Не забывай мою любовь

Мишель Дуглас, 2016

Репутация Каролайн Филдинг, работника аукционного дома, под угрозой из-за кражи из ее сейфа ценной табакерки. Помочь с поиском вещи и преступника соглашается муж Каролайн, Джек Пирс, владелец частного детективного агентства, с которым Каролайн поссорилась много лет назад. Совместная работа мучительна для обоих, ведь их чувства друг к другу еще живы.

Глава 2

Каро положила перед ним кусочек торта и подвинула дымящуюся кружку кофе. Торт был медовый, с кремом и обсыпан сахарной пудрой.

— Джек, я оказалась в весьма неприятном положении.

Он нахмурился:

— Деньги?

— Нет, не деньги.

Он взял с кофейного столика кружку и огляделся. Квартира удивила его. Такая маленькая. Но тем не менее уютная. И ее одежда не похожа на купленную в отделе готового платья. Нет, Каро выглядела, как и прежде, не броско, но богато.

Присев на пуфик напротив, она сказала:

— Ты, кажется, немного зациклен на деньгах.

Наверное, это оттого, что, когда они познакомились, у него денег не было. Во всяком случае, по сравнению с отцом Каро.

«Не забывай, отец лишил ее содержания, как только она вышла за тебя».

А ей было все равно — так она сказала. Сказала, что, учитывая их с отцом враждебные отношения, это было неизбежно. И он ей поверил.

Джек подавил вздох.

— Давай сначала разберемся с этим. — Каро указала на торт.

— Не нужно было из-за меня его покупать.

Ее следование этикету всегда смущало Джека, поскольку было ясно, что она получила хорошее воспитание, чего он бы лишен. Он постоянно боялся ненароком нарушить какое-нибудь правило поведения и тем самым ее обидеть.

«Ты ее в любом случае обидел».

А она — его.

Не надо об этом думать.

Каро взглянула на него, и губы у нее едва заметно дрогнули.

— Я купила торт не из-за тебя.

Она подцепила вилочкой ароматный кусочек и поднесла ко рту, явно получая удовольствие.

— Торт очень вкусный. Жан-Пьер просто волшебник.

Жан-Пьер, должно быть, имя кондитера. Она всегда любила называть людей по именам. Когда-то он находил это очаровательным. Когда-то. А теперь считал показухой.

— Если не хочешь, пожалуйста, не ешь.

Он наклонился к ней, нахмурив брови:

— Ты раньше не была любительницей тортов.

— И сколько удовольствия пропустила! — Она улыбнулась и тут же посерьезнела. — Люди меняются. Пять лет назад тебя не волновало, что я хочу тебя безденежного.

Он упорно работал эти пять лет, и дела в его частном детективном агентстве шли успешно. Так успешно, что отец Каро, будь он жив, оценил бы это. Похоже, что, пока он зарабатывал деньги, Каро поедала торты. Это их уравновешивает.

— Пять лет назад, Каро, с меня нечего было взять.

Она взглянула на него так, словно хотела возразить, но передумала и просто кивнула:

— Не будем тратить попусту время. Мне не нужны твои деньги, Джек. И никогда не были нужны. К тому же вчера я была объявлена единственной отцовской наследницей.

Вот это да!

— Поскольку мы до сих пор женаты, ты мог бы заявить о своих правах на состояние. Ты хочешь это сделать?

Он стиснул ладони в кулаки:

— Абсолютно точно — нет!

Она пожала плечами и положила в рот еще кусочек торта.

— Ты не изменился. Я была готова держать пари на все состояние, что тебе не нужно ни пенни.

Чертовски прямолинейно! Это почему-то его укололо.

— Итак, что у тебя за беда?

Каро поставила на столик тарелку и обхватила колени руками:

— Джек, я бы хотела нанять тебя для довольно… деликатного дела.

Он с трудом скрыл изумление.

— Но прежде чем я продолжу, я хочу заручиться от тебя обещанием конфиденциальности и осторожности.

— Раньше ты меня об этом не просила.

— Правильно. Но когда ты ушел, порушив наш брак, то доказал, что верить тебе нельзя. Поэтому сейчас я прошу дать мне такую гарантию.

