Глава 5
Луций
Кровь. Она повсюду: на моих лапах, белой шерсти, у меня в пасти. Я чувствую, как солоноватая жидкость стекает с брыл, подобно бесценному эликсиру. Для хищников этот вкус, как смысл жизни, но не для меня.
В голове мелькают беспорядочные кадры, как я раздираю тело моей невинной красавицы Блэр. Нет, этого просто не могло произойти! Я научился контролировать инстинкты животного еще с детства, а сейчас, будучи в теле тигра несколько месяцев, вообще сроднился с его натурой.
Страх вибрацией пронесся по закоренелой коже хищника. Я пребывал в лесу, но мыслями — все еще там, где совершил преступление.
Убедив себя, что видения всего лишь сон, помчался в особняк Калипсо, чтобы окончательно очистить совесть и не получить сердечный приступ от подступившей боли.
К моему удивлению, в холле особняка никого не было, и я без труда пробрался на второй этаж, где и находились покои моей Чаровницы. Тут до звериного сверхслуха начали доноситься крики, стоны и девичий плач. Передними лапами толкнул дверь и вошел в комнату, заполненную фаворитками и лужами крови. На кровати лежало бездыханное тело моей любимой, истерзанное глубокими ранами от когтей хищника, от моих когтей!
— Убирайся! — завопила одна из свиты, остальные в страхе забились в углы, посчитав меня наступающей опасностью.
Я не обратил на это внимание. Все внутренности человека тянуло к Блэр, хотелось прижать ее и целовать до беспамятства. Как я мог поступить так с ней? Контроль над ситуацией в тот момент полностью отсутствовал. Я был не только заложником в теле зверя, но и немым свидетелем жесточайшего преступления.
Мадам Финч вытерла одной рукой слезы с глаз, а во второй материализовала светящийся шар с электрической энергией. Женщина собиралась защитить Блэр и вынудить меня ретироваться. Я и без ее выпадов не собирался задерживаться в особняке Калипсо. Никто из ныне присутствующих не понимал животный язык, мне бы не удалось объяснить случившееся, а, значит, уместнее потратить время на поиски того, кто виновен в якобы моем проступке.
— Как ты посмел сотворить такое! — зарычал я на манер тигра, но знал, что отец все понимает.
Только он мог осилить контроль над разумом млекопитающих. Когда старик заявил, что развил навык смотреть глазами животных и видеть таким образом мир, я не подумал, во что еще это может вылиться. Теперь папа еще и мог управлять их действиями, по всей видимости, обратившись к темной магии: светлая не способна такое могущество.
— Я говорил, что Блэр Темперенс тебе не подходит, — как ни в чем не бывало, заявил старик.
— И поэтому ты решил убить ее? Кому она не подходит больше: мне или тебе? — взорвался я, ранее не позволяя говорить с отцом на повышенных тонах.
— Не преувеличивай, Луций. Я всего лишь проучил эту мерзавку, — отмахнулся Овини, словно ничего важного не делал.
— Проучил? Ты разодрал ее тело в клочья! Причем, моими руками!
— Если говорить точнее, лапами, — хихикнул старик.
— Тебе это кажется смешным? — поразился в ответ, не узнавая в этом мужчине своего отца.
Его темные помыслы взяли вверх. Скорее всего, Овини начитался каких-то старинных книг в желании завоевать руководящую должность в Филориуме, но кто их ему дал?
— Как ты научился управлять разумом животных? — едва контролируя себя, спросил у отца.
Овини замялся: наверное, в старике боролись чувства, но не совести и морали, как хотелось бы мне, а куда более темные. Мужчина искренне желал похвастать новым союзником, но не знал, оценю ли я его отклонения от добросовестного ориентира.
— Талмуды дал тебе Нумибус? Отвечай! — зарычал в свою очередь, потеряв терпение.
Старик лукаво сверкнул глазами, но не произнес ни слова. Его молчание лишь злило, поэтому пришлось самому покинуть место нашего разговора, иначе гнев тигра вылился бы в еще одно увечье.
Пока бегал по лесу, чтобы потратить неиссякаемую энергию хищника и стать более уравновешенным, кампус погрузился во тьму. Я отчетливо понимал, что Блэр не желает видеться, но узнать о ее самочувствии было для меня важнее всего.
Аккуратно пробрался по внешним выступам здания на ее балкон. Бархатные шторы заслоняли окна, поэтому пришлось повозиться и с ними, чтобы пробраться внутрь комнаты. На полпути осекся, потому что в опочивальне Блэр была не одна.
Затаив дыхание, я спрятался за массивными шторами и наблюдал развернувшуюся картину. Ривер сидел на краю кровати моей возлюбленной и что-то горестно нашептывал.
