Тихой Ночью или Добро Пожаловать

Надежда Лопатина

Художественная книга с элементами фентези

5 глава

Чувствуй себя как дома. Мы с тобой пришли на любимую улицу Яны. И я снова попрошу тебя оглянуться. Название улицы, что дали ей в неизвестные для меня времена, очень к лицу ей. Посмотри на дом по левую руку от нас. Сегодня он выглядит очень обворожительно. Два этажа с высокими потолками, стены свежевыкрашены в тёмно — серый цвет, словно стены неприступного замка. Багровые оконные рамы красиво украшены резьбой, а стёкла, кажется, улыбаются — до того блестят на взошедшем солнце. А теперь посмотрим на дом, что стоит напротив.

Одноэтажный, стены идеально ровные и белые. Он выглядит довольно мудрёно: да, на первый взгляд основная часть его очень даже аккуратна и типична, но если заглянуть за серебристый гараж, за которым находится крайнее окно, то напрашивается вопрос «почему?». Окно это не имеет цельного застекления: там, где зияют дыры, приставлены грязные куски фанеры. Почему же так обделили одну комнату и что прячут хозяева за её стенами?.. Пройдёмся чуть вперёд. Здесь мы видим небольшой розовый дом на возвышенном фундаменте. Можно спросить у владельцев, зачем они возвели столь высокую основу, и они ответят, что в подвале находится кухня.

Всё очень просто и в то же время по — своему богато. Здесь, на этой улице, рассаднике частных секторов, не сыскать одинаковых домов. Есть похожие, но не одинаковые. И каждый столь притягателен и интересен! От мала до велика, от богатых до бедных, с садами и без них, синие и зелёные, в низинах и на вершинах, новые и дряхлые, строящиеся и сгоревшие. Здесь, на этой улице, они монументы, достопримечательности — другого, пожалуй, и не надо. Ничто не сможет рассказать об этом месте лучше, чем они. Давай же постоим здесь немного и послушаем каждого из них. Выслушаем хотя бы частичку улицы, но очень внимательно, ведь она столько всего хочет рассказать.

Вот оно! Слышишь? Как ревностно залаяли собаки на цепи за заборами — это по улице бежит свободная собака. Как в хоре птичьего пения и щебетания настойчиво кукарекает петух, возвещая начало нового дня, квохчут куры — значит, гнезда заполнились, и на сковороде скоро зашипит яичница или гренки из чёрного хлеба. Рогатый скот мычит и блеет — это зов для хозяина: пора браться за дело. Где — то поблизости сильные мужские руки раскалывают тяжёлые брёвна одним ударом топора, а это значит, что скоро по округе разнесётся запах затопленной бани. А на самой улице — тишина, и это значит, что детвора ещё спит.

Ну что же, пришло время зайти, а не то всё пропустим. Осторожно: здесь крутые ступеньки. Потянем тяжёлую входную дверь в дом и зайдём на кухню. Чувствуешь? Какой запах бьёт в нос, сразу же как только открываешь дверь. Все домашние знают: так может пахнуть лишь свежее, только доенное молоко и жарящиеся на плите оладьи. Пройдём дальше тихонько, у маленькой комнаты мы не станем задерживаться: нельзя мешать людям, когда они читают. Прикроем за собой дверь в гостиную и сядем на этих креслах. Садись поудобнее, мы не пришли рано и не опоздали. Я уже слышу шорох в комнате за стеной, всё верно: они проснулись. Выходят!

— Ух ты! Скорее! Ты только взгляни за окно! — старшая подтащила младшую сестру к окну.

А там! там красота в чистом виде. Большие, порхающие, какие только можно вообразить, крупные хлопья первого снега. Волшебство! Рот Яны ни в какую не желал закрываться. Этот первый снег навсегда останется в её памяти.

— Пошли скорее на улицу! — недолго думая воскликнула она.

Они схватили колготки, тёплые носки с батареи и моментом их натянули. Зимний морозец ударил в лёгкие. На глаза навернулись слёзы. Кристаллики звонко похрустывали под новенькими валенками. В такие моменты только громкий смех может по — настоящему выразить восхищение ребёнка.

— Красиво! — лишь это слово вертелось в голове четырёхлетней Яны.

