Охота на ведьму, или Одно сердце на двоих

Надежда Сомерсет, 2021

Она ведьма, дочь своего отца и своего клана. Ее жизнь посвящена мести, но сможет ли она устоять против любви? Он дракон, генерал черного легиона и он по определению не мог встретить ее, если только в роли рабыни, служанки, но уж никак не в роли своей возлюбленной. Сможет ли он после стольких ошибок, добиться ее прощения и вернуть ее? Судьба распорядилась так, что они встретились… Выстоит ли их любовь в этом мире? Смогут ли они, обретя и потеряв, простить друг друга? А главное смогут ли, пройдя такой трудный путь своего становления, вернуть этому миру то, что у него было украдено?

Глава 2

Единственное правило в жизни,

по которому нужно жить —

оставаться человеком в любых ситуациях.

(Аристотель)

— Вот она, госпожа! — кто-то меня трогал за плечо, кто-то ласково гладил по голове, кто-то прижимал к себе мои руки и плакал. Когда я открыла глаза, вокруг меня были такие родные женщины, в платках, грязные, но счастливые лица.

— Сейчас, потерпите немного, мы перенесем вас домой, — слышался голос мальчика.

— Сестра! — выдохнула рядом Алаи, падая на колени рядом со мной. Что же такого она увидела на моем лице, кажется не уродина? — Прости меня, я так перед тобой виновата, — опять слезы. Да что ж с вами такое?

— Госпожа будет немного больно, мы сейчас вас поднимем и положим на носилки, — голос такой родной и такой печальный, где она его слышала, там далеко в той жизни она кажется, его помнит, но там была теплая печка и пирожки с медом.

«Что же со мной не так? Ничего не помню. Помню, как смотрела со стены на уходящих из замка женщин и детей, помню его руки на своей талии. И все».

Боль пронзила тело в тот момент, когда ее дернули за ноги и руки, стон и чернота: — «Вот и все — это смерть».

— Осторожнее, рана в животе, плечи и грудь в порезах от кинжала и кнута. Что же они с ней делали?

— А лицо? Такое красивое лицо, и шрам по щеке. Изверги.

— Матушка мы отомстим за госпожу, правда же, ведь она нас спасла, — сказал мальчик десяти лет, осторожно накрывая Дараю покрывалом и берясь за деревянные палки носилок, — Мы обязательно отомстим! — ему никто не ответил, но его слова звучали как клич, как призыв к будущим сражениям.

***

— Воды, — тихий стон, от боли во всем теле голоса нет, кажется, нестерпимо болит горло.

«Почему мне так плохо? Что со мной?»

— Дарая, вода. Осторожно.

Нет сил даже открыть глаза, но сила воли еще есть? — Где я?

— Ты со мной сестра. Теперь все будет хорошо, — теплые руки помогают напиться, удерживая голову.

— Алаи?

— Да, я здесь сестра.

— Как я оказалась здесь?

— Мы тебя нашли в лесу.

— Почему я не вижу ничего?

— Бабушка Роя сказала, что это от лекарств, шок от перенесенного.

— Я ничего не помню, — голова вдруг заболела, Дарая застонала, ее желание все вспомнить стало для нее болью.

— Может и не надо. Сестра надо все забыть, — тихий всхлип и губы Алаи на ее руке.

— Мои раны они серьезны?

— Нет, мы уже справились.

— Хорошо, сейчас главное чтобы выжил род, остальное неважно, — Дарая затихла, пытаясь переварить услышанное.

***

— Принесите мне зеркало, — требовала Дарая, стоя перед сестрой.

— Тебе еще рано себя видеть, может чуть позже?

— Нет сейчас.

