Ватерлоо. Битва ошибок

Мурат Куриев, 2019

Ватерлоо… Последняя битва Наполеона, самое знаменитое в мировой истории сражение. Двести лет прошло, а историки до сих пор спорят обо всем, кроме результата. Оправдывают одних, безжалостно критикуют других. Иначе, наверное, и быть не может, ведь Ватерлоо – это «битва ошибок». Вся кампания 1815 года уместилась в четыре дня, а промахов и ошибок на счету всех ее главных участников хватило бы на несколько войн. Почему так произошло? Не будем строго судить «людей Ватерлоо», просто попытаемся их понять…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ватерлоо. Битва ошибок предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

I. Возвращение

Предисловие

Говорят, что, когда 11 апреля 1814 года в Фонтенбло союзники заключили договор, согласно которому Бурбоны возвращались во Францию, а Наполеон отправлялся в почетную ссылку на остров Эльба, австрийский канцлер Меттерних сказал: «Я ставлю подпись под документом, который приведет нас к войне менее чем через два года».

Прозорливый Меттерних немного ошибся. Ровно через год Наполеон вернется на престол, на те легендарные «Сто дней», которые придадут столь трагический оттенок его судьбе.

Только на самом деле ни канцлер Австрийской империи, ни кто-либо еще всерьез не верил в то, что Наполеон сумеет бежать. Да, Эльба недалеко, но бежать… Как? И английские фрегаты там, рядом, всё время несут дежурство.

Поначалу о возвращении не помышлял и Наполеон. Почему он вдруг решился на столь рискованное предприятие? На что он надеялся?

Глава первая

Император Эльбы

«Что ж, — заявил Наполеон спустя неделю после приезда на Эльбу, — это и впрямь очень маленький остров».

Для осознания столь простой истины на самом деле хватило бы и трех дней, но Наполеон был человеком обстоятельным. Еще в Фонтенбло он изучал карты, читал воспоминания путешественников. Теперь приехал и убедился — да, Эльба маленькая. Зато он — ее полновластный хозяин.

Жители Эльбы!

Превратности судьбы привели к вам императора Наполеона, и он выбрал ваш остров, чтобы стать вашим сувереном. Прежде чем прибыть сюда, ваш новый монарх обратился ко мне со следующими словами, которые я передаю вам как доказательство вашего будущего счастья.

«Генерал, я пожертвовал своими правами в интересах нации и сохранил для себя верховную власть и владение островом Эльба. С этим согласились все державы. Сообщите об этом жителям острова, а также то, что я сделал выбор в пользу их острова, учитывая их обычаи и климат. Передайте им, что я испытываю к ним огромный интерес».

Народ Эльбы, эти слова не требуют разъяснения, они определяют вашу судьбу…

Воззвание, подписанное командующим войсками острова генералом Далесмом, было расклеено во всех общественных местах 4 мая 1814 года. В этот день на всех фортах подняли новый флаг. Белое поле пересекала по диагонали малиновая полоса и украшали три золотых пчелы. Император, офицеры и солдаты, официальные лица надели новые кокарды — с цветами нового флага острова Эльба. Про припрятанные старые никто не вспоминает…

Насчет того, что выбор в пользу Эльбы сделал он сам, Наполеон, конечно, лукавит. Насчет согласия всех союзных держав — тоже. Эльбу «продавил» русский император Александр I. Многие возмущались: как же так, ведь от континента остров отделяет лишь 15 километров, это как раз ширина пролива Пьомбино. Но русскому царю Эльба всё равно казалась хорошей идеей.

Вообще историки часто задаются вопросом — почему союзники обошлись с Наполеоном достаточно милосердно? Ведь он громил их армии, заставлял подписывать унизительные мирные договоры. Что удивительно, чем больше проходило времени, тем кровожаднее становились потомки.

На самом деле всё просто, нужно всего лишь понимать, что речь идет о людях и с другим мышлением, и с совершенно иным представлением о морали и достоинстве. Хорошо известно, что тот же Александр I крайне неприязненно относился к Наполеону. Однако и он, и другие монархи воспринимали Наполеона как равного. Это не милосердие, а скорее здравый смысл. Он же, кстати, подскажет в следующий раз наказать Наполеона куда более жестко.

