Выше только любовь

Моника Маккарти, 2015

Томас Макгован полюбил Элизабет Дуглас еще мальчишкой, продолжает страстно любить и теперь, когда они стали взрослыми. Разумом он понимает, что сестра влиятельного лорда Шотландии никогда не сочтет себе ровней простого сына кузнеца, – но разве сердцу прикажешь? Теперь, когда Шотландия ведет отчаянную борьбу за независимость, Том пытается стать рыцарем и доказать любимой, что ради нее он готов на все. Едва не потеряв Тома, Элизабет осознает, что чувства к нему – не просто дружба. Том, рискуя всем, бросается в омут с головой. Но сможет ли Элизабет, невзирая на все преграды и различия между ними, полностью отдаться любви? Время покажет…

Глава 3

Блэкхаус-Тауэр, Шотландские марши^[8], День покаяния^[9], 22 февраля, 1314 года

Элизабет выглянула из окна башни и окинула взглядом окрестности. Сильнейшим зимним холодом были окутаны бесчисленные коричневые и серые полосы пожухлой травы, видневшиеся на горизонте. Казалось, в густых лесах на склонах холмов Галлоуэя не осталось ни зеленого листочка, ни яркого полевого цветка. Свиста чибисов не стоило ожидать еще несколько месяцев, а потому тишину нарушало лишь завывание ветра.

Блэкхаус-Тауэр, часть наследства Дугласов, возвращенная брату Элизабет Робертом Брюсом, находилась на берегу ручья в самом сердце леса Эттрик на диких негостеприимных землях, облюбованных шотландскими «мятежниками» еще со времен Уильяма Уоллеса^[10]. Чуть дальше простирались бесконечные холмы Пиблза, Селкирка, Джедбурга, Роксбурга и других значимых городов, расположенных с шотландской стороны границы.

Элизабет готова была многое отдать, лишь бы оказаться в одном из них. Господи, как же ей хотелось поскорее покинуть эти унылые безлюдные места. Забыть о бесконечных серых днях, одних и тех же лицах с утра до вечера, гудящей тишине. В городе всегда что-то происходило. Там всегда было шумно, весело и находился повод для радости. Здесь же, в их крепости, затерянной в лесу, самым волнующим событием за последнее время стало завершение работы над новым гобеленом, призванным украсить стену за помостом, на котором располагался стол. А ведь Элизабет даже не любила рукоделие!

Но так будет продолжаться недолго. Где-то там Джейми и его люди атаковали один из последних английских гарнизонов, располагавшийся в шотландском замке Роксбург, в качестве упреждающего удара в войне короля Роберта против англичан. В конце октября Брюс сделал заявление о том, что в течение года конфискует землю тех дворян, которые до сих пор не признали его своим королем. Эта угроза преданным англичанам, представителям знати, наконец принудила Эдуарда к ответным действиям. Он заявил, что в июне захватит замок Берик.

Оставшиеся месяцы Брюс использовал для подготовки к предстоящей войне. В дополнение к набегам и получению дани от тех англичан, которым не посчастливилось жить рядом с границей, армия короля осаждала стратегически важные цитадели Эдинбурга, а вскоре и Стерлинга. Небольшие воинские отряды вроде тех, что возглавлял брат Элизабет, препятствовали доставке продовольствия к таким крепостям, как Роксбург, Джедбург, Ботуэлл и Данбар, все еще находящимся во владении англичан. У Брюса не было ни людей, ни ресурсов, чтобы подвергнуть осаде все эти крепости. Когда Эдуард II отправится на север, шотландские замки не будут оплотом для англичан.

Джейми ждал скорого вызова в Эдинбург для подготовки к грядущему сражению и обещал взять Элизабет с собой. После ожесточенных боев, с которых началась война, наступило затишье. Тысячи людей Брюса оккупировали город, поэтому не стоило опасаться нападения английского гарнизона, состоящего всего лишь из сотни бойцов. Тем более что в Эдинбурге будут две сестры Брюса и жены многих людей из его свиты.

Элизабет не могла дождаться этого момента. Эдинбург, конечно, не Париж, но все же лучше крепости в лесу Эттрик.

