Люби меня до смерти

Мэри Влад, 2020

Настя работает старшим менеджером в элитном закрытом стрип-клубе Москвы. При этом она приличная девушка: не употребляет наркотики, не приемлет одноразовый секс, учится на последнем курсе факультета иностранных языков и обожает родителей.Однажды в клуб приходит таинственный темноволосый незнакомец. Он красив и притягателен, но опасен. Все советуют Насте держаться от него подальше, но сможет ли она устоять перед искушением?Дилогия «Опасные связи», книга первая.Не для лёгкого чтения. Есть сцены жестокости и аморального поведения, без пропаганды, посыл в том, насколько оно разрушительно.

Глава 5

Артём откинулся на спинку дивана и запрокинул голову. Алина, стоя на коленях, делала ему минет. Он с силой сжал её волосы, грязно выразился и излился ей в рот. Затем открыл глаза и посмотрел на Алину.

— О, прекрати, — Артём скривился, видя, что она начала размазывать сперму по лицу. — Может, это кого-то и заводит, но точно не меня. Иди умойся. И оденься, секса не будет, — он кинул ей платье.

Алина схватила платье и скрылась в ванной комнате. Через несколько минут она вышла оттуда, подошла к столику, на котором были раскатаны дорожки, и склонилась над ним.

— Завязывала б ты с этой хренью, — сказал Артём, застёгивая джинсы.

Алина фыркнула.

— Я сюда ехала не за нотациями.

— Конечно нет, — он открыл портмоне и положил деньги на стол. — За минет спасибо, дело своё знаешь.

Алина смотрела на стопку купюр.

— Только не делай вид, что тебя это задевает. Просто оплачиваю неустойку. Могла же поехать с другими гостями, если бы я тебя не выдернул.

— Я думала…

— Что? Что ты мне понравилась? — Артём усмехнулся. — Ты красивая. На этом всё.

— Ну ты и козёл, — сказала Алина и взяла деньги.

— Да ладно, милая. У тебя и похуже были. Теперь расскажи о ней.

— Зачем она тебе? Если думаешь, что она вот так запросто тебе даст, то ошибаешься.

— А я и не хочу, чтоб было просто.

— Ну окей, — Алина пожала плечами и начала говорить.

Она рассказала ему всё, что знала о Насте. По ходу рассказа Артём задавал вопросы. Алину удивляла его заинтересованность. Она знала Настю с первого курса, и подруга явно не была для него подходящим вариантом.

— Ну с парнем она своим рассталась месяцев восемь назад. С тех пор никого у неё нет.

— Прям вообще никого?

— Ну, поклонники есть, но она их отшивает.

— Она фригидна, что ли? Хоть секс-то у неё был за это время?

— Нет. Не в её стиле такое. Она хочет серьёзных отношений, но пока не встретила никого подходящего. Так она говорит.

— Прям как платье на распродаже выбирает. От человека либо торкает, либо нет.

— От меня тебя торкает? — Алина лукаво улыбнулась.

— Милая, я не люблю обдолбанных. Говорю же: ты красивая. На этом всё. Секса у нас с тобой не будет. За минет спасибо уже сказал. Ещё вопросы?

Лежащий на диване телефон завибрировал. Артём посмотрел на экран. Звонил Макс. Тёма принял звонок.

— Ты где? — раздалось в трубке.

— В гостинице, на обычном месте, — ответил Артём. — А что?

— Рядом тут катаюсь. Сейчас заеду, есть разговор, — Максим сбросил вызов.

— Так, принцесса Лейла, тебе пора, — сказал Артём, обращаясь к Алине.

— Остаться точно нельзя? Ну, окей, — она улыбнулась. — Хорошо потрещали. Даже не ожидала, что ты такой разговорчивый, хоть и кретин.

— Как видишь, — он подал ей джинсовку.

Она взяла куртку из его рук, кинула взгляд на столик и вопросительно посмотрела на Артёма.

— Да давай уже. Раз тебе мало, то вперёд.

Алина присела у стола.

— И всё же, завязывала б ты с этой дрянью, пока не поздно.