Площадь новых владений императора — 225 квадратных километров. Остров скалистый, бесплодный, поросший кустарниками. Число подданных — около 13 тысяч человек. Четверть населения проживает в «столице», Портоферрайо. Народ в основном бедный, но есть и своя знать — представители тосканских, генуэзских и корсиканских родов. Владельцы шахт, священники, чиновники.

Всё, мягко говоря, скромно. Наполеон, впрочем, не унывает и полон энергии. Поразительно, но человек, который повелевал судьбами миллионов, кажется, даже получает удовольствие от своей новой роли.

Союзный комиссар от Британии, полковник Кэмпбелл, пишет: «Никогда я не видел человека, который, оказавшись в подобной жизненной ситуации, проявлял столько энергии и действовал бы столь настойчиво… Он не знает усталости».

Действительно, у Наполеона много дел. Или он придумывает их? Неважно. Точно известно, что в первые месяцы пребывания на Эльбе никаких мыслей о побеге у него нет. Он занят! Он обустраивает свою собственную жизнь и меняет жизнь острова.

А на Эльбу валом повалили туристы. Ну кто не хочет увидеть великого человека, да еще — в изгнании? Английские морские офицеры, плававшие на кораблях в Средиземном море, вообще при первой возможности отправляются провести выходные на острове. Дело дошло до того, что командование ввело запрет на эти «экскурсии».

Льстит ли самому Наполеону подобное внимание? Мы не знаем, да и вообще — он занят!

Знакомится с местной элитой, совершает поездки. Например, отправляется на рудники: на Эльбе добывают железную руду. Обедает с директором шахт Андре Поном. Потом отправляется с ним в шахтерскую деревню. И вот незадача — Пона приветствуют куда более громко. С кислой улыбкой он обращается к Пону: «О, так на самом деле это вы — подлинный владыка острова». Пон смущен и тут же пытается разуверить императора…

Мелочи! Наполеон всё равно в хорошем расположении духа. Да, не Париж и даже не Фонтенбло, но некое подобие императорского двора создается и на Эльбе. Благодаря верному камердинеру Маршану мы можем представить себе, как это выглядело.

Гостиница в Портоферрайо могла похвастаться лишь блохами и клопами, так что первая задача — поиск достойного жилья. Поначалу мэр столицы Традити разместил Наполеона и его свиту прямо в помещении мэрии, но условия там были скверными. На улице постоянный шум, зловоние из сточных канав. Вскоре Наполеон переедет в небольшой дом, построенный последним из рода Медичи в 1724 году. Он и станет его «дворцом на Эльбе».

«Деи Мулини», или «Вилла ветряных мельниц». Названа так из-за находившихся по соседству ветряных мельниц. Всего десять комнат, зато прекрасное расположение. Вид на город и гавань, рядом форты, составлявшие систему городской обороны.

«Деи Мулини» будут обустраивать и даже перестраивать, но довольно скоро Наполеон выбрал для себя еще и загородную резиденцию. Заброшенный приют «Мадонна дель Монте» в горах на западе Эльбы. Место труднодоступное, но, возможно, именно из-за его уединенности Наполеон проводил там довольно много времени.

Назначенный губернатором Эльбы Друо и генерал Бертран жили неподалеку от «дворца». Они, а также прибывший с гвардией Камбронн составляли ближний круг Наполеона, практически ежедневно обедали с ним.

С приездом на Эльбу гвардии жизнь вообще нормализовалась, а Наполеон окончательно успокоился. Ведь слухи о том, что его якобы собираются похитить алжирские пираты, о неких наемных убийцах, которых к нему собираются подослать, появлялись постоянно. Но теперь он под охраной «старых ворчунов»! Гвардейцы не просто несут службу, но даже в свободное время, сами, патрулируют дорожки, по которым иногда прогуливается их император. Вот такая преданность.

Двор? Пусть и маленький, но есть. У Наполеона шесть адъютантов, два квартирмейстера, казначей, секретарь, врач, фармацевт, камердинер, слуги и даже — мальчик при гардеробной. Еще — швейцар, лакеи, дворецкие, шеф-повар с двумя помощниками. В конюшнях — пятьдесят лошадей, за которыми ухаживают более десятка конюхов.

Неприхотливого в быту Наполеона всё устраивает, однако ему категорически не хватает людей. Близких.

