Темные ночи. Роман

Миша Димишин

Последние годы социализма в СССР. А в курортном Сочи все уже подчинил себе рублик. В погоне за золотом большие боссы и обычные люди готовы идти на самые подлые мошенничества

Глава 5. Всё могут изменить никчемные события

Утро в столовой сочинского Пищекомбината начиналось еще до рассвета, в половине седьмого. Рабочие кухни нарезали овощи, варили, жарили, раскладывали закуски. Зав производством делала обход. Из разделочной принесли огроменную кастрюлю фарша, поставили на пол.

— Здесь только мясо, — пояснила работница заведующей.

Та взяла щепочку фарша, размяла пальцами, понюхала.

— Отложи десять кило, — распорядилась она кухонной рабочей.

— Так у нас недовес большой. Повар вчера сыну день рождения готовил, — в сомнении произнесла работница, — Двадцать кило покроем, как обычно, а где еще пятнадцать взять? Может, со следующей закладки?

— Дополнительно ничего брать не будем. Что за работники, то свадьба у них, то похороны, — осерчала заведующая, — Хлеба добавишь.

— В молоке замочить? — уточнила рабочая технологию восстановления утраченного мяса.

— Обойдутся, — коротко отрезала заведующая.

Так, всего одним словом, она решила все проблемы, и процесс приготовления котлет пошел привычным образом.

***

У Славика утро начиналось не столь рано, но тоже привычно. Он припарковал машину у подъезда дома начальницы, и они поехали по делам. Сразу Кира решила заехать в питомник субтропических культур. Затем Слава отвез её на работу и поехал к Алле Петровне.

Поднявшись на нужный этаж, он постучал в её номер. Сначала тихонько, затем сильнее. Алла Петровна долго не отзывалась, потом чуть приоткрыла дверь, выглянуть, кто пришел. Она только что проснулась, была не причесана, босиком, наспех запахнувшись в халат.

— Ой! Славик! А сколько времени? — всполошилась спросонья Алла Петровна.

— Ровно десять. Мы же на Рицу едем, — широко улыбнулся Слава.

Сегодня он оделся еще элегантнее, чем накануне, и благоухал дорогим одеколоном.

— Заходи, — впустила красавца в номер Алла Петровна, — Две минутки, я оденусь, — пробежала она в ванную.

Появилась она минут через десять, при этом успела принять душ, причесаться и наложить легкий макияж. Славик ждал её за столом. В руках он держал букет роз, и при появлении Аллы Петровны встал и вручил ей цветы.

— Слава… Спасибо! — восхитилась молодая женщина, — Ну, это лишнее. Зачем? — зазвучали в её голосе нотки кокетства.

— Это Вам от Киры Юрьевны, — простодушно объяснил Славик, — Мы ездили в «Декоративные культуры» — саженцы роз для дачи покупали, а Вам она взяла уже готовые.

Алла Петровна смутилась, но сумела скрыть, что разочарована. Оглядев комнату, она воткнула букет в графин с водой, и к ней тут же вернулось счастливое настроение.

Легкими шагами она прошла к платяному шкафу и стала рассматривать висевшую там одежду.

— Слав, как думаешь, на Рицу мне надеть что-то потеплее или как вчера? — задорно спросила она у него совета.

— Можно, как вчера. Погода хорошая, — без раздумий ответил Слава.

— Тогда…, — задумалась Алла Петровна, — пожалуй возьму это, — вынула она из шкафа модную кофточку и джинсы.

Славик встал, намереваясь выйти из номера, но Алла Петровна его остановила.

— Оставайся, отвернись только.

Славик повернулся к стене, а Алла Петровна скинула халатик и осталась в ажурном белье.

В малом пространстве гостиничного номера вышло так, что он видел её отражение в зеркале и смог оценить, как хорошо она сложена.

— Всё. Я готова, — окликнула парня Алла Петровна. Славик обернулся.

— Ну, как? — сделала она перед ним оборот.

— Вы, Алла Петровна, очень красивая, — сделал ей искренний комплимент Слава.