— Опять нотации, — она закатила глаза.

— Те, кто употребляет, неполноценные люди. Знаю не понаслышке. Кто и почему начинает — не моё дело, за всех отвечать не могу. У кого-то просто мозгов нет, кто-то ненавидит себя. По итогу варианта всего два: либо ты слезаешь с этого, либо это тебя уничтожит. Проебать всё — легче, чем кажется. Подумай над этим. А теперь иди отсюда. Вызвать тебе такси?

— Справлюсь.

Алина направилась к выходу, грациозно покачивая бёдрами. В дверях она столкнулась с Максом.

— Пока, мальчики! Не шалите.

— И тебе пока, кто бы ты ни была, — Максим смерил её взглядом, закрыл за ней дверь, затем прошёл в комнату и плюхнулся на диван. — Ну, и что это было?

— Что?

— Это с ней ты уехал из клуба?

— Да.

— И как?

— Что «как»? Хорошо поболтали.

— Ну-ну, заливай.

— Секса не было, если ты об этом. Небольшой отсос не в счёт. Она подруга Насти, той блондинки, про которую я говорил. Я хотел кое-что узнать. В клубе шумно.

— И поэтому ты смылся с её подругой в гостиницу?

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Оставь девочку в покое.

— Да не пристаю я к ней, — ощетинился Артём. — Я уже и сам жалею, что сначала нацелился на неё. Оказывается, хорошая девчонка.

— Именно. И она запала на тебя.

— Так быстро? А говорили, что сложная штучка, — Артём улыбнулся, но, увидев выражение лица друга, посерьёзнел. — Блять. Ну ладно, не буду пока там появляться. Пусть остынет.

— Спасибо. А то я уж и не надеялся достучаться.

— А тебе-то что? Чего ты так о ней печёшься? Ты её даже не знаешь.

— Немного знаю, — Максим посмотрел на столик. — До дома подвозил.

— С какой радости?!

— Оля с Андреем уехала. Он припёрся бухой в клуб, устроил сцену. Она попросила меня отвезти Настю. Оле я не могу отказать, своя, как-никак. Да мне и несложно было. А вы тут развлекались, как я вижу.

— Я не нюхаю больше, ты же знаешь, — Артём смахнул остатки порошка со стола. — Вечером важная встреча. Отец сказал, что ты тоже должен там быть.

— Почему он мне сам не позвонил?

Артём пожал плечами. Они с Максом дружили с детства. Он был частым гостем в их доме. Рос Максим без отца, того убили, когда Максу было восемь. Их отцы вели совместный бизнес, и после смерти папы Максима Николай Геннадьевич заботился о его семье. Артём был старше Макса на два года и относился к нему как к младшему брату. Их дружба началась как раз после смерти отца Максима. Артёму тогда было десять лет.

Максим был для него ближе всех. Ради него он даже убил полицейского. Они с Максом тогда перевозили довольно крупную партию кокаина. Остановились на обочине отлить. Нет бы отъехать подальше от города, но они были под кайфом, им было пофиг. Первый раз попробовали кокс, словили эйфорию и готовы были расцеловать весь мир. Это был последний день, когда Артём не чувствовал себя дерьмом. И тут возле них припарковалась патрульная машина. Почему патрульный был один, Артём не знал. Возможно, возвращался домой после смены. Он явно посчитал их подозрительными и сразу попросил открыть багажник. Максим пытался заговорить ему зубы, но полицейский заметил торчащую из-под пиджака пушку и наставил на него пистолет.

Всё произошло слишком быстро. Артём помнил лишь звук выстрела и свои вытянутые руки, сжимающие рукоятку пистолета. Дальше всё как в тумане. Они запихнули тело в багажник патрульной машины, отогнали её в глушь и взорвали. Как довезли кокс до места назначения, Артём уже не помнил.

