В оврагах слишком много лебеды…

Надежда Викторовна Малинкина, 2011

Рассказы, сказки и притчи, написанные в разные годы (2005 – 2011). Часть из них ранее публиковалась на страницах всероссийских православных журналов и газет, другая часть никогда не печаталась. В основе многих рассказов лежат реальные истории. Надеюсь, рассказы найдут живой отклик у читателя. Семейное чтение.На обложке фотография, сделанная автором.

Сказка про богатыря Архипа, его невесту Любушку, про любовь и малодушие

Знаешь ли ты, юный читатель, что на Руси существует очень много православных сказок? Их редко записывают, но простые люди их знают и любят как-то особенно сердечно. Одну из таких сказок я тебе сегодня поведаю. Рассказала мне её одна женщина, что живёт на окраине города Ельца, на Аргамаченской горе. Это очень живописное место. Рядом протекает река Сосна, неторопливо почёсываясь о могучие камни, и река Ельчик, заросшая лозами и сорными травами. Каждый рассвет золотится сияющим розоватым блеском на куполах Вознесенского собора, что могущественно возвышается среди невысоких, осунувшихся домишек с парой застеклённых глаз. Вот в таком чудесном краю и родилась любовь Архипа и Любушки. Ты готов, мой маленький ангел? Ну, так слушай…

1

В тёплый летний вечер пастух Архип, как обычно, собирал деревенское стадо в ночное.

— Дядька Архип! Возьми нас с собой, — просили его соседские мальчишки.

— А ваши тятьки ругаться не будут? — шутил Архип.

— Архип, возьми, мы тебе помощниками будем, — не унималась детвора.

— Ладушки, идите мамкам скажите, что вы со мной на луга пойдёте.

Архипу было уже за тридцать. Он был крепок и телом, и душой, добр и смел, как настоящий русский богатырь, он был красив, и местные девушки с интересом за ним подсматривали из окон своих домов, но Архип никогда этого не замечал, потому что ему очень нравилась Любушка Дякина, дочка богатого деревенского купца Степана Григорьевича. Односельчане очень уважали Архипа, у него была только одна беда — бедность. Отец его умер почти сразу же после войны, воспитывала его одна мать. Жили они вдвоём на краю пригородного села Аргамача в бедном стареньком домике.

Вечерело. Архип и ребята дружно стали готовиться к ночлегу, разожгли костёр, наломали мягких веток для постели. Рядом паслось стадо. Уже занялся закат. Только песня неутомимых сверчков раздавалась в вечерней тишине. Терпко и волнующе пахло скошенными травами. Дышалось чудесно легко. Тёплый летний вечерок играл языками костра. И невольно все смотрели на искры, что, словно бабочки, улетали и таяли в темноте.

— Хотите вам, ребята, расскажу одну историю? — обратился пастух Архип к мальчишкам.

— Хотим, дядя Архип, — с радостью согласилась ребятня.

— Было это ещё до войны. Однажды мой отец решил посмотреть, как ломают коммунисты наш местный храм. Понравилась ему там одна икона с образом Елецкой Богоматери. Больно глаза у Богородицы были жалостливы! Взял тайком от властей образ и принёс домой. Икона большая, красивая. Да попутал моего отца нечистый — смастерил мой батя из неё стол. Стол получился отменный.

— Дядька Архип, да разве такое можно было делать? — испуганно спросил самый младший в компании мальчик.

— Нельзя, Петька, да только времена те были тяжёлые. Объявили всем тогда, что Бога нет. И храм заставили сломать. Моя матушка тогда как же плакала от поступка отца! А он ей: «Молчи, старая, сам знаю, что делаю». А через два года началась война. Она и началась-то как раз из-за того, что многие, как мой отец, стали поступать.

— Из икон столы делать? — не унимался маленький.