Он уставился себе на руки — костяшки на пальцах побелели. Разжав кулаки, он глубоко вздохнул:

— Предупреждаю, если это «деликатное» дело связано с убийством или угрозой насилия, то тогда мой долг…

— Не говори ерунды. Конечно же нет. Не считай меня дурой. Меня можно считать кем угодно, но я не идиотка.

Он удержался от грубости. Достав сумку, вынул документы на развод и с размаху положил на кофейный столик:

— Я не хочу заниматься твоими делами, Каролайн. Я хочу, чтобы ты подписала документы на развод, и больше я тебя не увижу.

Она вскинула голову, в глазах — обида, мягкие губы дрогнули. Она выглядела такой беззащитной, что ему стало стыдно за свой выпад.

Каро встала и сжала руки:

— Грубить не обязательно. — Она посмотрела на часы. — Как бы ни было интересно освежить в памяти некоторые события, я вынуждена попросить тебя уйти. У меня дела. — Она взяла документы. — Я отдам своему адвокату, чтобы он просмотрел, а затем мы сможем перейти непосредственно к бракоразводному процессу.

— А ты будешь затягивать процесс, чтобы наказать меня за то, что я отказываюсь взяться за твое дело? — процедил Джек и тоже встал.

Она задрала подбородок:

— Ничего подобного делать я не собираюсь. Ты получишь развод, Джек. Что касается меня, то чем скорее, тем лучше.

На него навалилась такая тяжесть, что грудь готова была разорваться. Она обещает сделать то, чего он хочет. Тогда почему эта тяжесть?

Он выругался и снова сел.

У Каро глаза полезли на лоб.

— Что с тобой?

— Хочу допить кофе и доесть торт. Сядь, Каро.

— Послушай, Джек! Я…

— Не легко было снова с тобой встретиться.

Она замолчала, по глазам было видно, что ей так же неловко и больно, как и ему.

Джека поразило, что эта женщина все еще вызывает у него бурю чувств. Выходит, напряженная работа последних пяти лет, чтобы забыть ее и повернуть свою жизнь в другое русло, не помогла, если достаточно одного слова или взгляда. Он этого не допустит.

— Ни с одной женщиной я не был так счастлив, как с тобой. — Он глотнул кофе. — И так же несчастлив. Я не собирался предаваться старым воспоминаниям. Я из-за этого… вспылил и сказал то, что сказал. Это низко. Прости.

Она наконец села:

— Но от этого не менее правдиво.

— Да нет. Совсем не правдиво, — сказал он, глядя на нее.

— Думаю, ты прав.

Она вдруг нахмурилась, посмотрела вбок и быстро что-то подобрала.

«Мои запонки!»

Джек чуть не выругался. Запонки, вероятно, выпали из портфеля, когда он вынимал документы. Она узнала коробочку! Еще бы. Это ее свадебный подарок ему, когда он сказал, что не хотел бы носить кольцо. Запонки были светлого золота с вкраплением сапфиров. Она еще сказала, что сапфиры почти такого же цвета, как и его глаза. Он очень ими дорожил.

Он бросил взгляд на ее левую руку, и внутри все сжалось — она больше не носит обручального кольца.

Не говоря ни слова, она отдала ему коробочку:

— Тебе следует быть поаккуратнее, когда вынимаешь вещи из сумки.

Он сунул коробочку обратно в портфель:

— Расскажи мне о своей проблеме. — Он делает это не для того, чтобы получить ее подпись на документах о разводе, но, если он ей поможет, он закончит их общение более мирным образом. — А… да, я даю слово, что никогда, ни одной живой душе не расскажу то, что ты мне сообщишь, если только ты сама не дашь мне разрешения.

Она сверлила его взглядом, словно решая, доверять ли ему или нет.

— Ты не веришь моему слову?

— Если ты хочешь мне отомстить, то сведения, которые я тебе сообщу, дают тебе возможность это сделать.

Мстить он не хочет. Никогда не хотел. Он просто хочет жить дальше своей жизнью.

И еще поцеловать ее.

Джек замер. Глупость какая! Он решительно отбросил эту мысль и связанные с этим картинки.

— У меня нет никакого желания навредить тебе, Каро. Надеюсь, что тебя ждет долгая и счастливая жизнь. Тебе будет спокойнее, если я не попрошу подписывать документы на развод, пока не закончу с твоей проблемой?

