Тайна медиума

Морана (2023)

В жизни Евангелины нелегкий период. Безумие мешается с мистикой. Отличить реальность от выдумки помогает загадочный парень, появление которого ознаменовалось смертями.Пока Лина пытается справиться с бытовыми проблемами, не влюбиться в опасного человека, духи ждут, пока их упокоят, а виновных накажут.

Глава 9. Одежда

В первые секунды пробуждения накрывала паника, оттого что я не понимала, где нахожусь. Диван оказался невероятно удобным, после мысли о том, что с него нужно встать, стало грустно. Но будильник сообщил, что время пришло. Внезапное осознание пронзило мозг: «Не знаю, сколько отсюда по времени добираться до работы!»

Подскочив, я промчалась в ванную, оттуда вылетела в своей мятой вчерашней одежде.

— Доброе, — раздался мужской голос.

Я вздрогнула от испуга. За кухонным островом сидел Малах. На столе стоял открытый ноутбук, рядом — чашка кофе. В руке у него дымилась сигарета. Как давно он тут сидит? И почему на нем нет рубашки?

— Ежедневная утренняя пробежка? — иронично спросил он.

Я закатила глаза, сообщив, что могу опоздать на работу, потому что без понятия, как добраться до нее из этого района. «Главное — не тупить в метро», — подумалось мне, пока я пыталась не обращать внимания на голый торс парня. В голову все время проникала подлая мысль: «Удивительно жилистый тип».

— Может, отпуск возьмешь на время, пока с мальцом не разберемся? Будет тяжело следить за тобой на работе, — сообщил равнодушный голос брюнета.

— На такой работе не дают отпуск. У меня и так много пропусков, — проворчала я. — И не нужно следить за мной. И покорми кота.

Малах, не выпуская сигарету изо рта, стал убирать все со стола. Я оказалась уже на выходе, когда он попросил подождать его. На вопросительно приподнятую бровь парень ответил:

— Люцифер покормлен. Отвезу тебя.

Было приятно, что он запомнил имя пушистого. Брюнет надевал черную рубашку под мой недоуменный взгляд. По дороге до машины он пояснил:

— Раз ты решила работать, несмотря на то, что твоя жизнь под угрозой, то и мне смысла нет сидеть дома.

На это возражать я не стала. Мысль о том, что не придется добираться на метро, порадовала. На улице мной успешно игнорировались воспоминания о вчерашнем пожаре и о том, что у меня нет вещей и денег. До тех пор, пока мы не оказались возле машины.

«Серебристая ауди», — отчеканил внутренний голос. Волна злости поднималась внутри. Малах открыл дверь автомобиля со стороны пассажирского сиденья и стал ждать рядом, пока я сяду. Пару секунд он наблюдал за тем, как я испепеляю его взглядом, а потом, закатив глаза, пробурчал, захлопнув дверь обратно:

— Как хочешь.

Брюнет прошел к водительскому сиденью, и в его серых глазах стоял немой вопрос: почему мы до сих пор не уехали? Я пыталась не дать красной пелене захватить сознание. Сделав пару глубоких вдохов, я с трудом выдавила из себя слова:

— Ты был там вчера, когда здание горело, — ужасное предположение пронзило сознание. — Малах, ты поджег квартиру?!

Брюнет оперся на ауди и спокойно произнес:

— Дождался, пока закончишь работать. Хотел еще раз поговорить, но решил не отвлекать тебя от созерцания снега, — его глаза задорно заблестели, и он с иронией добавил: — После этого, естественно, умчался сразу на поджог. Ага. Так и было.

Его сарказм прозвучал так, словно он действительно не замешан в пожаре. Мои глаза сощурились в попытке понять, врет ли он. «С этим парнем всегда нужно быть начеку», — появилось в голове, когда я садилась в машину. После моего оглушительного хлопка дверью Малах глянул на меня. Я легко избегала его недовольного взгляда.

До работы мы ехали молча, игнорируя существование друг друга. Почему-то стало неловко от слов брюнета о том, что он наблюдал за тем, как я лицом ловлю снег. Было в этом что-то личное, словно за мной подглядывали.

Рабочий день тянулся целую вечность. Офис привычно шумел. Пока я крутилась на неудобном стуле, мысли возвращались к конкретному парню. «Во-первых, поджог. Вдруг это он? Не слишком ли удачное совпадение? Только какой в этом смысл? Во-вторых, тогда Малах оказался в заледеневшей гостиной быстро — так, словно караулил у дома. В-третьих, какого черта он ходит полуголый», — ругалась я на него про себя. Внутри поднималось неясное раздражение, хоть это и была его квартира, в которой он мог делать все, что ему вздумается. «Неужели нельзя одеваться полностью», — возмущенно летело в голове.

