Сказка о царевиче-птице и однорукой царевне

Надежда Николаевна Бугаёва, 2021

Санкт-Петербург, 1899 год. Бывшая гимназистка Ляля Гавриловна Эспран не только хочет стать знаменитым поэтом, но и стремится обратить на себя внимание поэтов из уже гремящего на всю империю кружка "Астарте" во главе с поэтом Ильёй Ефимычем Разваловым. Однако, ища встречи с поэтами-современниками и своим кумиром Разваловым, Ляля каждый раз сталкивается с препятствиями. Когда Ляля Гавриловна наконец встречается с Разваловым в Петербурге на литературном вечере, куда съехался весь «литературный свет» Петербурга, то становится свидетелем и невольным участником жуткой сцены…Встретив Развалова в Париже, Ляля Гавриловна с изумлением видит его в объятьях другой.Ты клянёшь,А я клянусь.По твоим бурлящим волнамЯ идти стараюсь ровно,Но порой я только Пётр,А не Иисус.Такими строками Развалов характеризует свою Аглашу.А Ляля Гавриловна так и остаётся маленькой «bébé»… Надолго ли?

Последний день Помпей на Измайловском проспекте

И вот однажды в пятницу вечером, когда она, собравшись, уже готова была выйти из издательства, её остановили и велели зайти к Г-ну Трепунову, помощнику Г-на Сементковского, следившему за порядком среди служащих обоих полов. Захватите вашу сумку, барышня, сказали ей, заметив, что Ляля Гавриловна хотела оставить портфель на столе.

Она вошла в кабинет Трепунова, где уже сидел некто по фамилии Г-н Рядельников. Кем точно он работал в издательстве, она не знала.

— Вы у нас прошлого года-с выпускница гимназии, — сверил Г-н Трепунов по своей книге, — Эспран Ляля Гавриловна-с. Мне бы хотелось избежать сего разговора, барышня, но мы знаем, что вы регулярно и упорно нарушаете правила, заведённые в нашем издательстве.

Она не понимала. Она ожидала, что он хотел сказать ей что-то насчёт жалованья, которое на днях всем уплатили, а ей почему-то нет.

— Мы знаем, что вы уносите домой то-с, что вам не принадлежит вовсе.

— Это не так, — начала возражать она.

— Так-с, — спокойно и даже вяло сказал Г-н Трепунов. — Я знаю. Вы нарочно приходите позже всех, хотя должны сидеть за своим столом в девять часов утра.

— Но я всегда прихожу раньше 9-ти утра.

— Нет, не приходите-с. Я знаю также, что вы грубите тем, у кого по долгу службы забираете корреспонденцию и прочее-с.

— Как это — грублю?

Неправда его обвинений была так явна, что сама же выдавала себя. Ляле Гавриловне казалось, что вот-вот всё разрешится, уж слишком нарочитой была ложь.

— Обыкновенно грубите-с. Не слушаете, что вам говорят, вырываете почту из рук-с.

— Но я никогда не вырывала…

— Вырывали-с, я знаю.

Как он может знать неправду, то, чего не было, подумала Ляля Гавриловна. Она не успела ответить.

— И вы переписываете себе в тетрадь сочинения наших уважаемых господ поэтов, кои вам не принадлежат, а вот сие уже есть преступление-с, — добавил Трепунов. Ляля Гавриловна заметила, что Г-н Рядельников ни разу не поднял головы и с безмятежным выражением на лице рассматривал лежащую перед ним бумагу.

— Позвольте-с вашу сумочку.

Ляля не соображает, что на это ответить. Это её старый гимназический портфель, которым она продолжает пользоваться и на службе. Трепунов уже ищет в её сумке, выкладывает на стол её вещи. Г-н Рядельников нежно поправляет края у лежащей на столе бумаги.

— Это ваше-с?

— Моё.

О чём это он? Ляля опять озадь завесы. Его равнодушный голос слабо доходит до неё, а её и вовсе ему не слышен.

— А это-с?

— Моё.

— А перьевая ручка-с? Ручка чья-с? Рядельников…

Ляля должна найти какой-то способ показать им, что ручка её собственная — такие подержанные вещи Маркс не выдаёт работницам.

— Моя, моя, — кричит она, но вместо крика выходит бубнящий и тихий ответ, сказанный чужим голосом.

— Правда, ваша-с.

Неясная тревога начинает волновать Лялю Гавриловну. О чём это он? Что он ищет?

— Вынужден сообщить, барышня, что вы больше не сможете работать в издательстве журнала"Нива”.

— Почему? — не понимает Ляля Гавриловна. Она чувствует, что вот-вот потеряет всё, и готова солгать любую ложь, не задумываясь.

— Мне так нравится служить в издательстве, я так полюбила эту работу, — лжёт она, отчаянно утопая в невозмутимости Г-на Трепунова.

— Никак не возможно-с, барышня, прошу подписать тут, — он подталкивает к Ляле разлинованный журнал.

— Но я же ничего не сделала, — упорствует она.

— Подпишите, барышня, всё решено-с.

— Пожалуйста, Г-н Тре…

— Подписать всё равно надо-с.

Она подписывает и уходит. Г-н Рядельников продолжает любовно разглядывать свои руки на столе.

Во вторник Ляле Гавриловне выдали выходной листок, но не остатки жалованья: их удержали якобы в счёт истраченной на Лялю Гавриловну канцелярии и порченного ею имущества.

На выходном листке она увидела дату — 25 мая 1899 года.

Её уволили ещё неделю назад.