— Совсем скоро мы сможем сделать снежную бабу, — довольно протянула старшая.

— И бабушка обещала построить нам горку, — напомнила сестрёнка.

— Но разве это возможно? — вслух подумала Кристина. — Она получится очень маленькой: здесь не так уж много места.

— А мы сделаем её маленькой, но высокой — превысокой, — в голове Яны не было чего — либо невозможного.

Когда все взрослые — папы и мамы, дедушки и бабушки — заняты монотонной работой, дети, пока ещё не осознающие своего счастья, лежат на снегу и морщатся от падающих в глаза хлопьев, стараясь как можно больше поймать их языком. Разглядывают разнообразных созданий.

Какой хрупкий, нежный, благой, очаровывающий момент — начало жизни. Чудо познания магии, что доступна человеку: шелест листьев осенью, шлёпанье по лужам в резиновых сапогах, стук дождя по подоконнику, дружеское перемирие, материнские объятия, запах новогодней ёлки, предвкушение праздника, сладкий вкус конфет и волшебства сказок. Так замечательно и свободно!.. Но как же грустно быть птицей с подрезанными крыльями, которыми многие становятся позже. Радость от познания и открытия великого мира длится совсем недолго. Что — то идёт не так…

Уже в четырёхлетнем возрасте у Яны появилась наблюдательность, думы и умозаключения. Вдруг в прекрасный детский мир начали вторгаться уже не столь радужные картины. Здесь мы закончили. Идём дальше?

За этой дверью находится момент, где Яна пребывает на восьмом этаже однокомнатной квартиры. Заходи. Здесь мы с тобой постоим в углу: тут некуда сесть. Этот зелёный диван, на котором сидят сонные и лохматые дети, — единственный. Он и кровать, и место отдыха, и игровая площадка. Сейчас поздний вечер, но, кажется, не вся семья в сборе. Не хватает отца, но я уже слышу, как он отворил подъездную дверь и вызвал лифт. А вот и звонок в дверь.

На пороге квартиры появился мужчина лет сорока. У него ужасно неопрятный вид. И дело вовсе не в отросшей бороде, пропахшей и измазанной соляркой кофте и грязных руках. А в градусе, что он принял. Да: пьян настолько, что глаза, да и всё лицо заплыло кровью.

— Ты снова пьян? — раздался голос женщины с кухни.

— Я не пьян! — глава семьи всегда искренне удивлялся в таких случаях. — Мы выпили — то грамм по двести, и всё.

— Да ты еле держишься на ногах. А ведь у тебя дети, и они всё видят, — женщина заводилась сильнее с каждым словом. — Посмотри, как мы живём. У нас даже хлеба в хлебнице нет. От случая к случаю, а ты сидишь в баре и пьёшь, пропивая последние копейки.

— Вместо того чтобы ворчать, пошла бы работать, а то сидишь дома и ничего не делаешь! — голос мужчины увеличился в диапазоне.

— Я слежу за детьми и домом, кто это будет делать вместо меня?

— Следишь? Где? — глава семьи схватил жену за шею и подтолкнул к шкафу. — Смотри, сколько пыли на этой полке, — он даже провёл пальцем по поверхности и ткнул им в глаза несчастной супруге.

— В последнее время я себя неважно чувствую, потому многое не успеваю, — отозвалась в защиту мать двоих детей.

— Как человек, который столько валяется на кровати и спит, может чувствовать себя неважно? — ухмыльнулся муж и отец. — Хотя от безделья небось и гнёшься.

А теперь давайте остановимся. Их диалог до ужаса неприятен, что уж говорить о дальнейших действиях. Как ты думаешь, кто из них прав, а кто виновен? Конечно, конечно, оба. Чего тут только нет: и игнорирование, и принижение, и невнимание, и множество пороков. Этот союз даже не должен был начинаться, но, по их же воле, он начался и, к большому ужасу, продолжился. Его давно пора было разбить, разорвать, замуровать, но он, по неизвестным даже им самим причинам, продолжался и дальше. Это и есть птицы, что дерут своё оперение собственным клювом.