Пальцы то и дело прикасались к уродливой серебряной подвеске. Было непривычно носить украшение. Все время возникало желание снять его с шеи. От любого резкого шума я вскакивала, ожидая увидеть мертвого мальчика.

Под недоуменные взгляды коллег моя пятая точка возвращалась на сиденье, а глаза беспокойно осматривали просторное помещение, где то и дело раздавались звонки.

День, проведенный словно на иголках, подошел к концу. Грудь наполнилась ледяным воздухом. Пришлось позвонить Малаху, потому что я не додумалась спросить адрес заранее и поняла это, только стоя на выходе из офиса.

Фонари моргали на слабоосвещенной улице. От них до ушей доносилось жужжание электрического тока, за счет которого они и работали. По коже пробежал мороз. «Не накручивай себя. Никаких призраков за целый день. И холод на улице с ними никак не связан», — пролетали утешения в голове, пока глаза щурились в каждый темный уголок. Коллеги попрощались друг с другом, один из парней махнул в мою сторону, выдав легкую улыбку.

Это было так странно, что кто-то мне мило улыбается. Рука неуверенно приподнялась в ответ. «Этот парень не знает, что я могу случайно его задушить», — плыло в мозгу. Я переминалась с ноги на ногу, не в силах сдержать напряжение, глядя на удаляющиеся спины. Коллеги весело болтали, рассказывая ситуации, произошедшие на работе. Хотела бы и я вот так непринужденно с кем-то общаться. Но единственный, кто меня понимал и принимал со всеми особенностями, пропал. Алиса, милая, надеюсь у тебя все хорошо. Обрывки воспоминаний наших совместных дней всплывали в голове.

Фонарь прямо надо мной моргнул. В душе медленно разливался страх. Слабые отголоски беседы умолкли. Тишина от отсутствия людей надавила на плечи.

— Черт, — вырвалось у меня.

Невольно я сделала шаг назад. «Малах, поторопись. Зачем он вообще сказал, что приедет за мной?» — крутился вопрос в мыслях. Слабая тень на той стороне дороги качнулась. Этот силуэт было сложно не узнать. Мальчик, лица которого не было видно из-за расстояния и темноты, поднял руку. Пересиливая подступивший ужас, я с трудом повернула голову в указанном призраком направлении. Серебристая ауди показалась из-за поворота. По телу пробежала волна облегчения. Но я тут же вспомнила о том, кто указал на машину, и меня накрыло новой волной паники.

Глаза уперлись в пустоту, где секунду назад стоял ребенок. Никого не было. Тени продолжали пугать, из-за чего не получалось перестать всматриваться в черноту.

«Ушел. Он ушел», — плыло в голове, когда я садилась в подъехавший автомобиль. Дым окутал меня, принося легкое успокоение.

— Чего такая бледная? — спросил брюнет, рассматривая мое лицо.

После того как дыхание пришло в норму, я пересказала ему, что видела. Малах стукнул по рулю, выругавшись. В его руках появилась новая сигарета.

— Этот пацан даже для духа странный. Какого хрена он прячется от меня? — недовольно ворчал брюнет. — И эти его руки в мою сторону. Что мелкий хочет сказать?! Будь я на месте любого другого медиума, решил бы, что он указывает на своего убийцу!

По телу пробежала дрожь от этих слов. Хоть мне и не было известно о том, как обычно ведут себя духи, но ребенок явно пытался что-то сообщить. «Может, Малах как-то замешан в его смерти? — появилось предположение. — Тогда я добровольно поселилась с убийцей».

Из груди вырвался нервный смешок. Серые глаза сощурились на меня, я помотала головой, не собираясь делиться с брюнетом предположением, что он чокнутый маньяк.

Люцифер встретил нас недобрым шипением. Он лежал на диване, а когда Малах прошел с пакетами в сторону кухни, кот убежал в дальний угол квартиры, где и находился большую часть времени. Соли на полу не было. Идеальный порядок вызвал недоумение.

— Ты убирался весь день? — спросила я брюнета, направляясь в сторону ванной с его рубашкой в руке.

— Только срач, который ты развела, — разбирая пакеты, ответил он равнодушно.

