Клятва воров

Мэри Пирсон, 2019

Кази и Джейс выжили. Теперь они стали сильнее и влюблены как никогда прежде. Мир вокруг меняется: Белленджеры больше не изгои, Дозор Тора вскоре станет отдельным королевством. Кази и Джейс готовы встретить грядущие испытания вместе. Однако вслед за зловещим предупреждением тянется нить, сплетенная их злейшими врагами и неожиданными союзниками. Предателем может оказаться любой, а малейшая ошибка может уничтожить все, что было им так дорого…

Глава восьмая

Кази

— Вот так, Кази. Положи руки сюда.

Я чувствую его руку в своей, тепло против холода, Джейс учит меня танцевать джигу, как танцуют Белленджеры. Его лицо сияет, когда мы кружимся по пустому бальному залу, в котором когда-то собирались древние короли и королевы и самые могущественные люди на континенте. И в эту ночь они все еще здесь. Кажется, что наши ноги не касаются земли. Призраки наблюдают, желая, чтобы это никогда не кончалось, наклоняясь к нам, вспоминая.

— Слышишь, Джейс? Они нам аплодируют.

Он смотрит вверх на пустые балконы и улыбается, будто тоже видит и слышит их.

— Они аплодируют тебе.

Смогут ли выученные шаги произвести впечатление на его семью? Достаточно ли я ловка? Грациозна? Достаточно ли? Я действительно хочу произвести впечатление. Отчаянно хочу этого. Показать, что умею делать и другие вещи, кроме как похищать их патри. Показать, что могу стать частью семьи.

Он кружит меня, поднимая в воздух, мышцы его плеч напрягаются под моими руками, затем он позволяет мне соскользнуть вниз, пока наши губы не встречаются. Музыка, которую мы представляем себе, бьется о нашу кожу, воздух, обморочное бормотание тех, кто наблюдает за нами, ботинки Джейса, наши обещания, нерушимые, вечные…

Меня всегда будил грохот, дверь врезалась в стену. Зал, в котором мы танцевали, исчезал. Я снова оказывалась в маленькой темной камере, сон распадался, руки холодели. Тяжелые шаги слышались в коридоре за дверью моей камеры. Я пыталась с их помощью считать дни. Они появлялись так же регулярно, как и дразнящий луч света, но я все же не представляла, сколько времени прошло. Некоторые дни были хуже других, кошмары наполняли мою душу. Я боролась с ними. Иногда Джейс возвращал меня с черты, на которой я стояла. Его голос проникал сквозь тьму. «Плыви по течению. Еще немного. Не останавливайся. Ты сможешь».

Прошло пять дней? Десять? Может, гораздо больше. Один мрачный день сменялся другим без начала и конца. Шаги становились громче. Потом я слышала слабый звук, за которым следовал писк крыс: в крошечное отверстие в верхней части двери бросали засохшую булочку. Мне приходилось спешить, чтобы схватить ее до того, как это сделают крысы. Это было все, чем меня кормили. Одна булочка в день. Странно, тюремщики хотели, чтобы я осталась жива. Но чтобы была слабой.

Они боялись меня.

Я убила троих, это знала точно, и, возможно, еще одного после того, как меня схватили. Уроки, полученные от Натии, Эбена, Кейдена и Гриза, стали частью меня и поэтому сработали даже в тот злополучный момент, когда на нас напали. Отчаянное желание спасти Джейса вспыхнуло во мне, как жаркое пламя. Спасти его — только это имело значение. Что теперь с ним? Я не могла потерпеть неудачу. Не в этот раз.

Где ты, Джейс?

Я твердила себе, что он успел скрыться в лесу. Не переставала разговаривать сама с собой, каждый день подбадривая себя новой надеждой, пока страх и доводы рассудка сковывали меня холодом. Пять стрел. Одна в груди. Шансы выжить после такого…

Я уверяла себя, что сотни стрел не смогут остановить его, что даже стрела в сердце не заставила бы остановиться, если кому-то требовалась его помощь. Я держалась за эту мысль, как за веревку, удерживающую от падения с обрыва. Но кто бы ему помог? Куда ему идти? Это напавшие на нас разрушили стены Дозора Тора?

Звон стрел все еще вибрировал в моем горле, сталь пронзала кости и плоть снова и снова. Кровь текла повсюду. Знакомый голос, мой собственный, шептал жестокие слова, которые преследовали меня всю жизнь. Иногда люди исчезают из нашей жизни, и мы больше никогда их не видим.

