Идеальное алиби

Мора оф Кримс, 2023

Виктор Элфорд, порядочный небогатый юноша, только что окончивший университет, обвиняется в череде кровавых, зверских преступлений, которые он не совершал. Однако есть и свидетели, которые видели его на местах убийств, и едва ли не ловили Виктора за руку, и люди, подтверждающие его безупречное алиби. Агент полиции, расследующий дело Виктора, поставлен в тупик, но закон и общественность требуют найти виновного. Сможет ли Виктор доказать свою непричастность и очистить своё доброе имя, или же ему придётся понести наказание за неизвестного преступника? Чего добивается убийца, что за опасную игру он затеял с Виктором, и к чему это приведёт? На эти и другие вопросы предстоит ответить агенту полиции, но оправдает ли цель средства?

Глава III

В дверь постучали. Сначала немного нерешительно и тихо, потом громче и настойчивее.

— Да кого там принесло, — ворчит миссис Элфорд, отрываясь от стирки. Она наскоро вытирает руки о дырявое полотенце и, поправив на себе халат, идёт в коридор. Женщина не удосуживается заглянуть в глазок и сразу открывает дверь, в которую до сих пор продолжали стучать, да ещё с каждым ударом всё тяжелее и чаще, будто молотком.

Дверь распахивается, и перед миссис Элфорд предстаёт молодой человек в форме. Он кажется немногим старше Виктора, всё равно что сравнить первокурсника с выпускником университета.

— Здравствуйте, — громко приветствует он, быстро поклонившись.

— Здрав… — опешив, мямлит миссис Элфорд. — …ствуйте. Здравствуйте, — повторяет она более уверенно, стараясь заглушить в себе волнение. У женщины начинает дёргаться глаз, но она не пропускает человека внутрь, так и застывает на пороге.

— Национальный отдел по борьбе с преступностью, — отчеканивает он достаточно резко, но в голосе нет негативных ноток.

Мужчина протягивает своё удостоверение хозяйке дома, дабы она могла убедиться в подлинности сказанного им.

Миссис Элфорд читает всю информацию, написанную на удостоверении, кивая головой в такт своим мыслям. Закончив, она хмыкает и отстраняется, её взор затуманен.

— Это дом Виолы Элфорд, я пришёл по адресу? — спрашивает он больше для порядка, нежели с целью получить ответ.

— Да, — сухо отвечает она, не проявляя никаких эмоций.

— Хорошо, очень хорошо, — он улыбается краешком губ, но тут же улыбка пропадает, к нему возвращается прежнее выражение лица. — Вы знаете, для чего я здесь?

— Как раз это я и хотела у Вас спросить, но, кажется, Вы прочитали мои мысли, — саркастично откликается она, оперевшись о косяк, который чуть скрипит от внезапной нагрузки.

— Ваш сын Виктор сейчас дома?

— Он дома, в своей комнате, — дрогнувшим голосом отвечает Виола.

— Можете позвать его? — просит сотрудник полиции.

— Конечно, — не без раздражения отзывается она, явно не понимая, в чём тут дело. — Виктор! — сразу кричит, не размениваясь на долгие уговоры и просьбы выйти из комнаты. — Виктор! — снова зовёт, не дожидаясь ответа, потому что происходящее ужасно нервирует, а женщина только оправилась от неудачной поездки в Лондон, сразу после которой последовали кошмарнейшие новости по телевизору. — Виктор, чёрт возьми, иди сюда, да поживее! — не выдерживает она, сжимая руки в кулаки.

Человек в форме почти с жалостью наблюдает за её попытками позвать сына из комнаты. Он отводит глаза и делает вид, что ему интересен значок на груди, пытаясь заставить Виолу не нервничать или хотя бы переживать не так сильно.

— Сейчас он придёт, подождите, пожалуйста, — просит Виола. — Он просто так много времени проводит в своей комнате, даже не знаю, что он там делает, — вздыхает она, пожимая плечами.

— Не волнуйтесь, миссис Элфорд, я никуда не тороплюсь, — заверяет полицейский совершенно искренне.

Виола понимающе кивает головой, в её глазах сияет благодарность, но волнение никуда не исчезает, только усиливается.

— Виктор! — вопит она, срываясь на истеричный визг, но даже не успевает полностью произнести его имя, как Виктор, растрёпанный, выбегает из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь.