Пройдём дальше, здесь нам больше не на что смотреть. Лучше заглянем за эту серую дверь. Не печалься: ты только посмотри, какой за ней чудный солнечный день. Начало сентября, а в воздухе уже веет пожухлой травой, сырыми дорогами, дождевыми червями и умирающими листьями. Настолько восхитительно, что я не удержусь и хлопну в ладоши и подпрыгну на месте от счастья! О, ты смотри, кто идет! Да это же вот — вот — пятилетняя Яна с её матерью. Куда же они, интересно, держат путь. Давай подождём их и проследуем за ними, держась чуть позади.

— Мам, но я не хочу туда идти, — раздался тихий голосок девочки.

— Но маме нужно идти на работу, — объясняла мать дочери. — Или ты хочешь остаться дома одна?

— Нет, — в тихом страхе ответила она. — А что я там буду делать?

— Ты будешь играть с другими детьми, есть вкусный обед и спать в тихий час.

— А ты правда останешься со мной сегодня?

— Я побуду с тобой некоторое время, а потом уйду.

Яна понурила голову. Они вошли на территорию детского сада «Золотая рыбка». Она хорошо знала все эти крохотные деревянные домики, разукрашенные веранды и покосившиеся карусели. Все дети в округе пролазили в дыры забора и забавлялись на этой территории. Но она не понимала, зачем она должна идти сюда тогда, когда она не хочет играть, почему должна следовать какому — то расписанию и разговаривать со множеством незнакомцев.

Как ты уже, скорее всего, догадался, из этой идеи совершенно ничего не вышло. В тот же день Яна расплакалась и просидела за обеденным столом в полном одиночестве с пеленой слёз на глазах, наблюдая, как дети на противоположной стороне стола мажутся манной кашей, пихая неумело ложки в рот, и с любопытством смотрят на неё в ответ. На следующий день мать Яны решила остаться до тихого часа и, когда девочка уснула, она ушла, надеясь, что та проснётся и не заметит исчезновения. За кого эти взрослые держат детей?

На третий день Яна не стала мелочиться и сразу после того, как ей переодели сменную обувь, твёрдо заявила: либо мама остаётся с ней, либо никак. Так и были забраны документы из детского сада. Первое время мама брала Яну с собой на работу, а с приходом весны поручила её бабушке. Отныне она стала каждый день вместе с бабушкой отправляться на поля и овраги — пасти стадо коз. Это вошло в её поручения, и за коз она отвечала как за саму себя.

С этого момента минуем год. И перенесёмся прямиком в следующее лето. Яна теперь и занималась только тем, что с утра уходила в поля и лишь вечером возвращалась. К ней также присоединилась её сестра, а бабушка, напротив, посчитала себя более нужной дома.

Чем же можно заняться, когда у тебя под носом бескрайние дали, журчащая речка, высокая трава, полевые мыши, собака, свалка ненужных вещей, длинная лесополоса, друг, ветер, продувающий насквозь, и, конечно же, козы. Совершенно верно — всем! В таком месте ты можешь быть кем угодно: простым ребёнком, королём, волшебником, созерцателем, философом, оратором, спортсменом. И они были! Ах, какое же это счастье — есть цветы, кататься на тарзанке, натирая ладони до мозолей, падать в речку, проваливаясь по щиколотку в вязкий ил, ворошиться в никому не нужных вещах в поисках фантиков. Чудно! Но как же лето коротко. Вскоре трава снова жухнет, и приходит время покидать любимые места.

Наступила осень. Седьмая на счету Яны. А для ребёнка это означает только одно: школа. Первый раз в первый класс — вроде это говорится именно так. Пойдём к следующей двери. Эта дверь выглядит действительно неопрятно. Но она не столь важна, как то, что находится за ней. Заходим! А вот и школа. Отныне этот цвет, бывший зелёной краской, а ставший больше болотным, будет всегда ассоциироваться у неё со школой. Ибо таковой школа простоит ещё долгое время, пока она будет посещать её в будние дни три сезона кряду.

Сзади здания уже собралась толпа чёрно — белых детей. Ах! Кто же это тут так выделяется? Да это же Яна! Смотри, она стоит в красном сарафане в клетку. На ногах белые лакированные сандалии, а в руках громадный букет цветов. Но загляни в её лицо: оно полно недовольства и обиды. Тогда для неё такой пустяк казался великим, а дело было в том, что её одели в одежду её сестры, которую та надевала также на своё первое Первое сентября. Хотя это было только полбеды: ей не купили туфли, какие она хотела. Её сестра ходила в туфлях на небольшом каблуке, и ей тоже безумно хотелось похожие, но пришлось надеть сандалии.

