Грех

Надежда Жирохова

– Ты думала, что я тебя отпущу? – Произносит он, наклоняясь, и обдавая меня своим дыханием.Отшатываюсь назад, роняя слезы и судорожно хватаю ртом кислород.– Выпусти меня, я никому не скажу, возьму этот грех себе на душу, – шепчу ему прямо в губы.Он проводит рукой по моей шее, я чувствую кожей его шершавые пальцы. Сглатываю, и задерживаю дыхание, пытаясь унять нервную дрожь.Все тщетно, в его руках я безвольная кукла, которую запросто можно сломать.

ГЛАВА 3

Клим

Я смотрю на мятый пиджак рослого мужчины, и ловлю его вопрошающий взгляд. Ах, да, он что-то спрашивал, только вот мои мысли где-то совсем далеко.

Он потирает лоб, наклоняя голову чуть ниже, и я замечаю седые пряди в его голове.

— Клим Юрьевич, скажите, пожалуйста, что вас беспокоит? — Повторяет он свой вопрос.

Я внимательно изучаю его бороду и пытаюсь сформулировать ответ.

Моя приемная мать настояла на том, чтобы я посещал этого психолога, и я не смог ей отказать. Скорее всего, она переживала за мое психическое состояние, так как, последнее время, я стал часто выходить из себя. Сколько бы не старался держать эмоции в узде, у меня не получалось. Сказывалось тяжелое детство, детдом и то, что мне пришлось пережить.

— Клим, можно просто Клим, — хриплю я, наблюдая за его неспешными движениями. Он крутит ручку в руках и делает какие-то пометки в своём блокноте. Что он там пишет, если я ещё ничего не сказал? До жути, любопытно.

— Клим, я ещё раз повторюсь, что вас беспокоит?

— Птицы, — выдыхаю я.

— Птицы? — Переспрашивает он, в изумлении.

— Да, птицы, они постоянно кричат, так сильно, что мне приходится затыкать уши.

— Кхм, значит птицы. С чем у вас ассоциируется их крик, молодой человек? Может быть вас в детстве напугала какая-то из них.

— Нет, — отчеканиваю я, переводя свой взгляд на окно, — они напоминают мне крик моей родной матери.

— Интересно, — он начинает заново писать, и я зеваю, прикрывая рот ладонью. Слишком скучно, чтобы высидеть здесь час, мне придётся приложить все свои усилия.

— Молод… Клим, скажите пожалуйста, может есть ещё что ни будь, что вас беспокоит помимо птиц?

— Есть…

— Ну и что же это? — Спрашивает он, внимательно за мной наблюдая.

Я сцепляю ладони и закидываю руки за спину, одновременно вытягивая ноги и ухмыляюсь, ловя его недоуменный взгляд. Не люблю перед кем-то обнажать свою душу, но этот дядька, кажется, заслуживает уважения. Слишком мудрый взгляд, за которым нет ни капли притворства, внушает доверие.

— Она, меня беспокоит она.

— Кто? Ваша родная мать?

— Нет, — мой голосом ужесточается, — девушка, не буду называть имён.

— Вы влюблены в неё? В чем кроется суть вашего беспокойства?

— Она тоже напоминает мне мать, вот только ее я ненавижу ещё сильнее…

Дана

— Ева, я тебя прошу не защищай больше этого гада, я же тебе все объяснила, сколько можно уже? — Произношу я, запуская в неё подушкой.

Она, смеясь, откатывается назад и садится на диван.

— Прости меня, идиотку, просто он такой самец, что я не удержалась.

— Самец?

— Все, все, теперь я поняла, что он не того из себя строит и осознала свою вину.

— Он выставил меня шлюхой перед всеми студентами, понимаешь?

Я злюсь, неимоверно за то, что поддалась на его уловку. Он хитер и умён, но я тоже не какая-то простушка.

— Нужно его наказать, давай придумаем ему пакость в отместку? — Проговаривает Ева, подхватывая подушку, и запуская ее мне в голову. Ловлю ее руками, и обдумываю ее затею.

— Я не могу продолжать эту войну, устала, — выдыхаю я, плюхаясь рядом с ней на диван, — пока кто-то из нас не остановится, война может продолжаться вечно. Мы же не дети, в конце концов, а взрослые люди.