— Да, мама, — мгновенно откликается он, в два прыжка оказываясь рядом с матерью. Его почти не удивило и не смутило присутствие ещё одного человека, а даже если смутило, он этого не показал. — Ты звала? — невинно спрашивает ровным голосом. Его дыхание не участилось, а лоб не покрылся испариной при виде человека в полицейской форме.

Виола молчит, исподлобья посмотрев на возвышающегося над ней сына.

Виктор мельком смотрит на полицейского, а потом вновь переводит взгляд на мать.

— Здравствуйте, — вежливо говорит их гость. Он неторопливо показывает удостоверение, уже для Виктора, и Элфорд быстро пробегается взглядом по документу.

— Добрый день, сэр Клоуз, — приветственно кивает головой Виктор, дружелюбно уставившись на полицейского. Снова эта маска безразличия, прячущая за собой совершенно другие эмоции; снова этот полный спокойствия взгляд, фальшь в котором распознать невозможно.

Клоуз кивает, чуть касаясь своего головного убора.

— А ты хоть бы расчесался и привёл себя в порядок! Совсем совести у тебя нет, — гневно шипит Виола, обращаясь к сыну.

Полицейский пропускает замечание мимо ушей, а Виктор отмахивается, мол, не до этого сейчас.

— Вы к нам по какому делу? — любопытствует Элфорд, приглаживая взлохмаченные волосы и отряхивая на себе одежду. — Всё же полицейские просто так не приходят к людям домой, — шутит он, стараясь разрядить обстановку: всеобщее напряжение, в том числе и его собственное, на руку не сыграют.

Клоуз улыбается не совсем потому, что ему смешно, а больше потому, что так надо.

— Да, конечно, — не отрицает он, и уже одно это подтверждение заставляет Виктора похолодеть и покрыться мурашками, но виду он не подаёт.

Когда тело чуть дёргается, он искусственно чихает в руку, и из-за этого действия ни Виола, ни полицейский не замечают, как Виктор вздрогнул.

Женщина враждебно смотрит на сына, стиснув зубы.

— Увы, Вас, мистер Элфорд, подозревают в убийстве, — печально произносит Клоуз, стараясь как можно мягче сообщить эту новость. Однако, как бы тихо его голос ни звучал, Виола едва ли не падает в обморок от только что сказанного, а добивает её обращение к Виктору — «мистер Элфорд», потому что она первый раз слышит, что сына называют так, как называли бывшего мужа. У Виолы даже темнеет в глазах и перехватывает дыхание от всего вместе, но она вовремя хватается за косяк.

Виктор незаметно сглатывает, ещё несколько секунд переваривая в себе полученную информацию. Затем он криво улыбается, за что тут же ругает себя, но всё же решительно берёт себя в руки.

— Что ж… — начинает парень, почесав нос. — Я думаю, нам нужно это обсудить. Можете пройти в дом, если хотите, — приглашает он, отойдя от двери и осторожными, нерезкими движениями убрав обмякшую и повисшую на косяке маму.

— Да, конечно, — снова говорит Клоуз как заведённый. — Думаю, это правда нужно обсудить.

Он твёрдым шагом заходит в дом, оставляя за собой грязные следы и пачкая чистый пол мокрой после уличных луж толстой подошвой армейских ботинок, но Виоле сейчас не до того, а Виктору откровенно плевать, потому что не его это забота — дом надраивать.

Виктор придерживает за плечи маму, которая растерянно озирается по сторонам, будто видит этот дом первый раз в жизни.

— В гостиную, пожалуйста, — сообщает Виктор, кивая в сторону крохотной комнатки, в которой было много старой мебели и мало места: толком негде развернуться.

— Благодарю, — ответствует полицейский и встаёт рядом с маленьким диваном прямо перед телевизором.

Виктор заводит маму в комнату и подталкивает её к дивану, та послушно садится, но всё ещё не говорит ни слова.

— Садитесь, пожалуйста, — предлагает Виктор полицейскому, но Клоуз решительно качает головой.

— Спасибо, я постою, — сухо говорит он уже без прежних доброты и понимания в голосе, потому что ему надоела прелюдия.

Клоуз не любил резко начинать разговоры с людьми: ему нравилось потихоньку, постепенно подводить собеседников к главной теме разговора, дабы не сильно их шокировать, но то, что происходило сейчас, уже переходило все границы.