Сейчас пройдёт линейка, и первоклассники, как принято, пройдутся у всех на виду. Для Яны этот момент будет поистине важным. Впервые она выпустит руки отца и матери, предстанет пред обществом и заглянет в его глаза. Родители явно переживают: а вдруг их ребёнок будет так же вести себя, как и в саду. Ещё при подготовке к этому мероприятию они уже начали саркастически нашёптывать: «Придёшь в школу — тоже будешь плакать, да?» Удар, но действенный. Яна решила для себя, что ни за что не будет плакать. Хотя с этим она, возможно, переусердствовала. Вот новоиспечённый первый класс вошёл в их школьный кабинет, и каждый ребёнок выбрал себе место. Яна заняла третью парту в ряду посередине. Давай постоим рядом с её отцом и посмотрим на неё, пока классный учитель будет говорить.

Если бы кто — то удосужился посмотреть вместе с нами, то сразу же и заметил бы, что внимание Яны полностью переключено на другие вещи. Ей совершенно не интересно, о чём говорят, кого фотографируют и что вообще делают другие. Она тщательно рассматривает каждую деталь кабинета, впитывает в себя цвета, расположение мебели и картин, специфические запахи, особенности учительского стола, манящий вид за окном. Она запоминает шероховатости на поверхности парты, ощущения, что остаются на кончиках пальцев, после того как проведёшь по ней ладонью. Яна жила этим: у девочки была острая необходимость чувствовать, а точнее, прочувствовать всё, хотя бы с помощью пяти основных чувств.

И чем больше она прислушивалась и присматривалась, тем меньше ей всё это нравилось. Что можно делать там, где четыре стены, доска на стене, стулья и столы. Где тебе нельзя вставать и идти куда хочется, говорить о чём душа пожелает, да в конце концов, думать, о чём хочется думать. Ответ напрашивается сам: здесь ты можешь быть только винтиком или никем. Какая скукота! Яна не знала, как нужно вести себя, что нужно говорить в таком чуждом для нее месте. И она молчала. Вскоре молчание переросло в привычку, привычка стала составляющей характера, а социум, пусть и детский, но уже стремящийся осудить, выдал приговор: нелюдь!

Яна так и не нашла смысла там, где его не было. Она перестала воспринимать школу как что — то обязательное и нужное. Всё же посещать её приходилось, и Яна шла туда, но исключительно потому, что того требовали родители, того требовал устоявшийся порядок вещей. Правда, за отсутствием мотивации слово «надо» меркло в голове, и она начинала идти на детские ухищрения и симулировала плохое самочувствие, лишь бы не ходить на занятия, а заняться тем, что действительно было бы по душе. Не удивительно, что оценки стали ухудшаться, а так и не налаженные отношения с однокашниками и вовсе потерпели крах. Всё верно: другие дети её класса уже сформировали свой крохотный мир, и, когда Яна заходила в класс после длительного отсутствия, на неё смотрели и видели другое, незнакомое и непонятое существо. Отличающуюся от них по всем параметрам девочку, которую никто в этом мире уже не ждёт. Ведь она не соблюдала рамки, предписанные кем — то, чем и вызывала острое ощущение чужеродности.

Стремительно Яна всё дальше удалялась от общества. Всё больше контакт с внешним миром ставил её в ступор. За свою жизнь она ни разу не заводила новых знакомств, и сейчас ей даже в голову не могло прийти, как пойти на контакт с детьми, которые смотрят на неё, как волк на свою добычу. Естественно, её детский склад ума не мог постичь, почему же дружба ей неподвластна. Яна начинала поддаваться страху раскрыться другим, в конце концов решив, что дружба — это что — то, существующее в этом большом мире, но не предназначенное для неё. Вскоре она окончательно закрыла створки своего внутреннего содержимого и начала воспринимать окружающих как тягостное испытание.

