Темные ночи. Роман

Миша Димишин

Последние годы социализма в СССР. А в курортном Сочи все уже подчинил себе рублик. В погоне за золотом большие боссы и обычные люди готовы идти на самые подлые мошенничества

Глава 6. Все начатое непременно завершится

Рабочий день на Пищекомбинате закончился, пришла уборщица. Кира с уважением относилась к уборщикам, в студенчестве ей самой приходилось этим заниматься. От кухонных рабочих она требовала в конце смены наводить порядок на своих местах. Уборщице оставались лишь полы. Два часа и готово. Но та все равно ворчала:

— Таки площадя, а Галине Федоровне никто и копейки не добавит, — остановилась она у дверей «Разделки».

Уборка этого помещения в её обязанности не входила, дверь туда была заперта. Галина Федоровна огляделась по сторонам, вынула из кармана халата припасенный ключик, открыла комнату «Разделки» и прошмыгнула внутрь.

Прикрыв за собой дверь, она взяла нож и направилась к холодильнику. Делала она это не впервые. Действовала быстро и уверенно. В первом холодильнике стояла огромная емкость с мясным фаршем. Его приготовили на завтра. Уборщица ткнула в подмороженный фарш ножом, он ей не понравился, и она не стала его брать, ей хотелось чистого мяса без жира и жил.

Уборщица открыла второй холодильник, где висели еще неразделанные свиные туши. Она потянула одну из них, примеряясь где ей лучше рубануть мяса и увидела на полу мужские ступни в цивильных туфлях. Она раздвинула туши и в ужасе отпрянула. В морозильнике лежал закоченелый труп.

Галина Федоровна захлопнула дверцы холодильника, положила на место нож, вышла из «Разделки». Дрожащими руками она вставила ключ в замочную скважину, замкнула дверь и быстро пошла прочь.

Переодевшись в подсобке, она чуть успокоилась, взяла себя в руки и пошла на проходную. Вахтер мирно дремал в своем кресле, склонив голову на бок. Уборщица толкнула вертушку, он встрепенулся, поднял на нее глаза.

— Ты что-то раненько сегодня управилась, — потянулся спросонья вахтер.

— До дому спешу, — нетерпеливо дернула уборщица вертушку, вахтер нажал педальку, она вышла за проходную и быстро пошла по улице.

Пройдя с полквартала, Галина Федоровна замедлила шаг, потом остановилась, вернулась к телефонной будке, зашла в нее и сняла трубку. Звонок можно было сделать без монетки, она набрала короткий номер.

— Дежурный Первого отделения, лейтенант Потапов, — тут же ответил ей стальной, как у робота, голос.

Галина Федоровна встрепенулась.

— Я звоню вам з комбинату питания, там в морилке лежить труп, — коверкая слова выпалила она в трубку.

— Представьтесь, пожалуйста. Назовите вашу фамилию, — властно потребовал голос с той стороны, чем окончательно напугал уборщицу.

Отвечать милиционеру она не стала. Аккуратно, будто держала в руках гранату, уборщица повесила трубку и вышла из телефонной будки.

Вадим в это время как раз вернулся в «Разделку». В кабине Газика он замерз, хотел немного согреться. Время ожидания Ашота истекло, он посмотрел на часы, потом на двери холодильника. Сидеть в комнате, где лежит труп, не хотелось, Вадим задумался.

— Сам вывозить жмурика не стану, — рассудил он, — В будку перетащить могу. Ашот приедет и уже сразу поедем.

Он открыл морозилку, вытянул труп, положил на пол. Задеревенелое тело не вызывало у него прежней брезгливости. Вадим подхватил жмурика под мышки, протащил по полу, потом по ступенькам грузового входа к своему Газику.

Уложился он в пару минут, и труп гебиста переместился из холодильника «Разделки» в продуктовую будку. Вадим отдышался, повесил на ее двери навесной замок. Он всегда их запирал, поступил так и в этот раз.

Начал моросить дождь. Вадим поднял воротник и хотел вернуться в теплую комнату. Он сделал шаг к дверям Пищекомбината, но тут же прижался к будке Газика.

Мимо грузового двора с включенными мигалками проехал милицейский бобик, завернул к проходной и там остановился.

В тишине ночи Вадим расслышал, как хлопнули двери бобика. Милиционеры пошли на проходную. Возвращаться в такой ситуации на Комбинат было опасно, Вадим перебежал под навес и спрятался там среди ящиков деревянной тары.

Кира к этому времени вернулась домой, приняла душ, зашла в спальню. Леонид Семенович развалился на кровати и, похабно улыбаясь, поманил ей рукой. Пьяный муж желал секса.

— Иди к черту, — отшила его Кира, — и вообще спать давай в кабинет. Терпеть не могу твои пьяные приставания. Будешь потом храпеть тут до утра.

— Ну, — обиделся Леонид Семенович, — это уже измена супружескому долгу, — встал он с кровати и побрел из спальни в салон.

Там зазвонил телефон, но он его брать не стал.

— Это тебя, — выкрикнул он жене, — мне в такое время не звонят.

