Нити судьбы

Н. Ланг, 2021

Задумывались ли вы над тем, что незримыми нитями связывает людей воедино? Сколько разных и неповторимых историй порой сплетаются между собой, образуя причудливый узор. Волею случая, попав в хоспис, начинающий писатель Арсений вникает в хитросплетения судеб его постояльцев и сам становится частью их жизни. Это рассказ о том, что каждая человеческая судьба уникальна и достойна внимания; рассказ о том, что действительно важно; рассказ о том, что останется после нас.

6. Аделина

Часть ночи я провела в уединении, размышляя о случившемся. Волнения не было. Одиночество, даже принудительное, бывает полезным. Но отпущенное время тишины оказалось недолгим. Чьи-то крики и взрывы смеха спугнули робкое спокойствие.

— Руки убери! — воскликнула ярко накрашенная девушка, в юбке едва выглядывавшей из–под прозрачной блузки. — За всё нужно платить!

Поправив фуражку, полицейский втолкнул девицу в камеру. Это было явление первое. Занавес. Акт второй.

— Отпустите меня, — визжала ещё одна особа в таком же одеянии другого цвета. Её лицо, совсем ещё юное, спрятано под густым макияжем.

Два сержанта, подхватившие девушку под руки, не могли утихомирить её. Вакханка была пьяна и нетвёрдо держалась на ногах. В попытках отмахнуться от назойливых полицейских, она рухнула на пол и, словно беспомощная черепаха, упавшая на панцирь, завертелась на спине, продемонстрировав присутствующим кружевное бельё.

— Держи её, — жужжали, как комары, полицейские.

Самому ловкому из блюстителей закона удалось схватить её. Легко, как пушинку, он поднял девушку и завёл в камеру, усадил на скамью и приковал наручниками к решётке.

— Чтобы не поранилась, — коротко пояснил он.

— Заботливые сволочи, — прошипела девица, которую привели в начале.

Девушка трепыхалась, как пойманная и посаженная в клетку диковинная птица, затем замерла и уставилась мутными глазами в пустоту.

В явлении третьем, как и всегда в хорошей пьесе после кульминации наступает развязка.

Последней в камеру зашла ещё одна ночная бабочка. Спокойно и даже величественно, будто бы особа королевской крови, девушка опустилась на скамью. Дверь захлопнулась.

— Не шумите! — погрозив пальцем, сказал полицейский и ушёл, оставив меня наедине со жрицами любви.

Воцарилось молчание, и никто из нас не спешил нарушить его. Девицы являлись олицетворением запретного мира, о котором не принято говорить вслух. Женщины несчастны каждая по–своему. Беспросветное существование не доставляло им никакого удовольствия, и не нашлось никого, чтобы помочь выбраться из этой круговерти, которая со временем поглотит их.

Дождь усыплял не хуже колыбельной. Веки налились тяжестью, хотелось заснуть. В каморке сделалось тесно и душно. Девицы оказались весёлыми и разбитными. Их вульгарные шутки вызывали громогласные волны хохота.

— А ты, цыпочка, за что здесь? — нагловато поинтересовалась одна из троицы, сев поближе ко мне.

— Хулиганство, — невинно ответила я, инстинктивно отодвинувшись и вжавшись в стенку.

— Хулиганка, значит! У нас таких любят, — сказала другая, кинув многозначительный взгляд на товарку. Они дружно расхохотались, увидев в этой ситуации нечто забавное.