Таким образом она продолжала плыть по течению, покуда не наступало лето. В пору летних каникул она возвращалась в роли пастуха в овраг, и там жизнь снова струилась по её венам. Навсегда тот запах, земля, ветра станут для неё музыкой жизни и любви. И ещё очень нескоро она сможет отвести взгляд с этих горячо любимых мест.

Пришло время закрыть за собой эту дверь и переметнуться к следующей. Эта дверь Яне очень нравится, хотя она и может тебе показаться страшноватой, но порой красота — это последнее, что её интересует. Вся внешняя сторона двери полна символизма. Ни одна черта здесь не проведена просто так. Снизу двери расположился жирный, самодовольный скорпион. Смотри, как он бьёт себя собственным жалом. Бьёт так сильно, что кровь струится с него и стекает под дверь. Над скорпионом вьёт свои кольца змей. Хитрый, умный, изворотливый. Но вот незадача: он открывает пасть с длинными клыками и пожирает собственный хвост. Над змеем расположился орёл. Величавый, мудрый, свободный. Он широко расправил крылья и обратил взор вдаль. Клюв его широко раскрыт, и он испускает победоносный клич. Всё справедливо и полно значения — как и положено во Вселенной. На этом довольно любопытства, давай же войдём.

Здесь мы не станем долго задерживаться, я лишь хочу показать тебе один момент, и мы сразу же уйдём. Только на этот раз дверь менять не станем, а сменим лишь декорации.

Это третий год обучения Яны. И, как бы ни было неожиданно, она таки нашла себе друга. Загляни в класс: они сидят на первом ряду у окна за четвёртой партой и о чём — то говорят. Для нас это, возможно, не столь интересный факт, но вот для Яны это было настоящее событие. К сожалению, эта история не закончилась счастливо. Тогда она поняла много вещей, таких как притворство, предательство и то, что из не склеившихся семей не вырастают счастливые дети…

Уже пора идти! Мы направимся в квартиру на восьмом этаже. А пока мы будем идти и подниматься, учебный день окончится и Яна придёт домой. Нам налево… Как ты уже знаешь, для неё впервые открылась дружба с человеком извне. Не то чтобы у неё раньше не было друзей; они были, но были не настоящими, как бы не её друзьями. Дети со двора воспринимали её лишь как младшую сестрёнку старшей сестры. Её вечно хотели спихнуть, говоря ей прямо, что она не подходит им по возрастной категории. Но Яна продолжала виться за сестрой хвостом, не обращая внимания на прямые намёки. Она не знала, как и с кем заводить дружбу, а одной ей было скучно. Да, детский мир не менее жесток, чем взрослый, единственное что — там как будто бы всё понарошку.

Так вот, эти новые отношения помогли постичь азы внешнего мира. Яна начала узнавать, чем живут и дышат другие дети её возраста. О чём они думают и ведут диалоги и что же требуется от ребёнка в детском социуме. Но, увы, как бы она ни старалась, сколько бы усилий ни прилагала — ничего не вышло. У неё просто — напросто не получилось вжиться в этот мир, ибо она стала «отличаться». Впрочем, если честно сказать, многое, о чём интересовались другие дети — а в основном это игры во взрослых со всеми вытекающими последствиями, — её никоим образом не завлекало. Она правда старалась влиться, где — то даже подстраивая себя, потому что ей очень хотелось иметь своих друзей. Но в конце концов, понурив голову, она снова отошла, скрывшись в собственном мире.

А тем временем, пока я без умолку трещал, мы уже подобрались к нужному нам месту. Цель также на месте и уже открывает дверь, потому нам надо постараться проскользнуть вместе с ней. Отлично! Вот мы и внутри. Что чувствуешь, попав в этот дом? Что изменилось с тех пор, как мы были здесь в последний раз? Чего — то явно не хватает.

У порога Яна скидывает портфель, стягивает куртку, бросая её куда — то на полку шкафа, отбрасывает сапожки. Первым делом она включает телевизор, а в раковине — гора немытой посуды. Девочка медленно раздевается и растягивается на диване в форме звезды. Но только вот где звёздное сияние, где детская радость? Скоро должна прийти сестра… Надо что — нибудь поесть… А как бы вы себя повели — или, быть может, себя вели — после встречи с этой гостьей? Если ранее вы с ней не были знакомы, то эта дама кажется поистине пугающей по незнанию. Гость, с приходом которого из любого дома уходит уют, если он там был, конечно. От привычно сложившегося быта остаётся разве что след. Стены, что ранее звались домом, стали холодными, неприветливыми — чужими. Окружающий мир пошатнулся и разом сменился с друга на жестокого неприятеля.