— Ну ладно-ладно. Можно просто Алла, — улыбнулась ему молодая женщина.

Час спустя, весело болтая, они катили по живописной Абхазии к озеру Рица.

***

В это же время в столовую сочинского Пищекомбината вошел мужчина лет сорока. Выправка и походка выдавали в нем спортсмена или военного. И то, и другое было верно, но в прошлом. Сейчас же бывший спортсмен служил в московском КГБ.

После неудачного проведения операции «Приманка» его прислали в помощь сочинским товарищам.

Сразу из аэропорта майора КГБ поехал на Пищекомбинат — познакомиться с обстановкой на месте. Он решил инкогнито посетить предприятие, со склада которого ловкие ребята вывезли банки с черной икрой прямо из-под носа местных гебистов. Время близилось к двенадцати. В столовой Пищекомбината он намеревался заодно и пообедать.

Майор вошел в фойе. За барьером раздевалки скучал неопрятно одетый мужичок.

— У нас самообслуживание, — указал он посетителю на открытый проход к вешалкам.

Гебист прошел внутрь, повесил свою кожанку в раздевалке и поднялся в зал столовой. Людей там было немного. В межсезонье столовая обслуживала в основном рабочих строителей, а обеденный перерыв у них еще не начался.

Майор взял поднос и направился к раздаче. Там, подбоченясь, стояла дородная бабенка в белом поварском халате.

— Ты чё делаешь, козлина? Я счас полы заставлю тебя мыть, — не обращая внимания на подошедшего посетителя, выкрикнула она в обеденный зал.

Гебист вздрогнул от её окрика и обернулся посмотреть, кому это она так.

За столом, откинувшись на спинку стула, сидел изрядно выпивший парень. По виду бывший зек.

— Ага. Разбежался, — огрызнулся зек, продолжая вытряхивать остатки киселя из стакана прямо на пол.

Очистив стакан, он вынул из кармана пиджака бутылку водки, плеснул из нее в стакан и залпом выпил.

Продолжать перепалку с хулиганом раздатчица не решилась.

— Мужчина, вам что? — переключилась она на посетителя с подносом.

— Мне комплексный, — повернулся к работнице гебист.

— На первое суп лапша и борщ. Вам что? — монотонно уточнила раздатчица.

— Давай суп. Поедим вашей лапши, — ответил ей в унисон госбезопасник.

Работница выставила ему тарелку супа, котлету с пюре и кисель.

— Хлеб на кассе, — объявила она посетителю, что её обслуживание закончилось.

Майор госбезопасности прошел к кассе, оплатил и расположился за столом в некотором удалении от хамоватого зека.

Он приступил к обеду, а к проходной Пищекомбината подъехали Ашот и Вадим. Ашот на своей черной Волге, а Вадим на продуктовой будке. Босс и работник одновременно вышли из машин, направились ко входу.

Вадим нехотя плелся за Ашотом, бурчал, что тот мог бы и сам получить ключи. Ашот отшучивался. Подошли к окошку охранника.

— Василич, дай ключи от ворот, мы с Вадимом с обратной стороны будем заезжать, — потребовал у вахтера Ашот.

— Запереть только за собой не забудьте, а то было мне уже, — передал в окошко ключи вахтер.

Пару минут спустя Ашот и Вадим въехали во двор Пищекомбината. Продуктовую будку Вадим подогнал к ступенькам в помещение. Волгу Ашот поставил рядом, вынул из её багажника кастрюлю и направился ко входу. Вадим хотел ему помочь, но Ашот его остановил.

— Я сам. Подожди здесь. Получу мясо на шашлыки, потом подпишу тебе накладные.

— Мне-то чё ждать? — недовольно повел плечами Вадим, продолжая плестись за Ашотом, — Может, я загружусь и поеду? В путевке две столовки и ресторан. Это я когда дома буду?

— Я сказал жди, значит, жди, — остановился у двери Ашот, — Там особые накладные будут — двойные.

— Мне с ваших накладных не капает. Старый Жигуль купить не могу, — выдохнул Вадим.

