На границе миров. Сквозь бездну

Н. М. Фишер, 2021

Казалось бы, точки над i расставлены, миссия выполнена, а между главными героями пролегла нерушимая граница их миров. Но так ли всё однозначно, или силы Вселенной снова столкнут их вместе, чтобы противостоять новой угрозе? Начало истории – в книге «На границе миров».

Глава 5.

Домой я брела, как в тумане, не в силах поверить в произошедшее. Где-то в глубине сознания вечно просыпающийся во мне скептик твердил, что я сошла с ума и болтала сама с собой, упершись в холодную ограду. Стоило бы ему уже замолкнуть, учитывая, сколько невероятного и необъяснимого произошло за последнее время. Но слушала я совсем не его, а другую мою часть, гораздо большую и изо всех сил верящую в то, что не все потеряно. Если наши миры действительно на миг соприкоснулись, значит, связь не утеряна, значит надо только немного поднапрячься и проложить себе путь к настоящей жизни в настоящем моем мире.

Оставалось только разобраться с бездной, и это пугало больше всего — один неверный шаг, неточное истолкование, и все закончится раз и навсегда. В тот самый момент, когда, казалось, появился призрачный шанс, за который так и хочется ухватиться.

Сможем ли мы преодолеть эту тьму, скрывающую где-то в своих непроглядных всепоглощающих недрах тонкую границу между нашими мирами? Если что-то все же получится, надо будет подготовить этот мир к тому, что меня здесь больше не будет. Ну как мир, не весь, конечно, а тех немногих близких, кто заслуживает знать.

Моего прошлого отсутствия длиной в год никто и не заметил, ведь по местным меркам и секунды не прошло, удивлялись только, когда это я успела так исхудать и отрастить волосы. Сколько бы я ни пыталась намекать на правду, пусть даже призрачно и издалека, поверить в такое никто бы не решился — слишком глубоко сидит в нас скептицизм индустриального мира, что согласиться с собственной невнимательностью относительно моего внешнего вида гораздо проще, чем принять необыкновенную истину.

С момента моего возвращения я вела не слишком активную социальную жизнь, порой даже забывала отвечать на звонки и сообщения, просто игнорируя наличие у меня телефона. Хм, стоило бы открыть агентство по излечению от гаджетозависимости под лозунгом: «Год в другом мире, и вы забудете, зачем нужен телефон». Разберусь с бездной и налажу бизнес — я невольно заулыбалась от собственных абсолютно дурацких мыслей, когда в их бесконечный поток вклинился окликнувший меня женский голос.

Обернувшись, я, к собственному удивлению, увидела свою маму и вспомнила, что вот уже пару недель забывала ей ответить, а уж тем более перезвонить.

— Санечек, — обратилась она ко мне так, как больше никто не называл, своим теплым шелковистым голосом, — я уже заволновалась, решила нанести очный визит, — и в уголках ее глаз собрались добрые и какие-то домашние морщинки.

С родителями я никогда не была близка — они любили дом, мягкие подушки, теплые пледы и такие же уютные компании друзей, мне же хотелось побыть одной или вообще сбежать подальше от всей этой домашней идиллии. Мама и сама была такой же домашней — пухлые руки, небольшой рост, мягкие каштановые волосы ниже плеч, добрые лучистые глаза и непременно собственноручно связанная одежда.

— Мама, ты немного неожиданно, — я замерла, как оказалось, уже около собственного подъезда — весь путь от леса я проделала на автопилоте, погруженная глубоко в себя.

— Ты, наверное, много работала в эти дни, я тебе звонила, — мягко сказанные слова неприятным уколом отозвались в глубинах совести, надо было все же перезвонить, — молодец, что вышла проветриться, а то совсем засиделась. Может быть, зайдем в дом? Я тебе пирожков сделала, — она протянула такой же домашний ароматный пакет, полный выпечки.

— Спасибо, — не сразу сориентировалась я, стараясь казаться радостной и беспечной, — пойдем, попьем чаю.

Короткий подъем в лифте обернулся неловкой вечностью, пока я судорожно вспоминала, что же надо говорить в таких ситуациях. Нет, я любила свою семью, искренне, но слишком отличалась, чтобы пить чай с пирожками и радоваться неожиданной встрече.

