Герцог-упрямец

Мэдлин Хантер, 2019

Все друзья Эрика Маршалла, герцога Брентворта, давно погрязли в семейном счастье, – но сам он твердо намерен и дальше гордиться званием неисправимого холостяка. И уж тем более не собирается падать жертвой чар какой-то молодой особы, которая якобы имеет права на его поместье. Шотландская красавица Девина Маккаллум приехала в Лондон, чтобы просить королевской справедливости – возвращения ее семье несправедливо конфискованных земель. И самоуверенный герцог Брентворт, по ее мнению, точно не обеднеет, лишившись одного-единственного имения. Эти двое обречены возненавидеть друг друга… или познать истину старинной мудрости: от ненависти до любви – один шаг!

Глава 6

Девине с огромным трудом удавалось сосредоточиться на уроках. Она искала любые способы, чтобы избежать занятий: предлагала Норе решать математические задачи на грифельной доске и переводить отрывки с латинского. Сама же сидела перед раскрытыми учебниками, делая вид, что готовится к следующему дню, хотя на самом деле мысли ее были обращены только к мистеру Джейкобсону.

Ей бы очень помогло, найди она еще одного уроженца Нортумберленда, который помнил бы то же самое, но Девина сомневалась, что такое возможно. Это должен быть человек возраста мистера Джейкобсона, причем живший где-нибудь рядом с Кэкследжем. Каковы шансы? Она даже мистера Джейкобсона никогда бы не отыскала, не поссорься он с мистером Хьюмом на их последнем митинге.

Об этом Девина узнала за обедом вчера вечером, после своего возвращения из лавки сапожника. Мистер Хьюм изнывал от любопытства. Когда же она рассказала о неприязни к нему мистера Джейкобсона, Хьюм признался, что они поссорились. Однако в результате ему стало кое-что известно о биографии мистера Джейкобсона, поэтому он посчитал, что их перебранка того стоила.

Затем мистер Хьюм сказал, что подумает о том, как ей быть дальше, и что они поговорят об этом позже. Впрочем, Девина уже решила, каким будет ее следующий шаг. Прошедшей ночью она написала письмо к мистеру Хевершему, объясняя, что встретила человека, чей отец знал ее деда как барона. Может быть, мистер Хевершем отнесется к ней более серьезно, когда узнает об этом?

Как и ожидалось, мистер Хьюм жаждал обсудить ее дело. Он дождался, когда его мать и дочь уйдут, но Девину попросил остаться в столовой. И даже пересел, чтобы оказаться ближе к ней: не совсем рядом, но гораздо ближе, чем ей бы хотелось, — то есть на расстоянии вытянутой руки. Откашлявшись, он проговорил:

— Я тут поразмышлял над вашим открытием, и думаю, что существует несколько вариантов дальнейших действий.

— Согласна, — кивнула Девина. — Например, поехать в Нортумберленд.

Хьюм в ужасе отпрянул.

— Нет-нет! А как же мы… Я имею в виду — как же ваши занятия с Норой?

— Я уверена, что хорошая гувернантка сумеет с этим справиться.

— Я не хочу нанимать гувернантку. Я хочу, чтобы она получила настоящее образование.

— Думаю, что помимо меня существует много других женщин, которые сумеют обеспечить вашей дочери хорошее образование. Ведь это Лондон… К тому же я вовсе не сказала, что уезжаю уже завтра.

Хьюм с облегчением вздохнул и, немного помолчав, произнес:

— Знаете, я подумывал о газетном объявлении. Хорошо бы объявить о поиске бывших жителей того региона. Хотя бы несколько из них должны находиться в Лондоне. Возможно — намного больше. Я с радостью заплачу за объявление.

Похоже, от мистера Хьюма все же была какая-то польза. Однако…

— Я бы предпочла заплатить сама, — сказала девушка. — Но как это осуществить? Просто явиться в издательство и попросить разместить объявление?

— Я вам помогу. Нужно всего лишь написать текст объявления, а затем я сам его отнесу.

Какое-то время они обсуждали, куда стоило отнести такое объявление. При этом мистер Хьюм настоял на том, чтобы все контакты происходили через третье лицо, и порекомендовал торговца писчебумажными принадлежностями из соседнего магазина.