Когда он только начал обустраиваться в своем новом «дворце», он немедленно распорядился приготовить комнаты на втором этаже для своей жены, Марии Луизы, и сына, Римского короля.

Как он их ждал! Есть довольно популярная версия, согласно которой дочь австрийского императора якобы никогда и не любила своего мужа. Это неправда. Любила. Вот только чувство это было неглубоким, а сама Мария Луиза — женщиной довольно слабой.

Сначала она поддалась уговорам отца, императора Франца, а точнее — канцлера Меттерниха, ведь австрийский монарх следовал именно его рекомендациям. Никто из европейских сильных мира сего не ненавидел Наполеона так сильно, как Меттерних. И одновременно — никто из них не знал французского императора так хорошо. Хотя правильнее, наверное, будет сказать чувствовал.

Это Меттерних категорически возражал против «почетной ссылки на Эльбу», это он, когда Наполеон бежал с Эльбы и все были уверены, что он отправится в Италию, чтобы объединиться с Мюратом, говорил: «Нет, он пойдет на Париж!» А в случае с Марией Луизой… Он просто хотел ударить Наполеона побольнее. Знал, что делает.

16 апреля 1814 года, когда император еще находился во Франции, Мария Луиза встретилась со своим отцом (и Меттернихом) в Рамбуйе.

«Отец был ко мне очень мил и добр, однако всё это не может сравниться с тем страшнейшим ударом, какой он мне нанес: я не смею отправиться за тобой, видеть тебя. Он не позволил, чтобы я поехала с тобой. Мне стоило стольких трудов объяснить ему, что мой долг — следовать за тобой. Он сказал мне, что не желает этого, что на два месяца мне следует вернуться в Австрию, затем я поеду в Парму, а потом уж якобы я смогу тебя навестить… Я не могу быть счастлива без тебя… Прошу тебя еще раз, не забывай обо мне и верь, что я всегда буду тебя любить и что я очень несчастна…»

Наполеон никогда больше не увидит ни жену, ни сына. Возможно, разлука с ними станет одной из причин его возвращения во Францию, но к тому времени Мария Луиза перестанет быть «несчастной» благодаря австрийскому генералу Нейппергу, которого тоже подослал к ней коварный Меттерних.

И всё же дорогие для Наполеона женщины на Эльбу приехали. Первой — его мать, Летиция, мадам Мать. В свои шестьдесят четыре она сохраняла и жизненную силу, и следы былой красоты. Всё тот же полковник Кэмпбелл пишет: «Эта пожилая леди была весьма привлекательна, среднего роста, с хорошей фигурой и свежим цветом лица».

Наполеон счастлив! Мадам Мать поселилась неподалеку от него, они видятся ежедневно. Но даже матери он не сообщает о визите другой женщины.

Мария Валевская приезжает на Эльбу тайно, с сыном и братом, полковником Лачинським. Но остров маленький, скрыть здесь невозможно ничего. Сразу поползли слухи — это императрица наконец вернулась к своему мужу, а мальчик — Римский король! Верят в это даже придворные Наполеона.

Доктор Фуро удивлен — как сильно вырос сын императора. Наполеон смеется. Мальчики похожи, в том нет ничего удивительного. Ведь Александр Валевский — внебрачный сын императора, «дитя Ваграма», как его называли. Он сделает блестящую карьеру во времена Второй империи и будет министром иностранных дел.

Графиня Валевская проводит на Эльбе всего полтора дня. Она едет в Неаполь. Якобы — с секретным посланием к Мюрату. Это вряд ли. И решение еще не созрело, а главное — Наполеон не стал бы так рисковать. Уж он-то знал, как ненадежен его зять.

А вот появление на Эльбе еще одной женщины просто меняет жизнь острова. В апартаментах, которые приготовили для жены Наполеона, Марии Луизы, поселяется его сестра Полина.

Скуке конец! Приемы, балы, концерты… Полина — любимая сестра Наполеона. Ее любовные похождения, безумные траты доставляли императору немало хлопот, но он ценит ее преданность и легкий нрав. Полина продала всё имущество перед отъездом на Эльбу (особняк в Париже, кстати, купил герцог Веллингтон) и готова помочь брату всем, чем может.