— Вначале долг мне карточный верни, — взялся за ручку двери Ашот.

— Так а с чего я верну? — невозмутимо объяснил Вадим свое финансовое состояние заму начальницы, но тот рассмеялся ему в глаза.

— Что, Кира уже не дает?

— Ты чё, Ашот, мелешь? — оторопел Вадим, — У меня жена есть. Кто не дает? Платит мало. У Киры снега зимой не выпросишь.

— Э-э-э.., — поднял ладонь Ашот, — Ты чё не мужик? Сам крутись… Всё. Ты здесь. Жди, — открыл он дверь в здание пищекомбината, а Вадим вернулся к своему Газику и уселся на его подножку.

В помещении Пищекомбината, куда вошел Ашот, производилась разделка мяса. Оно так и называлось «Разделочная». На огромном столе рубщик нарезал куски свинины.

— Вы уже приехали? — увидев Ашота, виновато посмотрел он на часы.

— Что значит «уже»? — осерчал заместитель начальницы, — Я сказал, мясо подготовить к двенадцати.

— Быстрые вы все. Оно мороженное. Минус двадцать, — показал на двери холодильника рубщик, — Вот только разделал. Щас девочки на кусочки порежут и замаринуют, что там надо — лук, перец. Минут пятнадцать.

Рубщик взял со стола куски свинины и начал складывать на алюминиевый поднос.

— Этот не надо, — показал на филейку в пару килограмм Ашот, — он не из той части, шашлык сухой выйдет.

Рубщик выложил филейку обратно на стол, вытер руки о замызганное полотенце и понес мясо на кухню для приготовления шашлычных кусочков. Ашот присел на стул возле стены.

Пока рубщик мяса пререкался с Ашотом в обеденном зале столовой разразилась настоящая баталия. Зек заглотил очередную порцию водки, занюхал её куском хлеба, откашлялся. Алкоголь не добавил ему хорошего настроения, скорее даже наоборот, он стал еще угрюмее. Немного посидев в раздумье, он размешал ложкой суп, но не стал его есть, бросил ложку обратно в тарелку и пододвинул себе второе блюдо — котлету с пюре.

Резким движением зек нанизал вилкой котлету, откусил от нее кусок, прожевал. Вкус котлеты ему не понравился, он поморщился, осмотрел откушенную котлету.

— Э! Где мясо?! — выкрикнул он раздатчице столовой, но та не стала отвечать на окрик, а лишь бросила на хулигана презрительный взгляд.

Зек встал из-за стола, отбросил стул и направился к раздаче. Перед собой он держал вилку с огрызком котлеты.

— Это не ко мне. Это на кухне, — испуганно залепетала раздатчица.

Взбешенный зек сверлил раздатчицу глазами, она вжалась в стену.

— Кухня там, — показала испуганная женщина на вход в служебные помещения.

— Там?! — замахнулся на раздатчицу вилкой зек.

Котлета слетела с вилки, и раздатчица едва успела увернуться, иначе котлета попала бы ей в лицо.

— Жрите, суки, — снова замахнулся зек на работницу и двинулся к служебному входу.

Наблюдавший за этим сотрудник КГБ встал из-за стола и направился вслед за хулиганом. Тот размашистыми шагами шел по коридору, дергал закрытые двери. Наконец одна из дверей с табличкой «Разделочная» распахнулась. Зек шагнул внутрь комнаты.

Там, потупившись в пол, Ашот расслаблено сидел на стуле в ожидании рубщика. На ворвавшегося зека он поднял сонные глаза. Вид разъяренного парня с вилкой наперевес моментально привел Ашота в чувства, и он вскочил со стула.

Парень нервно водил глазами из стороны в сторону. Увидев на столе филейную вырезку, он взревел:

— Ах ты сука! Сам мясо жрешь, а мне хлеб! — кинулся он на Ашота.

Еще секунда и зек нанес бы Ашоту удар вилкой. Спас ситуацию вбежавший в комнату гебист.

