Праздник в сказочной стране

Мишель Дуглас, 2012

Николь одержима идеей изменить себя: стать более жесткой и независимой. А еще – похорошеть и похудеть. Тогда-то ее бывший жених и лучшая подруга, объявившие о помолвке, пожалеют о своем предательстве! Новый босс, к которому Николь уезжает на подработку, вызывается помочь ей в этом невероятном перевоплощении. Но и ему требуется помощь…

Глава 3

«Строго в шесть пятнадцать» Кейд малодушно отправил на первый урок Джека, своего помощника. А сам даже не пошел посмотреть. Но любопытство мучило его все утро. Когда он увидел Эллу, Холли и Николь, расположившихся в тенечке на большом клетчатом пледе, то не выдержал и решил посмотреть, чем они занимаются.

Подойдя ближе, он услышал, что девочки распевают «Танцуй, Матильда!», а Николь подпевает им что-то вроде «тра-ла-ла-ла…». При этом все трое склонились над… над чем-то. Вокруг искрились рождественские декорации, и Кейду было не понятно, почему, черт возьми, они не поют рождественские песенки?

Николь поймала его взгляд, и от неожиданности он прикусил губу. Тут вдруг Холли, без объявления войны, прыгнула на Николь, и девушка ловко подхватила ее под спинку. Она ласково убрала кудряшки с лобика малышки и запечатлела на нем быстрый поцелуй. А потом снова взяла… карандаш, вот что это было. Они с Эллой раскрашивали гигантскую раскраску, лежавшую перед ними. Кенгуру, коалы, вомбаты, страусы эму… Кейд улыбнулся, когда увидел, что среди реальных представителей фауны в раскраске изображен монстр Буньип — жуткий водяной из австралийских сказок. Элла как раз разрисовывала его в оранжевую и малиновую полосочку.

Кейд залюбовался всей честной компанией, и на душе у него потеплело. Конечно же было бы еще лучше, если бы они пели «Джингл Беллс» и рисовали Санта-Клауса. Но очевидно, что дети прекрасно чувствуют себя рядом с Николь, и за это он ей благодарен.

— Элла, — сказала Николь, прервав песенку на полуслове, и только тогда Кейд осознал, что у нее прекрасный музыкальный слух и голос. — Знаешь, у меня есть глаза на затылке, и я вижу твоего папу, который стоит позади нас!

Элла мгновенно повернулась и с визгом кинулась к нему на шею. Он подхватил ее на руки.

— Ник — волшебница, — пояснила девочка.

— Не иначе, — согласился он.

— Ничего подобного, — заявила Николь. — Я — учительница младших классов, и глаза на затылке входят в список обязательных требований.

Ее улыбка вовсе не зажгла пожар желания в его крови, и ему полегчало. Значит, вчера вечером это просто гормоны разыгрались.

— Как прошел сегодняшний урок?

Она просияла:

— О! Это было так весело!

Внутри у него что-то радостно дрогнуло.

— Надеюсь, вы не возражаете, что заниматься пришлось с Джеком?

— Ну что вы, вовсе нет! Он прекрасный учитель!

И Кейд понял: она даже рада, что вместо него пришел Джек. Это ощутимо укололо его самолюбие.

— Джек сказал, я прирожденная наездница и у меня все получается.

Джек и ему когда-то так сказал — после того, как Кейд совершенно измотался. Очевидно, старику понравилась Николь.

— Все тело ломит? — из вредности спросил он.

— Пока нет.

Кейд уже собирался сообщить ей, что завтра утром она не встанет, но тут Элла выбралась из его объятий.

— Папа, посмотри нашу картинку. Ник привезла очень толстую раскраску, и мы каждый день можем раскрашивать по картинке.

— А рождественские тут есть? — невинно спросил он.

Николь покраснела, но не опустила головы:

— Это все сценки из жизни австралийских животных.

Он строго посмотрел на Николь и поджал губы.

— Ну-ка, спойте мне песенку про Санту, прежде чем я снова уйду работать.

Элла захлопала в ладошки. Николь, он мог бы поклясться, закатила глаза.

— «Рудольф, олень красноно-о-осый…» — затянула Элла, и Николь, слегка припозднившись, подхватила мелодию.

— А теперь берите карандаш и порисуйте с нами. — Николь протянула ему коробку. — Либо присоединяйтесь, либо возвращайтесь к работе. Выбирайте!

Это прозвучало так по-учительски, что он усмехнулся. Пришлось ему тоже запеть и раскрасить коалу. Синим цветом.

Когда они закончили, Элла так и прыгала от счастья.

— До Рождества осталось только двадцать раз поспать! Мне нужно много-много подарков, — поставила их в известность малышка. — Во-первых, кино про Рапунцель. Во-вторых, машинка-кемпер для моей Барби…

Кейд загадочно ухмыльнулся. Он-то выписал DVD и целую гору кукольного добра еще полтора месяца назад. В таком деле нельзя рисковать. Вдруг раскупят? Сейчас все подарочки надежно запрятаны на верху его шкафа.

— Ник! — вдруг воскликнула Элла. — А ты что заказала Санте?

— Я не жду подарков от Санты, ведь я уже взрослая.

Кейд предупреждающе прокашлялся:

— В «Ваминда-Доунс» Санта приносит подарки всем.

В глазах Николь мелькнуло понимание.

— Каждый год, — поведала Элла, — Санта приносит Хэрри огромную коробку шоколадных конфет и… и… что-то в бутылке.