— Что-то вроде того, Петька, — Архип ласково взлохматил короткие волосы мальчика. — Отца моего забрали на фронт. И вот приснился ему однажды сон. Дивный Ангел смотрит на него одновременно и ласково, и с укором и говорит ему: «Спасибо, Михаил, что икону спас, за это Богородица тебе Свой Покров дарует — всю войну пройдёшь и живым домой вернёшься, а за то, что из неё стол сделал, умрёшь дома после возвращения с фронта».

Архип замолчал и стал задумчиво покусывать травный стебель.

— А дальше что? — детвора ещё ближе придвинулась из любопытства к Архипу.

— Не знаю. В первый же месяц после войны пропал мой батька. Он же тоже, как и я, пастухом был. Погнал стадо в ночное и не вернулся.

— Может, его волки съели? — робко спросил Петька.

В это время где-то там, где кончались луга и начинался лес, раздался страшный рёв. Все вздрогнули. Мальчишки прижались к пастуху.

— Не робей, ребятня, — подбадривал их Архип, — ведь с нами — крестная сила!

Архип встал, степенно, не торопясь, трижды перекрестился и поклонился до земли. И детвора повторила за своим старшим товарищем. И сразу стало всем весело на душе. И потекли уже весёлые разговоры.

2

Оставим пока Архипа с мальчиками на лугах и перенесёмся в богатый дом купца Дякина.

— Марья, подавай ужин на стол, — грозно покрикивает Степан Григорьевич на свою жену Марью Никитичну.

Марья Никитична, добрая, робкая женщина, спешит угодить строгому супругу.

— Стёпа, давай согласимся на предложение Архипа — отдадим ему в жёны нашу Любушку, ведь любят они друг друга очень. Да и хороший он парень, добрый, работящий, — умоляет его Марья Никитична.

— Нет, Марья, я своей Любе лучше богатого жениха найду! — строго говорит Степан Григорьевич.

Услышала этот разговор Любушка, заплакала, в ноги кинулась отцу:

— Батюшка мой родимый, не губи меня — люблю я Архипушку!

— Нет, Люба, и не проси — не бывать такому браку! Как скажу, так и будет. Не пара тебе Архипка, — Степан Григорьевич властно встал из-за стола. — Всё, пора спать ложиться!

Тяжело было в эту ночь всем в семье Дякиных. Степану Григорьевичу не спалось. Любушке — тоже. Всю подушку она слезами залила. Любушка, двадцатилетняя девушка, считалась первой красавицей на селе. С длинной русой косой, с тёплыми карими глазами она походила на маленькую принцессу. Характером она была в мать — такая же добрая, отзывчивая, скромная.

На душе Степана Григорьевича было неспокойно. Вышел он во двор покурить. Ветер усиливался, деревья сильно раскачивались. И их тени под луной пугали Степана Григорьевича.

— Я пришёл за обещанным! — вдруг в темноте раздался страшный нечеловеческий голос.

Степан Григорьевич заплакал, затрясся от страха:

— Приведу, приведу!

— Смотри, не обмани! Жду до рассвета на лесной опушке, что недалеко от лугов, где стадо деревенское пасётся.

Степан Григорьевич от сильнейшего страха еле открыл дверь своего дома, еле поднялся по ступенькам крыльца:

— Господи! Что я наделал!

— Стёпа, что с тобой? — воскликнула случайно проснувшаяся Марья Никитична. — Ты белее полотна.