— У меня, правда, было много дел. Прости, что не звонила. Я бы разобралась со всем и зашла к вам, — постаралась я изобразить спокойствие. Дел у меня действительно было немало, но относились они больше к внутренней борьбе, чем к работе без выходных.

— Ну что ты, Санечек, ничего страшного. Наверняка накопилось много нового, как раз все и расскажешь. Не бери в голову, — ее ласковый голос обволакивал сонным беспечным туманом и уносил в детство.

Расслабление оказалось недолгим — не успели мы выйти из лифта, как нос к носу столкнулись с Димой, человеком, которого я меньше всего на свете хотела видеть после сегодняшнего утра. Он сверху вниз пробежался глазами по маме, буркнул что-то вроде «Здрасьте» и полностью переключил свое внимание на меня, ехидно скалясь при каждом слове:

— Ну, соседушка, дала ты жару. Никогда у меня еще свидания у меня не заканчивались дракой, ты интригуешь!

— Это была не драка, — максимально безразлично ответила, пройдя мимо соседа к двери своей квартиры, — это было очень наглядное «нет». Надеюсь, ты меня понял.

— Надеюсь, следующее наше свидание закончится с другой стороны двери! — он подмигнул сквозь закрывающиеся двери лифта. Меня затрясло от злости и какой-то звериной, лютой ненависти к этому человеку, хотя учитывая благоприятный исход вечера, я могла относиться к нему и попроще.

— Так вот, что за дела у тебя были, — мама, скидывая пальто при входе, очень понимающе улыбалась уголками глаз, и от этого принятия с ее стороны мне сделалось дурно. Тут ведь и понимать нечего, просто псих, похожий на самого моего близкого человека, решил, что ему все можно и за это получил. Но как объяснить это?

— Нет, это только вчера, — я постаралась сохранять спокойствие, — первое и последнее свидание с этим человеком. Я и идти-то туда не хотела.

— Ну и зря. Красивый парень, между прочим, прям загляденье.

— Именно. Картинка, не более того, а внутри сплошная фальшь и мусор.

— Тут тебе виднее, но я в твоего папу когда-то влюбилась как раз из-за внешности. Ты бы присмотрелась, — мама продолжала мягко настаивать, как всегда, желая мне добра своими особенными, неподвластными моему восприятию, методами.

— Я лучше заварю чай.

Как сложно было даже попытаться объяснить, что этот человек — не более чем жалкая пародия, эдакая издевка судьбы, чтобы я никогда не забывала. Да я и так бы не забыла, и без этого навязчивого соседства. Я знала, что эта тема теперь станет главной на сегодняшний день, а возможно, и в дальнейшем. И что теперь, рассказать, что я отсутствовала год по причине временного нахождения в другом мире? И никто этого не заметил, потому что время сдвинулось? Да через пять минут здесь уже будут санитары со смирительными рубашками, а мама будет участливо качать головой и поливать слезами сидения в скорой. И ее можно понять, в такой рассказ непросто поверить. Либо она просто решит, что я издеваюсь и хочу, чтобы она отстала, что может ее очень ранить. Оба варианта развития событий мне были не по душе, а потому оставалось только отмахиваться от чрезмерной озабоченности моей личной жизнью и делать вид, что я действительно много работала, а не пребывала в прострации у окна, вглядываясь в кроны Тихого Леса.

В общем-то, я даже пристыдилась, что так старательно избегала контактов с внешним миром: посиделка за мамиными пирожками и травяным чаем проходила в очень мирном ключе, почти без предложений свести меня с многочисленными сыновьями маминых подруг или съездить в отпуск куда-нибудь, в места скопления молодежи. То ли мама что-то чувствовала, то ли решила, что со мной все равно ничего не выгорит. В ответ на такое бережное отношение во мне боролись две противоположности — рассказать правду, не всю, конечно, но хотя бы основное; и желание сохранить самое сокровенное только для себя. Одно меня волновало сильнее всего — если мы разберемся с бездной, и я навсегда покину этот мир, мне все равно придется как-то об этом сообщить, не смогу же я просто исчезнуть и бросить все, как есть.