Кира подошла и сняла трубку. Звонил вахтер Пищекомбината.

— Кира Юрьевна, извините, что так поздно, — начал он оправдываться, — Тут такое дело, милиция приехала. Взяли ключи от комнаты, где холодильники, и сами туда пошли. Я не мог не дать им ключей, сами понимаете, милиция.

Внутри у Киры ёкнуло, но она сдержалась.

— Вернутся, набери меня. Я с ними поговорю, — коротко ответила она вахтеру, положила трубку на рычажки аппарата и присела на стул.

Милиционеры прошли в «Разделку», открыли холодильники. Тот, что был помоложе, поднялся, где висели туши, стал их раздвигать, осматривая пространство. Старший просто сдвинул во втором морозильнике бак с фаршем, кроме него там ничего не было.

— Пусто, — выкрикнул первый милиционер, вышел из холодильника, растер замерзшие ладони.

— Я так и подозревал. Ложный вызов, — заглянув между туш процедил старший, — Шутников у нас хватает, — захлопнул он холодильник.

— Во дворе надо бы глянуть, — младший по званию тронул грузовую дверь на улицу, она оказалась не заперта и открылась просто так.

Свет из открытой двери упал на тару под навесом. Вадим вжался в стеллаж из ящиков и едва не завалил их. Милиционер передумал выходить под моросивший дождь, остановился в проёме.

— Завтра с утра, если скажут, еще раз приедем, — сообщил он напарнику и закрыл дверь.

Чертыхая шутников-доброжелателей, милиционеры направились к проходной.

— Штрафовать надо за такие дела, на десять окладов, — мрачно бурчал старший мент.

— Не, сразу расстрел. Как в тридцать седьмом. Один на другого капнул — того «иди сюда», потом первый на второго донос пишет. И все при деле, — рассмеялся милиционер помоложе.

Они подошли к вахтеру, тот передал им трубку: увидев возвращающихся ментов, он, как и обещал, набрал Киру.

— Наша начальница, Кира Юрьевна. Поговорите с ней, — попросил их вахтер.

Старший милиционер говорить не захотел. Кире ответил младший по званию.

— Лейтенант Потапов, — четко представился он и коротко объяснил причину визита на комбинат.

— Ничего не подтвердилось, никаких трупов нет… Хотя есть, конечно, пять штук, но все хрюшки, — пошутил он, придав своему ответу мягкости.

Кира повесила трубку.

— Слава Богу, успели вывезти, — проронила она, — И опять Ашот. От него больше вреда, чем реальной пользы.

Кира отправилась в спальню, размышляя как поступить со своим замом. Ашот же в это время зашел через грузовые ворота во двор Пищекомбината, аккуратно прикрыл их. Свою Волгу он оставил, не доезжая до них метров двести. На всякий случай. Светиться на машине у Комбината он не стал.

Дождик закончился, и он, мягко ступая, направился ко входу «Разделки».

— Эй, Ашот, туда нельзя, — услышал он тихий оклик из-за сложенных под навесом ящиков.

Ашот остановился.

— Давай сюда. На комбинате менты.

Теперь Ашот разглядел в темноте фигуру Вадима, тот махал ему — срочно идти под навес.

Ашот быстро прошел к Вадиму. Сделал он это вовремя. Осветив двор прожектором, мимо ворот грузового двора проехал милицейский бобик.

— Эт чё такое было? — Ашот с подозрением посмотрел на Видима, — Ты что ли ментов вызвал?

— Нет, — протянул Вадим, — Не знаю, откуда они… Я сам тут от них зашхерился. Они в «Разделку» приходили.

Между подельниками начиналась перепалка, и неизвестно, к чему бы она привела.

— В «Разделку» говоришь? Сами унюхали и приехали? — Ашот схватил Вадима за ворот рубашки.

Тот еле вырвался.

— Да отвали ты, — оттолкнул начальника Вадим, — Ты во сколько обещал приехать? Я тут чуть не сдох тебя ждать. Пришлось самому жмурика в будку тащить. Теперь забирай его и езжай, — вынул он ключи от продуктовой будки, положил на ящик.

Он вышел из укрытия и хотел уйти, но во дворе появился вахтер Василич. Вадим ретировался.

После того, как менты уехали, вахтер решил сделать обход территории. В ночное время так полагалось делать каждый час, но в реальности никто этого не исполнял. Зачем менты приезжали и что искали, Василич не понял, следовало самому всё осмотреть.

— Примчались, караул, давай ключи, — бурчал он, — Привыкли, что власть.

Василич подошел к продуктовой будке Вадима, обошел её подергал замок задних дверей.

— Этот тоже хорош, бросил машину, а мне охраняй, — заглянул он в кабину Газика.

Затем, как и полагалось по инструкции, вахтер пошел вдоль забора и обнаружил вопиющее безобразие. Ворота были прикрыты, но висевший на них замок просто болтался. Его не замкнули.

— Вот черти. Предупреждал же: замкните ворота. Выехали, ключ сдали, управились, — вахтер нашел в связке нужный ключ, запер ворота и ушел со двора.