— Только не говори, что ты ему все простишь? Да на тебя же все косо смотреть начнут, после его последней выходки и жалеть будут, что он бросил тебя. Нужно преподать ему урок, что бы задумался.

Смотрю, как горят ее глаза и понимаю, что в чём-то она права. Если я сдамся, то он почувствует себя победителем. Мало ли, что может прийти ему в голову? Нет, так дело не пойдёт.

— И что, что мы можем придумать?

— Ну не знаю, — проговаривает Ева, глядя в потолок и задумчиво потирая подбородок, — можно яиц тухлых ему в машину накидать, или там навоз, что ещё бывает?

— И где же мы навоз возьмём, скажи мне, а?

Мне становится смешно, как только я представляю его, перепачканного в навозе.

— Фуу, жуть, нет, Ева, нужно что-то ещё. Такое, что бы он десять раз подумал прежде, чем причинить мне вред.

— Так, что еще, — она поднимается с дивана и проходится по комнате, внимательно оглядывая все, что попадается ей под руку. Берет в руки фотографию, где мы с Дианой совсем дети, и с ухмылкой замирает, посреди комнаты.

— Слушай, может твоя сестра? Смотри какая она красотка, влюбит его в себя, а затем бросит. Она же постоянно так делает. Говорят, что даже, какой-то, сын депутата, бегал за ней целый месяц.

Почему-то ее слова больно колют в самое сердце. Как только представляю Клима и свою сестру, по телу пробегают жалящие иглы.

— Нет, исключено. Диану мы в это впутывать не будем.

— Ну не будем и не будем, я просто предложила, а это у тебя что? — Она поворачивается ко мне, сжимая в руках баллончик с краской.

— Это тетя Тамара, попросила купить. Ей нужно что-то разукрасить на даче.

— Тетя Тамара подождет! Быстро собирайся у меня идея, по дороге все расскажу.

Мы подъезжаем к Тупику, и я паркуюсь в самом темном углу, старясь остаться незамеченной.

— Это плохая идея, Ева. Что если он заметит нас? — Произношу с дрожью в голосе, но подругу, кажется, не остановить.

— Не попадемся, не переживай. Сейчас начнется бой, и на нас даже никто внимания не обратит.

Мы выбираемся из машины, и я смотрю на кричащую толпу. Замечаю Диану вместе с Настей, в окружении каких-то парней.

— Диана здесь, — говорю Еве, которая осматривает ближайшие автомобили, — вот он, смотри.

— Кто? Ева, ты меня пугаешь.

— Автомобиль его, я прикрываю тебя, пока ты разукрашиваешь его тачку. Только у тебя будет всего пять минут.

— Я не смогу, — произношу я, чувствуя, как мои ноги трясутся.

— Сможешь, если что, я рядом.

Смотрю, как подруга прячется в кустах, и через какое-то время подает мне знак, что бы я начинала. Сжимаю с силой баллон и пытаюсь успокоиться. Пять минут Дана, у тебя всего лишь пять минут. Вывожу большими буквами «ЛОХ» прямо на лобовом стекле, и улыбка расползается на моем лице. Я израсходовала всю краску, какие только ругательства не красовались сейчас на его ржавой колымаге. Кажется, я выплеснула на ней всю свою злость. Когда все было сделано, я бегу в сторону Евы и практически залетаю в кусты, больно расцарапав руку.

— Тихо, тихо, — она зажимает мне рот рукой, — ты чуть не попалась, он идет сюда.

Я кажется не дышу. Мои глаза невольно натыкаются на Клима. В данную минуту он продвигается к машине, на ходу стаскивая с себя мокрую футболку. Я не знаю, куда деть глаза, даже на минуту забываю о своём бесшабашном поступке. Точеный торс, мускулистые руки и низко сидящие спортивки, заставляют меня резко втянуть ртом кислород.

Он замирает на месте, и я вижу лишь его напряженную спину.

— Сука, — хрипит он, сжимая кулаки, и я ненароком отступаю назад, цепляясь за какую-то корягу, с визгом лечу в кусты.