— Стоять! — по-армейски грозно скомандовал он зеку. Тот обернулся, и гебист перехватил его руку.

Натренированным движением бывший спортсмен завалил соперника спиной на разделочный стол. Тот барахтался, пытаясь вырваться, шарил свободной ладонью по столу. Под руку ему попался нож для резки мяса.

Зек ухватил нож и ударил им майора КГБ в живот. Гебист обмяк и упал на пол. Зек тут же сбежал, оставив лежавшего на полу мужчину наедине с Ашотом. Тот стоял в оцепенении.

Ашот отличался быстрой мышления, но физически реагировал на происходящее медленно, и стоял в оцепенении.

В комнату вошел Вадим. Водителю продуктовой будки надоело «минуточку» ждать начальника, хотелось побыстрее получить товар на развозку и уехать.

— Мне еще сколько ждать? Я бы…, — запнулся на полуслове Видим при виде лежащего в луже крови мужчины.

— Ты это чё, Ашот? — испуганно произнес он.

— Эт не я, — Ашот вышел из ступора, склонился над телом на полу.

Остекленевшие глаза не оставляли сомнений, что мужчина мертв.

Ашот обследовал его карманы, нашел портмоне и служебное удостоверение.

— КГБ СССР, — прочитал он, поднявшись от трупа.

— Совсем ват (плохо арм.) Гебист. Статья расстрельная, — открыл корочки Ашот, — Из Москвы сотрудник.., — в сомнении подержал он удостоверение, не зная как поступить, и потом положил себе в карман, — Только это не я его.

— Так, а кто? — запинаясь, промямлил Вадим, подняв с пола окровавленный нож.

От вида крови он побледнел, с трудом складывал слова.

— Зек какой-то вбежал. А этот следом, — угрюмо проронил Ашот и, размышляя, что теперь делать, пристально посмотрел на Вадима. Тот испугался.

— Если мы ни при чем…, — начал он говорить, глядя Ашоту в глаза, и тут же запнулся, — Ты же сам сказал — зек.

— Я сказал. Ты сказал, — процедил Ашот, — Где зек? Кто видел? Мы тут… Убрать его надо, — кивнул он Вадиму на труп.

— Почему я?.. Не… Я не буду, — категорично отказался Вадим, — Валим отсюда и всё!

Вадим положил нож на стол и сделал шаг к двери.

— Куда? — остановил его Ашот, — Щас рубщик придет. Ты дурак, ты зачем нож брал? Пальцы…

Вадим, ничего не понимая, посмотрел на свои ладони и начал вытирать их о штаны.

— Айапуш (дурак — арм. нецензурное). Рукоятку на ноже протри. Там пальцы.

Ашот бросил Вадиму тряпку, осмотрелся по сторонам. Его взгляд остановился на промышленном холодильнике для хранения туш.

— Давай его в холодильник, — показал он Вадиму на труп, — Рубщик уйдет, решим, что делать.

Ашот приподнял мертвеца за плечи и потянул по полу.

— Чё стоишь? Помогай, — цыкнул он на Вадима.

Тот открыл двери холодильника.

Вдвоем они затолкали труп гебешника в холодильник под висевшие там свиные туши, закрыли дверцы. Ашот снял со стены шланг, открыл воду и начал смывать с пола кровь в канализационный трапик.

Вадим сел на стул. От нервного напряжения и вида стекающей крови его стало тошнить.

— Я в машину, — зажал он рот ладонью.

— Сиди, цецох (слабак — арм.), — приказал ему Ашот, — Пусть нас вместе увидят. Штуку долга тебе спишу. Если что, подтвердишь — я ножиком никого не ширял.

Ашот взял еще стул и сел рядом с Вадимом. Оба молчали.

Вошел радостный рубщик мяса. Двумя руками он нес перед собой огромную кастрюлю.

— Кусочки отборные. Заберете так? — поставил он лохань на стол, — Пусть еще чутка настоятся в маринаде пока довезете.

— Ты мясо будешь получать? А то мне пора. Я с пяти утра здесь, — обратился рубщик к Вадиму.