Они никогда не говорили о произошедшем. Макс после того случая ни разу не употреблял наркоту, а Артём пошёл в разнос. После того, как они вернулись домой, он закрылся у себя в комнате на несколько дней и чуть не угробил себя алкоголем и наркотой. Он не ел и не спал, просто выключался из реальности с помощью веществ. В трезвом состоянии он был уверен, что заслуживает смерти. Лицо того полицейского напоминало ему об этом. Он заливал в себя алкоголь, чтобы не помнить, что он сделал. А потом закидывался стимуляторами, чтобы не спать. Он боялся заснуть. И боялся бодрствовать. Поэтому к алкоголю и порошку прибавилось кое-что ещё.

Артём вышел на балкон и закурил, отгоняя от себя плохие воспоминания. Максим подошёл к нему.

— Ты чего-то мрачный стал, — сказал Макс.

— Останешься тут? Всё равно ж Лена твоя на девичьем загуле ещё два дня пропадать будет.

— Останусь.

— Спасибо, — Артём облокотился на перила. — Не хочу быть сейчас один, — он потушил сигарету. — Я пойду спать. Рубит сильно.

— Давай, но диван мой, — Макс посмотрел на спину удаляющего друга.

Он удивил его сегодня. Максим не помнил, чтобы раньше Артём отказывался от «добычи», которая сама идёт в руки. Не была бы эта девушка настолько милой, он был бы только рад, что другу наконец кто-то приглянулся.

Максим покачал головой, достал телефон и набрал номер Лены. Трубку она сняла быстро.

— Не спишь, детка?

— Мы уже встали! — радостно проорала она в трубку.

— Скажи лучше: не ложились, — Максим улыбнулся.

— Зай, я тебя очень люблю, но сейчас Олеся будет угадывать, не хочу пропустить. Ты что-то хотел? Что-то срочное?

— Нет. Звоню лишь сказать, что люблю тебя.

— И я, малыш. Очень сильно, — в трубке раздался звук поцелуя. — Воздушный тебе, зая. Хочешь, можешь забрать меня отсюда пораньше. Допустим, завтра вечером.

— То есть сегодня вечером, ты хотела сказать?

— Ага, — хихикнула Лена.

— Не смогу, извини. Встреча.

— Ну тогда до послезавтра. Люблю тебя! — она нажала «отбой».

Он повертел телефон в руках, потом зашёл в комнату. Кинув взгляд на диван, пожалел о том, что не выбрал кровать. Но делать было нечего, он разложил его, достал из шкафа запасной комплект белья и пошёл в душ.

Когда Макс проснулся, уже был вечер. Артём сидел в кресле и смотрел на него.

— Ну ты и соня, — сказал он. — Продрых почти девять часов.

— Ты давно проснулся?

— Примерно часа два назад. Сходи в душ и поедем. Перед встречей заскочим перекусить, есть хочу жутко.

Максим собрался быстро, и они поехали в ресторан. Макс с удовольствием наблюдал, как Артём накинулся на еду. Было время, когда он очень переживал за друга. После того случая с полицейским, Тёма ушёл в алкогольно-наркотический загул, перестал есть и превратился практически в скелет. Да, это было давно. Но Макс с ужасом вспоминал, как друг, находясь в депрессии, ни с кем не общался, закрылся в комнате на несколько дней и никого не впускал.

Максим так беспокоился, что позвонил дяде Коле, который был тогда в отъезде. Николай Геннадьевич приехал на следующий день. Узнав о том, что Тёма убил полицейского, он пришёл в ярость. Дядя Коля провёл жёсткую беседу с Максом на предмет того, что не нужно стрелять в полицейских направо и налево. Долго орал и распинался, что в органах у них всё схвачено, и в той ситуации нужно было просто включить мозги, а не размахивать пушкой. Потом поднялся на второй этаж, выломал дверь комнаты сына и жестоко избил его.

Когда Максим ворвался в комнату, то застал ужасную картину. Повсюду были разбросаны пустые бутылки из-под виски и водки, на столе рассыпан порошок, на полу валялись использованные шприцы. Стояла жуткая вонь. Николай Геннадьевич сидел на сыне, нанося ему удары по лицу.