— Всё… Василич ворота запер. Я домой, — облегченно произнес Вадим, вышел из-под навеса и направился к забору.

Перелезть его было не сложно. Ашот последовал за ним.

— Домой, говоришь. Ну-ну. Утром менты вернутся, а у тебя жмур в будке, — едко заметил он Вадиму.

Они подошли к забору, остановились.

— А ты чё предлагаешь? — Вадим обреченно обернулся к Ашоту, — Тут ночевать до их приезда?

— Зачем ночевать, замок простой, чем-то откроем. Ну вышло так, попали мы с тобой. Напарники теперь, — дружелюбно посмотрел Ашот на безвольного товарища, — В море трупа бросим, ни одна собака не найдет, и кошка тоже.

Аргументы Ашота победили. Вадим постоял пару секунд в раздумье и сдался, они пошли в «Разделку». Там могли найтись подходящие инструменты.

Особого разнообразия орудий для взлома замков в комнате разделки мяса не оказалось. Ашот перебирал ножи, большие топоры и топорики поменьше. Наконец он выбрал огромный топор, размахнулся им, примеряясь, как им можно сбить навесной замок. Вадим всё это время, понурив голову, сидел на стуле.

— Ты чё? Этим по замку всю округу разбудим, — проронил он скептически.

Ашот отложил топор на колоду для рубки туш, открыл холодильник, где стояла заполненная на четверть промышленная кастрюля с фаршем и перевел взгляд на машину для перемалывания мяса.

— Жмурика назад надо, — потер он подбородок.

— В морозилку? Зачем? — подозревая неладное, спросил начальника Вадим.

— Щас поймешь. Пойдем, — не раскрывая свой задумки, Ашот направился к выходу. Напарник поплелся за ним.

Подошли к продуктовой будке, Вадим открыл её двери.

— Ну, так что ты надумал? Оставим его снова в холодильнике, — кивнул он на труп.

— Почти угадал, — всё еще взвешивая свое решение, глянул на мертвеца Ашот, — Переработаем его и оставим.

— Не…, — в ужасе попятился Валим, — Это без меня. Я не буду, я просто водила.

Вадим сделал шаг уйти, но Ашот поймал его за руку.

— Нет, друг. Будешь, — злобно процедил он, — Просто водил у нас нет.

Ашот резко дернул Вадима за рукав, приглашая вместе вытащить тело гебиста из будки. Сопротивляться требованию начальника развозчик продуктов не посмел. Вадиму он объяснил всё точно — в мафиозном сообществе, коим и являлся Общепит, просто водил, завхозов и поваров не бывает. Все они там шестеренки криминально-воровского механизма.

***

Водитель Слава в данный момент тоже выполнял не свойственное ему задание. Начальница не детализировала, что именно он должен исполнить. Она попросила его о доброй услуге — позаботиться о московской гостье. Пообщаться с ней, развлечь, сделать её отдых приятным.

Именно так всё и происходило. Славик и Алла Петровна освоились в уютном доме Ашота. Вместе они вращали в камине шампуры шашлыка, смеялись. Потом ужинали, пили вино. Закончилась пластинка, Алла Петровна выбрала другую.

— Никогда не думала, что так приятно бывает зимой в Сочи, — поставила она очередной диск.

— Здесь всегда хорошо, — улыбнулся ей Славик, — и сегодня уже не зима. Второе марта.

— Точно! Весна, — обрадовалась Алла Петровна, и словно для нее на заказ, в эту же секунду, зазвучала песня «Гуд бай май лав гуд бай»

— Руссос, — объявил Славик, приглашая Аллу Петровну на танец.

Она сбросила полусапожки и осталась босиком.

На полу лежала шкура белого медведя, стоять на ней приятнее было без обуви. Слава взял Аллу Петровну за талию, и они стали чувственно двигаться в медленном танце возле камина.

Демис Руссос к словам «гуд бай май лав гуд бай» брал всё более и более верхние ноты. Алла Петровна склонила голову на плечо Славы, и он её поцеловал, и расстегнул верхнюю пуговицу её кофточки.

Аура красоты, удовольствия и счастья заполнили пространство.

Так было там, в сельском доме Ашота. А на Пищекомбинате в комнате разделки мяса развивались мрачные события.

Подельники втащили туда труп мужчины, уложили на колоду, сняли с безжизненного тела одежду. Ашот включил машину для приготовления фарша, поднял огромный топор.

— Будем начинать, — протянул он Вадиму разделочный нож, тот его взял, но тут же опустил руку и обессиленно сел на стул.

— Ладно, — Ашот с ухмылкой забрал у напарника нож, — Я сам, твое дело мясорубка. Десять минут — и у тебя Жигуль.

Ашот не был злодей, маньяк и убийца. Он был всего лишь ловкий плут. Ничего кроме пижонской бравады в нем не было. Вадим — тем более, в нем не было и этого — бесхитростный простак и сама доброта. Но теперь всё изменилось. Они совершали злодейство, и после уже не смогут вернуться к себе, к тем прежним Ашоту и Вадиму. Они совершали его из страха разоблачения. Именно он рождает в людях чудовищ, они идут на подлость, на убийства.