Элизабет посмотрела вокруг, словно пытаясь разглядеть вдали пестрое знамя или отблеск серебряной кольчуги под плащом. Но инстинктивно искала глазами не бело-голубой герб Джейми. Могут ли быть люди Эдуарда Брюса поблизости?

— Кого-то высматриваешь, Элла?

Вздрогнув от неожиданности, Элизабет обернулась на голос своей кузины — леди Изабеллы Стюарт, дочери национального героя Джона Стюарта из Бонкиля, погибшего в битве с Уоллесом при Фолкерке, и кузины нынешнего 6-го лорда-стюарда^[11] Шотландии Уолтера. 4-й лорд-стюард приходился дедом обеим девушкам.

Улыбнувшись, Изабелла продолжила:

— Пытаешься вызвать из этого тумана образ сэра Томаса? Эдинбург слишком далеко, чтобы ты могла его разглядеть.

Элизабет улыбнулась в ответ.

— Я и так скоро его увижу, Иззи.

Изабеллу было легко убедить в отличие от другой обитательницы замка — Джоанны, которая знала Элизабет слишком хорошо. Теперь они были не просто подругами детства. Два с половиной года назад Джоанна наконец-то вышла замуж за Джейми и стала невесткой Эллы. После происшествия с Джоанной будущим супругам пришлось пережить нелегкие времена. Элизабет не посвятили во все детали, но она знала, что Джейми совершил нечто ужасное, за что Джоанна со временем его все же простила. К счастью, то обстоятельство, что они едва не потеряли друг друга, лишь разожгло их любовь. Так что им повезло.

Джоанна понимающе посмотрела на золовку.

— Я слышала от Джейми, что теперь, когда Рэндольф взял в осаду Эдинбург, Эдуард Брюс вскоре начнет осаждать замок Стерлинг.

Элизабет постаралась сохранить бесстрастное выражение лица, хотя уже знала об этом.

— Очень интересно, но это не имеет для меня никакого значения.

Джоанна насмешливо приподняла бровь.

— Правда? Хм.

Элизабет не понравилось это «хм». Что бы там ни думала Джоанна, она ошибалась. Если Элизабет и проводила слишком много времени у окна, то лишь потому, что ей было очень скучно и тревожно. И дело вовсе не в ожидании кого-то, в особенности Томми.

На самом деле ей было любопытно, где он и что с ним. Ведь за три года Элизабет не слышала о бывшем друге детства почти ничего, кроме того, что он сражается под знаменами Эдуарда Брюса.

— Значит, тебя беспокоит ссора с Арчи? — спросила Изабелла.

Элизабет хотела уже сказать, что вовсе не испытывает беспокойства, но, поняв, что подруги ей все равно не поверят, лишь пожала плечами.

— Немного, — призналась она. — В отсутствие леди Элеоноры и Джейми мне приходится непросто. Он меня совсем не слушается.

— Меня тоже, — с усмешкой кивнула Джоанна. — Но, могу предполагать, так ведут себя все шестнадцатилетние подростки. К тому же Дугласы думают, что знают все. Я хорошо это помню.

Элизабет тоже помнила, и ее сердце болезненно сжалось. Но в том, насколько сильно скучала по тем временам, она могла признаться лишь себе. До тех пор, пока все не запуталось… Почему Томми решил уйти из дома и испортить все в попытке изменить привычное положение вещей? Ведь все и так было идеально.

Элизабет дорожила связывающими их узами и крепкой дружбой, пережившей испытание войной, расстоянием и временем. Том был ее спутником, доверенным лицом, якорем в водовороте жизни, неизменным звеном и лучшей частью возвращения домой. Томми был для нее домом. И после его отъезда Дуглас изменился.

Элизабет думала, что Том никогда не оставит ее. Сняв с дерева, когда ей было шесть лет, и впоследствии предотвращая появление бесчисленного количества синяков, ободранных коленей и вывихнутых лодыжек, подставляя плечо для слез после смерти ее отца и выслушивая многочисленные подростковые жалобы на мачеху после очередной ссоры, он, казалось, всегда точно знал, что сказать — или не сказать, — чтобы Элизабет стало лучше. Даже после самого ужасного периода в ее жизни, когда после смерти отца Элизабет король Эдуард отобрал у ее семьи все и им пришлось умолять родственников о крове, который в конце концов предоставила семья Изабеллы, Томми оказался единственным, кому Элизабет смогла поведать о своих страхах и стыде, о которых не могла забыть до сих пор.