Она наклонилась вперед:

— Почему тебе сейчас так важен развод?

— Я хочу заново жениться.

Она побледнела и застыла:

— Понимаю.

Но она не понимала. Дело не в том, что он не имеет в виду определенную женщину, но он не стал ничего уточнять — пусть думает то, что подумала. Давно пора оборвать последнюю нить, которая связывает его с Каро. Почему он раньше этого не сделал? Но он был занят, организовывал свое агентство. Сейчас он преуспевает, он — сам себя сделал. И пришло время распрощаться с прошлым.

Если Каро подумала, что он снова влюбился, то это и к лучшему, это увеличит расстояние между ними.

— Что ж… — Она положила ногу на ногу. — Желаю тебе всего хорошего, Джек.

Почему-то ее слова были ему неприятны.

— Расскажи мне о твоем деле.

Он откусил от кусочка торта, который так и таял во рту, и посмотрел на нее, но она молчала.

— На самом деле вкусно.

Каро улыбнулась и самодовольно произнесла:

— Знаю.

Эта улыбка… у него стянуло грудь.

— Я теперь директор в «Верту», отделе аукционного дома Ричардсона, где продаются изделия из серебра и прикладного искусства, — уже серьезно сказала она.

Ему это было известно. А ведь когда они поженились, Каро была всего лишь младшим администратором в аукционном доме.

— Вчера я положила в сейф отца очень ценную табакерку, чтобы сегодня утром показать ее клиенту.

— Это обычная процедура?

Каро изящным движением повела плечом:

— Когда особо важные покупатели просят об этом, то аукционный дом Ричардсона всегда рад оказать им услугу.

— Понятно.

— Когда я сегодня утром пришла забрать табакерку, то ее в сейфе не оказалось.

Джек отставил пустую тарелку:

— Я весь внимание.

— Я сама положила табакерку в сейф до чтения отцовского завещания.

— И где это происходило?

— В кабинете отца — в той же комнате, где находится сейф.

Он помнил этот кабинет.

— Продолжай.

Каро выглядела вполне спокойной, но вертела тонкий золотой браслет на запястье — явный признак волнения.

— То, что я единственная наследница, стало большим потрясением и для меня, и для Барбары.

Он поднял бровь:

— Твой отец и Барбара все это время были женаты?

— Да. И она его любила.

Джек не был в этом абсолютно уверен, но промолчал.

— Когда Барбара ушла к себе, то адвокат передал мне вот это письмо от отца. — Каро встала, вынула письмо из сумочки и отдала Джеку. — Хочешь еще торта?

Он отрицательно помотал головой и прочитал письмо. Затем сложил и задумчиво похлопал им по колену:

— Твой отец считал, что она его обкрадывала.

Зная Роланда Филдинга, можно представить его скупость. В какие долги влезла очаровательная молодая жена, чтобы рисковать быть уличенной в воровстве драгоценностей?

— Он ошибался. Это не Барбара потихоньку брала кое-что из ценных вещей. Это Пол.

— Пол до сих пор работает?

— Отец не любил что-либо менять в своей жизни. — Сказать «что-либо» — не сказать ничего. — Пол тоже боится перемен. Его пугает мысль уйти на покой. — Каро продолжала крутить на руке браслет. — Он и Барбара никогда не питали друг к другу теплых чувств.

— И ты рассказываешь мне это, потому что…

— Потому что Пол прятал то, что брал…

— То, что украл, — уточнил Джек.

— Он прятал эти вещи для меня.

Джек потер глаза.

— Он был уверен, — объяснила Каро, — что меня в завещании не будет. Он счел, что мне это пригодится.

— Каро, я…

Она не дала ему договорить:

— Если Барбара узнает, почему отец не указал ее в завещании и в этом виноват Пол, то она выдвинет против него обвинение. Я не могу этого допустить… понимаешь, Джек, не могу. Пол ведь воровал ради меня.

— Ты его об этом не просила.

— Не важно. С Барбарой поступили несправедливо, и я хочу это исправить. Я разделю состояние с ней пополам.

Джек аж присвистнул:

— Очень великодушно. Ты, вероятно, купишь ее молчание за пару миллионов.

— Это никакое не великодушие, и я не хочу покупать ее молчание! Я хочу, чтобы она получила половину от всего. Я представить не могла, что получу и половину, и уж совсем не желаю, чтобы она мне завидовала.

