Идеальное алиби

Мора оф Кримс, 2023

Виктор Элфорд, порядочный небогатый юноша, только что окончивший университет, обвиняется в череде кровавых, зверских преступлений, которые он не совершал. Однако есть и свидетели, которые видели его на местах убийств, и едва ли не ловили Виктора за руку, и люди, подтверждающие его безупречное алиби. Агент полиции, расследующий дело Виктора, поставлен в тупик, но закон и общественность требуют найти виновного. Сможет ли Виктор доказать свою непричастность и очистить своё доброе имя, или же ему придётся понести наказание за неизвестного преступника? Чего добивается убийца, что за опасную игру он затеял с Виктором, и к чему это приведёт? На эти и другие вопросы предстоит ответить агенту полиции, но оправдает ли цель средства?

Глава IV

— Это просто возмутительно! — пожаловалась Виола, собирая осколки недавно разбитой тарелки с пола. — Подозревать тебя — это что-то за гранью! Я же ясно сказала ему, что ты никуда из дома без меня не выходишь, девушки у тебя нет, ни с кем не гуляешь…

— Могла бы и не говорить этого, — не выдержал Виктор. — Как-то позорно это, для моего-то возраста.

— Сам виноват, — отрезала женщина. — Нечего быть отшельником. Будто это моя вина, будто это я заставляю тебя дома сидеть.

— Я ещё успею и друзей завести, и девушку найти, — отмахнулся парень, в глубине души понимая, что это будет очень и очень трудно. — Зря паникуешь, — больше для себя сказал он.

— Я переживаю за твоё будущее, — недовольно произнесла Виола. — Сначала твоя замкнутость, теперь вот это… Нет, вы все точно меня хотите в могилу свести, я прям вижу, — жалуется она, сложив все осколки в полиэтиленовый пакет и закинув в мусорное ведро.

— «Вы» — это кто? — поинтересовался Виктор.

— Вы все! — психанула миссис Элфорд. — Я, вообще-то, старая женщина, мне недолго осталось, а вы мне нервы мотаете, совсем меня не жалеете.

— Ну, почему… Жалеем, — сдался он, от своего лица говоря за всех.

— Как вообще тебя может кто-то подозревать? Что это за сволочь-то такая безбожная?! — воскликнула она, прижав левую руку к сердцу и покачав головой.

— А Бог здесь при чём? — не понял Виктор.

— Бог при всём, — коротко ответила Виола. — Не будет клеветать тот, кто верит в Бога. Бог всё видит.

Виктору стало немного не по себе, когда он услышал последнюю фразу. Стало совестно и стыдно, а ещё захотелось помыть руки, будто они до сих пор в чьей-то крови. Но когда Виктор вспомнил всё то, что ему сделали убитые им люди, совесть сказала ему, что всё сделано правильно, а на смену стыду пришла даже некая гордость. Внезапно появилось желание рассказать маме, но эта идея сразу показалась Виктору провальной.

— Как думаешь, сколько ещё убийств будет? — задумчиво спросила Виола, расчёсывая свои волосы пальцами дряблых рук.

— Понятия не имею, — умело солгал Виктор. — Вспомни наш недавний разговор. Если убийца мстит, то у него уже заранее конкретные люди на мушке. Если убийца просто безумен, смертей может быть сколько угодно, пока его не поймают. Безумца поймать сложнее. У него нет мотива, он убивает случайных людей, поэтому-то его невозможно вычислить.

— А этот убийца — судья? Или просто псих? Как думаешь? — снова задала вопрос женщина.

«Наверное, таблетки ей не помешают. Она слишком нервничает, так может и свихнуться», — мрачно подумал Виктор. От вопроса матери появились смешанные чувства. С одной стороны, ему хотелось улыбнуться, с другой — вздрогнуть, но чувства эти были настолько противоположны друг другу, что он не сделал ни того, ни другого.

— Никак не думаю. Это всё так далеко от нас с тобой, у меня мысли вообще о другом, — безразлично ответил он, оттягивая колкий воротник своей рубашки, вызывающей зуд.

— Далеко?! — снова вскричала Виола, на что Виктор почти рефлекторно вжал голову в плечи. Этот визг действовал ему на нервы. Он любил свою маму, конечно, но её крики ему отнюдь не были приятны.

«Таблетки, — сурово подумал он ещё раз. — Только они могут спасти мой слух. Или беруши. Нет, лучше таблетки».

— Ты говоришь, что далеко, — хмуро повторила женщина, тяжело вздыхая, — а в переулках уже убили твоего одногруппника и твоего преподавателя. Какое-то странное совпадение, не находишь? — оскалилась она.

— Бывшего одногруппника и бывшего преподавателя, — поправил её Виктор. — Это немного разное.

— Это почти ничего не меняет, главное, что ты этих людей хорошо знал, — отрезала она.