Николь быстро взглянула на Кейда:

— Духи?

— «Бейлис айриш крим», — сознался он.

Ее губы дрогнули.

— Ой, ты знаешь, Элла, именно это я бы тоже хотела получить от Санты!

— Как? Машинку для Барби?! — изумилась девочка.

— Она у меня уже есть! — поклялась Николь. — Санта принес, когда мне было шесть лет.

Кейд нахмурился. Коробка имбирных пряников в шоколаде и бутылка ликера вдруг показались ему совершенно не подходящим подарком для Николь.

— А если бы вы могли получить все, что угодно, что бы вы попросили?

Она пожала плечами. Похоже, вопрос ее совершенно не волновал, и его это беспокоило.

— Кроме лошади, — настаивал Кейд. — Было ведь что-то, о чем вы мечтали все детство, но так никогда и не получили?

Николь устремила взор в небо, припоминая.

— Любовные романы! Когда я была подростком, я их обожала. И попросила к Рождеству коллекцию любовных романов. А получила полное собрание сочинений Джейн Остин в кожаном переплете. Строго говоря, это тоже любовные романы, и, поймите меня правильно, я люблю Джейн Остин, но… но я не это просила. — Николь нахмурилась. — Давненько я не держала в руках любовного романчика!

Она тряхнула волосами, отгоняя непрошеные мысли, но, Кейд заметил, сделала это очень осторожно, чтобы не разбудить заснувшую у нее на руках Холли. Какие романы? Он смотрел на нее, баюкавшую его дочь.

— Вы похожи на Мадонну с младенцем.

Она фыркнула:

— Поверьте, во мне нет ничего святого, слово даю!

Кейд едва сдержал смех. Она вмиг напряглась и снова начала проделывать все эти свои дурацкие штучки — делать вид, что ничего такого не говорила, тогда как говорила, и это было остроумно, и заставило его рассмеяться. И конечно, все испортила.

— Мне пора. — Кейд поднялся с травы.

— Пока, пап.

Он почти ушел. Но вернулся.

— Вечером полежите в горячей ванне. Мускулы будут не так болеть.

И вот тут уж он ушел по-настоящему, чуть ли не бегом. Потому что перед ним замаячила картинка: Николь в пенной ванне, глаза полузакрыты, губы полуоткрыты… Надо убираться подобру-поздорову!

А десять дней спустя прибыла его родня. Мать и весь ее багаж — на одном самолете, сестра с пятилетними сыновьями-близняшками — на другом. Зять должен был присоединиться к ним позже, в сочельник. Именно об этом Кейд и мечтал, именно так он и планировал — шумное, веселое Рождество в кругу большой семьи. Он заметил, что Николь держится в тени. Вообще-то он изо всех сил старался замечать ее как можно меньше, но…

Например, он никак не мог не заметить, какими глазами она смотрит на конфетницу с шоколадным драже, которую Хэрри поставила в гостиной. Рядом красовались фруктовые пирожные и песочное печенье, но именно на изюм в шоколаде Николь смотрела тяжело, неотступно, пристально. В душе он посмеивался над ее муками и все ждал, когда же она запустит руку в вазу и, наконец, как следует проникнется духом Рождества. А она все держалась, хотя, кажется, ее магнитом тянуло к этому изюму.

Когда дело дошло до рождественских гимнов, он увидел, что ее глаза затуманились, хоть она и улыбалась. А потом и вовсе незаметно выскользнула из дома на веранду. Дети были с бабушкой и тетей и поэтому не заметили ее побега. Никто, кроме него, не заметил. Кейд стиснул зубы, досчитал до десяти — как раз десять дней оставалось до Рождества, — а потом последовал за нею в темноту ночи.

Николь, ухватившись за перила, смотрела на звездное небо и поражалась, что такая красота вообще существует в реальности. На эту сторону веранды не доходил свет из окон и дверей, а пение доносилось едва слышно, и оттого, казалось, звезд было еще больше и светили они еще ярче.

И тут шестое чувство подсказало ей: Кейд… Волнение, которого она совсем не желала испытывать, охватило ее. Она не стала оборачиваться:

— Вы должны быть сейчас со своей семьей.

— Точно так же, как и вы.

Она повернулась к нему:

— Но это же не моя семья, Кейд. Кроме того, Элле и Холли нужно дать возможность пообщаться с бабушкой, тетей и братьями, так чтобы я не мешала. И не беспокойтесь, я слежу за временем — мы вовремя пойдем спать. Еще полчасика.

— Три пункта. — Его голос прозвучал резковато. — Во-первых, вы не мешаете. Во-вторых, в «Ваминда-Доунс» вы — часть семьи. И в-третьих, я попросил Хэрри уложить девочек. Я же видел, как много вы сегодня помогали с готовкой.

Его якобы беспристрастность ее раздражала. И тон этот ей не нравился.

— Пункт первый. — Николь подняла палец. — Я здесь для того, чтобы выполнять свою работу, и мне не нужно, чтобы кто-то делал ее за меня. И второе. Я тоже имею право провести пару минут наедине с самой собой. Только так, чтобы при этом вы не выпрыгивали из темноты с этим вашим «Ага-а, ты снова портишь Рождество!»

Именно поэтому она и улизнула из гостиной. Все это рождественское веселье отозвалось в ней такой тоской! Николь боялась, что в любой момент может при всех разрыдаться. Вот это был бы рождественский номер!

Конец ознакомительного фрагмента.