Именно поэтому признание Томми заставило ее испытать такой шок. Ведь он прекрасно знал, насколько важен для нее прочный и выгодный во всех отношениях брак.

Томми был самым близким ее другом. Во всяком случае, она думала именно так. Элизабет до сих пор охватывал гнев при воспоминании о том, насколько грубо он разговаривал с ней во время их последней встречи. Как он посмел злиться на нее, когда сам решил единолично изменить правила?! Элизабет никогда не думала о нем в таком ключе и даже не подозревала, что его чувства к ней изменились. Ради всего святого, перед их разлукой ей было всего шестнадцать лет. В этом возрасте человека вряд ли можно называть сообразительным.

Надо признать, что и в двадцать лет она не стала проницательнее, но все равно смогла бы отреагировать на признание Томми чуть тактичнее, ведь он был так невыносимо горд. К тому же Элизабет знала, каким обидчивым он может быть при упоминании о положении его отца в их замке. Однако признание Томми настолько ее ошеломило, что слова вырвались сами собой.

А чего он ожидал? Он предлагал невозможное, ни при каких условиях неосуществимое. Брак Элизабет должен помочь упрочить могущество ее клана и повысить его престиж.

Элизабет никогда не задумывалась о социальном статусе Тома, но он заставил ее признать, насколько огромна разделявшая их пропасть. Дочери могущественных представителей знати не выходят замуж за сыновей кузнецов. Ни в Шотландии, ни в любой другой стране христианского мира. Только крестьяне считали важными такие понятия, как «желание» и «любовь». Но, к счастью, Элизабет сдержалась и не произнесла этого вслух. Оставалось лишь догадываться, как бы Том отреагировал на такое не слишком деликатное замечание. Конечно же, любовь желательна и в благородных браках, но она должна расцвести в них, а не быть их основой.

Элизабет поджала губы. Она все еще сердилась на Тома за то, как он с ней разговаривал и как легко ушел, даже не оглянувшись. Вот вам и дружба, и любовь.

И все же Элизабет ужасно тяготило то, как закончились их отношения. Между ними словно осталась какая-то недосказанность, незавершенность. Возможно, именно этим объяснялось беспокойство, от которого Элизабет никак не могла избавиться. Она хотела увидеть Тома. Лишь для того, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Потому что мысль о том, что он ее ненавидит, была просто невыносима.

Прогнав прочь воспоминания о бывшем друге, Элизабет сосредоточилась на насущном.

— Хочешь сказать, упрямство Дугласов исчезает после шестнадцати лет? Скажи об этом моему брату Джейми, по-прежнему полагающему, будто он знает все на свете. — Девушка покачала головой. — Должна признать, я понимаю раздражение Арчи. На его месте я бы тоже сгорала от желания вырваться отсюда.

Арчи хотел воевать, но Джейми не разрешал. Не только из-за юного возраста Арчи, но и потому, что Джейми не хотел подвергать парня опасности. Англичане готовы были на многое, чтобы пленить брата Черного Дугласа, пусть даже и сводного. Однако запрет Джейми не очень-то подействовал на рвущегося в бой шестнадцатилетнего подростка, поэтому Джоанне и Элизабет предстояла нелегкая задача удержать парня в узде. Именно из-за этого вчера вечером Арчи и поругался сестрой.

— Хочешь сказать, тебе не хочется тоже уехать отсюда? — смеясь, спросила Джоанна. — Думаю, в этом замке Арчи не единственный, кому не терпится оседлать коня и отправиться в Роксбург или Эдинбург.

Элизабет тщетно попыталась скрыть улыбку. Джоанна права.

— Мне действительно хочется, чтобы Джейми поскорее закончил свои дела в Роксбурге, — произнесла Элизабет. — Ведь я не становлюсь моложе. В следующем месяце мне исполнится двадцать четыре года. Теперь, когда Джейми наконец подыскал человека, отвечающего его требованиям, я хочу поскорее начать подготовку к свадьбе.

