Часы

Мэри Со, 2023

В разгар рабочего дня Лу Маккарти получает тревожный звонок от своей приемной матери Сьюзан. Взволнованная девушка приезжает в дом, где выросла, и вместе с другими членами семьи узнает о кончине младшего брата Сьюзан. Новость для большинства становится шоком, ведь о существовании Марвина Шерфилда они услышали впервые: много лет назад, когда брата посадили в тюрьму, Сьюзан разорвала с ним все связи. Тем не менее, она испытывает угрызения совести и уговаривает Лу съездить с ней в свой прежний дом. Там они находят личный дневник Марвина, но Сьюзан боится открывать его и отдает рукопись Лу, которую та нехотя начинает читать. Помимо монолога Марвина, на страницах дневника встречаются истории совершенно незнакомых ему людей, а также упоминание о старинных карманных часах, к которым Марвин по какой-то причине относился с большим трепетом…

ГЛАВА 12

Когда я звонил Лэйну из хостела, все казалось куда проще.

Пусть он и не горел желанием со мной общаться, он все-таки был причастен к моей судьбе. К тому же, я полагаю, за столько лет он успел от меня отвыкнуть и не слишком бы огорчился моему появлению.

На другом конце трубки задумчивый мужской голос сухо поприветствовал меня, протянув при этом мерзкое: «Это Вы-ы-ы…»

Я не был почетным клиентом, да и, честно говоря, не собирался им становиться.

Артур Лэйн относился к тому типу людей, которые скорее удавятся за свою безупречную репутацию, и для подтверждения собственной значимости брал за нее втридорога. Говорят, если хочешь получить нечто эксклюзивное и качественное, не стыдно выложить за это кругленькую сумму. В случае с данным господином она округляла глаза и заставляла вновь и вновь пересчитывать количество нулей.

Поэтому я сразу спросил, сколько будет стоить услуга, которую, как я ожидал, он мне окажет. Мужчина крепко задумался и непроизвольно начал напевать вслух одну до боли знакомую песенку. Точно, впервые я услышал ее в рекламе автомобиля, где три упитанных хомяка занялись собой и пошли в спортзал, чтобы потом все обалдели от их преображения. Я тогда не был сильно знаком с творчеством Леди Гаги, но что она, что реклама, заслуживали аплодисментов¹. Еще одно подтверждение тому, что, если прилагать усилия, можно многого добиться.

Так. А среднестатистические хомяки бегали в колесе тоже для того, чтобы понравиться?

Незаметно Лэйн переключился с музицирования на разговор, не меняя интонации, и пропел мне что-то в трубку. Мне пришлось переспросить, чем я вызвал его крайнее неудовольствие.

— Я говорю, что время — очень ценный ресурс, мистер Шерфилд, и тратить его впустую нерентабельно. Мое время стоит дорого.

— Я знаю, Артур. И знаю, как Вы относитесь к своей работе, поэтому я к Вам и обратился, — я решил подсластить пилюлю и продолжил. — Для Вас ведь это не составит труда?

— Для меня это будет проще простого! — плюнул в трубку Лэйн. — К обеду у Вас будет нужная информация. Деньги переведете на мой счет. Всего доброго!

Послышались короткие гудки. Я нервно тряхнул головой, стараясь смахнуть с себя благоухающие лепестки напыщенности, которыми Лэйн буквально осыпал в меня.

Конечно, для него это будет просто. Ему всего лишь надо было поднять свой архив, и среди груды документов старатель непременно откопал бы контакты моей сестры. За сей непосильный труд он просил двести долларов в час.

Я прикинул, на сколько вырастет сумма к обеду, и раздосадовано запихнул телефон в карман.

В полдень следующего дня, как и предполагалось, у меня была нужная информация. В сообщении от Артура упоминался телефон и адрес. Все, что нужно. Однако ответа от меня он не получил — я был занят глубоким непробудным сном, из которого меня не вытащили ни его звонки, ни последовавшие за этим гневные смс-ки со словами «Я так и думал!»

Я планировал разобраться с этим позже: мне предстояло волнующее путешествие под названием «дорога домой». Конечно, теперь я знал, что ты переехала на север и жила в другом штате, но не слишком далеко. Тем более, «дом» у меня ассоциировался с тобой. Место, куда я так долго хотел вернуться.