То, что происходило в «Разделочной» Пищекомбината, было ужасно и никаких других определений этому быть не могло.

А вот происходящее в сельском доме Ашота не имело четкой оценки по шкале зла и добра. И то, и другое там происходило одновременно. Славик и Алла Петровна, раздевая друг друга, целовались, и, обнаженные, опустились на медвежью шкуру. Славик с силой двинулся к ее разгоряченному телу. Алла Петровна сладостно вскрикнула.

В тот же момент в помещении Сочинского Пищекомбината Ашот что есть силы замахнулся топором над колодой для разделки туш — огромное лезвие устремилось к мертвому телу человека.

Глава 7. В Сочи не только солнечные дни, но и темные ночи

Бывший рубщик мяса действовал весьма профессионально. В биографии Ашота имелась и такая графа. После судимости за драку в пансионате он около года занимался разделкой мяса на сочинском рынке. Именно там шустрого армянина приметил директор шашлычной, и Ашот перешел в Общепит жарить мясо на шампурах. Этим он занимался года три и постепенно вошел в доверие к самой Кире. Она расширяла сеть точек быстрого питания — чебуречных, пышечных, шашлычных — и поручила Ашоту возглавить данный участок работы. Торговля через мелкие, но многочисленные точки питания, позволяла сбыть любые количества украденных продуктов. Ашот преуспел в этом, как никто другой.

Теперь же он совершил сокрытие убийства гебиста. Кастрюлю с фаршем подельники вернули на её место в холодильнике. Его там добавилось весьма существенно, но в условиях двойного учета завпроизводством спишет это на ошибку работников.

Кости Ашот разрубил на мелкие куски и вынес в специальный контейнер. Раз в две недели их отправляли на переработку в желатин. Одежду гебешника Ашот решил выбросить в мусорный бак по дороге. Он действовал быстро и даже с азартом, Вадим же принимал в этой вакханалии пассивное участие. Даже машину для приготовления фарша выключил Ашот. Она продолжала гудеть еще пару минут после завершения работы.

— А ты боялся, — похлопал он по плечу Вадима, — Всё. Нет ничего. Можно домой.

Подельники прошли к воротам Пищекомбината, перелезли через них на улицу, добрались до машины Ашота.

— Отвези меня в бар. Домой сейчас не могу, — попросил начальника Вадим.

— Зачем в бар? У меня всё есть, — Ашот достал из бардачка Волги граненый стакан и дежурную бутылку Московской.

Сорвав пробку, он налил Вадиму полстакана водки.

— Давай, заглотни, — протянул он стакан Вадиму, — Завтра придешь к своему «Газику» скажешь, что он вчера не завелся, и ты оставил его во дворе.

— Может, вместе придем, и ты это скажешь? — в сомнении произнес водитель продуктовой будки, — Там еще и мясо надо будет получить.

— Ничего не надо, — зло оборвал Вадима Ашот, — у тебя машина барахлит. В гараж поедешь. А я буду ближе к обеду.

Ашот завел мотор, плавно отъехал от бордюра. После разговора с Кирой у него зародились сомнения. Как-то всё у него с начальницей начинало разлаживаться, и он решил в случае необходимости её прижать.

В свой деревенский дом Ашот приехал с первыми лучами солнца, припарковал машину на углу участка и тихо прошел во внутрь.

В гостиной на полу были разбросаны вещи Аллы Петровны и Славика. Дверь в спальню они не закрыли и мирно спали на хозяйской кровати. Алла Петровна прижалась к Славе, её рука лежала у него на груди.

Ашот улыбнулся, вынул фотоаппарат, сделал пару снимков идиллической картины «Утро влюбленных» и вернулся в гостиную.

Стоя спиной к спальне, он начал перебирать в буфете посуду и намеренно уронил кофейную турку.

Алла Петровна проснулась от шума затарахтевшего по полу медного сосуда. Открыв глаза, она прислушалась. В доме было тихо. Она вылезла из-под одеяла и на цыпочках вышла в гостиную. К ней спиной у буфета стол Ашот. От неожиданности такой встречи обнаженная женщина вскрикнула, схватила с пола кофточку, пытаясь ей прикрыться. Ашот повернулся на её окрик, и они оказались лицом друг к другу.

— Извините. Бога ради, извините, — поднял руки Ашот, разглядывая Аллу Петровну.

— Вы не заперли входную дверь. Я не знал и зашел, — отвернулся Ашот.

Алла Петровна поспешно сгребла с пола свои вещи и убежала в спальню.

Спустя четверть часа они сидели в гостиной. Ашот приготовил всем кофе. Алла Петровна, не поднимая глаз, мелкими глоточками пила горячий напиток. Славик бросал на Ашота гневные взгляды, но тот не реагировал, оставался добродушным и безмятежным.

— Я еще раз извиняюсь. Подумал, вы куда-то ушли, а дом не заперли. Хотя у нас тут все свои, — простодушно оправдался он за свою как бы мелкую оплошность.

