет о твоей работе, — предупредительно добавил он.

— Работа? — глаза Алисы округлились.

— Да. Я хочу, чтобы ты вернулась к работе.

— Но, — она покачала головой. — У меня насколько ты помнишь долговременный провал в памяти. Огромная дыра. Как по-твоему я должна вернуться к работе?

— Врач сказал…

— Врач сказал, что я все вспомню через месяц, — перебила она отца. — И насколько ты видишь, прошло уже полгода, и я до сих пор не могу ничего вспомнить. Я даже к имени своему с трудом привыкла. А ты говоришь о работе.

— Послушай, — он ласково посмотрел на дочь. — Ты должна меня выслушать. Все, о чем я сейчас прошу — это выслушать меня. Ни больше, ни меньше.

— Хорошо, — Алиса кивнула в знак согласия.

— Когда ты была маленькой девочкой, то больше всего на свете ты мечтала стать сыщиком как я. Ты говорила, что помогать другим людям, искать людей и наказывать преступников — то, чем бы ты хотела заниматься. Я не придавал этому значения. Ведь многие дети копируют родителей. Мало того, я был против, чтобы моя единственная дочь занималась чем-то подобным. Но то, что произошло с тобой однажды навсегда изменило мое мнение. Я опаздывал на самолет. В спешке собирая вещи я увидел тебя. Тебе было десять. Ты стояла и смотрела на меня. А потом сказала всего одну фразу «Пап, самолет упадет. Останься, пожалуйста дома». Меня как любого родителя шокировали твои слова. Я успокоил тебя и надевая куртку на ходу выбежал из квартиры. Ты осталась с мамой, заплаканная. В тот раз я опоздал на самолет. И проклинал все, пока не увидел вечерние новости, в которых показали обломки того самого лайнера. Я спросил у тебя: «Алиса, откуда ты знала, что самолет упадет?». И ты ответила «Я это видела, пап». И с тех пор, я знал, что у нас растет особенный ребенок. И что не использовать твой дар, чтобы помочь другим людям ты просто не сможешь. Сейчас мне как никогда нужна твоя помощь. Пропал ребенок и ты можешь помочь ее найти. Ты многого не помнишь и многого не понимаешь. Но поверь мне, та Алиса, которую я знал — помогла бы. Я понимаю, что тебе больно. Но ты не одна попала в эту беду. В эту беду вместе с тобой попали, и мы с твоей мамой. Вот уже полгода я наблюдаю, как ты пытаешься вспомнить кто ты. Я смотрю на эти отчаянные попытки и страдаю вместе с тобой. Может быть, тебе стоит, наконец, продолжить жить? Вернуться к привычным занятиям? А не хоронить себя вместе с ними? Попытайся. Ты должна попробовать.

На глазах ее отца появились слезы, которые он тут же смахнул. Алиса почувствовала, как ком застрял в горле. Она понимала, что он прав. Ей стало так привычно жить со своей болью. Засыпать с ней и просыпаться. Она почти смирилась с тем, что никогда ничего не вспомнит. Опустила руки. А она вообще хотела вспоминать? Или боялась, что от воспоминаний станет еще больнее?

— Что я должна делать? — процедила она сквозь зубы, изо всех сил стараясь не расплакаться.

— Ты отправишься в Дублин.

— Ирландия? — удивленно спросила она.

— Да, — кивнул отец. — Там пропала маленькая русская девочка. Она отдыхала с родителями в Дублине. Пропала из гостиничного номера несколько дней назад. Родители заметили пропажу, вернувшись с ужина. Вся местная полиция поднята на уши. Мы не можем остаться в стороне. Это русский ребенок. Было принято решение послать лучших сотрудников в Ирландию. Нужно найти ребенка по горячим следам. Это международное дело — дело чести для нас.

— Что говорят родители ребенка?

— Узнаю свою дочь, — он ласково улыбнулся. — Ее мать считает, что это похищение. За несколько дней до этого в гостинице видели странного мужчину, наблюдавшего за детьми. Она считает, что девочку похитили. Были организованы поиски, но они не дали результата.

— Что говорит отец? — уточнила она.

— Этих сведений у меня пока нет. Передали результаты разговора с матерью.

— Сколько лет девочке? — Алиса достала из сумки небольшой красный ежедневник и простой карандаш.

— Ей четыре года. Ее родители врачи. Оба москвичи. Достаточно известные хирурги. Это дело уже получило широкую огласку в европейской прессе. Все ищут маньяка, похищающего детей. В Дублине и окрестностях настоящая паника среди родителей.

— Их можно понять.

— Отпуск подходил к концу, когда девочка пропала, — он продолжил. — Со дня на день они должны были вернуться в Москву. Полиция Дублина слишком поздно закрыла выезд из города. Примерно через три часа после похищения. Преступник мог скрыться с ребенком и по земле, и по воздуху. Мы просмотрели камеры в аэропорту. Ничего. У нас нет зацепок. Нам нужна ты.

Алиса молча делала заметки в ежедневнике. Ей стало интересно увидеть фотографию пропавшей девочки. Она подумала о ее родителях, которые наверняка испытывают сейчас боль и отчаяние. Они потеряли своего ребенка. Она могла понять их чувства, потому что потеряла своего.

— Есть фотография девочки? — спросила она.

— Вот, — он положил фото на стол.

С нее на Алису смотрела маленькая, светловолосая девочка. Голубые глаза были похожи на яркие бусинки. Волосы были волнистыми, чуть ниже плеч. Ребенок искренне и весело улыбался ей с фотографии. Она провела пальцем по фотографии. Родители этой малышки сейчас самые несчастные люди.

— Почему я? — она перевела взгляд на отца.

— Никто кроме тебя не сможет раскрыть это дело. Ты лучшая.

Алиса вздрогнула от слов отца. Она потеряла память, забыла всех близких людей. Но не стала другой Алисой. Она должна была помочь этим людям найти дочь. Им нужна ее помощь. Нельзя все время жалеть себя. Она не единственный человек на свете, который потерял все. И если кто-то там наверху решил, что она должна жить — значит так и должно быть.

— Анна? — спросила она кивнув на фотографию.

— Да, ее зовут Анна!