Я мечтал, я должен был увидеть тебя! Спустя столько лет я наконец-то мог прийти к тебе сам. Меня терзали сомнения: что будет, когда я появлюсь, словно гром среди ясного неба, что тогда ты скажешь? Мне хотелось верить, что ты заплачешь и кинешься мне на шею, избавив разом от всех проблем, как в детстве.

Да. Я возвращался домой.

Поездка в автобусе с забавным пареньком немного отвлекла меня от волнения, которое с каждым километром все сильнее клокотало во мне, грозя выплеснуться неминуемым шквалом на мое душевное спокойствие. Мы тепло расстались с Ником и Сьюзан, я успел немного пробежаться и занять еще одно место у окна в автобусе до Оберна, отходившем в два с пересечения 2-й авеню и Марион-стрит. Спустя час я был в городе и смог уговорить местного бомбилу помочь мне преодолеть последний отрезок пути.

Попетляв на развязке, мы выехали на свободную автомагистраль, сплошь покрытую прожилками битумной мастики в таких причудливых узорах, как если бы на ней незадолго до того проходила масштабная змеиная вечеринка с купанием в черной краске и безудержными танцами в качестве обязательного пункта программы.

Постепенно бетонный отбойник перешел в металлический, а деревья, принарядившиеся с корней до кроны в густой влажный мох, плотно облепили дорогу, и она сама как змея начала круто петлять среди туманных холмов, нависавших над машиной то слева, то справа. Вскоре лес расступился, для разнообразия обнажив поля, однако, когда мы миновали озеро и свернули налево, высокие ели, потерявшие стыд вместе с теплыми зелеными шмотками, модными в чаще, стали все больше светить голыми стволами с частных участков за низкими деревянными заборчиками. Я высадился на обочине, проводил взглядом своего безмолвного водителя и еще раз сверился с адресом и картой, после чего открыл калитку и пошел к опрятному крыльцу.

Я долго стоял на пороге большого кирпичного дома, переминаясь с ноги на ногу, и совершенно не представлял, как все обернется. В моей голове вертелись тысячи мыслей, тысячи непрожитых, ложных воспоминаний, вариантов, как именно ты встретишь меня. Я все никак не мог заставить себя нажать на звонок.

Не знаю, сколько бы еще я не решался прикоснуться к пугающей кнопке на стене, если бы не он. От неожиданности я дернулся и медленно повернулся. Двумя ступенями ниже стоял крупный седой мужчина с густой бородой. Он вопрошающе смотрел на меня, и я нервно улыбнулся.

— Так Вам помочь? — переспросил он хрипло и поднялся на крыльцо. Он был выше меня всего на полголовы, однако рядом с ним я почувствовал себя лилипутом.

— Добрый вечер! — неуверенно проговорил я и проследил взглядом за пакетами, которые тот предусмотрительно поставил на пол, освободив руки. В его пальцах звякнула связка ключей, и он демонстративно выставил вперед самый длинный, с множеством острых зубцов.

— Обычно люди не топчутся просто так на чужом пороге, — он не ответил на приветствие, и я сделал шаг назад. — Раз Вы мне не отвечаете…

— Я ищу Сьюзан Шерфилд, — я постарался произнести это как можно спокойнее. Оказывается, собрать себя в кулак было не так-то просто.

— Шерфилд? — брови незнакомца взметнулись вверх, и он подступил ко мне. — Кто Вы?

Я с силой втянул в себя воздух и посмотрел под ноги.

Я понимаю, почему ты его выбрала. Он мог защитить тебя. От всего.

Я поднял глаза и встретил пристальный взгляд.

— Я по объявлению, — я закивал головой и заметил, как брови мужчины поползи еще выше.

— Объявлению? — он было хотел продолжить, но послышался звук затвора, и дверь резко распахнулась.

— Дедушка! — пухленькая девочка лет пяти кинулась к нему и обхватила своими маленькими ручками его ноги.

— Дора! — от неожиданности мужчина покачнулся и, приобняв девочку за плечо, с усилием втолкнул ее в дом. — Скажи папе, чтобы подошел…

Я отпрянул назад, едва не свалившись со ступеней, и, машинально вытянув шею, заглянул внутрь: прихожая переходила в длинный коридор, который заканчивался лестницей на второй этаж. Незадолго до нее стена заканчивалась — нетрудно было догадаться, что за поворотом располагалась гостиная. Оттуда раздались быстрые шаги.

— Карлайл? — послышался беззаботный звонкий голос.