— Беда, старуха! Беда! — зарыдал купец. — Слушай, что тебе расскажу. Давно это было, в 45-ом, как сейчас помню. Только-только война закончилась. Я тогда только начинал своё дело: начал из города возить нужные крестьянам товары и скупать у них урожай для продажи в городе. Открыл в селе свою собственную лавку. В общем, удача мне всегда сопутствовала. И односельчане меня тогда купцом прозвали. И вот однажды снарядил я обоз с овощами и поехал в город. А дорога моя лежала через луга, где отец Архипа стада пас. Еду — и вдруг слышу голос Михаила, отца Архипа: «Помоги мне, Степан, век твоего добра не забуду! Пожалей моего десятилетнего сыночка и жёнушку!». Глянул я на поляну, а там Михаил к дереву привязан, а ведьмы вокруг него танцуют, улюлюкают, кричат, смеясь: «Хороший ты, Михаил, столик смастерил!». Тут же на поляне бесы в карты играют. Испугался я, решил бежать. Страшно стало и за свою собственную жизнь, и за свой товар. Вдруг вижу — подбежал ко мне бесёнок: «Что ж ты, Стёпка, смалодушничал? Или товарища бросить хочешь? Ох, и будет мне что твоим односельчанам рассказать!». И стал я нечистого просить: «Не губи меня, бери, что хочешь, за молчание!».

— Ох, Степан Григорьевич, — Марья Никитична с укоризной покачала головой. — От людей ты утаишь, а от Бога ничего не укроется!

— Боялся я, Марьюшка, потерять авторитет односельчан, — Степан тяжело вздохнул. — И говорит мне тогда лукавый: «Душа мне твоя не нужна, она и так уже с червоточиной — всё равно моей будет. Отдай мне то, что в доме у тебя есть, а ты не знаешь». Поклялся я бесу это подарить. Возвращаюсь домой, а ты в это время от бремени разрешилась — Любушку родила, так, стало быть, её и надо бесу отдать.

Залилась горькими слезами Марья:

— Что ж ты, старый, наделал! Свою душу погубил и Любушкину хочешь погубить? Не отдам дочку!

— А я, Марья, двадцать лет думал, душа моя отцовская очень страдала. Я Любушку им не отдам. Провожай меня на верную смерть, а дочка пусть спокойно спит!

Обняла Марья Никитична мужа, расплакалась на его груди:

— Сколько лет, Стёпа, вместе прожили! Неужели расстанемся вот так?

— Пойдём лучше вместе в последний раз у красного угла помолимся, а потом без меня ещё вволю наплачешься! — Степан Григорьевич ласково прижал к себе жену и нежно погладил её по голове.

— Пойдём, Стёпа, — сказала Марья Никитична, и старики грустно и со слезами встали на молитву.

3

Мой юный читатель, ты, наверное, думаешь, что Любушка спокойно спит в своей кровати и даже и не подозревает о несчастье? Нет, Люба не спала — она же плакала о своём любимом. И конечно, она слышала весь разговор матушки с батюшкой.

«Нет, не погибнет мой любимый батюшка!» — решила Люба. Она тайком вылезла из окошка и пошла в сторону леса. Страшно было юной девушке ночью. Ей казалось, что садовые деревья во дворе дома хотят её схватить своими ветвями, крик совы ей напоминал страшный хохот нечистой силы. Но Любушка всё продолжала свой путь: «Ради дорогого батюшки!».

Вдруг в стороне от дороги, на лугу, Люба увидела чудесную белую церковь, и так ей захотелось помолиться, что и словами не передать! Вошла девушка в церковь и увидела там чудесную икону Елецкой Богоматери. Упала она на колени перед образом и плачет:

— Матушка, помоги мне, защити меня и моего батюшку от нечисти!

Отяжелели веки Любушки от усталости и сильных переживаний — заснула она. И сошла тогда с иконы Богородица, превратилась она в Любушку. Вышла Богородица из храма, а вокруг него чудесные белые лилии расцвели — даже мрак от их белизны расступился. Нарвала Богородица букет этих лилий и пошла дальше по дороге.

А дорога в лес проходила мимо стада Архипа. Подошла Богородица к Архипу, тронула его за плечо ласково. Проснулся Архип, удивился:

— Любушка, что ты делаешь одна в такую ночь!?

— Помощь мне твоя нужна, Архипушка! Нечисть там, на лесной опушке, слишком балует, хочет меня с батюшкой погубить!