Вместе с тем пришли изменения и в саму жизнь девочки. Естественно, Яна знала, что такое смерть, но теперь та пожала ей руку. Мать двоих детей покинула их. Не нарочно!.. но всё же покинула. И в такие моменты для ребёнка следы, что остались, — это спасательный круг. Жизнь идёт своим чередом, диктуя свои правила. Яна старалась продолжать делать всё так же, как и раньше, но опять не вышло — она чуть не ушла ко дну. Девочка приходила домой, но дверь никто не открывал, расчёсывала волосы, но их никто не собирал в причёску. Яна мазалась в краске, но никто не серчал и не прогонял умываться, ложилась спать, но никто не желал спокойной ночи. Она осталась предоставлена самой себе, но ребёнок ещё не научился жить сам по себе, посему эта свобода обратилась в потерянность.

В те времена небо надумало действовать строго, поучительно и в то же время невидимой рукой нежно подталкивало в спину и утирало слёзы. Последующий год пройдёт в попытке обосноваться в сменившемся укладе. Изменения неизбежны: они ведут нас вперёд. Отныне родных, какими она их знала, не стало. Отец стал употреблять алкоголь ещё больше, избегая реальности, а приходя в дом, изливал боль в агрессии. Бабушка, что была матерью ушедшей, погрязла в печали. Сестра, некогда лучший и единственный друг Яны, отдалилась от неё, начиная всё больше пропадать в обществе иных друзей, которых девочка не знала и каких обычно избегала. Она повстречает нового спутника — одиночество. Оно неотъемлемая часть нас самих, в нём скрыта золотая жила, в его обществе она найдёт себя, но это позже.

А пока родные люди, на которых она всегда полагалась, не изъявляли желание помочь пройти эту тьму. Яна много раз просила взяться всем за руки, ведь когда вместе, то менее страшно, но они почему — то не слышали её. И она молча продолжит наблюдать за постоянными ссорами, слезами, падениями. Все были заняты своими проблемами, и никому ни до кого не было дела. В этот момент ей виделось единственно верное решение: принять позицию всех. Яна старалась стать клеем, что скрепит всех, надев маску вечной улыбки — в ней было легче действовать. До седьмого пота девочка прокладывала мост между отцом и сестрой, между сестрой и бабушкой. Но позабыла про себя и осталась незамеченной.

Благо Создатель дал живому существу удивительное умение приспосабливаться к обстоятельствам. Да, время шло, и постепенно новая жизнь стала привычной. Глава семейства, с целью заработать больше денег и дать детям лучшее будущее, стал уезжать в командировки. Теперь его пребывание дома сократилось до четырёх дней в месяце. Бабушка, что была прикована к своему дому из — за многочисленной скотины, требовала, чтобы дети жили с ней. Но хоть дом и находился в черте города, до школы было очень далеко, а местные учебные заведения ни Яна, ни её сестра не хотели признавать. Потому сёстры стали жить одни в городской квартире на восьмом этаже. В школьной жизни Яны наступила тишина: ни тебе изменений, ни поворотов, ни разворотов. Но вот в однокомнатной квартирке жизнь шла медленно под откос, а точнее, накрылась медным тазом.

Нас ждёт последняя дверь на сегодня. За мною, пожалуйста. Не правда ли, она напоминает нам феникса, что вечно сгорает и непременно возрождается. Его сияние ослепляет взор, поспешим же войти!

Мы снова на восьмом этаже. Не удивляйся, что все последние пути приводят нас сюда. Как — никак, а целых десять лет минуют из жизни Яны именно здесь. Мы постоим на пороге: мне не хочется разуваться, а тем более проходить в гущу событий. Здесь слишком много народу и слишком мало смысла.

В разные времена и в разных местах люди, имеющие определённый уровень осознания, придут к одному и тому же. Вот и эти люди встретились, конечно же, не просто так. Давай отключим внешний звук: мне не свойственна музыка, что оглушает эти стены. К тому же их разговоры не несут никакой весомости и страшно жужжат. Ах, у меня начинает болеть голова! Скорее нажмите стоп!.. Так — то лучше.