Это ввело меня в ступор. Я закатила глаза от молчаливого возмущения. «Даже если бы захотела, то не успела бы», — пронеслось в голове. Желания что-то доказывать не возникло, поэтому я отправилась мыться.

После душа, в котором ноги примерзали к полу, я загрузила все свои вещи в стирку. Оставалось надеяться, что они успеют высохнуть до утра, чтобы не идти на работу в грязном. Из ванной я вышла в приподнятом настроении. Призрак мальчика не показывался Малаху, а значит, рядом с ним можно было расслабиться хотя бы на остаток вечера.

— Хорошо, что ты высокий, — сообщила я брюнету, закатывая рукава длинной рубашки, доходящей до середины бедра.

Он готовил ужин, не обращая на меня никакого внимания. В том же виде, что и утром, в одних спадающих с него брюках.

— Ага, повезло, — бросил Малах, не отрываясь от нарезания овощей. — Главное — руки не поднимай.

Из груди вырвался вздох, вызванный советом парня. Из-за того, что стало неловко, я прошла не в сторону кухни, а к дивану. На нем лежал пакет.

— Что это? — поинтересовалась я, пытаясь перестать смущаться непонятно отчего.

— Вещи тебе купил, — ответил он, закидывая цветные кусочки овощей в кастрюлю.

После того как пару капель кипящей жидкости попали на плиту, брюнет с недовольным лицом стал тщательно вытирать поверхность, до тех пор, пока она не заблестела.

Я наблюдала за этим с круглыми глазами. «Можно же было сначала доготовить», — пролетела мысль, когда мои руки потянулись достать содержимое пакета. Глаза поползли на лоб.

— Серьезно? Белье?

Малах мыл посуду. Я уставилась на его голую спину. В пакете были и другие вещи. В том числе идеально подходящие по дресс-коду на работе. Белая блузка и юбка. «Этот странный тип жутко наблюдательный», — подумала я.

— Можешь ходить без трусов, раз так хочешь, — ответил он, не прекращая мылить тарелку.

К лицу прилила кровь. Одновременно он меня пугал и смущал. Весь остаток вечера я пролежала на диване в попытке уснуть пораньше. На его предложение поесть я ворчливо ответила, кутаясь посильнее в теплый плед:

— Может, ты маньяк и еда отравлена.

С кухни послышался смех, а затем раздался мужской голос:

— Сказала та, что угрожала мне ножом.

Я не видела его лица из-за спинки дивана, но была уверена, что он сощурил глаза и закурил после этого. Появился новый вопрос, который ни разу не возникал до этого.

— А как ты делаешь так, чтобы духи ушли? — выдал напряженный голос. — Что значило твое «упокоить»?

Его тон прозвучал серьезно.

— В лучшем случае нужно найти то, из-за чего душа не упокоилась, и решить проблему, — Малах помедлил и добавил: — Это безболезненный способ для духа. Тогда он сам покинет мир живых.

— А в худшем что делать нужно? — от этого вопроса по телу пробежала дрожь.

До слуха донеслось, как он сделал затяжку, прежде чем ответить.

— В худшем — втыкаешь нож в сердце материализованного духа, и он исчезает.

Я вздрогнула. Получалось, что умереть можно дважды.

— И куда они уходят?

Голос брюнета стал задумчивым:

— За завесу. Так мне говорили старшие медиумы.

Воображение рисовало туманные картинки. Место, в котором могли бы жить духи, таинственные леса и поля, окутанные белой пеленой. Из меня вырвался вопрос:

— Ты в это веришь?

Показалось, что он пожал плечами, а когда вспомнил, что я его не вижу, ответил:

— Допускаю, что такое возможно. Всегда держу в голове, что мои убеждения могут быть ложными. Сам я никогда не видел насильно упокоенных духов с той стороны.

Это прозвучало неожиданно. Малах не выглядел как человек, который в чем-то сомневается. Скорее, он был похож на того, кто всегда считает себя правым.

Удивляло, насколько брюнет оказался приятным собеседником. Когда я поймала себя на этой мысли, то задумалась о том, как легко он пустил малознакомую девушку в свой дом. «Получается, что Малах живет один», — сделала я напрашивающийся вывод. Было странно, что у симпатичного парня при деньгах, умеющего складно говорить, нет девушки.

Не успела я хорошенько обдумать эту мысль, как брюнет вышел из душа, ворча о том, что мои волосы повсюду. «Хотя с таким занудой мало кто захочет жить добровольно», — решила я, игнорируя его придирки.