На наш мир опускалась ночь, а в темноте всегда становишься более честным и открытым, и желание все же поделиться сокровенным, хотя бы притронуться к этому, все росло и крепло. В конце концов, пусть хоть один человек в этом мире знает меня чуть лучше.

— Мам, — неуверенно начала я, прощупывая почву, — как ты считаешь, что важнее — стабильная жизнь в привычном месте или счастье?

— Что за вопрос, — уголки глаз снова заулыбались, — конечно же, счастье. Какой смысл в стабильности, если это не твое? Ты хочешь куда-то уехать? — догадалась она, даже не подозревая, куда я могу хотеть уехать в действительности.

— Да, ты права.

— В другую страну?

— Если я скажу, что даже дальше, ты все равно не поверишь, — попробовала я перевести правду в шутку.

— В космос, что ли, собралась? — мама все еще улыбалась, но в голосе появился испуг.

— В какой-то мере.

— Ну что ж, если это принесет тебе счастье, побудь в шкуре Белки и Стрелки.

— Мам, я ведь серьезно, — мой слишком честный тон, каким я редко общалась с родными, отразился на мамином лице мрачными тенями непонимания. — Мне действительно придется уехать, очень далеко. Не прямо сейчас, а где-то через полгода. Там нет связи с этим миром… В смысле с внешним миром. Но там я буду очень счастлива, там я найду свое место.

— Говоришь так, будто бы уже была в этом далеком месте.

— Да… Я же иногда пропадаю из поля зрения, я изучаю, готовлюсь, пытаюсь принять правильное решение.

— Ты была в этом месте прошлой весной? — неожиданно спросила мама.

— Но как ты узнала? — ее вопрос поставил меня в тупик и не дал возможности придумать сходу хоть что-то правдоподобное.

— Ты вернулась откуда-то такая исхудавшая, изменившаяся, как будто полжизни отсутствовала. Но было в тебе что-то новое, вселяющее надежду, потом оно угасло, а теперь я снова это вижу. Какое-то пламя в тебе разгорается. Я права?

— Да, — честно ответила я. — Лучше это и не описать.

— Но что же это за место?

— Я не смогу объяснить; это и близко, и ужасно далеко одновременно. Прости, я, правда, не смогу. Но там я на своем месте.

— Что ж, я не могу тебе запретить, да и не хочу. Похоже, что ты держишься за эту возможность как за спасительную соломинку. Надеюсь только, что ты уверена в своем решении и действительно будешь счастлива где-то там.

— Спасибо…, — от неожиданной откровенности на глазах выступили слезы. Я так долго даже в своем воображении не решалась на подобный диалог, и уж точно не рассчитывала быть понятой. Но теперь слова близкого человека, всегда заботящегося обо мне, вдохнули в меня дополнительные силы.

Как все же удивительно бывает: еще вчера вечером мне казалось, что моя жизнь на грани краха, а все хорошее, что я когда-то обрела, было безвозвратно утеряно. Но теперь жизнь заиграла новыми красками, а в голове вместо упаднических мыслей зрели планы, как мы будем преодолевать разделяющую нас границу миров и такую пугающую бездну.

***

Домой я брел, как в тумане. Моя собственная идея о возможности общения через портал казалась мне безумной и невозможной. И не описать словами, что я почувствовал, когда где-то на подкорке мозга услышал Сашин голос, сначала неясный и тихий, а потом все громче и громче, будто она стоит совсем рядом, только дотронуться нельзя. Еще какой-то час назад меня разрывало от целой горы всевозможных мыслей — и ни одна из них не приносила ни радости, ни успокоения. Мне было и стыдно перед Сашей за прошлый вечер, и обидно за жизнь, которую я теряю зря, и страшно перед надвигающейся по ночам черной неизвестностью. А теперь я мог только улыбаться, только излучать и одновременно впитывать свет. Будто не было этих долгих месяцев, и абсолютно все возможно, и никаких преград. Ну, подумаешь — портал, разрыв во времени, разные миры, бездна. Мы же нашли тонкую связующую нить, а значит, мы справимся.