— Я убью этого проклятого тигра! Как посмел он тронуть тебя? — взывал к ответу Ривер, но Блэр не открывала глаза, словно за все это время так и ни разу не приходила в себя, — Видимо, не зря я учил заживляющему зелью. Жаль, ты его так и не освоила, глупышка! — продолжал причитать Ривер, поглаживая щеку своей сестры.
Я понимал их родство, но ненависть к этому подонку пересиливала все чувства, теперь еще и смешавшись с ревностью. Он мог дотронуться до моей маленькой девочки, утешить ее и успокоить! Я же удостоен взирать все со стороны и корчиться от болезненных судорог.
— Знаешь, когда я нашел комнату в доме Аваруса, посвященную тебе, то всей душой возненавидел. Он любил тебя, пытался узнать, охранял при своем правлении в Филориуме. Мне от отеческой любви остались только упоминания о тебе! Все это время я жаждал твоей смерти, но сейчас…
Голос юноши дрогнул. Я уже готов был нарушить эту слащавую исповедь и разорвать на куски Ривера, но он достал из кармана маленькую склянку и вылил ее содержимое на раны Блэр. На наших глазах порезы начали затягиваться, а кожа становиться вновь гладкой и манящей.
Сотворив исцеление, Ривер поспешил убраться из комнаты сестры через черный ход. Тут-то я и набросился на него с вершины балкона, повалив на землю, кусая конечно подонка. Ривер не стал терпеть происходящее и применил заклинание, откинувшее меня на пару метров от противника.
— Совсем рехнулся? Сначала угробил Блэр, а теперь взялся за меня? — заорал Ривер, переводя дух от недавней схватки.
Его фраза чем-то напомнила мне острые и колкие фразочки Блэр. Только сейчас я уловил между ними схожесть, которая привела еще в большее бешенство.
— Я не трогал Блэр! — рассеяно произнес, погруженный в свои мысли.
— Правда? Я сейчас излечивал не раны от твоих когтей? — Ривер являлся анимагом, поэтому мы без труда общались на языке животных.
— Мной завладел отец. Он против наших отношений…
— Ох уж эта проблема отцов и детей! Я устал пожинать ее плоды, — вздохнул Ривер, словно посчитав меня за обретенного соратника.
— Я видел, как ты был ласков с Блэр. Почему не можешь всегда оставаться не козлом? — серьезно спросил я, раз уж мы вышли на товарищеский разговор.
— Ну, кто-то же должен им быть, — усмехнулся Ривер, но я прочитал в его глазах страх выглядеть слабым перед обществом, если уличат в проявлении добрых чувств.
Анимаг в секунду превратился в ворона и упорхнул в неизвестном направлении. Мне осталось лишь еще больше известись завистью: я не только не способен коснуться Блэр, но и стал отрицательным персонажем в ее жизни, поменявшись ролями с Ривером.
Урсула
Моя жизнь в Долине теней заключалась в вечном ожидании Роланда. Но, когда он возвращался, едва удостаивал меня внимания, а большую часть времени проводил с соратниками. Нумибус виделся с ними редко, только, чтобы раздать поручения. Я знала, что Роланд страшно злится: он надеялся на особые привилегии в статусе преемника, но колдун приравнял его к рядовым и не выделял среди остальных. Мне тоже это казалось несправедливостью.
Я чистила одежду в своей комнате, когда дверь в нее открылась. Обычно ко мне никто не заходил, и обрадовалась, что вернулся Роланд. Но на пороге стоял Нумибус в длинном черном одеянии с широкими рукавами и вышитыми на них серебряными узорами. Этот человек всегда заполнял своей аурой все пространство, но я не испытывала перед ним страха, скорее, благоговение.
— Господин, простите, я не ждала вашего прихода, — я вскочила и поспешила поклониться.
— Оставь это раболепство! — махнул рукой колдун, — В этом замке достаточно слуг.
Выпрямилась, выполняя его приказ. Чувствовала себя провинившейся, что не угадала желания хозяина дома, в котором живу.
— Роланд еще не вернулся, — оповестила я.
— Знаю. Я искал тебя.
Мое тело покрылось мурашками от страха неизвестности. Стала перебирать в уме, чем могла вызвать ярость Нумибуса, и, кажется догадалась.
— Вы хотите вернуть амулет? — я начала снимать украшение с шеи.
— Конечно, нет. Это подарок, и я не забираю их обратно, если только не заключаю сделку, — усмехнулся старец.
Я не понимала, что еще могу предложить колдуну, поэтому стояла в молчании. Нумибус осмотрел нашу комнату, затем на несколько мгновений остановился на мне. Казалось, он видит меня насквозь, даже стало зябко от его проницательного взгляда.