Нет! Споря с собой, я с трудом поднялась на ноги. Сдвинула крышку бочонка с водой и набрала немного воды в ладони. Она имела землистый, сладковатый вкус, будто в бочонке когда-то хранился сидр. С тех пор как меня бросили сюда, его не наполняли. Может, когда вода иссякнет, не станет и меня. Я прислонилась к стене и сползла на пол, задыхаясь от напряжения. Гноящаяся рана пульсировала, лоб горел, и все же я дрожала от холода. Меня очень редко ранили, и это удивляло, учитывая мой опыт. Даже два месяца, проведенные в тюремной камере Ре Ло, обошлись без травм. Загадала ли мама желание? Много желаний, чтобы защитить меня? Может, теперь все они израсходованы. Моя чиадрах. Она идет? Это ее я слышу, она близко? Я провела рукой по вспотевшему лбу. Нет, Кази, это было давно. Сейчас ты в камере, а Джейс…

За дверью послышалось шарканье ног, затем звук замер и дверной глазок открылся. Булочка упала на пол, а затем раздался сильный шлепок.

Что-то тяжелое ударилось о землю. Я вдохнула, напрягаясь, и поползла на четвереньках к двери, цепи на лодыжках звенели. Я зажала рану, липкая жидкость смочила мои пальцы.

— Трусы! — закричала я, колотя в дверь, пока шаги не затихли. Моя реакция была доказательством, что я еще не слишком ослабла и не умерла. Что убью их всех. Убью. И Пакстон будет первым.

Но взрыв гнева потребовал больше энергии, чем у меня оставалось, и я рухнула на дверь, голова закружилась от боли, и я обрушилась на пол. Еще один день, Кази. Пусть будет еще один день. Как украсть ключи у тюремщиков, если они никогда не открывают дверь? Как что-то сделать, если слабею с каждой минутой? Джейс, где ты? Я должна знать. Возможно, желание знать — это все, что заставляло меня не сдаваться. Мне нужно быть рядом с ним. А значит, нужно есть.

Протянула руку, нащупывая булочку, и мои пальцы сомкнулись вокруг нее. Я могла прожить так гораздо дольше, чем они себе представляли. Столько, сколько потребуется. Мне не чужд голод. У меня многолетний опыт в этом деле. Я засунула булочку под рубашку и нащупала второй предмет, звук падения которого слышала. Показалось ли мне? Сны и галлюцинации были моими постоянными спутниками в этом дьявольском месте.

Моя рука коснулась чего-то мягкого. Я ощупала предмет. Ткань с узелками? Носовой платок? Я сдавила его. Что-то податливое. Я понюхала. Что-то сладкое. Еда? Сладкое лакомство? Ловушка? Я развязала тряпку и макнула палец в густую липкую пасту, затем попробовала на язык. Мед с добавлением трав? Это не еда. Лекарство для выведения инфекции.

Лекарство? От одного из них?

Может, хотя бы кто-то по ту сторону двери хотел, чтобы я жила. Кто-то, кто тоже боялся.

* * *

На следующий день принесли еще лекарства, и на следующий, и на следующий. Что-то я съела. Мне казалось, это не повредит и может помочь. Выделения из раны прекратились. Лоб больше не пылал. Мой разум прояснился. Рана, казалось, уменьшалась. Каждый день мне приносили дополнительную булочку, внутри которой был спрятан кусочек сыра. Я с жадностью поглощала ее, но все еще была слаба после нескольких дней, проведенных в цепях и голоде. И темноте. Полной, высасывающей душу тьме. Она проникала в мои кости, как омерзительный ликер.

Мой благодетель не раскрывал себя, но каждый день чувствовала страх за дверью. Страх того, что случится, если откликнусь и раскрою его или ее. Чувствовала, что они очень рискуют ради меня. Кто тайком доставлял лекарства и дополнительную еду? Кто хотел, чтобы я осталась в живых?

Я услышала шаги — ежедневный сигнал, что еда на подходе, и опустилась на колени возле двери, готовая взять булочку и лекарства. Но вдруг раздался грохот множества ног. Грохот приблизился, и дверь распахнулась. Я вскинула руку, чтобы защитить глаза от пронзительного яркого света. Прищурилась и несколько раз моргнула, пытаясь привыкнуть к свету, которого не видела несколько дней, может быть, недель. Наконец, разглядела, что за дверью ждет группа стражников. Все хорошо вооружены.

— Встать на ноги, — приказал один. — Мы идем гулять.

— А если ты слишком слаба, чтобы идти, мы тебя потащим.

— За волосы.

— Тебе решать.

Я посмотрела на своих тюремщиков — солдат в форме, с бритыми головами, высоких, крепких и мускулистых, выглядевших так, будто их вырезали из стволов гигантских деревьев, а не создали из плоти. Трое из них были на голову выше остальных. В них ощущалось что-то неестественное. Их глаза казались тусклыми, словно потертые оловянные тарелки. Солдаты? Они говорили на ландском с сильным акцентом, который был мне незнаком.

Я поморщилась, отталкиваясь от пола, держась за бок, заставляя силы вливаться в мышцы и кости, которые дрожали от слабости. Оперлась о стену.

— Я пойду.