— Хорошо, — соглашается Виктор. Он тоже продолжает стоять, на диване сидит только Виола, бездумно вперившись взглядом в чёрный экран выключенного телевизора.

— Вас подозревают в убийстве, — повторяет Клоуз, будто напоминая о причине своего нахождения здесь.

— Я понял, — задумчиво произносит Виктор, кое-как сдерживаясь, чтобы не спросить, в каком убийстве именно.

— Должно быть, Вы уже слышали об убийстве недалеко от Уиндмил-стрит?

«Да, слышал», — хочется сказать Виктору первые мгновения, но у него несколько другие намерения.

— Как не слышал, — тяжело вздыхает Виктор, скрестив руки на груди. — Слышал, конечно, — продолжает он чуть погодя. — Это мой бывший одногруппник тогда умер. Мы учились вместе в Лондонской школе экономики и политических наук.

— Сожалею, — безэмоционально произнёс Клоуз, во второй раз касаясь кончиками пальцев своей шляпы. Это уже начало раздражать Виктора, но виду он не подал.

— Мне бы этого убийцу, уж я бы ему… — грозится Виктор, помахав в воздухе рукой, плотно сжатой в кулак.

— Понимаю, — кивает Клоуз, затем поворачивается к Виоле. — Миссис Элфорд, — зовёт он. Женщина словно приходит в себя, когда слышит собственное имя. — Миссис Элфорд, — повторяет он, видя, как глаза Виолы заметно яснеют.

— Да-да, слушаю Вас, — сипло откликается она и поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с полицейским во время разговора.

— Где был Виктор тринадцатого августа? — спрашивает Клоуз, незаметно включая диктофон, спрятанный в глубоком кармане брюк.

— Ой, милый мой, у меня так плохо с датами, — жалуется она, потирая переносицу. — Другое бы что-то спросил, я бы, может, и ответила…

— Это очень важно, миссис Элфорд, — настойчиво говорит Клоуз, и Виктору не нравится его тон. Он бы сейчас так и прирезал его на месте, вот только мама рядом, а его мама, к сожалению, человек, который может и проболтаться. Пусть и неспециально, но Виктору-то, если его посадят, от этой неспециальности ни холодно ни жарко. С их деньгами она его вытащить не сможет, к сожалению. — Постарайтесь вспомнить, пожалуйста, — просит Клоуз, и если только слышать голос, но не знать, что это говорит полицейский, этого парня могло бы стать жаль.

Но Виктор совершенно не был тронут этим тоном. Желание убить этого человека только возросло в нём.

— Простите, господин полицейский, но я не помню точно, — неловко произносит Виола. — Могу лишь сказать, что он постоянно со мной. Он либо дома и всегда на виду, либо он со мной ходит за покупками в магазины, но он постоянно рядом. Нет такого, чтобы я его долгое время не видела. Он вообще не выходит на улицу без меня. У него даже девушки нет! Я ему говорю, мол, ищи себе невесту, а он всё твердит, что сначала работа, а невеста потом как-нибудь сама найдётся. Ещё я его всё хочу выгнать погулять, подышать воздухом, пока дождя нет, по берегу пройти прошу, пока у меня дела домашние, а он всё сидит в своей комнате, из дома не выходит. Только когда уже продукты кончаются, я вместе с ним выхожу, он мне помогает, — подробно объясняет женщина, активно жестикулируя.

У Виктора краснеют кончики ушей, когда Виола выдаёт полицейскому, что её сын всё не может найти себе девушку. Он уже было хотел укорить маму, но решил, что потом это сделает, ведь сейчас его позор — не главная его проблема, далеко не главная…

— Хотите сказать, — подаёт голос Клоуз, — Виктор постоянно находится в Вашем поле зрения?

— Совершенно верно, — кивает Виола. — К несчастью, — прибавляет она. — Жаль, что Вы ничего не можете с этим сделать, — сетует женщина. — Не можете же, да?

— Прошу прощения, но моя сфера деятельности немного иная, — вежливо говорит полицейский, явно понимая, что имеет дело с капельку сумасшедшей мадам. Хотя, может, у неё так проявляется стресс и шок, кто знает…

— Жаль, — вздыхает Виола.

— И про тринадцатое августа Вы мне совсем ничего не можете сказать? — без особой надежды ещё раз спрашивает полицейский.