— Может, он просто захватит для тебя замок? — сухо произнесла Джоанна. — Тогда ты быстро окажешься в Эдинбурге.

Переглянувшись, девушки рассмеялись. Способность Джейми захватывать замки хитростью уже стала легендой, но Роксбург был самым охраняемым и хорошо укрепленным замком на границе.

— Должно быть, кузену Джеймсу потребовалось немало усилий, чтобы подыскать тебе мужа. Наконец он остановился в своем выборе — на одном из самых влиятельных мужчин королевства, — заметила Изабелла. — Не говоря уже о том, что его избранник недавно унаследовал титул графа. Надеюсь, кузен Уолтер сделает для меня хотя бы половину того, что сделал для тебя Джейми.

Джейми был опекуном Элизабет, а юный лорд-стюард Шотландский — опекуном Изабеллы.

Элизабет покраснела от удовольствия, даже не пытаясь скрыть от подруг своего волнения. Джейми действительно постарался на славу.

— Не могу поверить, что стану графиней Морланд, — произнесла она вполголоса, как будто слишком громкие слова могли поставить под угрозу ее будущее.

Джейми организовал помолвку с племянником Роберта Брюса и своим ближайшим другом и соратником сэром Томасом Рэндольфом. Дугласы тоже состояли в родстве с Брюсом посредством своего прадеда — 3-го лорда-стюарда Шотландии, в то время как Рэндольф был сыном сводной сестры матери Брюса.

— Так много нужно сделать. Не терпится приступить к приготовлениям, — продолжала Элизабет. — Мы так давно ничего не праздновали. А поскольку Джейми считает, что король будет настаивать на праздновании свадьбы в одном из своих замков, она наверняка станет самым значимым событием с того момента, как он взошел на престол. Музыка, танцы, лучшие кушанья и вино… Совсем как в Париже. У меня будет красивое новое платье — я уже знаю, какое хочу, — и туфли, и…

— Муж, — перебила подругу Джоанна. — Не забывай, что кроме потрясающей свадьбы и красивого нового платья у тебя появится муж.

Элизабет укоризненно посмотрела на невестку, пытающуюся остудить ее пыл по поводу предстоящей свадьбы.

Пока еще ничего не было решено, и поездка в Эдинбург являлась чистой формальностью. Элизабет виделась с сэром Томасом несколько раз, и у нее не возникло оснований думать, что они могут не подойти друг другу. Красивый и обаятельный: он мог заставить сердце любой девушки биться чаще. Элизабет сморщила нос. С ее сердцем до сих пор такого не случилось, но она надеялась, что случится, когда они с сэром Томасом узнают друг друга получше. Немаловажным фактом было и то, что любимый племянник короля и графа владел достаточным количеством земель, чтобы обеспечить Элизабет безбедное существование до конца жизни. Это означало, что ни ей, ни ее будущим детям никогда больше не придется снова полагаться на милость родственников.

Не считая обоих Брюсов, в Шотландии вряд ли нашелся бы более влиятельный человек, чем Томас Рэндольф. Хотя Джейми мог бы с этим не согласиться.

— Мне пришлось бы очень постараться, чтобы отыскать в Томасе Рэндольфе черту, которая вызвала бы у меня неприязнь, — заметила Элизабет.

— Да, он красивый, мерзавец — согласилась Джоанна. — И прекрасно об этом знает. Кажется, его любят все женщины, но как насчет тебя?

Элизабет удивленно посмотрела на подругу.

— А какое это имеет значение?

Джейми решил, за кого она выйдет замуж. И несмотря на то что он ни за что не стал бы принуждать ее к нежеланному браку, Элизабет прекрасно осознавала свой долг.

— Очень большое, — тихо ответила Джоанна. — Знаю, Джейми окрылен возможностью заключить такой союз, но не позволяй ему манипулировать тобой. Я уверена, он хочет, чтобы ты была счастлива, и не бойся напоминать ему об этом.