— Не бывать этому никогда, моя Любушка! — воскликнул юноша.

Перекрестил Архип спящих ребят, стадо, чтобы их никто не обидел, и пошёл в лес со своей любимой. Выбрал Архип самую крепкую дубинку в лесу.

А вот и опушка.

— Ты, Любушка, к бесам не выходи, не хочу я твоих страданий, — сказал Архип и вышел на поляну. Бесы увидели его и ну улюлюкать:

— А вот к нам и развлечение пожаловало!

Смеются, вокруг Архипа пританцовывают.

Не стал Архип медлить, начал удары свои богатырские налево и направо класть. Бесы пищат, кряхтят. А Архип, знай, приговаривает: «Будет вам, чертям, души чистые воровать, отнимать их у родимых матушек и батюшек, у возлюбленных их, у родной сторонушки. Не устоять вам против богатырской силушки!». А бесов всё больше и больше прибывает. Тут и Степан Григорьевич подоспел на помощь, тоже схватил дубинку, да не очень много сил у старика. Увидели бесы Любушку и норовят её схватить. Улыбнулась Любушка — Богородица. Взяла белоснежные лепестки лилий и подбросила их высоко в воздух. Стали падать лепестки и обжигать небесным светом нечистую силу. Разбежались бесы от страха, а тут и рассвет занялся, слава Богу, что летом рассветы ранние.

Еле стоят на ногах Архип со Степаном Григорьевичем. А Любушка им и говорит:

— Молодцы, что не испугались полчищ нечестивых. За смелость твою и крепость духа ты, Архип, из пастуха коровьего станешь пастухом людей. Да и жену ты себе хорошую выбрал. И отцу ты своему помог — искупил своим мужеством его грех. И ты, Степан Григорьевич, искупил своё малодушие — только больше так не поступай: не гоже православным идти на сделки с нечестивыми. И богатства впредь для дочери ищи духовного, а не злато и серебро этого мира. Да и осталось тебе всего три года — исправляйся!

Сказала так Любушка и растаяла в воздухе. Ничего не поняли мужчины, заплакали в один голос: «Погибла наша Любушка!». И побрели в село с тяжёлым сердцем.

Идут — а тут Любушка им навстречу бежит — здоровая, весёлая.

— Смотри, батюшка, какой чудесный букет из белых лилий я нашла около себя! — и протягивает его Степану Григорьевичу. Упал старик на колени перед дочкой:

— Прости меня, Любаша! Ради Бога, прости!

Упала на колени Люба перед отцом:

— Это ты меня, батюшка, прости, а тебя Бог простит!

Взялись они все втроём за руки и пошли домой.

4

Солнце уже светило вовсю, когда они подошли к дому, а там на крыльце сидят две старушки — мама Любы и мама Архипа — и горько-горько плачут. Пригнали мальчишки стадо в деревню без Архипа, и решили все односельчане, что их пастуха загрызли волки, которые в эту ночь вой в лесу страшный подняли. Марья Никитична свою Любушку оплакивает: не найдя своей доченьки дома, решила она, что бесовская это работа. Подняли они головы и не сразу узнали от собственных слёз своих родных. А Любушка бежит к матушке:

— Мамочка, мы все целы и невредимы, не плачь так горько!

Тут Степан Григорьевич стал полушутя-полусерьёзно сердиться:

— Что ж ты, старая, нас в дом-то не пускаешь!

— Заходите все, мои родненькие, заходите, — Марья Никитична повела всех в горницу.

— Неси, мать, сюда иконы Спаса и Богородицы, — властно приказал ей муж, а затем благословил ими вместе с мамами молодых на брак. — Живите, дети, дружно, на радость Богу и людям.

Глянули все на часы, а уже время к семи утра приближается. Степан Григорьевич наставительно проговорил:

— А теперь все собирайтесь в город, в храм пойдём, ведь сегодня — Троица!