— Благодарю за совет, сэр. — Девина отодвинула стул и встала. — Пойду составлю текст объявления и сделаю несколько копий. Оставлю их на столе в библиотеке вместе с деньгами.

Хьюм тоже поднялся.

— Совсем ни к чему так спешить, мисс Маккаллум. Если мы хорошенько подумаем, то, возможно, придумаем еще что-нибудь толковое. У меня в голове уже вертится несколько идей…

«Что же это за идеи?» — подумала Девина.

А мистер Хьюм опять ласково посмотрел на нее.

— Сэр, я хочу закончить все сегодня вечером, а потом хорошенько отдохнуть, чтобы со свежими силами приступить к утренним занятиям с Норой. Возможно, вы поделитесь со мной своими идеями завтра.

— Как пожелаете. — Хьюм пожал плечами.

А Девина быстро поднялась по лестнице, чтобы написать объявление.

* * *

Два дня спустя, за завтраком, произошло два события, суливших Эрику далеко не самый приятный день.

Первое случилось, когда он листал «Таймс». Обычно он не очень внимательно читал объявления, но так как они, как правило, появлялись на первой полосе, то совсем их не заметить было невозможно. Вот и в этот день его взгляд упал на короткое объявление:

«Очень нужно связаться с любым человеком, когда-либо жившим неподалеку от Кэкследжа в Нортумберленде. Ответы с указанием адреса можно оставлять в магазине писчебумажных принадлежностей Монтегю на Норвич-стрит».

Норвич-стрит находилась совсем недалеко от дома Хьюма. Конечно, кто угодно мог пожелать связаться с кем-либо жившим когда-то в Нортумберленде, но Эрик подозревал, что знает, кто этот человек.

Второе событие оказалось еще более неприятным. Когда Брентворт читал почту, явился курьер с письмом — принес еще одно приглашение на аудиенцию у его величества, на этот раз — в три часа.

Эрик собирался посвятить вторую половину дня другим важным делам и с трудом поборол искушение выразить сожаление и отказаться. Увы, так не делалось, хотя очень хотелось отказаться. Так что без четверти указанного часа он вошел во дворец Сент-Джеймс.

И Хевершем его не встретил. Вместо него появился один из пажей, чтобы проводить к королю. Они пересекли просторный зал, затем миновали еще несколько комнат и, наконец, добрались до личной гостиной короля.

Его величество уже ждал там — во всей своей чрезмерной тучности, и выглядел недовольным — сидел мрачный, надув губы. При виде Эрика он еще больше помрачнел. После того как герцог Брентворт проголосовал против его развода, король не упускал случая продемонстрировать свою неприязнь.

Хевершем же, стоявший рядом с королем, приветливо улыбнулся и поклонился.

— Хорошо, что вы пришли, Брентворт, — изрек король. — У нас тут сложилось неприятное положение, и нам требуется план, чтобы найти из него выход.

— Его величество имеет в виду прошение мисс Маккаллум, — подсказал Хевершем.

— Он знает, что я имею в виду, — проворчал король. — Верно, Брентворт?

— Да, я догадался, — кивнул Эрик. — Все-таки два приглашения за неделю… Но это дело не может быть настолько серьезным, чтобы так к нему относиться, ваше величество.

— Оно чертовски серьезно, — возразил король.

— Я думаю, герцог просто пошутил, ваше величество. — Хевершем что-то прошептал королю на ухо и добавил: — Брентворт вовсе не относится с легкомыслием к вашему беспокойству.

— Я могу сам за себя ответить, Хевершем, — заявил герцог. — Да, это очень серьезно. Когда кто-нибудь хочет отторгнуть земли от честно унаследованных мной владений, это в высшей степени серьезно.

Король определенно ждал не такого ответа. Он нахмурился и пробурчал:

— Вы унаследовали эти земли только потому, что мой отец отдал их тогдашнему Брентворту — вашему предшественнику. Но эти земли официально принадлежат короне, и мы имеем право даровать их или забирать.

— Прошло очень много времени с тех пор, как короли забирали земли у герцогов, не лишая их всех прочих имущественных прав, — проговорил Эрик. — Да-да, очень много времени… — Он посмотрел королю прямо в глаза и добавил: — Высшая знать вряд ли поймет такой ваш поступок, и я уверен, что ваши советники уже это вам объяснили.