— Мы из-за дождя вчера не уехали, — потупясь, проронила Алла Петровна.

— Да. Вода сильный шел. Водопад. А у меня тут куры во дворе. Приехал посмотреть, может какой утонул, — поднял ладонь Ашот.

Он по-прежнему рассуждал о мотиве своего бестактного появления, будто это имело какое-то значение. Но Аллу Петровну доводы циника не успокоили.

— Мы сейчас уедем, — объявила она хозяину жилища.

— Зачем? — удивился Ашот, — Мне на работу. А вы оставайтесь. Или что-то не понравилось? — сально улыбнулся он Славику, но тот не ответил, а лишь с ненавистью посмотрел в глаза наглецу.

Допивать кофе Алла Петровна не стала, поднялась и направилась к выходу. Ей хотелось как можно скорее покинуть злополучный дом, где еще несколько часов назад ей было так хорошо.

На работу Киру привез водитель мужа. Сразу она выяснила что Вадим приезжал на Пищекомбинат и забрал свой Газик. Это было странно, но Ашота никто не видел, а рассказать, чем закончилось вчерашнее происшествие, мог только он.

Славик задерживался, но Кира и не ждала его прямо с утра. Более того, она разрешила ему приехать на работу после обеда.

Тем не менее Славик появился. Он заглянул в кабинет начальницы и хотел войти, но Кира его остановила. Его растерянный вид ей не понравился, и она решила сама выяснить, что не сложилось из её задумки.

Кира позвонила в гостиницу Алле Петровне, та сразу ответила.

— Аллочка Петровна, доброе утро, — бодро поприветствовала она москвичку, — Извини, что мы с Леонидом Семеновичем вчера не поехали к Ашоту. Лёня уперся и ни в какую. Дождя испугался.

— Да, ничего. Просто так вышло…, — виновато начала объяснять Алла Петровна, — Мы там задержались, а Ашот приехал.

— Ну, так и что? Задержались. Кому какое дело? — беззаботно отреагировала Кира на удрученный тон Аллы Петровна, но сама при этом напряглась.

Ашот не должен был возвращаться в свой сельский дом. Она поручила ему оставить там гостей одних, а он зачем-то приехал и, судя по настроению Аллы Петровны, сотворил какую-то пакость.

Кира хотела привязать к себе московскую гостью тайной измены мужу. События приятного и одновременно опасного, где гарантом секрета была бы она — Кира. А выходка Ашота это подпортила. Алла Петровна напугана и расстроена. Какая уж теперь дружба. Может даже отомстить Кире. Решит для себя, что это Кира во всем виновата, и дел с ней лучше не иметь. Любая мелочь может испортить отношения, а то, что утворил Ашот, совсем не мелочь. Это, как если в тарелку супа из осетрины с потолка упадет таракан. Есть такое уже не хочется. Вот так и Алла Петровна не захочет дружбы с Кирой.

Это она ей и озвучила:

— «Очень неловко получилось. Будут теперь всякое говорит. Я решила уехать».

Кира про себя выругалась на Ашота. Из-за него москвичку придется успокаивать. Вариант не лучший для хороших отношений.

— Да ерунда. Никто ничего говорить не будет, — попыталась переубедить её Кира, — Даже не бери в голову. Тем более из-за этого уезжать.

— Нет-нет. Я решила, — добавила твердости Алла Петровна.

Кира поняла — телефонные уговоры успеха иметь не будут, и применила другую тактику: встретиться лично.

— Ну, если решила, — согласилась она с москвичкой, — Хотя зря. Я Славу пришлю, он тебя отвезет.

— Я, пожалуй, сама доберусь, — дрогнул голос у Аллы Петровны.

Кира улыбнулась. Славик выполнил «задание» на отлично: Алле Петровне жаль с ним расставаться.

— Не выдумывай, — по-свойски урезонила она гостью, — Я тоже подъеду. Мы же не попрощались.

Алла Петровна возражать не стала. Кира повесила трубку, у нее появилась идея, и она вызвала к себе главбуха.

Спустя четверть часа она вошла в номер Аллы Петровны. Та уже собралась, сидела за столом, и у кровати стоял чемодан.

— Всё-таки решила ехать? — улыбнулась ей Кира.

— Да. Дочка звонила. Муж через два дня приезжает, — пояснила Алла Петровна, будто её отъезд вызван семейными обстоятельствами, и расстроенно добавила, — Очень вышло как-то…, — прикусила она губу.

— Ты из-за Ашота? Так он уже и забыл, — рассмеялась легонько Кира.

— Ну, как забыл? Будет теперь всем рассказывать…, — не договорив, замолкла Алла Петровна, — Боже! Что я наделала? Если муж узнает…, — едва не заплакала она.

Кира посмотрела на нее с состраданием и улыбкой одновременно. Теперь она знала, как ей вернуть дружеские отношения с москвичкой.

— Во-первых, ты ничего ужасного не сделала. А во-вторых, пока есть я, Ашот и пикнуть не посмеет. И потом, есть документ, доказательство, что вас со Славой вместе не было, — объявила она несчастной женщине, присев к ней за стол.