Меня словно пронзило стрелой. Я прирос к месту, не отрывая глаз от узкого пустого пространства между светлыми стенами в фотографиях. Еще секунда, и я увидел вдалеке силуэт, все такой же хрупкий и изящный. Даже большой теплый балахон не делал фигуру крупнее. Женщина шла навстречу с сияющей радостной улыбкой, шаркая тапочками по полированному деревянному полу. За ее спиной показались два парня.

— Карлайл, а кто…

Она прищурила глаза, пытаясь получше разглядеть меня. Ее шаги стали медленнее, а выражение лица постепенно изменилось. На нем появилась растерянность и, что еще больнее, испуг.

К тому времени, как она оказалась на крыльце, я был уже за три дома оттуда. Спиной я чувствовал, как мне смотрят вслед, и это заставляло меня бежать еще быстрее. Еще немного, и я скрылся за поворотом на соседней улице, где смог остановиться и перевести дух.

Не знаю, что я ожидал увидеть. На секунду мне показалось, что она обрадовалась мне… Но это был обман.

Почему у тебя так поменялось лицо? Неужели ты и вправду начала узнавать меня? Страшный призрак прошлого, которого ты постаралась не допустить до новой жизни, где у тебя была счастливая семья, муж, дети, дом? В твоих глазах на секунду отразился такой страх, почти животный, что мне стало не по себе. Дотронуться до всего этого, чтобы в одночасье разрушить? Я просто не мог.

Я не имел права, и, знаю, не стоило и пытаться врываться в твою жизнь. Наше время уже давно прошло. Все закончилось тогда, когда я попал за черту. Видеть, как твоя улыбка исчезает с лица, было невыносимо.

Сердце колотилось как сумасшедшее.

***

Теплая рука Джейка опустилась ко мне на плечо, и я нехотя оторвалась от тетради. Он поцеловал меня в макушку и, перемахнув через спинку дивана, устроился рядом.

— Что читаешь? — он обнял меня и притянул к себе, и я хихикнула. Его пальцы, расположившиеся на моем боку, стали жестче и принялись перебирать одно ребро за другим, заставляя меня корчиться от приступов смеха. Я выставила вперед ладони и отпихнула его от себя, и он победоносно рассмеялся.

— Я обожаю так делать! Всегда как в первый раз, — он нежно посмотрел мне в глаза, и я ответила легкой улыбкой.

В такие моменты не особо верилось в то, что наши отношения трещат по швам. И даже они пропитывались особой, приторной грустью, поскольку забота, тепло и внимание были дружескими. Словно полюса вновь поменялись, и притяжение между нами таяло, так и не дав слишком сблизиться. От этого было как-то не по себе.

— Так что же это за каракули? — Джейк раскрыл тетрадь вверх тормашками и поспешно перевернул ее, не заметив, как из нее выпала невесомая металлическая закладка. Я хотела поднять ее, но он резко схватил меня за запястье. — Это что такое, Лу? — он взволнованно посмотрел на меня, и я почувствовала, как нервы натягиваются в струну.

Требовалось немало времени, чтобы привыкнуть к некоторым чертам Джейка. На первый взгляд, могло показаться, что он несерьезен в каких-то вопросах, но за трогательной личиной ребяческой непосредственности скрывался довольно жесткий, принципиальный человек, редко идущий на уступки. И порой его стремление защитить и уберечь меня от всего выливалось в горячие споры о моей собственной свободе — поступков, желаний. Даже мыслей. Я знала, что он не поймет.

Я улыбнулась — деваться было некуда.

— Углубляюсь в нашу историю…

Его брови взметнулись вверх:

— Это мало похоже на семейный альбом…

Его глаза продолжали настойчиво сверлить меня, выпрашивая ответ.

— Это дневник, — бросила я и снова потянулась к тетради, однако он еще дальше отвел руку.

— Чей? — он расцепил пальцы, и, пока я терла запястье, пролистнул пару страниц.

— Брата Сьюзан.

Джейк помрачнел. Конечно, ему не показалось. Одно случайное слово, мелькнувшее перед носом — и надо мной нависла ужасная угроза. Я уже предвкушала, что будет дальше. Сценарий никогда не менялся: он снова попытается запретить мне то, чего я хочу. Далее ситуация накалится, и либо я молча сдамся под натиском сухих и скучных аргументов, либо обрушу на себя все его негодование. Правда, столкнувшись с такой реакцией однажды, с каждым разом учишься находить все более достойные способы выйти из ситуации.