Что ж удивительного в том, что именно этим двум женщинам Наполеон первым сообщит о своем намерении вернуться во Францию? Но прежде чем император примет судьбоносное решение, много чего должно произойти…

Глава вторая

Уроки танцев. Вена

Князя Клеменса Меттерниха по-настоящему интересовали три вещи. Женщины, деньги и политика. Порядок перечисления роли не играет, так как все они были ему одинаково дороги. Однако он обладал редчайшим качеством. Не только поддавался страстям, но и использовал их так, что порой нельзя было понять, то ли любовный роман породил хитроумную политическую комбинацию, то ли — наоборот. Такой человек. Всё успевал, хотя многим казалось — ничего не делал.

Слово «Родина» для него мало что значило, он сам про себя говорил, что он скорее европеец, чем немец. И при этом — отстаивал интересы Австрийской империи. Причем весьма успешно.

Осенью 1814 года Меттерних стал неформальным председателем (на правах хозяина) невиданного доселе мероприятия, которое вошло в историю как Венский конгресс. Собрание европейских монархов, политиков и дипломатов.

Выглядело оно по меньшей мере странно. Единственное пленарное заседание — когда потребовалось подписать Заключительный акт. Конференции? Переговоры? Ну, они, конечно, проходили. Но со стороны кажется, что все только развлекаются. Балы, спектакли, приемы… Старый князь де Линь говорит: «Конгресс не работает, а танцует».

Так и прозвали — «Танцующий конгресс». Как они смогли в этом угаре мазурок и вальсов создать первую систему международных отношений?! Да еще такую, которая оказалась весьма эффективной.

Если вы хотите получить блистательное объяснение того, как это произошло, прочтите книгу Генри Киссинджера «Восстановленный мир». Прежде чем стать знаменитым дипломатом, Киссинджер был прекрасным историком. Книгу он написал более шестидесяти лет назад, но многие считают, что это его лучший труд. Настоящая классика.

Все скрытые механизмы и далеко идущие последствия есть у Киссинджера, а нас интересует ответ на простой вопрос: как Венский конгресс повлиял на решение Наполеона бежать с Эльбы?

По современным меркам люди, игравшие в Вене роль «первых скрипок», были достаточно молоды, а по тем временам — это зрелые и искушенные государственные мужи. Меттерниху — 41, прусскому королю Фридриху Вильгельму III, англичанину Кэслри — 45, императору Александру I — 37. В зале, где иногда все-таки проходили самые главные заседания, пять дверей, чтобы все могли проходить в него одновременно.

С четырьмя всё ясно, а вот в проеме пятой, спустя какое-то время после начала работы, станет появляться фигура человека, который заметно превосходил всех (кроме прусского канцлера Гарденберга) по возрасту и, как вскоре выяснилось, по дипломатическому искусству. Шестидесятилетний князь Шарль Морис Талейран де Перигор, Хромой бес, как называли его противники, представитель страны, которой, по замыслу ее победителей, отводилась роль смиренного просителя и наблюдателя.

Приехав в Вену, союзники были едины только в одном — стремлении наказать Францию. Во всем остальном имелись серьезные разногласия. Этим блестяще воспользуется Талейран, а Наполеон…

Он просто внимательно следит за тем, что происходит в Вене. Недостатка в информации нет. Он получает письма, на Эльбу приезжают эмиссары. Поначалу его интересует только его собственная судьба. Есть тревожные известия, многие по-прежнему недовольны тем, что Наполеон — совсем рядом. Звучат призывы отправить его подальше, в более безопасное место. Называют и остров Святой Елены, тот, на котором он проведет остаток дней.

Наполеону это совсем не нравится, а вот новости о том, что его победители начали ссориться, внушают оптимизм. Отличные для Наполеона теперь танцы в Вене…

Программа конгресса была хорошо известна всем, примерный расклад сил — тоже. Каждая из стран-участниц еще до начала заседаний понимала, что рано или поздно ее собственные представления о переустройстве Европы войдут в противоречие с интересами других. Киссинджер прекрасно сформулировал общую идею конгресса. «Только абсолютная безопасность — нейтрализация противника — считается достаточной гарантией. Таким образом, стремление одной державы к абсолютной безопасности означало абсолютную небезопасность для всех остальных».