— Когда могла пропасть табакерка?

Каро тяжело вздохнула:

— Где-то в полночь, когда Барбара забирала украшения из сейфа. Но она имела на это право — все драгоценности принадлежали ей.

— Кроме табакерки, которая исчезла вместе с остальными.

Каро кивнула:

— Когда я спросила ее о табакерке, она заявила, что никакой табакерки не видела.

— Но ты ей не поверила?

Пальцы Каро снова начали вертеть браслет.

— Она вчера была вне себя. И это можно понять. Я уверена, что она не хотела мне навредить, но отец так отвратительно с ней обошелся, что она в панике плохо соображала, что делает, а теперь не знает, как вернуть табакерку и сохранить лицо.

— И ты хочешь, чтобы я нашел эту табакерку и чтобы она ничего не заметила?

— Да.

— Что случится, если табакерка не будет возвращена фирме Ричардсона?

— Я лишусь работы. — Каро прерывисто выдохнула. — Я уже никогда не смогу работать в этой сфере.

Он вдруг понял, что она имела в виду под местью. Для нее работа всегда была важнее, чем создание с ним семьи. А сейчас он обладает возможностью уничтожить одним махом то, чего она добилась упорным трудом.

— Хуже всего то…

Он удивленно на нее посмотрел:

— Хуже, чем потеря работы?

— Аукционный дом Ричардсона гордится своей честностью и прозрачностью сделок. Если я не верну табакерку, то будет судебное расследование.

— Да, скандал будет потрясающий, — согласился он.

— Ради бога, Джек, кого интересует скандал? — Каро вскочила на ноги. — Барбара не заслуживает того, чтобы попасть из-за этого в тюрьму. И Пол тоже не заслуживает тех несчастий, которые могут свалиться на его голову.

— Они оба — воры!

— Всю эту кашу заварил мой отец. Из-за него люди попали в отчаянную ситуацию. Я не допущу новых неприятностей. Не допущу! — Она перевела дух. — Джек, я хочу все исправить. Ты мне поможешь?

Он пристально на нее смотрел. Эта женщина разбила все его самые заветные мечты. Пять лет назад она растоптала их, словно что-то ничтожное. Старая боль не унималась, будила его среди ночи, и он просыпался в поту.

Он открыл рот, плечи опустились.

— Да, — ответил Джек.

Когда он был в силах сказать «нет» этой женщине?

Каро на цыпочках прошла мимо буфетной, которой давно не пользовались, мимо контор дворецкого и экономки — эти помещения пустовали с незапамятных времен. Кухня находилась вдали от этих комнат, а маленькая гостиная, которую Пол использовал как свой кабинет, была по другую сторону от кухни. Каро решила пройти этим коридором, чтобы не беспокоить его, но все равно шла очень тихо, потому что у этого человека слух как у летучей мыши.

Откинув задвижку на задней двери, она вошла в темный сад, как и было условлено с Джеком, и огляделась. Интересно, в каком углу он прячется и наблюдает за ней?

— Мисс Каролайн?

В дверях стоял Пол. Каро вытерла вспотевшие ладони о юбку. Ее никто не должен здесь видеть.

— Обед будет готов через десять минут.

Она повернулась к нему:

— Мне нужно тебе помочь?

— Разумеется, нет.

В молодости Пол учился на повара. С помощью многочисленной прислуги, которая приходила дважды в неделю, Пол вот уже тридцать лет содержал дом в порядке. Хотя особых хлопот у Пола не было, потому что отец редко принимал гостей.

Ребенком Каро проводила большую часть года в пансионах, поэтому почти пятнадцать лет — до того, как отец женился на Барбаре, — в старом особняке обитали только отец и Пол.

Вдруг у нее по коже пробежали мурашки, и шестое чувство подсказало, что Джек стоит слева в тени большого куста рододендронов. Она еле удержалась, чтобы не повернуться в его сторону. Каро хотела посвятить Пола в их с Джеком планы — его помощь была бы очень полезна, и к тому же не пришлось бы красться по дому в темноте, — но Джек запретил ей это делать.

Каро отвела Пола в сторону от Джека. Указав на покатую крышу, она спросила:

— Ты знал, что как-то ночью, когда мне было десять лет, я прошлась там?