Король явно смутился. И в замешательстве посмотрел на Хевершема. Но затем снова обрел грозный вид и проговорил:

— Имейте в виду, Брентворт, для нас все это очень серьезно. Мы не допустим, чтобы из-за крохотного клочка земли наше имя везде полоскалось. Или имя нашего отца! Она отправилась прямо к герцогине Страттон и рассказала ей обо всем, и кто знает, к чему это приведет: ведь герцогиня — владелица этого проклятого журнала, и у нее нет никакого понимания правил приличия. Она в какой-то статье обрушилась с критикой даже на собственную семью, поэтому ожидать от нее уважения к короне… В общем, сами понимаете.

— Герцогиня не будет публиковать сплетни и намеки, — возразил Эрик. — Это не в ее характере. Да и не пойдет на пользу ее журналу… Кроме того, могу сообщить: она обещала мне в порядке любезности не проявлять к этому делу никакого интереса до тех пор, пока оно не уладится.

— Слухи в любом случае поползут. Так всегда бывает…

— Как вам, возможно, известно, я терпеть не могу становиться объектом сплетен — так же как и вы, ваше величество. Но, к сожалению, я не могу заткнуть рот каждому сплетнику.

— Есть люди, которые нас не любят, — со вздохом пробормотал король. — Начнут шептаться — мол, мы не в состоянии сдержать свое слово. Начнут порочить нашу честь и имя нашего отца. Это должно быть… должно быть…

— Подавлено в зародыше, — подсказал Хевершем.

— Вырвано с корнем! — воскликнул король. Немного успокоившись, он снова повернулся к герцогу. — У нас есть неплохой план.

— В самом деле? — Эрик насторожился. — Надеюсь, он не заключается в том, что я должен просто отдать ей землю. Иначе каждый шарлатан в королевстве начнет сочинять истории и притязать на владения пэров. И я уверен, что вы не потребуете, чтобы я кланялся мошеннице.

— А если она не мошенница? — спросил Хевершем.

— У вас есть основания так думать?

— Она совершенно не похожа на мошенницу, вот и все.

Эрик тяжело вздохнул и, немного успокоившись, сказал:

— Что ж, давайте говорить откровенно. Если бы подобное требование исходило от мужчины, поведавшего двусмысленную историю, основанную на рассказах его отца, никто бы ему не поверил. Но красивая женщина… О, пусть она окажется лгуньей — все равно достойна доверия.

Король тотчас оживился.

— Так вы находите ее красивой? Мы — да. Но не в привычном смысле этого слова, — тут же добавил монарх.

— Красивая она или невзрачная — у нее все равно нет никаких доказательств. И поощрять ее не следует.

— Но вы назвали ее красивой…

— Ладно, хорошо, я нахожу ее привлекательной. А теперь можем мы вернуться к насущному вопросу?

Король выразительно взглянул на Хевершема.

— Брентворт считает ее красивой. Я же говорил тебе, что наш план сработает…

Эрик нахмурился.

— А что за план?

Король в упор посмотрел на Хевершема, и тот, откашлявшись, проговорил:

— Его величество думает, что есть способ быстро достигнуть компромисса касательно ее притязаний. Причем вам это ничего не будет стоить.

— Что это значит? — проворчал герцог. — Что имеется в виду?

— Отдайте ей половину, чтобы она удовлетворилась.

— Если вы имеете в виду половину моей земли, то я отказываюсь, — заявил Эрик. — Неужели никто не видит, какой опасный прецедент может получиться?

Герцог пытался говорить ровным голосом, но, как это часто случалось с королем, тот начинал злиться.

— Не половину земли, нет, — сказал Хевершем. — Наш план заключается в том…

— Хватит ходить кругами! — Король подался вперед, упершись ладонями в колени. — Все уладится очень аккуратно, если вы женитесь на ней, Брентворт.

Эрик молча уставился на монарха, а тот продолжил:

— Вам ведь уже давно пора жениться. Так почему бы не на этой красивой женщине?