— Какое доказательство? — с надеждой спросила Алла Петровна.

— Настоящее. С печатями, — Кира вынула из сумочки бухгалтерский бланк и передала москвичке.

— Путевка, — начала читать Алла Петровна, — Убытие: Сочи. Прибытие: Батуми. Водитель: Вячеслав.., — не дочитав документ, в растерянности произнесла спасенная женщина.

Кира забрала у нее листик, и пояснила:

— Он в Батуми был. Туда-назад 900 километров. Вернуться мог только сегодня.

Алла Петровна не могла поверить собственным глазам. Она разбиралась в документах, водительских путевках тоже, и то, что ей сейчас показала Кира, была даже не соломинка для спасения утопающего, а железобетонное доказательство, стопроцентное для нее алиби. Сочинская подруга снова её выручила.

Лицо у Аллы Петровны посветлело. Кира ей улыбнулась, сняла трубку телефона и набрала номер.

— Я в бухгалтерию звоню, — пояснила она, — Сейчас сама всё услышишь.

Дозвонившись, Кира отвернула трубку от уха так, чтобы и Алла Петровна слышала разговор.

— Алло, Вера Павловна, что там по путевке Славика в Батуми, — подмигнула Кира московской подруге.

— Всё в порядке. Бензин я списала. Оплатила за сутки проживания два пятьдесят, — доложила начальнице бухгалтер, — Что-то не так? Вы путевой лист из отчета взяли.

— Нет, всё так. Путевка будет у секретаря, — положила трубку Кира.

— Слышала? Документ подшит в финотчет. Супер-доказательство для любого мужа, — улыбнулась она Алле Петровне и мягко спросила, — Может, не поедешь?

— Нет, я уже решила и дочери сказала. Поеду, — поднялась московская гостья.

Кира пожала плечами — мол, каждый может делать, как ему это угодно.

Алла Петровна хотела взять свой чемодан, но Кира упредила её — чемодан понесет она.

Быстро добрались в аэропорт. Алла Петровна купила билет. Тут же объявили регистрацию на рейс, и она прошла к стойке. Славик и Кира остались одни.

— Ты что-то грустный, — посмотрела на него Кира.

— Ашот скотина. На рассвете приехал, — раздраженно проронил Славик, — У Аллы Петровны будут неприятности.

— Ничего не будет, — наблюдая за московской гостьей, пояснила водителю Кира, — Ты был в командировке. Думаешь, зачем я тебе путевку в Батуми оформила?

Славик оценил благородное решение начальницы и хотел ей об этом сказать, но Алла Петровна прошла регистрацию, отошла от стойки, и с гостьей нужно было попрощаться.

— Чуть не забыла вам подарок, — Кира вручила москвичке небольшой пакет,

Алла Петровна взяла пакет, поблагодарила и робко подала руку Славе. Он на секунду растерялся, не зная, как поступить, потом пожал ей руку.

Процедура прощания окончилась. Алла Петровна пошла на посадку, а Кира и Славик — к выходу из аэропорта.

Проходя мимо продавцов цветов, начальница остановилась, посмотрела на загрустившего Славика.

— Слав! Да ты влюбился! — задорно произнесла она.

Без особого разбора Кира купила букет роз и передала его Славе.

— Догоняй. Еще успеешь.

Славик схватил букет и побежал к секции выхода на посадку. Алла Петровна уже подошла к её двери. Он окликнул её в последний момент, и она задержалась.

— Это Вам, — вручил ей розы Слава.

Алла Петровна на мгновение смутилась, но тут же огоньки радости вспыхнули у нее в глазах. Он поднялась на цыпочки, поцеловала Славика в щеку и прошла в зал отлета. Наблюдавшая за этим начальница Общепита улыбнулась.

Славик и Кира вернулись к машине.

— Сейчас поедем в МВД, я там недолго, — распорядилась Кира, — Потом где-нибудь пообедаем.

Повеселевший Славик с готовностью кивнул начальнице и открыл ей дверь Волги. Волшебница Кира, как и всегда, устроила всё наилучшим образом.

В зале ожидания Алла Петровна открыла подарочный пакет Кира. В нем лежала коробочка ей любимых духов Эсти Лаудер. Алла Петровна сладостно вздохнула.

На скамейку подсела пожилая женщина.

— Отдыхали в Сочи? — поинтересовалась она у Аллы Петровны, — Понравилось?

— Да… Сочи прекрасен! — бережно убрала в пакет духи аристократка в норковой шубе.

***

Кира зашла в здание МВД. Дежурный доложил начальнику, и она направилась к кабинету Ткаченко.

Повод для визита Кира выбрала самый простой: хотела лично поблагодарить Николая Сергеевича за найденную шубу. В качестве благодарности она захватила с собой бутылку дорогущего коньяка. Он почти год стоял в мини-буфете её кабинета в качестве антуража. Кто-то из блатных принес Кире в подарок этот коллекционный экземпляр сорокалетней выдержки. Стоила такая бутылка как зарплата профессора — рублей четыреста. Но дружба с начальником МВД стоила много больше. Жилиться не стоило. Кира хотела между делом, в процессе беседы, узнать у него подробности ночного вызова его сотрудников на Пищекомбинат.