Элизабет понимающе улыбнулась. Джейми и Джо были сейчас так счастливы, и иногда она забывала, что в их отношениях не всегда все было так просто. Джейми по любви женился на девушке гораздо ниже себя по положению, и это решение тяжело далось амбициозному брату Элизабет после серьезной внутренней борьбы.

Для мужчины, с таким положением в обществе как у Джейми, брак являлся долгом, и женитьба по любви обрекала его на публичное осуждение. Такой союз не только оскорблял социальные устои, но и расценивался как слабость с его стороны, ведь он предпочел похоть чести. Элизабет покраснела. Кто мог подумать, что ее свирепый сильный брат пренебрежет своим долгом ради низменных желаний?

Джейми спокойно пережил скандал, а помогло ему в этом благосклонное отношение короля. Элизабет же прекрасно осознавала свой долг. В отличие от брата она не имела возможности проложить себе путь к величию с помощью меча. Обеспечить свое безбедное существование Элизабет могла только через брак.

Конечно же, она не завидовала счастью брата и любила Джо как сестру, понимая, что такой путь не для нее.

— Ваши чувства с Джейми — редкость, Джо. Семейная жизнь большинства женщин нашего положения совсем другая. К тому же для меня подобные отношения никогда не играли важной роли. Я не так романтична, как ты. Но не волнуйся, я уверена, что полюблю графа. Да и за что его можно не любить?

Джоанна посмотрела на подругу так, словно хотела возразить, но потом решила промолчать. Вместо этого она еле заметно усмехнулась.

— За многое, если послушать Джейми. Хотя до тех пор, пока ты не выйдешь замуж, он будет петь графу дифирамбы.

Элизабет рассмеялась. Она не раз выслушивала недовольные тирады своего грозного брата, ругающего «напыщенного» рыцаря, если Рэндольф оказывался в чем-то лучше его. Мужчины были яростными соперниками и всегда пытались превзойти друг друга на поле боя, но при этом оставались на удивление добрыми друзьями.

— Мне не терпится поскорее познакомиться с этим образцом совершенства, — произнесла Изабелла. — Если хоть половина из того, что я о нем слышала, — правда, то он должен произвести неизгладимое впечатление.

Желанию Иззи суждено было исполниться раньше, чем они предполагали — в этот самый момент стук копыт внизу возвестил о прибытии всадника.

Через несколько минут Джоанна уже держала в руках послание от Джейми. Глаза ее заметно округлились в процессе чтения, и она еле слышно пробормотала себе под нос что-то вроде: «Господь всемогущий!» Элизабет едва не сошла с ума от беспокойства, но тут ее невестка рассмеялась.

— Что такое? — спросила Элизабет.

Джоанна передала ей письмо со слезами радости и гордости на глазах.

— Прочти сама. Но твой будущий муж будет не слишком счастлив это услышать.

Ошеломленная, Элизабет не верила собственным глазам. Закончив читать письмо, она издала крик ликования, подобный тому, что услышала от Джоанны, и порывисто обняла подругу. Джо права. Рэндольф совсем не обрадуется. Он почти два месяца вел осаду замка Эдинбург, в то время как Джейми взял замок Роксбург за одну ночь.

Девушки смеялись до тех пор, пока по их щекам не заструились слезы. Чудесный подвиг, о котором они шутили несколько минут назад, стал явью. Джейми вновь совершил невозможное. Поступив так, как не ожидал никто, включая самого Брюса, он воспользовался подвернувшейся возможностью и хитростью взял замок во время празднований в честь начала Великого поста.

Но не менее чудесным, по мнению Элизабет, было то, что после того, как ее брат сравняет замок с землей, не позже, чем через две недели, вернется в Блэкхаус и отвезет женщин в Эдинбург.

Вне себя от радости, Элизабет направилась в покои Арчи и младшего брата Хью, чтобы поделиться с ними последними новостями, однако застала только одного из них.

Мерзавец играл с ним. Том атаковал то слева, то справа, но каждый раз Капитан отражал удары его меча ловкими движениями рук. Сначала он с силой ударил Тома по плечу, развернув лезвие меча горизонтально, а потом по его бедру. Сейчас они практиковались, иначе лезвие непременно бы нанесло Тому серьезные раны.