Эрик по-прежнему молчал. Король снова взглянул на Хевершема, и тот проговорил:

— Видите ли, если она все-таки сможет доказать правомерность своих притязаний, то это не будет иметь значения, если вы на ней женитесь: ведь ваши земли уже будут объединены, — а если вдруг окажется, что она действительно баронесса…

— То, что шотландцы позволяют женщинам наследовать титулы, — безумие, но нам от этого никуда не деться, — вмешался король. — Но это не будет иметь значения, если вы поженитесь, верно? Собственно, так даже лучше. Голубая кровь с обеих сторон.

— А если она не баронесса, а всего лишь лживая негодяйка? — спросил Эрик.

Король потупился и подтолкнул локтем Хевершема. Тот пожал плечами и пробормотал:

— Есть серьезные основания считать, что это не так: к примеру — то письмо от покойного короля, а также — ее имя. То есть весьма вероятно, что она права в своих притязаниях.

«Пора разделаться с этим их планом», — сказал себе Эрик и решительно заявил:

— Я ничего не знаю об этой женщине. Не думаю также, что есть возможность убедиться в ее правоте. В любом случае у меня нет ни малейшего желания на ней жениться. Придумывайте другой план.

Король нахмурился и проворчал:

— Ничего о ней не знаете? Что ж, я тоже ничего не знал о своей жене, когда ее для меня выбрали. Не стоит беспокоиться из-за таких вещей. Долг — вот что главное. — Король скорчил гримасу. — Помнится и вы тогда не проявили ко мне никакого сочувствия, так что не рассчитывайте сейчас на мое сочувствие. Вам придется на ней жениться.

— Ваше величество, вы не можете этого потребовать, — заявил герцог. — Я не допущу, чтобы мой брак превратился в удобное решение проблемы, которую вы сами же и создали.

— Я ваш король, черт побери!

— А я — герцог Брентворт.

— А раз так, это ваш долг…

— У меня долг перед короной, а не перед вашими прихотями. — Эрик поднялся. — С вашего позволения я вас покину. И повторяю: придумайте другой план.

— Мы больше не будем принимать вас, если вы не сделаете так, как мы сказали! — заорал король, когда Эрик подошел к двери. — Вас больше не допустят ко двору, к нашему трону! И все светское общество будет знать, что вы у нас в немилости!

— Делайте что хотите, ваше величество, только не забудьте: когда общество узнает о вашей ко мне немилости, будет уместно сообщить ему и о причине.

Эрик гордился своим ясным мышлением. Его рассуждения по любому вопросу отличались логикой и здравым смыслом. Поэтому для него оказалось в высшей степени неприятно обнаружить, что в течение следующих нескольких часов в голову ему приходили одни только ругательства.

Разговор с королем мог бы показаться забавным, не будь он настолько неприятным. С чего тот решил, что обладает властью приказывать, на ком и когда должен жениться герцог? Ведь сейчас не Средневековье. Но, увы, не было никаких сомнений, что все окружавшие короля лизоблюды молча подчинялись малейшим его желаниям, — вот он и решил, что и все остальные такие же. Но он Эрик Брентворт, черт побери! Да, он Брентворт! Его подвергнут остракизму при дворе? О, каким желанным отдыхом это будет!

Жениться на этой мошеннице? Нет, ни за что! Да, конечно, ему нужно жениться, причем — уже давно. Но он собирается заняться этим в следующем сезоне. Выберет какую-нибудь добропорядочную девушку — и дело с концом. Но не по команде короля!

А может, король сходит с ума — как и его отец? Или это просто отчаянный поступок монарха, предвидевшего, как над ним будут насмехаться сотрапезники на званых обедах?

Вечером герцог все еще метался по дому, изрыгая всевозможные проклятия, потом, наконец, позвал лакея и отправил отнести Страттону письмо. Спустя полчаса приятель стремглав ворвался в библиотеку.

— Брентворт, ты заболел?

Эрик со вздохом покачал головой.

— Нет, если не считать лихорадку бешенства.

— Твоя записка… такая расплывчатая… «приходи немедленно, если можешь». — Страттон развел руками. — Ты никогда раньше такого не писал. Я подумал… подумал: может, на тебя что-то обрушилось… Черт, я даже не стал дожидаться, когда мне оседлают коня, отправился пешком, точнее — бежал всю дорогу!

— Прошу прощения, — пробурчал Эрик. — Но в каком-то смысле на меня действительно кое-что обрушилось. Когда ты все узнаешь, то поймешь.