Она открыла дверь в кабинет, Ткаченко любезно пригласил её проходить.

— Пришла Вас поблагодарить, — присела Кира на ближайший стул за общим столом.

— Это что-то новое в нашей практике, — легонько рассмеялся Николай Сергеевич, — Обычно ко мне с жалобами или доносы приносят.

— Нет, кляузы писать я не стану, — прищурила глаза Кира, — Вы моей москвичке шубу нашли и вернули. Сегодня улетела, — выставила она из сумочки на стол бутылку коллекционного коньяка.

— Ну, это лишнее. Шубу просто так вернули. Без нашего участия, — начал рассматривать странную бутылку Ткаченко.

— Без милиции ничего не возвращают, — со значением произнесла Кира и в виде дополнения спросила, — Ваши, кстати, вчера ночью к нам на комбинат приезжали. Чем там всё закончилось?

— А ничем, — вернул бутылку на стол Ткаченко, пояснив что у него язва, и врач запретил ему пить крепкий алкоголь.

— По вчерашнему звонку я оперативника позову. Он Вам расскажет.

Николай Сергеевич нажал кнопку селекторной связи. С той стороны ответили.

— Володя, зайди ко мне, — коротко произнес Ткаченко в микрофон селектора, отключил связь и повернулся к Кире.

— Раз Вы уже приехали, познакомьтесь с нашим опером. Его из Краснодара перевели. Рестораны, столовые, бары теперь по его части будут. Надеюсь, вы сработаетесь. Толковый парень.

В кабинет вошел оперативник Володя, остановился у стола. На вид ему было лет двадцать пять. Три звездочки на его погонах соответствовали званию старшего лейтенанта, что вполне подходило его возрасту.

— Познакомься, — учтиво показал на именитую посетительницу Ткаченко, — Кира Юрьевна, начальница нашего Общепита. Шубу ты её московской знакомой искал. Хозяйка спасибо тебе передала.

Ткаченко взял со стола коньяк и вручил оперативнику. Тот принял бутылку и с интересом начал рассматривать на ней этикетку.

— «Спасибо» на словах достаточно. Ничего другого не положено. Коньяк дорогой. Я этикетки собираю. У этого редкая.

Володя хотел вернуть бутылку на стол, но Ткаченко его остановил.

— Вот и отлично. Значит, будет тебе этикетка. В виде поощрения от начальства. Так допускается.

Старший лейтенант на секунду замялся, азарт коллекционера пересилил другие доводы, и он оставил бутылку себе.

— А что за вызов был ночью на комбинат питания? Хозяйка интересуется, — простецки спросил оперативника Ткаченко.

— Шутница звонила. Сообщение я принимал. По голосу не молодая, и слова на украинский манер коверкала — говор такой особенный.

— Украинский говор? — уточнила у милиционера Кира.

— Да. Видимо, специально изменила голос. Сообщила про труп в холодильнике. Так их там штук пять было, но все хрюшки. Розыгрыш. Мы ложный вызов в протокол записали.

Сделав доклад, оперативник распрямился в ожидании дальнейших указаний. Но их не последовало. Ткаченко рукой показал ему, что он свободен. Володя покинул кабинет.

— Вы, наверное, хотите узнать и по Икорному делу? — открыто посмотрел Кире в глаза Ткаченко.

Она пожала плечами, что фактически означало не безразличие, а как раз наоборот — особую заинтересованность.

— Так вот. Там есть неплохие изменения, как теперь стало модно говорить — положительные тенденции, — простучал какую-то мелодию пальцами по столу Ткаченко, — Нам это дело будут передавать. Не сразу, выждут с месяцок, и отдадут. Сами они его не тянут. А пока ждите наш ОБХСС с проверкой. Плановый. У прокурора на подписи Постановление.

— Спасибо, — коротко поблагодарила главного милиционера Кира.

— Мне-то за что? — улыбнулся Ткаченко, — Прессовать ваших сотрудников будем. А Вы — спасибо.

— Как говорится, «за одного битого двух не битых дают», — напомнила Кира известную поговорку, но произнесла её не Ткаченко, а, скорее, самой себе.

— Ничего за них, за этих битых, не дают. Увольняют их. Вы там, Кира Юрьевна, посмотрите, много заявлений на ваших — обсчитывают, водку в графинах разбавляют. Посмотрите.

— Это я отрегулирую. Проверку когда ждать?

— Дня два-три и начнем, — соединил пальцы в замок Ткаченко.

Кира встала, и они улыбнулись друг другу вместо стандартных слов прощания.

Такой способ завершения беседы подразумевает, что всё сказанное надо сохранить в тайне.

Кира вышла из здания УВД. Здесь её встретило яркое солнце и синее небо, она полной грудью вдохнула весеннего воздуха. После мрачного кабинета, а в милицейских кабинетах всегда такая атмосфера, независимо от их освещения и интерьера, перемена жизни по разные стороны от их дверей ощущается особенно сильно.