Мне грустно осознавать, что в последнее время непонимание между нами усиливалось.

— Думаю, тебе не стоит читать такие вещи, — как по шаблону проговорил Джейк и положил тетрадь себе на колено. — Мало ли, что он там напишет… Откуда вообще у тебя его дневник?

— Сьюзан дала, — я решила прямо отвечать на вопросы.

— Когда?

— Когда мы ездили к нему домой. Она попросила меня прочесть…

— Замечательно, — он обиженно поджал губы и уставился перед собой. — Получается, ты мне соврала?

— Я не рассказала. Это разные вещи.

Такое оправдание моему поступку звучало слабо, но лучше мне придумать не удалось. Почему я умолчала? Потому что боялась, что так все и закончится?

Удивительно, как легко мы стали проваливаться из одного зеркального мира в другой. В одном хотелось остаться навечно, но рано или поздно происходил мощный выброс негативной энергии, которая нацеливалась на область солнечного сплетения и в самый неподходящий момент выбрасывала нас за его пределы, туда, где все было похожим, но чуждым и неуютным. Мы оба оказывались среди леденящих языков пламени, которые оставляли на душе морозные ожоги. В том, другом мире, мы не искали друг друга, а расходились в стороны. И, чем дальше я была от границы и от Джейка, тем меньше смысла было возвращаться. Начинало казаться, что ненавистное пространство вокруг не может быть бесконечным, что я справлюсь в одиночку, что, наконец, мне удастся вырваться. И тогда я побегу без оглядки.

Джейк продолжал:

— И от Сьюзан я не ожидал! Перекладывать свою ответственность на других…

— Мы — ее семья, Джейк, — спокойно сказала я, забирая толстый манускрипт в дешевом зеленом переплете. — Ей тяжело принять то, что случилось.

— Мы, Лу! Не он! Мы даже не знали о нем!

— Вот я и пытаюсь понять хоть что-то… Он был неплохим человеком, мне кажется…

Порой я не узнавала в искаженном горечью лице родного человека. То, как он пренебрежительно кривил губы и усмехался, ранило даже больше, чем его слова. Джейк редко думал, что говорит. А порой — просто редко думал…

— Неплохим? — он саркастично засмеялся и облокотился на спинку дивана. — Плохими у тебя становятся серийные убийцы? А до этого — так, случайность?

Внутри все вскипело.

— Он не хотел этого…

— Но сделал, Лу! Двое! Двое людей! О чем разговор?

Мне было сложно себя контролировать после прочитанного, я едва сдерживалась.

— Я не понимаю, в чем проблема… Мы будем ссориться из-за тетради?

— Нет, если ты не будешь ее читать.

— С какой стати? Сьюзан надеется, что я прочту. Может, тогда позвонишь ей, скажешь, что запрещаешь?

Джейк, взвинченный очередным спором, подскочил с дивана и схватил с базы телефонную трубку, и мне пришлось повиснуть у него на руке, чтобы он не набрал номер.

— Перестань! Пожалуйста…

Еще какое-то время я стояла рядом с ним, чтобы убедиться наверняка, что он не станет беспокоить ее. Порывистый Джейк очень быстро переходил от одного состояния к другому, и, пусть в глазах было все то же непонимание, вернее, даже отторжение, уже сейчас злость постепенно стиралась с его лица.

— Ладно, я еще понимаю, — сказал он более спокойно, — читать биографию выдающегося спортсмена, кинозвезды, хотя я в принципе к отсебятине отношусь двояко.… Там хотя бы что-то полезное можно почерпнуть! А это? Тебе не противно?

— Я думала так же, как ты. Но как можно судить о человеке, ничего о нем не зная? То, что там, изменило мое отношение к нему. Наверное, и твое сможет…

— Я не буду читать этот бред.

— Ты даже не пытаешься понять… — я потерла лоб и отвернулась.

— Что понимать? Что этот мерзавец бесцеремонно влез в нашу устоявшуюся жизнь, когда его сюда никто не звал?

— Он умер, Джейк! Считаешь, она не должна была знать?

— Я так понимаю, он умер для нее давно. А для нас — и не существовал вовсе.