— Совсем, — с грустью произносит женщина. — А, кстати, почему подозревают моего сына? Кого вы допрашиваете, что дают такие показания? — интересуется она.

— Прошу прощения, — снова извиняется Клоуз. — Не могу разглашать такую информацию. И мне хотелось бы переговорить с Вами, миссис Элфорд, с глазу на глаз.

— Виктор, выйди из комнаты, — тотчас же приказывает женщина, строго кивнув сыну на выход из гостиной.

Виктору хотелось сейчас закатить глаза или фыркнуть, а потом, демонстративно громко топая, покинуть комнату, напоследок окинув этого дрянного Клоуза самым своим презрительным взглядом. Но он этого не сделал.

Прямо сейчас ему нужно было выглядеть послушнейшим гражданином Англии и, совершенно не сопротивляясь, сделать так, как просит достопочтеннейший господин полицейский, храни его Господь, если, конечно, Виктор не хочет, чтобы ещё и сам блюститель порядка начал его в чём-то подозревать.

То, что он практически не выходит из своей комнаты — уже само по себе подозрительно, а мама ещё и так ужасно много говорила об этом. Потому что мало ли что он делает в этой комнате. Может, он, вообще, только врёт родной матери в том, что сидит у себя, а на самом деле шастает по закоулкам города и убивает своих бывших одногруппников… И бывших преподавателей до кучи. Хорошо хоть ему дело мистера Хамфри, земля ему будет пухом, не приписывают. Но вполне возможно, что в причастности к этой смерти его тоже начнут подозревать, просто расследования на данный момент ещё ведутся; времени-то с первой смерти уже много прошло, а заподозрили в чём-то Виктора только сейчас, так что… он просто кивнул и, что было невероятно предсказуемо, ушёл в свою комнату, не забыв, конечно же, закрыть за собой дверь.

Но он же не идиот, чтобы не подслушивать разговор мамы и полицейского. Поэтому Виктор, сразу после того, как закрылся в комнате, припал ухом к двери и задержал дыхание, чтобы не заглушать и так не очень-то громкие голоса в гостиной.

Однако, как бы он ни прислушивался, как бы ни замирал, пытаясь расслышать хоть словечко из всей их пустой — а может, и не пустой — болтовни, ему не удалось ничего распознать; только невнятное бормотание, которое действовало на нервы своей монотонностью и одновременно непонятностью.

Наверное, он всё же был идиотом, раз уж заранее не подумал о том, что ему может понадобиться стеклянный стакан для прослушки.

Подумав о стакане, он тихо, но выразительно выругался:

— Ч-ч-чёрт, — прошептал Виктор, злобно хмуря брови.

«Возможно, я был бы чуть умнее и расчётливее, если бы не был так напряжён», — мрачно подумал он, от гнева едва не пнув перед собой дверь.

Он знал, что ничего не услышит, но зачем-то всё равно прильнул к двери вновь. Видимо, ещё лелеял надежду, что что-нибудь более или менее отчётливое да донесётся до его слуха.

Виктор не знал, сколько он так простоял, но вскоре услышал мамино такое желанное: «Виктор, можешь войти». Тогда он ворвался в гостиную, маскируя возбуждение под крайнее послушание.

— Виктор, в общем… — мама выдохнула и нервно заломила руки. — Ах, нет, я не могу. Не могли бы Вы… — она с какой-то болью взглянула на полицейского, вопросительно приподняв брови.

— Конечно, миссис Элфорд, — слабо улыбнулся Клоуз.

На это «конечно» Виктор почти без труда сдержался от того, чтобы отпустить что-то колкое в адрес полицейского.

— Ох, спасибо. А то я так волнуюсь, — призналась Виола, печально вздохнув.

Виктору уже надоел их обмен любезностями, но его взгляд продолжал оставаться таким же доброжелательным и немного любопытным. Виктор знал, что со стороны не вызывает совершенно никаких подозрений, поэтому было даже интересно, что показал бы детектор лжи, если бы он врал. Настолько умело он скрывал свой обман: что по глазам невозможно было узнать правду, что по голосу никак не распознать… Виктор в такие моменты выглядел честнее честных.

Клоуз кивнул, явно понимая, что, если он продолжит говорить этой женщине хорошие и приятные вещи, их милый диалог явно не закончится скоро, а ему уже надоело торчать в этом тесном шалаше с черепичной крышей.