Нарвали все веточек берёзовых, луговых и полевых цветов. Всем на душе было очень-очень весело. Дорога в город показалась короткой, и к службе поспели вовремя. После службы молодые всем селом водили хороводы. В этот день Любушка была самой красивой девушкой, ведь она была очень счастлива. А на берёзках, вокруг которых водились хороводы, сидели малые птахи и с интересом наблюдали за Троицкими гуляниями. Пернатые мамы наставительно говорили своим недавно вылупившимся птенчикам: «Не допускайте, детки, в своё сердце малодушие». А птенцы недоумённо думали: «Отчего это так народ веселится?». А золотистые иволги радостно щебетали: «Тень-тень», славя Христа, Богородицу, Архипа и Любушку. Уж они-то знали, что случилось этой ночью перед праздником Великой Троицы.

5

— Мама, а это всё было на самом деле?

— Возможно, это всё просто придумали люди, но Архип и Люба, и их великая любовь — всё это было.

— А где они сейчас? Они живут в нашем селе?

— Нет, мой маленький. Архип стал священником, а Люба — его женой, матушкой. У них родилось девять детей. Трое ушло в монастырь, трое выбрали путь священства, трое остались мирянами. Это очень хорошие люди. Архип с Божьей помощью восстановил наш местный храм, а потом его перевели вместе с семьёй в другое место, ведь священник — это воин Христов и вся его семья переезжает туда, куда высшая церковная власть его назначит.

— А высшая церковная власть — это кто?

— Владыки, Епископы, Патриарх, но главная власть — у Бога.

— Вот Архип, я понимаю, совершил настоящий богатырский подвиг, а Люба — разве она чем-нибудь ему помогла?

— Конечно, она совершила ничуть ни меньший — молитвенный подвиг. Так сильна была её молитва, что услышала её наша Царица небесная!

— А куда делся букет из лилий, что ей Богородица подарила?

— Ты уже понял, мой кроха, что букет был благословением Богородицы на брак. Долго этот букет не вял, а потом его Любушка засушила и все односельчане лечились этими цветками — чай из них заваривали, от любой болезни исцелялись.

— А сейчас Архип и Люба живы?

— В монастырь они оба ушли, чтобы молиться за своих родных людей, за Россию. Архипу сейчас уже 70 лет, а Любе — 60. У них уже и внуков много.

— Мама, а почему Богородица мужчинам явилась в образе Любы?

— Потому что Её свет мог их испугать и даже ослепить, ведь их души были тогда ещё неподготовленные, слабые.

— А почему Она в начале боя сразу же не бросила белые лепестки?

— Она хотела проверить дух Архипа и ещё Она дала время искупить свой грех Степану Григорьевичу.

— Мама, а что такое «малодушие»?

— Малодушие — это когда у человека мало души, когда он поступает не по-божески, не по совести, как, например, Степан Григорьевич.

— А что стало с ним?

— После свадьбы молодых ушёл он вместе с мамой Архипа в монастырь, подвизался он послушником на Соловецких островах, брался за самую чёрную работу. А всё нажитое отдал Архипу для восстановления местного храма. Прожил он после этого всего три года, как и предсказывала Богородица. Братией монастырской он очень почитался. Марья же Никитична осталась с детьми, помогала им во всём, растила своих многочисленных внуков, дожила она до глубокой старости. Благодаря её помощи Любушка мужу смогла помогать в храмовых делах, очень хорошо она расшивала бисером иконы, а икону ту, что испортил отец Архипа, они нашли под обрушившейся стеной храма, восстановили её, Люба её расшила чудесным образом. Теперь эта икона плачет, люди идут поклониться ей. Говорят, что какие-то великие события пророчит всё это. А какие — Бог весть! Да тебе уже пора спать, мой маленький ангел, спокойной ночи! Ангел-хранитель с тобой!

— И с тобой, моя мама.