Мы одновременно посмотрели на тетрадь, одиноко лежавшую на сером шенилловом сидении дивана. Как подбитая выстрелом пичуга, до последнего вздрога прячущаяся в сухой жесткой траве от охотничьей собаки, которая вот-вот обнаружит ее маленькое трепещущее тельце. Мне вдруг стало стыдно за то, что мы ругались из-за правды и что мне приходилось ее защищать.

— Я уважаю его просьбу. И, пусть не знала его, уважаю его желание по-человечески все рассказать. Я дочитаю до конца, и мне плевать, что ты скажешь…

— Лу, — Джейк обратился ко мне раздраженно, словно я досаждала ему своими объяснениями, — тебе нечего делать? Забиваешь голову всяким… Других занятий себе придумать не можешь?

— У меня полно занятий, просто у тебя не хватает времени на то, чтобы об этом узнать — тебя практически не бывает дома!

— Будешь упрекать меня работой?

— Нет. Ты прекрасно знаешь, что мне тоже бывает непросто. Но я всегда нахожу для тебя время. А не пропадаю в чужой компании!

Я могла назвать множество причин, по которым мне не стоило так говорить, но обида крепко засела внутри, выжидая удачного момента, чтобы вновь о себе напомнить.

— В такой ли чужой? — подозрительно сощурился Джейк и зачем-то покосился на мой мобильный телефон.

— Ты серьезно? — я растерянно развела руками в стороны, отчаянно пытаясь понять, как разговор переключился на совершенно постороннюю тему.

— Я знаю тебя как облупленную. Сейчас ты тоже подумала о нем.

Я бессильно опустилась на диван и сжала голову руками. Когда я стала такой ранимой? Наверное, это происходило постепенно. Просто раньше я не задумывалась о своих ожиданиях и том, что люди могут им не соответствовать, и приходилось проигрывать в неравной схватке с разочарованием. Теперь, пройдя определенный путь взросления, я могла убедить себя в том, что это нестрашно, заранее настраивая себя на поражение, и сильно радовалась, когда не сталкивалась лицом к лицу с грозным противником. Но к обвинению, которое Джейк внезапно бросил в мою сторону колким намеком, я подготовиться не могла, и увернуться от удара не получилось. Ноющая тоска по нашему прошлому слилась с неприятием его слов — таким же острым, как лезвие ножа, которое он только что вонзил мне под ребро.

Джейк тоже выглядел подавленным, и от этого следы, которые усталость оставила на его лице, сделались еще заметнее. Мы оба сильно изматывались за рабочую неделю, но порой, вдобавок к этому, мы окончательно выбивались из сил, споря или ругаясь друг с другом.

— За этот год слишком многое поменялось, — сказал Джейк без энтузиазма и шагнул вперед.

Он был прав. И, пожалуй, наиболее очевидными были изменения в наших отношениях. Они были на самой поверхности, как большой кусок непотопляемого пенопласта. Но почему-то я продолжала из последних сил грести мимо в поисках чего-нибудь, за что можно зацепиться, чтобы не уйти с головой в море безразличия. И находила множество оправданий тому, что мы не работаем над нашими проблемами.

— Я чувствую, как это отражается на нас, Джейк. Мне это не нравится.

— Это жизнь, — он тяжело вздохнул. — Но я не хочу ссориться по пустякам.

— Для меня это не пустяк, — я отвела взгляд и направилась к выходу из комнаты — Недалеко от нас все это время жил наш родственник, и мы о нем ничего не знали. Он далеко не тот, кем вы его считаете. И он точно имеет право на сострадание. Просто прочитай.

Я обернулась и встретила упрямый взгляд Джейка, за которым последовало твердое «нет», и вышла из комнаты.

Закрывшись в спальне, я включила тихую грустную музыку. Подушка податливо смялась в моих руках, и подбородок утонул в мягкости воздушного бамбукового волокна, заключенного в плотный салатовый чехол. Часы показывали восемь, и я решила заказать пиццу. На кухне была еда, но мне просто не хотелось выходить: я столкнулась бы с Джейком, и мысль о том, что придется слушать его примирительные речи, пока вызывала у меня отвращение. Должно было пройти немного времени, чтобы я смогла спокойно на него смотреть. К тому же я не хотела ему мешать, потому что точно знала: тяжелая тетрадь уже расправила крылья на его ладонях, и сейчас он жадно вгрызается взглядом в чернильные строчки.

Примечания

1

Речь о рекламе автомобиля «Kia Soul» 2014 года, где использована песня «Applause» американской певицы Lady Gaga.