Пол схватился за сердце:

— О боже праведный!

— Я прочитала книжку о воре-взломщике, который прыгал с крыши на крышу.

— Надеюсь, вы не стали прыгать? — простонал Пол.

Каро засмеялась. Краем глаза она увидела, как в дверь промелькнула фигура.

— Я не успела. Выскочила овчарка миссис Томас Фрейзер, и я поскорее скрылась у себя в комнате, пока все не сбежались на лай.

— Вы могли упасть! Если бы я тогда знал об этом, то это унесло бы десять лет моей жизни!

— Сейчас с трудом верится, что я осмелилась на такое. Пол, чего только дети не придумают!

Он засмеялся и похлопал ее по плечу:

— Вы были чудесным ребенком.

Для Пола — возможно, но не для отца.

— Пойдемте в дом, а то простудитесь.

Каро чуть не рассмеялась. Простудится? Да ведь сейчас лето. Пол по-прежнему суетится по всякому поводу.

— Я, наверное, не уговорю тебя поужинать вместе с нами, со мной и Барбарой?

— Вы правильно подумали. Это было бы неприлично.

Да, Пол застрял в Англии минувшего столетия.

Барбара медленно отрезала кусочек от филе палтуса.

— Каролайн, мне разве нужно тебе напоминать, что, если бы твой отец действительно хотел, чтобы я получила какую-то часть его состояния, он указал бы меня в завещании?

— Ты называла меня Каролайн, только когда сердилась на меня.

Мачеха подняла на нее глаза.

— Я не знала, что он собирается так поступить, Барбара. Клянусь. Я бы предпочла, чтобы он все оставил тебе.

Теперь мачеха опустила глаза и стала теребить салфетку на коленях.

— И если бы он оставил все тебе, — продолжала Каро, — я знаю, что ты позаботилась бы о том, чтобы я получила часть.

— Конечно, но это… другое дело.

— Почему?

— Эти деньги — семейное состояние. Они твои по рождению.

Чепуха.

— Я намерена назначить Полу достаточно большое содержание, когда он оставит работу. Ему ведь нужна пенсия.

— Этот человек — жулик. Не удивлюсь, если он вытянул из твоего отца столько подарков, что хватит на две пенсии.

— Даже если и так, то он заработал каждое пенни.

Барбара сощурилась:

— Ты и твой отец… вы никогда не могли договориться, не понимали друг друга. И… Каро, дорогая, прости меня за эти слова, но ты никогда не видела в нем хороших черт. Да ты и не старалась вести себя по-другому.

Каро открыла было рот, чтобы поспорить, но передумала и улыбнулась. Как Барбара может его защищать — ведь он так низко с ней поступил?

— О’кей, я признаю свои ошибки.

Интересно, где в этот момент находится Джек?

В комнате Барбары, ища возможное потайное место? Вдруг он уже нашел табакерку?

— Каро?

Она переключила внимание на мачеху.

— У тебя какое-то странное выражение лица, — сказала Барбара.

— Пытаюсь представить, что делалось в голове у отца. И что делается у тебя.

— У меня? — Барбара положила вилку. — Что ты имеешь в виду?

— Если мы с тобой поменялись бы местами в теперешней ситуации с наследством, ты поделилась бы со мной. Почему ты не хочешь, чтобы я поделилась с тобой?

Барбара взяла в руки сумочку-клатч и встала:

— У меня совершенно пропал аппетит. И нет ни малейшего желания дальше обсуждать эту тему.

Каро чуть не подавилась куском палтуса. Джек! Если Барбара обнаружит его в своей комнате…

— Пожалуйста, не уходи! Я… — Каро торопливо глотнула воды. — Мне очень одиноко в этом доме.

Лицо Барбары смягчилось, и она села:

— Хорошо, но больше никаких разговоров о твоем отце и его деньгах.

— Договорились. — Каро медленно жевала молодой картофель с зеленым горошком, внутри у нее все переворачивалось от волнения.

«Джек, пожалуйста, будь осторожен».

Она бросила взгляд на мачеху:

— Пол говорит, что ты последнее время почти не выходишь из дому. Сидеть взаперти вредно для тебя.