Тому не требовалось смотреть в лицо своего оппонента, чтобы знать, что тот злорадствует. Капитан стал его заклятым врагом после того, как в прошлом году Том положил конец его приставаниям к жене Йена Маклина. Мерзавцу следовало его поблагодарить. Маклин здорово поколотил Капитана — сэра Джона Керра, — и если бы Том не вмешался, негодяя ждала бы медленная мучительная смерть.

Однако Капитан не считал, что обязан Тому жизнью, и хватался за любую возможность, чтобы выставить его в дурном свете. Особенно в такие моменты, как сейчас, — когда на них смотрел их лорд.

На протяжении последних трех лет Том медленно, но верно создавал себе имя, и Эдуард Брюс, граф Каррик, наконец-то его заметил. Единственный оставшийся в живых брат короля лично заинтересовался подготовкой Тома и дал ему понять, что, несмотря на поздний старт и скромные успехи, Том сумеет сделать карьеру в армии. Это оскорбляло чувства Капитана, а покровительство графа лишь усиливало его негодование.

Это все было Тому не на руку. К тому же его пытался уязвить не только Капитан. За последние три года он подвергался разного рода унижениям, выслушивал бесчисленное количество грубых комментариев о своем происхождении, выполнял тяжелую работу. Все это было призвано поставить его на колени, доказать, что «крестьянину» не место рядом с настоящими воинами, рожденными для того, чтобы сражаться на поле боя. Тома не раз одолевало желание все бросить. Особенно когда его покрытые кровоподтеками мышцы горели от боли, пот сочился по телу, а рот забивался очередной порцией грязи. Однако Тома всегда останавливала мысль о том, что в таком случае придется вернуться домой с поражением. Поэтому он страдал и терпел, и в конце концов заслужил, пусть и неохотное, уважение донимавших его людей.

— Пожалуй, тебе не стоило расставаться с молотом, — съязвил Капитан. — Меч — благородное оружие для настоящего рыцаря. Грубая сила не поможет, если ты не научишься владеть клинком. — Том уже привык к злобным замечаниям о его происхождении, поэтому не заглотил наживку, что еще больше разозлило Капитана. — Еще раз, — потребовал Керр (или Хам^[12], как его называли другие рыцари), поднимая меч и занимая оборонительную позицию. Том стиснул зубы и прижал руку с мечом к правому виску, готовясь к атаке.

— Не думай слишком много, — посоветовал один из собравшихся вокруг мужчин.

В этом и состояла проблема Тома. Он не испытывал недостатка в силе или ловкости, но даже после трех лет постоянных тренировок так и не обнаружил в себе тех инстинктивных движений, которые, казалось, были выжжены в мускулах рыцарей, державших мечи с юности.

Как бы Тому ни ненавистно было это признавать, Капитан был прав: грубая сила не помогала. Вот почему Том раз за разом терпел унижения Керра. Капитан был мерзавцем, но зато превосходно владел мечом.

Том хотел быть не просто хорошим бойцом. Он стремился оказаться среди лучших. И если для этого нужно освоить пятнадцатилетнюю программу упорных тренировок за три года, выслушивая при этом оскорбления и издевки Капитана, он с радостью обрек бы себя на такие страдания и сделал все, что от него потребуется.

С угрюмой решительностью Том внял совету своего товарища и, стараясь не раздумывать слишком долго, сделал шаг вперед. Сложил руки так, словно намеревается нанести удар по корпусу, однако в последнее мгновение вывернул запястье и сделал выпад вниз. Но Капитан был слишком хорош, чтобы поддаться на этот трюк. Он блокировал удар, однако Том среагировал на это довольно быстро и, перевернув лезвие меча Капитана кончиком своего собственного, легонько стукнул его по ребрам, обозначая порез.

Том никак не показал своего удовлетворения, но этого было и не нужно — лицо Капитана и так перекосило от ярости.

Некоторые из присутствующих захлопали, сопровождая аплодисменты ободряющими возгласами. Несмотря на свое положение, Капитан слыл грубым хвастуном и не пользовался популярностью среди воинов.

Каррик — самый главный зритель — рукоплескал в числе прочих, а когда закончил, подозвал Тома к себе.