— Мистер Элфорд, — обратился он к Виктору, что заставило Виолу содрогнуться. Виктор видел это, но не придал значения, хоть и самому было неприятно называться «мистером Элфордом».

«И как это я только до сих пор не сменил фамилию, — тоскливо подумал он, пока Клоуз подбирал слова. — Позорнейше быть Элфордом, позорнейше. Не хочу иметь ничего общего с этой тварью, которая нас бросила, — ядовито решил Виктор».

— Да? — непринуждённо отозвался парень. Он выглядел достаточно доброжелательно, во взгляде не было и намёка на неприязнь.

— Некто хочет Вас подставить, — ничего не выражающим голосом сообщил Клоуз. — Я поговорил с Вашей матерью, она сказала мне, что Вы всё время с ней, а без неё не выходите из дома. Соответственно, сейчас я могу считать, что с Вас, возможно, снимаются некоторые подозрения. Не полностью, конечно, но в каком-то плане да. Разумеется, мы будем ещё тщательнее расследовать это дело, пока не узнаем правду, но на данный момент Вы кажетесь мне не самой криминальной личностью, — полицейский подмигнул.

Виктор понимающе улыбнулся, даже почти искренне.

— Спасибо, — только и смог сказать он негромко.

— Не стоит благодарности, — вежливо отозвался Клоуз.

Элфорда начинало уже тошнить от этой слащавости и чрезмерной порядочности полицейского, но по нему это было невозможно понять. Он мысленно скорчился.

— Скажите, мистер Элфорд, — чуть помедлив, произнёс мужчина. Виктор с грустью подумал, что начал уже привыкать к этому обращению, хоть его какое-то время сначала и коробило от такого. — У Вас есть враги? — закончил Клоуз.

Допрашиваемый не удержался от того, чтобы вскинуть брови.

— Враги? — переспросил он, будто сомневался в правдивости услышанного.

— Да, враги.

Виктор по-настоящему задумался. Нет, не над тем, есть ли у него враги. Конечно, есть. Враги, наверное, есть у всех людей, хотя бы один враг, какой-нибудь совсем даже никудышный, да найдётся… А у самого Виктора много врагов.

Он думал над тем, как ответить на вопрос, который ему задали. Но думать нужно было быстро, иначе Клоуз может что-то заподозрить, а именно то, что Виктор расчётлив и, соответственно, не всегда может говорить искренне. Значит, Элфорду не стоит верить.

Если он скажет, что у него нет врагов, это будет не совсем правда. Вернее, даже отнюдь не правда, но тогда он подставит самого себя, потому что если у него нет врагов, то кто мог бы клеветать на него, невинного Виктора, в жизни своей не убившего и бабочки? Действительно, если врагов нет, то и клеветать некому, так он лишь загонит себя в угол.

Если он скажет, что у него есть враги, то это будет чистая правда; себя он в этом случае не подставит, потому как, во-первых, не солжёт, а во-вторых, есть кому наговаривать на него, да причём много кому, а не парочке человек.

Да, всё-таки второй вариант, несомненно, лучше.

Пока Виктор думал с отведённым куда-то взглядом, Клоуз подозрительно прищурился, нехорошо оглядывая парня снизу вверх и сверху вниз. Элфорду лишь оставалось надеяться на то, что в реальности прошло намного меньше времени, нежели в его мыслях.

— У меня есть враги, — наконец подтвердил Виктор, встречаясь взглядом с Клоузом.

Всякое желание подозревать Виктора в чём-либо исчезло в глазах полицейского, это было прекрасно видно.

— И много, мистер Элфорд? — поинтересовался Клоуз.

— Достаточно, — признался он без капли лжи.

— По тону Вашего голоса я уже догадался, что так оно и есть, но, может быть, Вы скажете примерное количество, чтобы я и мои коллеги могли строить хоть какие-то догадки насчёт этого дела? — попросил Клоуз как-то жалобно, даже нехарактерно это было для человека его должности. — Честно говоря, раскрытие этого дела оставляет желать лучшего, во всяком случае, пока что, но я не теряю надежды, — поделился полицейский.