— Жить надоело? — орал он, продолжая влеплять ему пощёчины. — Всю эту дурь из тебя выбью, разобью морду так, что ни вдохнуть, ни слизать, ни глотнуть не сможешь. Если нужно, выдавлю глаза и руки с членом отрежу. Грохнул человека, теперь живи с этим. Сбежать от последствий хочешь? Слабак! Решил угробить себя синькой и наркотой?

Максим кинулся оттаскивать его от Артёма.

— Вы же убьёте его!

— Не лезь, щенок! — проорал Николай Геннадьевич, но с сына всё же слез. — Звони врачу. Я столько плачу этой паскуде, пусть приведёт его в чувство, — он смотрел на потерявшего сознание Артёма. Его исхудавшее тело было распластано на полу в собственной крови.

Максим дрожащими руками набрал номер их семейного врача. Артёма тогда госпитализировали в реанимацию. У него была внутричерепная гематома, три сломанных ребра, разрыв селезёнки и внутреннее кровотечение. Возможно, было что-то ещё, Максим так переживал за друга, что плохо понимал, что говорят врачи. Он хотел лишь знать, поправится ли Артём. Несколько дней дежурил в палате. На лицо Артёма было страшно смотреть. В те дни оно представляло собой жуткое зрелище: разбитые губы распухли, сломанный нос отёк и посинел, оба глаза заплыли, на скулах следы ударов и кровоподтёки. Как уцелели все зубы — удивительно.

Артём пробыл в больнице почти два месяца. Когда он вышел оттуда, отец лишил его финансирования, поселил в домике в глуши и приставил к нему охранников, которые стали его тренировать. Тёма умел стрелять и обращаться с ножами, ведь Николай Геннадьевич приказал начать обучение мальчика уже с пятнадцати лет. Но он никогда не был силён физически. И отец решил это исправить.

Артём находился в той глуши полгода. Всё это время его учили убивать, терпеть боль и выпутываться из разных передряг. Бывало, его избивали, связывали и бросали в подвале или в лесу. Если ему не удавалось освободиться и выбраться, урок считался неусвоенным и повторялся. Раз в неделю отец лично его тренировал. Он учил Тёму приёмам рукопашного боя, которым владел в совершенстве. Это был довольно грубый вид борьбы, и Артём всегда огребал по полной. Отец не отличался терпимостью и быстро выходил из себя, если Артём не схватывал с первого раза.

Через полгода Николай Геннадьевич посчитал, что сын готов. Тёма провёл новогодние праздники с семьёй в особняке, после чего отец отправил его за границу.

Николай Геннадьевич был мужчиной старой закалки. Он поднялся в девяностые. Лихие были времена. И он им полностью соответствовал: высокий, мускулистый, волевой. Он легко мог один справиться с тремя здоровыми парнями. Отец Артёма тогда шёл по головам, беря то, что считал нужным взять. Его русые волосы и серые глаза плохо сочетались с жестокостью и хитростью, которыми он славился. Сейчас Николаю Геннадьевичу было пятьдесят девять лет, но он не растерял былой хватки. Все навыки, которыми он владел раньше, остались при нём.

Андрей был внешней копией отца. Из Тёмы Николай Геннадьевич старался вылепить внутреннюю, но так и не смог довести дело до конца. Он смотрел на сына и понимал, что от родной матери в нём осталось больше, чем хотелось бы. И дело было даже не во внешности.

Максиму запретили навещать Артёма в том месте. Он запомнил Тёму вполне обычным парнем, и перемены во внешнем облике друга удивляли его. За три с лишним года, что Макс его не видел, Артём привёл себя в отличную физическую форму. И следа не осталось от того худосочного парня, который загремел в реанимацию по милости собственного папочки. Сейчас его рельефное тело впечатляло даже Максима. Это действительно смотрелось красиво, будь он тёлкой, то потёк бы на месте.

— Слушай, Тём, можно вопрос? — спросил он, когда они расправились с едой.

— Валяй.

— Почему ты вдруг начал ходить в тренажёрку?

— Нужно было как-то снимать стресс. Ну и… чтобы больше никто не смог побить меня.

Конец ознакомительного фрагмента.