— Неплохо, Макгован. Вижу, вы улучшаете свои навыки владения мечом.

Том кивнул в ответ на похвалу.

— Капитан многому меня научил.

Каррик вскинул темную бровь.

— А также преуспели в дипломатии. Пожалуй, вы действительно сможете стать рыцарем. — Его губы изогнулись в усмешке. — При условии, что и с верховой ездой у вас тоже порядок.

Том даже не попытался скрыть свое разочарование. Его неприязнь к лошадям (кстати взаимная) ни для кого не была тайной. Он ездил верхом, но крепко сцепив зубы и собрав в кулак волю и решимость.

— Боюсь, это не так, милорд.

Громко расхохотавшись, Каррик похлопал Тома по спине.

— Подыщем для вас покладистую молодую кобылку, которую вы сможете приручить самостоятельно. Да, кстати… — Граф многозначительно посмотрел на Тома. — Ваш проявленный несколько дней назад героизм произвел неизгладимое впечатление на нашу хозяйку.

Том еле заметно поморщился в ответ на попытку Эдуарда Брюса пошутить. Как и большинство мужчин в лагере, Каррик мог быть очень грубым, когда речь заходила о женщинах. Большой Том живьем содрал бы с сына кожу, если бы услышал хоть половину — или даже четверть — из того, что говорили о женщинах в лагере. Том не мог похвастаться происхождением, но его научили относиться с уважением ко всем женщинам без исключения. Из того, что видел Том, не все рыцари принимали близко к сердцу свой предполагаемый кодекс чести.

Но Каррик был не настолько плохим человеком. Том не относился к числу таких людей, но знал, что многие откровенно не любили «правую руку короля». Эдуард Брюс мог быть вспыльчивым и импульсивным, но на поле боя проявлял недюжинную смелость, свирепость и решимость. Если время от времени он и выказывал ревность по отношению к старшему брату, в тени которого находился, то Том вполне мог понять его чувства. Ведь он и сам знал, каково это — стоять на ступень ниже.

— Ерунда, милорд, — произнес Том.

— Леди Марджори так не считает. Хотелось бы мне на это посмотреть. Вы действительно забрались туда? — Граф указал на конек скатной крыши замка.

Замок Ратерфорд представлял собой каменную четырехугольную башню, которые были особенно распространены в этих местах. Башня служила базой для графа и его людей, когда они совершали набеги на английские земли и разоряли гарнизон в Джедбурге, чтобы не допустить доставку провизии.

— Это проще, чем может показаться со стороны, милорд.

Эдуард Брюс посмотрел на Тома так, словно тот сошел с ума.

— Как, черт возьми, туда попал кот?

Том пожал плечами.

— Леди Марджори говорит, что один из мальчишек гонял его по крепостной стене, и кот попытался от него сбежать. Наверное, он был слишком напуган, чтобы попытаться спуститься вниз.

— Не пойму мотив вашего поступка, — сухо произнес Каррик. — Я бы точно не стал рисковать собственной шеей ради кота, но леди Марджори очень вам благодарна. Очень. Очаровательная вдова попросила, чтобы вы вошли в число тех, кто будет сопровождать ее в Йоркшир. — Том ответил не сразу, поэтому граф добавил: — Она спросила меня, какое положение вы занимаете в армии и есть ли у вас жена. Я ответил, что вы один из моих наиболее многообещающих солдат и до сих пор не женаты. Леди определенно вами заинтересовалась. Расставьте фигуры правильно и через несколько месяцев захватите свою «королеву» и станете хозяином этого замка.

Исходя из того, сколько внимания леди Марджори оказывала ему в последнее время, а также ее недвусмысленные прикосновения, Том не слишком удивился сказанному.

— Благодарю вас, милорд. Сделаю все, что в моих силах. Когда мне предстоит отправиться в путь?

— Послезавтра.

— Я не нужен вам для набегов?

Каррик покачал головой.