Добавим сюда еще и личные качества и амбиции главных участников, непростую историю их взаимоотношений. Это совсем не мелочи. Простой пример. И Меттерних, и Александр I искали расположения у одних и тех же дам. Внешнеполитических интересов у дам не было, а личные очень даже имелись. И какое искушение — играть со столь высокопоставленными мужчинами! Слово здесь, улыбка там. Этого пригласить, того проигнорировать. А в результате однажды русский император вызвал австрийского канцлера на дуэль! До смертоубийства, конечно, не дошло, но сам факт…

И да, тень великого императора тут нависала над всем происходящим. Одно из любимых развлечений — мериться вкладом в разгром Наполеона и напоминать о неблаговидных поступках. Как-то Александр I упрекнул саксонского короля в том, что в 1813 году он, дескать, не сдержал обещания. Талейран немедленно парировал: «Он виноват только в том, что испугался, но большинству государей, присутствующих на конгрессе, можно поставить в упрек то же самое. Не следует оглядываться назад, Ваше Величество, иначе всем нам придется краснеть». Александр не нашел что ответить.

По большому счету, только английский министр иностранных дел Кэслри мог не краснеть. Его позиция была наименее уязвимой. Во-первых, Англия воевала в составе всех антифранцузских коалиций. Во-вторых, у нее не имелось серьезных разногласий с другими державами и территориальных притязаний. Что, впрочем, не означает, что у Англии не было своих интересов. Пресловутый баланс сил — основа британской внешней политики — реального равновесия, конечно же, не предполагал.

Итак, Кэслри всегда шел прямо, Меттерних не признавал никаких путей, кроме окольных, у прусского короля слабый характер, а русский царь лицемерен и упрям. Предполагалось, что конгресс управится со всеми делами недели за три, а он растянулся на несколько месяцев.

Известия о том, что происходит в Вене, Наполеон получал постоянно, хотя многих важных деталей он, конечно, не знал. Точно было известно, что между союзниками возникли серьезные разногласия, дело доходит даже до военных угроз. Что являлось чистой правдой. Но стоило ли делать из этого далеко идущие выводы? В любом случае он мог думать о том, что враги не выступят против него единым фронтом, а кто-то, возможно, станет его союзником.

Забегая вперед, скажем, что уже накануне своего побега с Эльбы он полагал, что таким союзником окажется Австрия. Нужно ли обвинять Наполеона в недальновидности? Нет. Повторим, он имел основания для того, чтобы рассчитывать на появившиеся противоречия. Но кое в чем он сильно просчитался. Точнее — в который уже раз наступил на одни и те же грабли. Он недооценил Талейрана.

Как же тонко провел Хромой бес свою игру! Хотели смиренного просителя? Да вот он я, скромно сижу в уголке. Всего лишь хочу соблюдения законности и порядка, защищаю интересы малых народов. Один против всех.

Любую небольшую трещину Талейран незаметно превращает в пропасть. Его совершенно не волнует судьба Саксонии и многострадальной Польши, но он видит, как растет взаимное недоверие, как появляются шансы. А в искусстве использовать любой, даже незначительный, шанс Талейрану не было равных. Он показал своим коллегам, кто тут самый лучший дипломат. В Вене, а возможно, и в истории.

Франции ничего не нужно, революции не нужны никому, говорит Талейран, но давайте сохраним существующие порядки. Пусть торжествует легитимизм! Он повторяет это слово снова и снова, и оно постепенно начинает нравиться всем.

Никто и не заметил, как Франция из смиренного наблюдателя вдруг превратилась в полноправного участника. Более того — Талейран начинает… заключать союзы! Сначала — с Австрией, потом — с Англией. 3 января 1815 года Кэслри, Меттерних и Талейран подписывают секретный договор. Против Пруссии и России. Договор существует лишь в трех экземплярах. Один из них Талейран отправляет в Париж, с сопроводительным письмом к королю.

«Коалиции более не существует. Франция вышла из изоляции, а Ваше Величество получили союз, которого, казалось, не достичь и за пятьдесят лет переговоров…»

Тайный договор от 3 января станет своеобразным рубежом в работе Венского конгресса. С этого момента и те, кто его заключил, и те, кто не подозревал о его существовании, стали проявлять большую склонность к компромиссам — при одновременном усилении взаимного недоверия.