— Идем! — позвал меня чародей, взмахнув длинным рукавом, — Будем обучаться магии. Как тебя зовут?
— Урсула.
— Я сделаю тебя сильнее, Урсула.
Не могла поверить, что со мной занимается сам Нумибус, колдун, взращивающий в себе магию сотни лет. Чем я заслужила подобную благосклонность? Мы вышли на каменистый пустырь, вокруг завывали духи, вечные пленники Долины теней. Нумибус поднял с земли небольшой камень, подкинул его и поймал обратно.
— Какой твой любимый фрукт? — задал вопрос маг.
— У меня? — растерялась я, — Клубничные груши.
— Мне они тоже нравятся, — ухмыльнулся Нумибус. Затем снова подкинул камень, а поймал, вместо него, уже клубничную грушу, — лови!
Фрукт полетел в мою сторону. Я не отличалась ловкостью, поэтому не среагировала вовремя, и груша упала рядом со мной. Наверное, теперь выгляжу в глазах Нумибуса еще более безмозглой, что даже не сумела поймать предмет. Я наклонилась, чтобы поднять грушу, и по ее весу поняла, что это по-прежнему камень, только внешне выглядит, как фрукт.
— Магия иллюзий, — пояснил старик, — изменения видят только наши глаза, на самом деле их нет.
— Вряд ли я смогу обучиться подобной магии. У меня нет таких способностей. Простите, — честно призналась я, чтобы не отнимать время колдуна.
— Меня не интересуют твои страхи. Я вижу в тебе гораздо больше, чем ты.
Перечить великому магу я не смела, поэтому послушно выполняла все его указания. Как и ожидала, урок прошел безрезультатно. Мне было стыдно, что разочаровала Нумибуса, хотя он и не подал вида.
— На сегодня закончим, — сказал чародей, — тебя уже заждались.
Я посмотрела позади себя и заметила Роланда. Со счастливой улыбкой побежала к нему, безумно соскучившись. Мы никогда не обнимались при встрече, поэтому, приблизившись, просто остановилась, в душе мечтая коснуться юноши, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.
— Что он от тебя хотел? — нахмурившись, спросил Роланд, глядя туда, где мы только что стояли с Нумибусом.
— Он обучал меня магии иллюзий, — рассказала я, не желая что-то утаивать от любимого.
— И с чего такая честь? — резко озлобился Роланд, — И на него распространяется твое пресмыкательство? Решила ублажить кого повесомее?
— Зачем ты говоришь такое? — от обиды глаза наполнились слезами, — Знаешь же, как я люблю тебя.
— Вероломство не чуждо всякому. Не жди меня сегодня, мы пойдем праздновать удачное завершение похода, — отчеканил Роланд и оставил меня одну.
Мне было горестно от его непристойных намеков, и даже мерзко. Но тут я вспомнила, что Роланд видит Нумибуса иначе, чем я: не старцем, а статным мужчиной, единственное, что объединяет наши образы, — шрам, рассекающий бровь.
Заснула я в одиночестве в холодной постели, погрузившись в очередной чужой сон.
Оказалась в маленьком поселении с крошечными хижинами. Во дворе играли дети, катаясь на деревянной бочке. В один момент их крики стали особенно громкими, и они толкнули сосуд в сторону темноволосого мальчика, лет шести. От неожиданности бедолага не успел отойти в сторону, и бочка повалила его с ног. Дети заливались смехом, а мальчик спокойно поднялся, отряхнул запачканные пылью порты, и сделал шаг навстречу обидчикам. Улыбки с их лиц исчезли, а в глазах появился страх.
— Можно мне поиграть с вами? — спросил темноволосый мальчик.
— Бежим! Он хочет наслать на нас проклятие! — заверещали дети и помчались прочь.
Мне было больно смотреть на невинного ребенка, которого считали прокаженным. Немного поодаль стояла женщина из моего первого сна, мать мальчика. Увидев ее, бедолага бросился к ней в поисках защиты, но Лаура, кажется, так ее звали, лишь посмотрела на него с ненавистью и скрылась в доме.
Мальчик вытер непрошенную слезу и, заметив меня, направился в мою сторону. Сел рядом и несмело прошептал:
— Ты тоже меня боишься?
— Нет, — услышала я свой детский девчачий голос.
Он повернулся ко мне со светящимися от счастья карими глазами и неожиданно прижал к себе:
— Я очень люблю тебя, сестренка.
Услышанное заставило мое сердце забиться чаще. Никто не говорил мне таких слов. И пусть это всего лишь сон, все равно почувствовала себя важной.