Поджидавший начальницу Славик дремал за рулем служебной Волги. Она открыла пассажирскую дверь машины, он встрепенулся.

— Где бы нам пообедать? — поразмыслила Кира, — А давай-ка заедем в наш Комбинат питания, и пусть только попробуют нас плохо покормить, — иронично заметила она.

— Они не посмеют, — с готовностью поддержал ее Слава, завел машину и выехал на дорогу.

На Пищекомбинат Кира ни за что бы не поехала обедать, но ей хотелось самой убедиться, что там всё спокойно, и никто не обсуждает необычных происшествий.

Туда они вошли через столовую общего пользования. Кира задала пару вопросов дежурному раздевалки, потом прошла в обеденный зал. Там по талонам обслуживали строителей, и, в отличие от предыдущего дня, зал был заполнен.

Рабочая на раздаче при появлении начальницы приосанилась, а кассир встала. Им Кира тоже задала пару повседневных вопросов: о заполняемости зала в утренние часы и дневной выручке. Работницы отвечали бойко и четко.

Желание обедать на Пищекомбинате у Киры улетучилось с первой минуты посещения столовой. Кухонные запахи не возбуждали аппетит. Минут на пять Кира зашла к директрисе комбината, сказала, что заехала к ней по дороге.

Обедали Кира и Славик в кафе возле работы и не в общем зале, а в отдельной комнате. Еду им принесли свежайшую. Её готовили отдельно для себя сотрудники кафе.

Кира посмотрела на часы. До окончания рабочего дня оставалось пятнадцать минут. По четвергам в это время к ней с отчетом приходил Ашот. Она позвонила секретарю — Ашот уже прибыл и ждал начальницу. Кира оставила Славика, им как раз принесли десерт, и прошла пару кварталов до работы пешком.

Она поднялась в приемную, отпустила секретаря, и они с Ашотом зашли в её кабинет. Кира заперла дверь. О вчерашнем происшествии ни он, ни она даже не обмолвились. Будто ничего и не было. Сели друг напротив друга за её столом. Ашот достал из портфеля пачки денег.

— Уменьшилось. Четыре триста, — положил он деньги на стол.

— Это не главное, — отодвинула пачки в сторону Кира, — Есть другая проблема. Знаешь, кто на комбинате на украинском балакает? Она милицию вызывала.

— Уборщица? — удивился Ашот, — Так откуда она узнала?

— Откуда? — язвительно произнесла Кира, — Мясо воровала из холодильника. Контроль нулевой. А тебе плевать.

— Мое дело — деньги с точек, — покривился Ашот, — Стало меньше, так это твое решение. Я понимаю.

— Наверное, не понимаешь, — спокойно резюмировала Кира, — Уборщицу на увольнение. Тем более, она воровка. Знаешь, как сделать?

— Ну, да. Организуем, — пожал плечами Ашот.

— Вот и организуй. А уменьшение денег тебя не касается. Пятьсот отсюда твои, — показала на пачки денег Кира, — и пятьсот жене Тиграна отвези. Ей нужно.

От того как, начальница распределила недельный доход, Ашот опешил.

— Что значит, «ей нужно»?! — нервно поднял он ладони, — Всем нужно. Я и свои отдам Тиграну. Дала бы ей тысячу. Муж в тюрьме.

— Вот и отдай. Ты это что? — поставила на место подчиненного Кира, — В тюрьме он из-за тебя. Вы же с ним нажиться хотели у меня за спиной. Икорку взялись продать. Так ведь?

Упрек в нечестности кавказца задел за живое. Ашот насупился, опустил глаза в пол.

— Вах-вах-вах… Кира Юрьевна, — начал он раскачиваться на стуле, — Умная женщина, а простой вещи не понимаешь. Я только икру вынес, и сразу гебешники. Я тебя спас. Тигран нас спас. И где он сейчас? Ты в Москву летала, что решила? Ничего не говоришь.

Киру спектакль обиженного кавказца не впечатлил, она убрала деньги в ящик, оставив на столе две пачки по пятьсот рублей.

— В Москве поумнее нас. А тебя с Тиграном в особенности. Там никто в «печку» лезть не будет. А ты, мало того, что икру контрабандную взял, так еще и гебешник убитый на тебя с потолка свалился. Как это? Тебе еще и спасибо?

— Ладно, согласен, — подвинул к себе пачки купюр Ашот, — А гебешника я с концами убрал. Всё, нет его. Съели.

— Что съели? Кто съел? — нахмурилась Кира.

— Люди скушали. Мы его на фарш прокрутили. На котлеты пошел, — угрюмо отчитался Ашот.

От такого сообщения Кира побледнела. Час назад она проходила через зал столовой Пищекомбината и видела, как рабочие-строители, ничего не подозревавшие о «рецептуре» котлет от Ашота, спокойно накалывали их вилками.

Кира едва сдержала спазм тошноты. Ашот же рассказал обо всем без эмоций и в некотором смысле даже похвалился, как он всё устроил. Сейчас его интересовал лишь вопрос распределения левых доходов.

Конец ознакомительного фрагмента.