Клятва воров

Мэри Пирсон, 2019

Кази и Джейс выжили. Теперь они стали сильнее и влюблены как никогда прежде. Мир вокруг меняется: Белленджеры больше не изгои, Дозор Тора вскоре станет отдельным королевством. Кази и Джейс готовы встретить грядущие испытания вместе. Однако вслед за зловещим предупреждением тянется нить, сплетенная их злейшими врагами и неожиданными союзниками. Предателем может оказаться любой, а малейшая ошибка может уничтожить все, что было им так дорого…

Глава третья

Джейс

— Пуговица?

Я рассмеялся, слушая рассказ Кази о том, как раскричался толстый квотерлорд, будто ему отрезали нос.

— Зачем так рисковать, чтобы украсть бесполезную пуговицу? — спросил я.

Ее улыбка померкла, взгляд стал спокойным, пальцы двигались по ладони, словно она все еще держала в руках драгоценную пуговицу.

— Она не была бесполезной, — ответила она. — Иногда нужно напоминать себе, что ты не бессилен. Что можешь хоть что-то контролировать. Мне важно было почувствовать, что с помощью своих навыков я способна не только набить себе живот, но и заставить других задуматься о собственном. Если посреди дня вор может стащить пуговицу прямо с одежды, то насколько больше отнимет темной ночью? — Она прикусила уголок губы, ее глаза недобро прищурились. — Уверена, он плохо спал в ту ночь, и поэтому мне приснился самый сладкий сон. Иногда нужно стать королем на день. Может быть, именно это позволит смело встретить следующий.

Я все еще пытался понять ее мир, то, через что она прошла, и решимость, которая потребовалась, чтобы остаться в живых.

— Смело? Ты самый смелый человек, которого я встречал. — Я покосился на нее. — И, разумеется, самый хитрый.

Она вытащила косточку из финика и бросила ее в меня, попав в подбородок.

Я потер место ушиба.

— Интриганка с хорошим прицелом?

— И это говорит величайший интриган, но я приму комплимент, — сказала она и посмотрела вперед, ее плечи мягко раскачивались при каждом шаге Мийе. Она долго молчала, прежде чем спросить:

— Ты скажешь им, что я была воровкой?

Моя семья. Я знал, что она говорила о ней, но ушел от ответа.

— Была? Ты все еще воровка. Я пересчитываю свои пальцы каждый вечер перед сном. Но давай не будем заставлять их называть тебя Десяткой.

— Джейс.

Я вздохнул. Полная открытость между мной и Кази — это одно, но в семье — совсем другое. Мне придется успокаивать их, прежде чем успею хоть что-то объяснить. Я знал, что они выслушают, но им будет трудно перейти от кипящего гнева к объятиям. Не тогда, когда их дом был захвачен, а главные инвестиции — и патри — украдены кем-то, кому, как они думали, можно доверять.

— Да, я скажу им. Когда будешь готова. Хотя, возможно, лучше раскрывать им правду постепенно.

Она усмехнулась.

— Согласна. Полагаю, не стоит сразу обрушивать на них все.

— Конечно, ты ведь понимаешь, что как только все расскажешь Лидии и Нэшу, они захотят, чтобы ты научила их всему, что знаешь.

— Пока мы ограничимся жонглированием и вытаскиванием монет из ушей. Освоить тени немного сложнее.

— Не забудь о тайных знаках, — напомнил я. — Им понравится использовать их за обедом.

Она улыбнулась.

— Уже в моем списке приоритетов.

Прежде чем остаться одной, рассказала она мне, они с матерью придумали тайный язык, чтобы выжить на улицах Венды, потому что часто попадали в опасные ситуации, когда приходилось молчать. В моем запасе имелось несколько сигналов, но я был удивлен, сколько их было у нее и ее матери. Щелчок пальцами означал улыбку, опущенный подбородок — наблюдай, приготовься, застывшая рука — не двигайся.

Я тоже рассказывал Кази истории о своем детстве, о том, в какие неприятности попадали мы, старшие дети. Она смеялась, одновременно удивляясь и забавляясь. Я рассказал ей об одном жарком лете, когда нам было особенно скучно. Мы вооружились веревками и шкивами и похищали шляпы у ничего не подозревающих людей, проходивших по набережной, где мы затаились среди тембрисовых деревьев.

— Тренировался воровать? Неудивительно, что торговка назвала тебя одним из диких отпрысков Белленджеров.

Я пожал плечами.

— Мы вернули шляпы, но мама нас отругала. Она сказала, что если бы мы уделяли учебе хотя бы половину времени, что тратили на шалости, то стали бы гениями. Но когда она думала, что мы не замечаем, то видели, как она одобрительно кивала нашему отцу. Они оба считали нас очень умными

— Да, — согласилась Кази. — Умные, как лисята, ворующие яйца из курятника.