— И у меня тоже начнется лихорадка бешенства?

— Я очень надеюсь, что ты приведешь меня в чувство и я смогу посмеяться над случившимся. — Эрик снова вздохнул и указал на графины со спиртным.

Страттон налил себе виски и проговорил:

— Если ты послал и за Лэнгфордом, то его не жди. Он пошел на какой-то прием и получит твое письмо очень поздно.

— За ним я не посылал. Ему это слишком понравилось бы. Тогда мне пришлось бы его поколотить, и вечер закончился бы плачевно.

— Если ему это понравится, то я, возможно, буду смеяться — даже если ты так и не развеселишься. Но что же случилось?

— Сегодня я виделся с королем. По его просьбе. Касательно мисс Маккаллум.

— И разговор прошел не очень хорошо? — осведомился Страттон.

— Да, именно так. Видишь ли, король разработал хитрый план. Нашел способ отменить все свои обязательства. А решение очень простое — приказал мне жениться на этой женщине. И при этом он совершенно не шутил. Говорил абсолютно серьезно, как и этот никчемный Хевершем.

Губы Страттона подергивались, но он не рассмеялся.

— И что ты на это ответил?

— Что я ответил? Проклятье! Разумеется, я отказался.

Эрик пересказал свой разговор с королем. Внимательно выслушав его, Страттон встал, налил себе еще виски, затем снова сел и, немного помолчав, проговорил:

— Значит, ты напомнил королю, что он не обладает властью отдавать подобные приказы, к тому же вышел из себя.

— Нет, не совсем. Я старался сдерживаться, но все же говорил немного резковато. Пожалуй, даже слишком резко, — со вздохом добавил Эрик.

— Это на тебя не похоже. Совсем не похоже. Ничего подобного я от тебя не ожидал. Брентворт, которого я знаю, выслушал бы, пообещал подумать, затем отправился бы домой и придумал свой собственный хитроумный план. — Страттон внимательно посмотрел на друга. — Так почему же ты повел себя столь неосмотрительно?

Эрик досадливо поморщился.

— Полагаю, он просто застал меня врасплох.

— Это тоже на тебя не похоже. Хочешь совет? Но я не осмелюсь давать его тебе, если ты не скажешь, что он тебе нужен. Не обижайся, но в этой истории ты ведешь себя как безумец.

— Я вовсе не безумец, — буркнул Эрик.

— Да, верно. Но ты ведешь себя совсем не так, как тот человек, которого я знаю почти всю свою жизнь. Хорошо, что ты не позвал Лэнгфорда, потому что он завел бы на эту тему разговоры, которые тебе бы точно не понравились. — Страттон подался вперед. — Но ты и сам это знаешь, поэтому и не стал его приглашать.

— Ты здесь вместо него, потому что можешь дать лучший совет. И я действительно хочу его услышать.

— Во-первых, извинись перед королем. Вежливое письмо вполне подойдет. А иначе не будет тебе больше никаких консультаций у министров. Никакой невидимой руки в решении государственных вопросов. Никакой правительственной поддержки законопроектов, в которых ты особенно заинтересован. Король — это все же король, и при желании он может заставить подданных ощутить свою власть. Он редко делает это, поскольку ленив, но все равно может. Но, разумеется, ты и сам это знаешь.

Эрик молча кивнул. Да, он это знал. Проклятье!..

— Но надеюсь, ты не ожидаешь, что в этом письме с извинениями я капитулирую и соглашусь жениться на этой женщине.

— Если бы ты вел себя как Брентворт, которого я знаю, я бы именно этого и ждал. Тебе ведь действительно нужно жениться. Так почему не на ней, если это решит проблему тех земель? Ты же никогда не ожидал любви в браке, даже не хотел ее. Так что какая тебе разница, на ком жениться?

— Да будь я проклят, если…

Страттон вскинул руку, призывая друга помолчать.

— Я уже понял, что ты отвергаешь эту идею, поэтому ничего такого тебе не советую. Однако в своем письме можешь заверить короля, что найдешь другой способ умиротворить ее. А затем тебе только и потребуется, что найти такой способ.

Эрик подошел к окну, отдернул штору и посмотрел в уличную темноту. Умиротворить ее? Что ж, возможно, он сумеет найти способ сделать это, как бы ни бесила его мысль, что придется умиротворять мошенницу.