Барбара улыбнулась:

— Вот здесь я с тобой полностью согласна, дорогая. Леди Седжуик пригласила меня на этот уик-энд погостить у них в Кенте. У нее домашний прием. Наверное, я приму ее приглашение.

— О, конечно! Они очень милая семья. Я училась в школе вместе с Оливией. Поезжай обязательно. Приятно проведешь время.

Барбаре пора снова начать развлекаться.

Спустя полтора часа Каро тихонько вошла в свою комнату.

— Джек? — прошептала она в темноту, прежде чем зажечь свет.

Комната пуста. А она ждала… Вообще-то он не говорил, что придет в ее комнату. Она просто решила, что он придет. Каро проверила сообщения на телефоне.

Ничего.

Может, он послал ей имейл?

Она хотела достать лэптоп и тут заметила тень около шкафа — Джек вышел на свет. У нее пересохло во рту, сердце заколотилось. Наверное от того, что он ее испугал. Но нет — это больше чем просто испуг от неожиданности.

Он — в узких джинсах, черной водолазке. Он внушает опасность… для нее. И не только. Он неотразим. Глупо так думать. Глупо, но каждая клеточка в ее теле вибрирует, да так сильно, что она задыхается.

Что здесь глупого? Но ведь прошло пять лет. А раньше между ними летели искры.

Так оно и было. Но пять лет назад он разбил ей сердце. Поэтому теперь все должно измениться.

Каро подняла голову.

— Ну?.. — спросила она, ожидая, что он покажет ей табакерку. Она получит табакерку, а он — развод, и сможет жениться на другой женщине и будет счастлив.

Джек прижал палец к губам и прислушался.

Каро вдруг пришло в голову — маловероятно, что Джек влюблен.

Джек подошел к ней, нагнулся, и ей показалось, что он сейчас ее поцелует. Сердце замерло, а он всего лишь прошептал ей на ухо:

— Пойди и посмотри, что там в коридоре.

Его теплое дыхание задело ей кожу. Она вспомнила, как раньше он любил нежно покусывать ей мочку — это приводило ее в экстаз. У Каро сдавило грудь. Она повернула голову, и их губы почти соприкоснулись. Ей безумно захотелось, чтобы он ее поцеловал, обнял, прижал к себе.

Глаза у него насмешливо сверкнули.

— Каро, я пришел сюда не для игр.

Она нашла силы отодвинуться. Щеки горели от стыда. На ватных ногах Каро пошла к двери и выглянула в коридор.

— Никого нет, — сказала она и закрыла дверь. — Ты что-то услышал?

— Лучше перестраховаться. — Он пожал плечами.

Она отвела глаза от его широких плеч и груди, обтянутых водолазкой, и спросила:

— А балаклава у тебя есть?

Он вытащил черный шлем из-за ремня джинсов.

— Ты нашел табакерку?

— Нет, не нашел.

— Нет?! — Она пододвинулась к нему. — Что значит — нет? — И тут же отпрянула — знакомый запах, запах Джека, окутал ее и ошеломил.

— Если бы табакерка там была, то я ее нашел бы.

Черт! Черт! Черт!

Каро подошла к окну, сжав руки:

— Где же она может быть?

— У Барбары за ужином была сумочка или портмоне?

Каро обернулась:

— Маленький клатч был. — Ей показалось странным, что Барбара пришла ужинать с дамской сумочкой, поскольку она не собиралась потом где-нибудь провести вечер.

— Значит, табакерка в сумке.

— И что теперь? Ты не сможешь прокрасться в ее комнату, раз она там.

— Да, не получится. — Джек подошел к окну и поднял раму.

— Итак?..

— Итак, я возвращаюсь домой и еще подумаю.

Ей следовало предположить, что легко не будет.

— Джек, ты можешь выйти через парадную дверь. Все спят. Тебя никто не увидит.

— Но мне захотелось испробовать способ вора-грабителя.

Он слышал ее разговор с Полом…

— Будь осторожен, — сказала она, наклонившись к нему.

Даже если бы Каро хотела отстраниться, то не смогла бы — блеск его глаз тянул к себе. Губы Джека задели ей волосы, дыхание снова защекотало ухо. Она замерла, сердце стучало молотом. Она ждала, что он скажет, как ей вести себя дальше.

Вместо этого он легонько покусал ей мочку. У нее перехватило дыхание, внутри — дрожь.