* * *

Лес стал гуще, и над головой раздавалось верещание полосатых белок, потревоженных нашим присутствием. Мы замолчали, и мои мысли снова вернулись к Бофорту, как это часто случалось. Мы с Кази много раз обсуждали его, но так и не пришли к какому-либо выводу.

Власть над королевствами.

Но каким образом?

Да, Бофорт разрабатывал мощное оружие, но у него не было армии, чтобы его использовать. Он пришел в Дозор Тора с пустыми руками, в лохмотьях. Он и его люди представляли собой жалкое зрелище. Даже если бы он сотрудничал с лигами и вооружил их пусковыми установками, он все равно не смог бы подчинить целое королевство, не говоря уже обо всех.

Неужели Бофорт бредил? Пытался воплотить в жизнь пустые мечты о власти? Если так, то Кардос и остальные были такими же безумцами, как и он. Но Долина Стражей не была иллюзией. Массовые захоронения были до тошноты реальны. Возможно, только безумцы могли изобрести такие схемы.

— Думаешь, это Пасть Огра? — спросила Кази.

Мы прошли мимо ряда разрушенных колонн, возвышающихся посреди леса, о их назначении давно никто не знал, но они выглядели, как те руины, которые описал нам Свен. В этом лесу встречалось так много следов других времен, что я достал карту и еще раз сверился с ней, чтобы убедиться в правильности своих предположений.

— Да, — ответил я, — именно она.

«Ты спрашивал, почему открытый мир меня пугает, Джейс? Потому что в нем негде спрятаться».

Судя по карте, мы скоро попадем в одно из таких открытых мест. Казалось, меня это беспокоило больше, чем ее. Я привык решать проблемы, устранять их тем или иным способом, но эту не мог решить. Не мог отменить прошлое и исправить то, что было сделано. Ее страх тяготил меня. Я уже изучил карту, пытаясь найти какой-нибудь обходной путь, но его не существовало.

Мы свернули, горы и лес остались у нас за спиной. Мы оказались на тропинке, с которой открывался вид на бесконечную равнину странного темно-красного цвета. На далеком севере мерцала суровая Дьявольская земля, словно серебряное море, омывающее берега.

— Стоп, Мийе. — Кази замерла и смотрела на раскинувшийся перед нами простор. Нам уже в третий раз приходилось пересекать открытую местность, где не встречалось никакого укрытия.

Я наблюдал, как ее глаза скользят по ландшафту, а грудь вздымается от учащенного дыхания.

— Тебе больше не нужно бояться Зейна, Кази. За него отвечает семья. Они его не отпустят.

Она недоверчиво хмыкнула.

— Ты так уверен? Ганнер был не против обменять его, когда я с ним виделась в последний раз.

— Я обещаю, Ганнер не отпустит его. — Хотел бы сказать, что все дело в том, что Зейн сделал более десяти лет назад с ней и ее матерью, но Ганнер держал его не из-за этого. Зейн связан с охотниками за рабами, которые прибыли в Хеллсмаус и похитили меня и других граждан, и за это Ганнер никогда не позволит ему покинуть Дозор Тора — по крайней мере живым.

Я наблюдал, как она сосредоточилась на горизонте, на крошечной точке вдалеке, вероятно, представляя себе оживленный город, полный теней и темных углов, и только эта пустыня мешала ей добраться туда. Она приподняла подбородок.

— Я уже не та беспомощная шестилетняя девочка, Джейс. Я не боюсь Зейна. Уверяю, теперь он боится меня. Оглядывается через плечо, ожидая, когда откроется дверь и я войду. Боится спать по ночам.

Я не сомневался в этом. Я помнил выражение его лица, когда он увидел ее той последней ночью в Дозоре Тора — увидел, что она смотрит на него. Ее глаза светились первобытным голодом, свирепостью кандокского медведя, которого невозможно остановить. И все же чувствовал, как колотится ее сердце, когда я притягивал ее к себе ночью, а на нас давило открытое небо.

— Но я видел, ты…

— Все еще с трудом сплю под открытым небом? Знаю. — Ее лицо омрачилось, брови сошлись вместе, будто она тоже была озадачена этим. Она вздохнула. — Не могу избавиться от этого страха. Сейчас это часть моей сущности. Мой разум говорит, что бояться нечего, но что-то внутри меня, что не могу контролировать, реагирует по-другому. — Я услышал смятение в ее голосе. Она повернулась и посмотрела на меня. — Не уверена, сколько времени потребуется, чтобы убедить мое сердце перестать бешено колотиться каждый раз, когда сталкиваюсь с тем, что мне негде спрятаться. Может, целая жизнь. А ты готов к этому?