И едва лишь Эрик подумал об этом, как на него снизошел покой. Хорошо, что он позвал Страттона. В последнее время он был сам на себя не похож — особенно в тех случаях, когда думал о мисс Маккаллум. А ведь это и впрямь совсем простое дело, если подойти к нему рационально. Он не раз составлял в высшей степени сложные дипломатические ответы в критических для королевства случаях. Уж наверное, он с легкостью справится и с мисс Маккаллум.

— Я бы сказал, что очень странно быть человеком, дающим тебе советы, — произнес сидевший на диване Страттон. — Обычно все происходит наоборот.

— Однако ты помог мне больше, чем можешь себе представить, — отозвался Эрик, глядя на уличные фонари. Внезапно он заметил, что один из них изменил положение, — это оказался не уличный фонарь, а лампа на карете. И судя по тому, как она раскачивалась, карета ехала довольно быстро.

— Разумеется, Лэнгфорд бы сказал, что ты, Брентворт, ведешь себя в несвойственной тебе манере лишь потому, что находишь эту женщину привлекательной, и…

— Лэнгфорд иногда настоящий осел, — перебил Эрик.

А лампа тем временем приближалась и с каждой секундой становилась все больше. Затем, к величайшему удивлению Эрика, карета остановилась перед его домом. Тотчас же открылась дверца, и из экипажа выпрыгнул мужчина.

Спустя две минуты дверь библиотеки распахнулась, и в комнату ворвался Лэнгфорд. Заметив Страттона, он на мгновение остановился, затем быстро подошел к хозяину дома и заявил:

— Я приехал как только смог, чтобы сказать тебе…

— Сказать что? — перебил Эрик.

— Все выплыло наружу. Надо полагать — везде. Тема обсуждалась на званом обеде. Я заставил Аманду притвориться заболевшей, чтобы мы смогли уйти. Я отвез ее домой, а потом — сразу к тебе.

— Что именно выплыло наружу?

— Ты и мисс Маккаллум. Ее притязания на те земли. Насколько я понимаю, утром об этом будут говорить повсюду. — Выпалив все это, Лэнгфорд спросил: — А ты что здесь делаешь, Страттон?

— Зашел в гости.

Лэнгфорд шагнул к графинам с напитками.

— Что ж, хорошо, что и ты здесь. Нужно что-то придумать.

— Мне не нужна твоя помощь, — буркнул Эрик.

— Конечно, нужна. — Лэнгфорд повернулся к друзьям со стаканом в руке и уселся в кресло. — Тебе, Брентворт, придется найти какой-то способ откупиться от нее, если ты не хочешь стать объектом сплетен и вынюхивания на следующие полгода.

Сплетни? Вынюхивание? Эрик вздохнул. Со сплетнями-то он жить сможет, а вот вынюхивания точно не хочет, в особенности — насчет тех земель.

— Брентворт, хочешь услышать мой совет? — спросил Лэнгфорд.

— Нет.

— Хочет-хочет, — возразил Страттон. — Говори же…

Лэнгфорд вытянул перед собой ноги и сделал глоток виски.

— Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы леди была сговорчивой и готовой к компромиссу. Пока она враг, ты от нее этого никогда не дождешься. Она всегда будет начеку, будет подозревать, что ты ищешь возможность использовать любое свое преимущество. Что, разумеется, даст преимущество ей.

— Ты всегда так много болтаешь, составляя планы? — съязвил Эрик.

Проигнорировав его слова Лэнгфорд продолжал:

— Так как же превратить врага в друга? Я спрашиваю тебя, Страттон: скажи, как ты проделал это с Кларой? Ну, не стесняйся, расскажи Брентворту, как это делается.

Страттон покосился на Эрика и пробормотал:

— А ведь он прав…

— Когда дело касается женщин, я, как правило, бываю прав, — с чувством глубочайшего удовлетворения произнес Лэнгфорд. — Это именно то, что тебе нужно, Брентворт. Подружись с ней. Очаруй ее. Поцелуй. Черт возьми, соблазни ее, если потребуется! А иначе в дела самого скрытного герцога в мире все желающие будут совать нос до тех пор, пока ад не замерзнет.