— В конце недели мы выдвигаемся в сторону Стерлинга. Встретимся с вами там. — Граф замолчал и задумчиво посмотрел на молодого человека. — Вы удивляете меня, Макгован. Я думал, вас обрадует новость о возможности жениться на богатой вдове. Ведь вы не скрываете своих амбиций. Подобный союз улучшил бы ваше положение и облегчил путь к достижению цели. Это хорошая партия. Лучше, чем мог бы надеяться человек вашего происхождения. Хотя я подозреваю, что вам помогает внешность. Я заметил, насколько вы популярны среди представительниц слабого пола. — Том воздержался от комментариев, словно ему было нечего сказать по этому поводу. Каррик нахмурился. — Или вы надеялись заключить другой союз?

Том покачал головой.

— Нет, милорд. Я доволен. Очень доволен, — добавил он, злясь на себя за собственную реакцию. Каррик прав: ему стоило трубить о своем везении на весь свет. Леди Марджори Ратерфорд была вдовой уважаемого рыцаря и обладала внушительным наследством в виде земель по обе стороны границы, а также замком близ Пиблза. Для Тома, в его положении, это была более чем выгодная партия.

Если сама леди и была слишком прямолинейна в намеках и походила на свою кошку, к которой была очень привязана (даже больше, чем к собственным детям, как успел заметить Том), то эти недостатки с лихвой компенсировали ее молодость и привлекательность. К тому же она слыла превосходной хозяйкой. На подобный союз Том не смел и надеяться.

Он больше не был глупцом, потерявшим голову от любви. Разбитое сердце способствовало болезненному прозрению, излечившему его от всех иллюзий. Том прекрасно осознавал собственный статус и точно знал, что нужно сделать, чтобы этот статус повысить. И удачный брак — вернее союз — был одним из средств для достижения цели.

Элизабет преподала ему отличный урок, и Том старался не думать о прошлом. Он двигался вперед, а когда вспоминал о ней, то уже не испытывал гнева или боли. Его рана больше не была свежей и воспаленной настолько, что малейшее прикосновение к ней заставляло его внутренности содрогаться в агонии. Нет, теперь в его сердце осталось лишь притупившееся ощущение потери и разочарования. И пустота, которую ничем нельзя заполнить.

Нет, Том не осуждал Элизабет. С его стороны было сумасшествием полагать, что она когда-нибудь посмотрит на него, как на потенциального жениха. Даже если бы их чувства были взаимны. Элизабет — не вдова ничем не выдающегося барона. Она Дуглас. И этим все сказано.

Губы Тома сжались. К сожалению, он не смог полностью оставить в прошлом свое детство и всех Дугласов. Казалось, каждый раз выслушивая очередную историю об удивительном подвиге Черного Дугласа на поле боя, Том возвращался к воспоминаниям о бывшем друге, а ныне враге. Том чертовски от этого устал.

Возможно, Джоанна и простила «сэра» Джеймса, но Том был не настолько великодушен.

Так что путешествие в Йоркшир вполне могло оказаться для него благом. В Англии Черного Дугласа боялись, а не боготворили. Его считали скорее монстром, нежели героем.

— Я буду готов, милорд. С нетерпением жду возможности сопроводить леди Марджори в ее владения, — ответил Том с гораздо большим энтузиазмом. — Можете быть уверены, я такой возможности не упущу.

Каррик кивнул.

— Хорошо. Продолжайте тренировки.

Том уже развернулся, чтобы уйти, когда к графу подбежал оруженосец с посланием в руках. Том успел сделать всего несколько шагов, и его окликнул Каррик.

— Макгован, постойте. — Он закончил читать послание и посмотрел на молодого человека. — Боюсь, вашей очаровательной вдовушке придется подождать.

— Милорд?

— Кажется, Дуглас сотворил очередное чудо. — Если кто-то и радовался победам Дугласа меньше Тома, то это был Эдуард Брюс, ну и еще Томас Рэндольф. — Он взял замок Роксбург, и мы должны помочь ему его разрушить.

Примечания

8

Область в англо-шотландском пограничье в Средние века, которая постоянно подвергалась набегам и разорению.

9

Первый день Великого поста у католиков и англиканцев.

10

Шотландский рыцарь, один из военачальников в войне за независимость от Англии.

11

Титул офицера, который контролирует внутренние дела королевского дома.

12

В английском языке имя Kerr и слово cur (хам, грубиян, наглец) произносятся одинаково.