Заключительный акт подписали 9 июня 1815 года, за несколько дней до Ватерлоо. Он создаст Венскую систему международных отношений, ту, по которой Европе суждено было жить несколько десятилетий. В основе ее — тот самый принцип легитимизма, который сформулировал Талейран.

Для Наполеона это означало одно. Договариваться с ним никто не будет.

Представитель Британии, лорд Кэслри, решив все основные вопросы, отбыл в Лондон.

3 февраля 1815 года в Вену приехал его преемник. Думаете, в истории есть место случайностям? Герцог Веллингтон, прямо скажем, не был искусным дипломатом. Но на настоящих полях сражений он пока не проиграл ни разу.

Глава третья

«Трехцветные лилии»

Король Людовик XVIII был, в сущности, неплохим человеком. Не лишенным здравого смысла и точно — не злым и не мстительным. По тем временам это немало, но для лидера эпохи перемен всё же недостаточно.

Решительности, а в особенности энергии, ему явно не хватало. Он как будто всё время находился в каком-то полусонном состоянии. Великий Орсон Уэллс очень хорошо сыграл короля в фильме Сергея Бондарчука «Ватерлоо». Там, в фильме, вообще всё неплохо с актерами, прекрасно — с батальными сценами, а вот с историей много проблем.

Однако Людовик XVIII очень похож. Уставший от многолетних лишений человек, который больше всего хочет одного — покоя. Защищенный от жизни способностью засыпать в любой момент и редкостной флегматичностью. Говорят, что, когда ему принесли сообщение о том, что Наполеон высадился во Франции, он внимательно его изучил. Прочел текст несколько раз. Тяжело вздохнул и сказал: «Передайте это военному министру. Пусть разберется».

Наполеон, находясь на Эльбе, очень любил, когда ему что-то рассказывали о новом монархе, просил читать ему новости из газет. Огромное удовольствие доставило ему вот такое описание Людовика в одном немецком издании.

«Он очень толст и, так сказать, лишен возможности пользоваться ногами. Засунутый в черные замшевые сапоги и поддерживаемый с двух сторон, он мог бы споткнуться и о соломинку. Одет он в некое подобие голубого сюртука с отложным красным воротником и очень старыми, обвисшими золотыми эполетами».

Те, кто не любит Людовика, так и обзывают его — «жирным стариком», а «старику»-то еще и шестидесяти нет. Однако король — точно меньшее из зол. Знаменитое высказывание Талейрана о Бурбонах — «Они ничего не забыли и ничему не научились» — давно превратилось в трюизм. Вроде правильно, но слишком упрощенно.

Талейран, конечно, учился всю жизнь, а уж забывал так, что другого такого и не вспомнить. Но вы поставьте себя на место вернувшихся во Францию Бурбонов, аристократов. У них отняли всё. Они годами жили в страхе за свою жизнь, на подачки. Чего можно было ожидать от этих людей? Только того, что они оправдают худшие ожидания. Примерно так они и поступили.

За двадцать лет, прошедших с того дня, как был казнен старший брат нового короля, Людовик XVI, Франция стала другой страной. И возвращение к прежним порядкам просто невозможно. Это понимает и Людовик XVIII, а еще лучше его те, благодаря кому он вернулся на престол. Например — русский император Александр I. Он, кстати, предпочел бы регентство Марии Луизы при Римском короле. Долго сопротивлялся, когда Талейран агитировал его за Бурбонов.

Согласился при обязательном условии — принять конституцию. Людовик не возражал, как только договорились — Бурбоны вернулись в Париж. Под белыми знаменами с королевскими лилиями. За «историю с цветами» ругать их будут нещадно. Понятно, символы — вещь очень важная.

Но встречали-то Людовика всё равно с восторгом. Дело было, конечно, не в лилиях, а в том, насколько удачно он сумеет срастить их с трехцветным наследием.

Король, надо отдать ему должное, попытался. Но трудолюбие и настойчивость среди его добродетелей не числились, и его слишком уж сильно «играла свита». Младший брат, граф д'Артуа, будущий король Карл Х, герцогиня Ангулемская… Ультрароялисты! Нельзя говорить, что Людовик был игрушкой в их руках, но то, что сильно подвержен их влиянию, — факт.

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ватерлоо. Битва ошибок предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я