— Ну, про «хорошо знал» — это ещё спорный вопрос, — заметил её сын. — С Томасом у меня были не такие уж хорошие отношения, а мистера Хамфри я толком и не знал — он лишь учил нас, как я мог его хорошо знать?

— И снова ты не в точку, — разозлилась Виола, дёрганными и резкими движениями опрыскивая растения на подоконнике.

— Уж извини, — съязвил Виктор.

— Дело в том, что умирают знакомые тебе люди по университету. Ты мог учиться пять лет с убийцей, Виктор, с убийцей, понимаешь?

— Четыре года, — аккуратно поправил он. — Не пять лет.

— Ты замечаешь только какую-то ерунду, а я говорю тебе о важных вещах. Не замечала раньше твою инфантильность.

— Это не инфантильность, а здравомыслие. Пока что ничего плохого не случилось.

— С ними тоже, наверняка, сначала ничего плохого не случилось, а потом как случилось, и их уже хоронят, — нехарактерно жёстко для себя сказала Виола.

— Ну… — Виктор непонятно пожал плечами. — Я-то тут при чём?

— А при том, что один из твоих одногруппников или знакомых в университете может стоять за всем этим. Тебя это не напрягает? — с досадой спросила Виола, отставив пульверизатор, и стала протирать влажной тряпочкой широкие листочки растений.

— Напрягает, конечно. И этот разговор меня тоже напрягает.

— Не понимаю твоего спокойствия. Мне бы так… Но, может, это у тебя по молодости, с возрастом пройдёт, надеюсь.

— Мы закончили обсуждать убийц и моих знакомых? — с некоторой надеждой поинтересовался Виктор, принимая новое удобное положение на диване.

— Считай, что да, — мрачновато откликнулась Виола. — Тебя всё равно сколько ни отчитывай, сколько ни предупреждай, ты всё отмахиваешься, совершенно не слушаешь меня.

— У меня просто нет врагов в университете, я никогда никому ничего плохого не делал, кто стал бы меня убивать? Никому я не нужен, не беспокойся, — постарался приободрить он маму, заметив, как та откровенно расстроилась.

— Да мало ли, — всхлипнула она, вытирая слезу в уголке глаза. — Одна останусь, как потом жить буду? Умру с горя…

— Не нужно думать о плохом. И говорить о плохом тоже не надо. Всё будет хорошо, вот увидишь.

Виктор уже устал уговаривать маму, да и самому взгрустнулось от того, что он сам портит ей настроение даже не столько спорами и возражениями, сколько фактом убийств. Как-то тяжело на душе стало. Нет, ему не было жалко тех людей, которых он убил или убьёт. Ему было жалко маму, потому что она так болезненно восприняла эти кровавые новости, что, кажется, следующая смерть ещё больше ударит по её психике и самочувствию.

Теперь он даже не знал, что и делать, но не быть судьёй он не мог. Так же, как и не мог признаться в том, что убийца — он. Замкнутый круг, получается…

«Что ж, ничего не поделаешь, — чуть пораскинув мозгами, решил он. — Мстить надо, безнаказанно ничего не должно оставаться, а с мамой я что-нибудь да придумаю. Что-нибудь… Но успокоительные ей точно нужны какие-то. Хотя бы лёгкие. Валерьянку, например».

Виола невесело хмыкнула.

— Поговорим о моей работе? — предложил Виктор, попытавшись сменить тему.

— А что о ней говорить? Работа и работа.

— Ну, обсудим. Разве ты не хочешь вести со мной диалог на эту тему? — даже удивился парень. Он не выдержал и расстегнул на одну пуговицу рубашку, потому что это уже было невыносимо.

— Не хочу. Как и ты не хочешь разговаривать со мной на мои темы, — холодно ответила Виола, покончив с растениями. Она вошла в кухню и начала шарить по шкафам в поисках хотя бы старой крупы, потому что ужин никто не отменял.

— Мам, не обижайся, пожалуйста, я просто живу сегодняшним днём. И мне неприятно говорить об убийцах и смертях. Конечно, мне жаль Томаса, жаль мистера Хамфри. Это были замечательные люди, а у Томаса вообще жизнь только начиналась, можно сказать, но ничего не поделаешь. Это их удел, а наш удел другой. Мы не можем вечно переживать за окружающих нас людей. Мы не можем им помочь. Всем не поможешь, мама. Даже если бы мы могли оказаться с ними рядом в те минуты, мы бы, вероятнее всего, не смогли их спасти, а только пострадали бы сами. Сейчас можно только радоваться, что на их месте не оказались мы, и впредь быть осторожными, чтобы нас не постигла такая же судьба. Просто не нужно злить людей, вот и всё. Может, они сильно разозлили кого-то, вот им и попало.

Конец ознакомительного фрагмента.