Эта толпа состоит из людей разных возрастов, они сошлись здесь из разных уголков города, каждый за плечами имеет свою историю, отличную от другой. Но одно их объединяет: сознание. Каждый свободен в своём выборе, но они его не сделали. И если причина, по которой они здесь, ясна, то не сразу можно догадаться, что же здесь делает Яна.

Оставим на паузе — это в нашей власти — и пройдём в комнату. Когда они заполняют эту маленькую квартиру, Яну всегда можно найти в углу дивана. Порой она злится, той самой злостью, что начинает причинять физическую боль. Иногда от безысходности она кричит. В другой день, не имея сил выносить это, она просто плачет. А иногда молчит, чувствуя пустоту, зияющую внутри. Вы, возможно, спросите: а что в этом такого трагичного? Но, чтобы понять, вам нужно быть ребёнком, оказавшимся здесь одному, понимающим, что помощи ждать неоткуда, и осознающим собственное бессилие, наблюдающим ужасы наяву, чувствующим пренебрежение со стороны тех, в кого ты верил. Да, Яна и сама знала, что могла рассказать обо всём родителю, но сестра горячо просила о молчании. А Яна, глупышка Яна, что по — прежнему считала её единственным другом, смиренно выполняла просьбу. В свою очередь она каждый раз просила сестру не приводить никого в их хрупкий дом, но опять оставалась незамеченной и неуслышанной.

Для Яны было бы счастьем, если бы в такие моменты для неё было место, где бы она смогла переждать, даже будь оно размером с коробку, но его не было. Вот и все дела. На года три это место станет пристанищем для этих и ещё множества чуждых для Яны людей. За всё это время она так и не поймёт их, но увидит их глупость, потерянность и несостоятельность. И навсегда в будущем звон стекла бутылок, рюмок, бокалов будет звучать для неё как звук слабости и низости, а тосты — гимном недалёких людей.

В то время восприятие окружающего мира снова сделало сдвиг в сторону от картины мира большинства в её окружении. Понимая это, она ухватилась за последнюю надежду, которую видела на тот момент. Отныне единственным спасением для неё казался её собственный внутренний мир. Ведь его никто не может испортить, засорить или разрушить. И Яна с головой уходила в него, напрочь игнорируя реальный мир.

Позже многие будут указывать в её сторону пальцем и приговаривать: «Не от мира сего». Реальность будет продолжать изредка бить её своею жестокостью, но это повлечёт лишь ещё большее погружение в себя. Яна уже не хотела создавать контакты с людьми и приводить в порядок, устраивать своё социальное место. Теперь уже юная девушка, она предпочитала оставаться сторонним наблюдателем, а не участником общества.

Под конец обучения в школе Яна почти забросила её на дальнюю полку, где та и покрывалась толстым слоем пыли. Она не появлялась там месяцами, считая это совершенно приемлемым. По не известной никому причине школа не создавала для неё дополнительных проблем, закрыв глаза на её посещение. К тому же Яне открылся дополнительный источник одухотворения — книги, ларец с золотом. Она отдавалась им сполна с утра и до позднего вечера.

Для пятнадцатилетней Яны было не так много мест, куда бы она желала сходить развлечься. Потому она тихонько становилась частью квартиры. Только изредка она выбиралась на улицу, чтобы прогуляться по своим любимым местам и поговорить с теми, кто всегда её понимал. Внешний мир её терпел крах, а внутренний, напротив, благоухал и светился жизненной энергией. Но, как обычно это бывает, в чувства её привело из ряда вон выходящее событие. Её снова посетила давняя знакомая.

В то время Яна уже окончила школу. Звонок с сообщением о случившемся поступил ей в середине дня. Она не смогла сдержать горя. На тот момент лишь ветер был спутником в её жизни, и ему пришлось самому заботливо утереть слёзы с её щёк. Когда она прибыла на место, то уже не плакала. Теперь Яна стала сильной, в ней уже почти не угадывалась хрупкая девочка, не знающая, что делать и как поступать. Пройдя путь до той точки, она приобрела силу и храбрость. Этим качествам осталось только укорениться, но это потом, а пока что время захватили хлопоты и, как бы это ни было прискорбно, самобичевание.