Эти слова всё равно не разжалобили Виктора и не заставили его захотеть помочь Национальному отделу с его собственным делом. Вот с чьим-нибудь другим — возможно, но только не с этим, когда на кону стоит его свобода. Одно неверное слово, любая неосторожная фраза — и небо в клеточку, а Виктору не хотелось бы угодить за решётку в таком молодом возрасте, когда он только закончил учёбу в университете… Неправильно это было бы. А то, главное, он отомстил своим врагам, восстановив тем самым справедливость в мире, а потом закон отомстил бы ему, Виктору, только за что? За то, что он великодушно взял на себя роль судьи, наконец воздав всем по заслугам? Это неправильно, совершенно неправильно. Жаль лишь, что Виктору придётся до конца жизни скрывать свои благие намерения. Ничего не поделаешь, это «справедливость», такова жизнь, таковы законы, и сейчас Виктору не под силу что-либо изменить глобально. Только так, по мелочи…

— Возможно, этому виной мой ещё небольшой опыт в этом деле, — пошутил Клоуз, отвлекая Виктора от его мыслей.

Элфорд раздражённо хмыкнул.

— Прошу прощения, господин полицейский, но я не считаю всех своих врагов, не записываю в блокнотик и не нумерую их там, — съязвил Виктор, думая, что сейчас-то ему можно хоть немножко выплеснуть негатив. За такую-то безобидную ерунду, наверное, ему не припишут все преступления на свете. Наверное. — А Вы, вероятно, так делаете?

— К счастью или к сожалению, но нет, — улыбнулся Клоуз. — У меня нет врагов. Соболезную, что у Вас они есть.

— Не стоит. Враги у многих есть, — пожал плечами Виктор.

— У Вас они какие-то более опасные, чем у всех, — беззлобно заметил полицейский.

Виктор, от нечего делать, снова пожал плечами и отвернулся.

Потом повисло молчание, которое вскоре нарушила Виола:

— А… м-м-м… Что-нибудь ещё, мистер? — странно улыбнулась она, взглянув на полицейского.

— Да нет, — нашёлся он. — Я уже ухожу, моя миссия на сегодня выполнена. Мистер Элфорд, — позвал он опять.

— Да?

— Будьте осторожны. Постарайтесь наладить отношения с недоброжелателями, так нам будет проще вычислить настоящего убийцу. Присматривайтесь к окружающим и ходите исключительно по людным местам — никто не знает, кто следующий в плане этого маньяка, — Клоуз поёжился, будто сам слегка побаивался. Заметив это, Виктор внутренне ухмыльнулся. — Сначала Ваш бывший одногруппник, потом бывший преподаватель… Никто не знает ничего ещё, — непонятно сказал Клоуз, словно сам поддался безумию Виолы. — Расследование ведётся, конечно, но, пока убийцу не нашли, лучше всем быть осторожнее.

— Ага, — соглашаясь, выдал Виктор.

Полицейский вдруг резко заторопился и поискал взглядом выход из гостиной.

— Коридор там, — подсказал Элфорд, смеясь в мыслях над дезориентированностью Клоуза.

— А, да, благодарю, — быстро сказал Клоуз, выйдя из комнаты в прихожую.

Оказавшись уже у самой двери, он повторил:

— Расследование ведётся.

Виктор молча засунул руки в карманы своих домашних штанов.

— Если нужно будет, то… — начал Клоуз, но вдруг замолчал.

Элфорд вопросительно взглянул на полицейского, который уже изрядно его достал, сил просто не было смотреть.

— В общем, до свидания, — не закончив фразу, попрощался полицейский. — Желаю удачи, — сказал он, открыв входную дверь и встав на пороге. Одна его нога уже была за пределами дома, но другая ещё оставалась на коврике перед дверью.

— Мистер Клоуз, а может ли убийца иметь планы на Вас? Как Вы сами считаете? — поинтересовался Виктор, выжимая из себя всю заинтересованность и пряча злорадство. — М?

— Не знаю, — честно сказал Клоуз без лишних раздумий, будто не был удивлён этому вопросу. — Всё может быть. Ещё раз до свидания, — произнёс он и вышел на улицу, так и оставив дверь открытой.

Виктор фыркнул и закрыл дверь за неряшливым полицейским, которого даже не удосужился проводить взглядом до поворота: он ему ещё дома надоел, аж встал поперёк горла.

«Убийца имеет на тебя планы, можешь быть уверен, — подумал Виктор, усмехнувшись. — Я мог бы тоже пожелать тебе удачи, но тебе она не поможет».