В комнату втянули зеркало, почти в ее рост, и где они его только взяли. Дарая сорвала с себя сорочку, и не важно, что здесь стоят две женщины и сестра, она хочет видеть свое тело, то, вернее что осталось от него. Один взгляд на себя и нет слез, как тогда когда умерла мама, когда все заботы легли на ее хрупкие плечи, когда она увидела сестру на коленях тех варваров, колдунов, тех, кто когда-то боготворил ее. Черные волосы рассыпались по плечам, теперь это ее единственное достояние, потому что ее тело исполосовано кнутом, на левой щеке шрам от кинжала, а на животе страшный шрам от меча. Может быть и хорошо, что она ничего не помнит из того, что с ней делали, после того, как отпустили ее людей. Ну что ж она выжила, тогда вперед, теперь не она будет спасительницей рода, ну и что, она будет мстительницей.

— Ничего, все хорошо, это лишь тело, — ее голос даже не дрогнул, она обернулась к женщинам и сестре, смахивающим слезы со щек и улыбнулась, — Ничего. Все хорошо, не плачьте. Ведьмы живут долго, моя жизнь будет долгой.

— Сестра, кристаллы мурано, они помогут тебе, — Алаи бросилась к ней и прижалась к ней всем телом, как бы защищая ее, от зеркала, от всех, а Дарая подняла голову вверх и взмолилась к богам.

«Богиня дай мне такую силу, чтобы эта земля вздрогнула от моего гнева, моей мести, дай мне силу пережить все, что выпадет мне на моем пути, дай мне силу спасти мою землю и моих людей. Прошу исполни мою просьбу».

— Позовите Бруно и всех мальчиков старше восьми лет, — приказала она, натягивая на себя серую длинную рубаху, — и найдите мне одежду, лучше мужскую.

— Что ты задумала?

— Я хочу отвоевать свой дом.

***

Дарая шла по переходам подземных туннелей, эти туннели разрабатывал еще их отец, когда на их материк прилетели первые послы от драконов, может он уже тогда знал, что будет именно так, или догадывался и хотел защитить свою семью. Сейчас это уже неважно, сейчас важно, что эти подземные пещеры стали их домом, их единственным домом, потому что свой замок, они спалили вместе с наемниками, она сама прошлась по их трупам, сама сносила головы и отрывала руки. Откуда у нее взялась такая сила, она и не пыталась понять, но через два дня после того, как осознала что она больше не госпожа, она изуродована, она стала сильна так, как никогда, может ее мольбу услышала богиня, а может она такой и была всегда, просто не было выхода для такой силы. Но она сносила двери щелчком пальцев, черный огонь в ее руках превращался в драконий огонь и она сжигала тела людей за секунду, достаточно было только взмахнуть рукой. Они долго готовились к тому бою, наблюдали, выслеживали и она отомстила.

Но ее сила стала ее же проклятием, сестра отдалилась, боясь за свою жизнь, ей стали кланяться, и в тишине комнат подземелий она слышала тихий шепот, ее уже не боготворили, ее проклинали.

«За все надо платить. Это видно плата за мою силу, их страх плата за мое тело, и мою душу. Может пора уходить?»

Она резко толкнула дверь комнаты Алаи, сестра встала, в глазах испуг, который так больно бьет по венам, расходится по коже сотнями мурашек, от которых становится брезгливо: — Я возвращаюсь домой. Пойдешь со мной?

Алаи покачала головой: — Ты сама его спалила месяц назад. Там ничего нет.

— Я спалила, я и восстановлю. Так как?

— Нет, мы останемся здесь. Теперь здесь наш дом.

— Ведьмы не живут в подземельях. Неужели тебе не хочется света и тепла?

— Хочется. Но так я тоже не хочу.

Дарая остановила сестру, которая хотела подойти ближе: — А я уже не могу. Хорошо, ты знаешь, где меня найти.

«Сестра, ты стала чужой. Когда-то ты была добра, сейчас же ты не та моя старшая сестра, которая была раньше. Я помню добрые глаза, слезы от убийства кролика, и то что я вижу сейчас — это не ты» — Алаи смотрела в спину уходящей из ее комнаты Дараи. Мужской костюм, сапоги, черные волосы заплетены в косу и убраны под куртку, на поясе меч и жезл, спина прямая как пика, в глазах нет ни следа добра, там только тьма.