— При условии, что будет много загадок.

— У меня припасено несколько.

У меня тоже. Например, сколько моих братьев смогут удержать меня от того, чтобы не наброситься на Зейна, когда мы снова вернемся домой? Как он будет отвечать на мои вопросы, когда мои руки обхватят его горло? Он украл мать Кази. Оставил шестилетнего ребенка умирать на улицах Венды. При мысли о нем у меня участился пульс, но я знал, что Зейн — не мое дело. Я ненавидел его всего несколько месяцев. У Кази это заняло одиннадцать лет. Ее гнев намного превосходил мой.

Зейном займется Кази. После того, как получит ответы.

* * *

Мы быстро спустились в долину, почва была настолько красной, что казалось, будто она пропитана соком спелой вишни или кровью. Это место таило в себе множество сюрпризов. Ландшафт, через который мы проезжали, казался одновременно захватывающим и монотонным, а иногда пугающим. Самым впечатляющим был Каменный каньон, который Свен четко обозначил на карте. «Если хотите, объезжайте. Большинство так и делают. Это зрелище вы не скоро забудете, но это самый короткий путь». Его-то мы с Кази и выбрали, но каждый мой нерв напрягся, когда мы преодолевали каньон. Тайгон и Мийе протестующе затрясли головами. Даже им было видно, что эти камни — не просто камни, а ветер жутко свистел, словно поток голосов.

Свен рассказал нам, что легенда гласила, будто от одной из звезд разрушения разлетелся, как брызжущий фонтан, расплавленный камень. Древние люди были пойманы посреди дороги, когда бежали прочь. Люди сгрудились вместе, как одна скала, навечно прикованные к возвышающимся над ними утесам. Иногда из этой массы выступали отчетливые, полные ужаса лица. Эту часть истории невозможно было стереть. Застывшие во времени лица обрамляли наш путь, они являлись мрачным напоминанием, как быстро изменился мир древних. Возможно, как быстро может измениться и наш.

По сравнению с этим красная равнина, по которой мы ехали, казалась почти безмятежной, и если для того, чтобы провести Кази через нее, потребуется несколько десятков загадок или легенд Белленджеров, я был готов. Иногда я думал, что, пока мы ехали в тишине, Кази занималась сочинением очередной загадки. Ведь она никогда не задумывалась, когда я просил ее о новой. С другой стороны, я не умел их сочинять и с большим трудом справился с единственной, которую загадал. Но и одной Кази показалось достаточно. Она просила повторить ее снова и снова.

«Расскажи еще раз, Джейс».

«Но ты уже знаешь ответ».

«Но этот ответ никогда мне не наскучит».

И, возможно, я никогда не устану повторять его. Я потрогал красную ленточку, привязанную к седлу.

«Для чего она, Кази?»

С тех пор как впервые увидел, как она смотрит на мою обнаженную грудь, больше не замечал, чтобы ее лицо покрывалось теплым румянцем.

«Скажи мне».

Но в глубине души, кажется, уже знал, и если подарки вроде этой ленты означали неприятности, то именно такого рода неприятностей я и хотел.

Кази прочистила горло, чтобы привлечь мое внимание.

— Хорошо, тогда получай, патри, — сказала она. — Слушай внимательно. Я не буду повторять.

Да, она сочиняла загадку. Как я и думал.

У меня две руки, но нет костей,

Не страшны мне удары ни ножей, ни камней.

У меня есть голова, но нет лица,

Чтобы с тобой сравняться, не нужны мне глаза.

Я — хитрость, вор, обман зрения,

Моя одежда состоит из тайн и вранья.

Я мал и худ, я огромен и высок,

Но с приходом темноты

от меня остается ничто.

— Дай подумать. — Я был озадачен. Руки без костей? Голова, но без лица? Я размышлял, когда что-то привлекло мое внимание.

Мы остановили лошадей и посмотрели в небо.

— Вальспрей, — прошептала Кази неуверенно.

Мы увидели его одновременно. Белое пятнышко в ослепительно голубом небе летело к нам, массивные крылья скользили по воздуху, величественные и неземные одновременно. Дикая птица? Учитывая наше местоположение, казалось маловероятным, что это обученная птица-посланник. Она быстро приближалась, пролетев так низко, что я мог разглядеть черные перья над ее глазами. Среди этой глуши она представляла удивительное зрелище, притягивая наши взгляды. Но внезапно она резко подалась назад, будто ее что-то ударило. Перья разлетелись по воздуху, и она, дергаясь, упала на землю.

— Вниз! — закричал я, спрыгивая и увлекая за собой Кази.

Кто-то подстрелил птицу.

Мы были не одни.