Медики сообщили, что её бабушка пролежала в доме как минимум три дня. Потому, когда гроб опускали в свежевырытую могилу, Яна не могла узнать столь привычное для неё лицо. Если бы не по — родному знакомые руки, она бы твёрдо стояла на своём: это не тот человек.

Поистине долгие ночи её навещали тяжёлые сны. Как всегда, они говорили с ней, но Яна всё равно не могла себя простить. Она корила себя за совершённые ошибки, ведь она так часто не реагировала на звонки с просьбами приехать погостить или просто помочь с чем — то. Она ненавидела себя и не искала себе прощения. Ясно понимая, что причиной упущения было острое нежелание покидать свою зону комфорта, возможно неосознанное, но избегание реальности, нежелание замечать существующие проблемы, которые возникали как побочный материал от её самоизоляции. Именно тогда она оглянулась вокруг и узрела своё бедственное положение. Во внешнем мире она вела скудную жизнь. Тогда она поняла: несмотря ни на что, баланс во всём необходим. Но, когда Яна захотела хоть немного наладить свою жизнь, она поняла, сколь трудно бороться с самим собой. Со всеми своими привычками, убеждениями и страхами.

Теперь пришло время вернуться туда, откуда мы с тобой начали. Как и все пути назад, этот путь ведёт быстрее. Знаешь ли ты, почему так? Надо бы подумать об этом на досуге. А пока обратим наш взор на Яну, как говорится, в настоящем моменте. Сейчас, видя её здесь перед большим окном, не сводящую взора с куполов, и всматриваясь в её спокойный и глубокий взгляд, невольно задаёшься вопросом: а что же произошло в промежутке между семнадцатилетием и двадцатилетием… На самом деле это время пронеслось стремительно в её глазах, да и произошло там не столь много значимых событий. Конечно, всё, что мы с тобой видели, — это лишь малая капля в огромном океане, действительно крохотная. А вышеупомянутый отрезок очень отличается своей тишиной.

Для ясности картины стоило бы упомянуть, что по прошествии года после смерти бабушки дом перешёл по наследству к сёстрам. После того, как в нём скрыли зеркала, в которые, по убеждениям, она не могла смотреться, и очистили дом от ненужного хлама Яна начала подумывать о том, что вот он, её шанс. Думы привели к действию — она собрала свои вещи и перебралась в старый — новый дом, полная надежды изменить себя и начать новую жизнь.

Тем более в городе её теперь ничто не держало.

В этом старинном доме не было ни компьютера, ни телевизора, ни даже простого радио. Яна, привыкшая к вечному шуму, столкнулась с непривычной тишиной. И, сказать по правде, она испугала её в первое время. Потому были призваны на помощь два до ужаса шумных щенков. Малыши с глазами бусинами, у которых не было крыши над головой, а у Яны — компании для коротания вечеров. Со временем они стали настоящими друзьями. И Яна стала дорожить ими, как голодный дорожит куском хлеба.

И вот сегодня, 31 октября, исполнилось ровно двадцать лет с появления Яны на свет. День, который принято отмечать в кругу друзей и родных. Но сегодня Яна празднует на редкость хорошо пройденное собеседование. Несмотря на эту маленькую победу, если мы заглянем в её голову или послушаем струны её сердца, то заметим, что в последнее время её захлёстывает чувство отчаяния, пробирающееся в самые глубины сущности. И вроде бы сейчас у неё есть всё, чтобы быть счастливой: спокойная обстановка дома, друзья, тихая жизнь без плохих по — своему происшествий, но что — то было не так, как должно бы. Быть может, множество поражений не оставили в ней больше сил сражаться — это вряд ли. Напротив, теперь в её арсенале имелась вера, вера в любовь, любовь к волшебству и верные друзья. Но чего — то явно не хватает… Словно крема на большом торте или туфель к бальному платью. И это что — то или, может быть, кто — то…

Тут я оставлю тебя. Точнее, я всегда буду рядом, но, пожалуй, прикрою ненадолго свой незакрывающийся рот. Обещаю, что постараюсь. Теперь мы последуем за Яной до самого конца. Ты готов? Пора пересечь пространство и время!