Не пугал теперь даже усиливающий свою мощь ото дня ко дню ураган — тема, мимолетно, но уверенно сквозящая в каждом разговоре. Несмотря на прошедшие годы после Первого Урагана, слишком сильны еще были у старшего поколения воспоминания о его разрушительной силе. Теперь это было неважно. Теперь-то мы точно все преодолеем: и стихию, и пространство со временем.

И все же пронизывающий, ставший холодным в последнее время, ветер расшатывал вековые устоявшие деревья, заставляя их кроны жалобно подпевать в унисон и поскрипывать, словно от боли. Где-то вдалеке слышались звуки вырываемых с корнем и с треском заваливающихся на бок старичков, не способных уже переносить новые нападки стихии и сдавшихся под мощным натиском. Но мы разберемся с этим, обязательно разберемся.

У входа меня ждал обеспокоенный Артем — глаза его взволнованно бегали по опушке леса в ожидании меня, но сдвинуться с места и пойти навстречу он не рисковал, вцепившись в балку крыльца с такой силой, что аж пальцы побелели.

— Ты где был? — нетерпеливо спросил он, буквально вкатываясь в дом, когда я открыл дверь.

— Ты зачем меня на улице в ураган ждал? Зашел бы внутрь.

— Боялся, что ты вообще не придешь.

— Что за глупости, куда бы я делся. Тем, у меня такие новости! Это просто невероятно! — внутри у меня горел огонь, которым я должен был поделиться с другом, но его слишком мрачное лицо несколько притупило мой недавний восторг. — У тебя что-то случилось?

— У нас всех случилось, а тебя не оказалось на месте в самый нужный момент, — с горечью ответил Артем.

— Давай уже выкладывай, в чем дело. Я был действительно занят, поэтому и не оказался на месте. Ты сам видел.

— Я видел только, что у тебя в глазах загорелся бешеный огонь, и ты умчался в неизвестном направлении. А за это время вернулась экспедиция.

— В разгар урагана? Они с ума сошли? — недоумевал я. — И как они могли пройти мимо меня? Я же был возле входа.

— Потом расскажешь, что ты там делал столько времени. А экспедиция вернулась через лес, зашли с дальнего края, они путали следы…

— Что они делали? Какие следы они путали? Что за бред?

— Дим, на них напали, да еще и пустились в погоню, — Артем потупил глаза.

— Напали? Кто мог на них напасть? Мы ни разу за все эти годы больше не встретили ни одного поселения! Разве что одинокие бродяжки, но неужели никто не смог с ними разобраться? В экспедиции было полно мужчин, — во мне закипал гнев из-за абсурдности ситуации.

— Это не бродяжки… — тихо продолжил Тема. — Это организованная группа. По словам вернувшихся, человек десять или больше, лица были закрыты, и все вооружены — кто металлическими трубами, кто ножами.

— Этого не может быть, — по спине пробежал недобрый холодок, — что им понадобилось от экспедиции? Я должен срочно поговорить с вернувшимися, — я вскочил на ноги.

— Дим, постой, — Тема ухватил меня за руку, — им надо прийти в себя, да и ураган зверствует. И ты должен еще кое-что знать… — голос Артема задрожал, и тут я начал осознавать всю тяжесть ситуации. — Они убили двоих… И взяли в плен Аню.

— Что? — взревел я. — Я не могу сидеть, я должен что-то сделать! Как же так! — я рвал на себе волосы, мечась из угла в угол, не в силах хоть что-то предпринять. — Но зачем им Аня? Почему именно она?

— Наверняка, ответила им так же, как отвечает всем и всегда. Не думаю, что это понравилось налетчикам, — пожал плечами Артем, будто уже успел это обдумать.

— Тем, что мне делать? — я рухнул на стул, абсолютно выбитый из колеи.

— Подождать час и идти к ним. Прости, что обрушил эти новости вот так. Я разозлился, что тебя не оказалось в нужный момент, — почти шепотом проговорил немного пришедший в себя Тема. — Ты тоже хотел что-то рассказать.

— И правда. Будто вечность прошла… Я вышел на связь с Сашей.