— Нет. Он ничего получать не будет, — ответил за Вадима Ашот, — А ты иди, отдыхай. Мы тут сами.

Ашот начал перекладывать мясо из столовской бадьи в свою небольшую кастрюлю.

— Я тут еще прибраться хотел, — замялся рубщик, взял со стола вырезку, попробовал её на вес и хотел положить в холодильник.

— Себе возьми, — остановил его Ашот, — Зачем снова морозить.

— Мне одному многовато будет, — рубщик положил вырезку на стол и сходу разрезал её пополам окровавленным ножом, которым и был убит гебист.

— Тебе какую? Филейка, — показал он обе части Вадиму.

Вадим передернулся, его снова чуть не стошнило.

— Чё это с ним? — улыбнулся Ашоту рубщик.

— Он такое мясо не ест. А ты бери, бери, — продолжил перекладку шашлычных кусочков Ашот.

— Ну, как скажете, — пожал плечами рубщик, завернул филейки в тряпицу и положил в свою сумку. Туда же он запихал свой халат.

Потом рубщик показал, где висят ключи от «Разделочной», попросил сдать их на проходную и ушел.

Ашот запер за ним дверь.

— Так, — энергично объявил он Вадиму, — я на Рицу. Вернусь ближе к восьми, погрузим в твою будку жмурика, вывезем и с лодки в море. Мы тут с тобой, брат, подельники.

Но «брат-подельник» энтузиазма Ашота не разделял и продолжил угрюмо смотреть в пол.

— Я трупака не повезу, — категорично отказался он от идеи утопить в море труп.

— Э-э-э… Ты Жигуль хочешь? Я тебе свой отдам. Мамой клянусь, — подбодрил Вадима Ашот, и тот согласился оказать помощь в вывозе тела.

— Хорошо. Но здесь я один не останусь. В машине буду ждать. В восемь не вернешься — уеду.

— Куда уедешь? Что ты скис, как баба? Ключ от «Разделки» — Ашот показал ключ, что передал ему рубщик, — я на проходную сдам, иначе Василич припрется. А кроме него тут никого нет. Не боись.

Вадим хмыкнул, потер лоб, и горе-подельники вышли через грузовые двери «Разделки» к своим машинам. Ашот погрузил кастрюлю с шашлыками в багажник Волги и выехал со двора. Вадим прикрыл за ним ворота и вернулся в кабину продуктовой будки.

До восьми вечера было далеко. Вадим прилег на сидении Газика, а Ашот покатил на озеро Рица, где его дожидалась странно сложенная компания.

Первыми туда приехали Кира с мужем на его персональной машине. Водитель Леонида Семеновича собрал походный стол, установил шезлонги, принес сумки с продуктами.

Сразу за ними подъехали Слава и Алла Петровна. Женщины соорудили бутерброды с черной и красной икрой. Леонид Семенович открыл бутылку коньяка, выпили по рюмочке.

Славик и Алла Петровна ушли кататься на лодке. Кира продолжила сервировать стол, нарезала балык, буженину, разложила огурцы, помидоры, кинзу и петрушку. Леонид Семенович развалился в шезлонге со стопкой коньяка.

— А твой Славик прирожденный сердцеед, — сделал он глоток коньяка, наблюдая, как Слава с силой налегает на весла.

— Он не мой, — оборвала мужа Кира.

— Ну, да. Не твой…, — медленно ответил самому себе Леонид Семенович и, как что-то вспомнив, спросил, — И зачем она тебе нужна, эта москвичка?

— Это вам ничего не нужно. Сказала: можем обращаться, — с легким раздражением объяснила мужу Кира, не отрываясь от раскладки овощей.

— По пьяни, может, и сказала. На деле ничего не получится, — возразил Леонид.

— Что у пьяного на языке, у трезвого на уме… У меня всё, что надо, получается. Ты тоже мог стать предисполкома, и не пришлось бы сейчас Бобарыку умасливать. Я его жену на работу взяла, пригласила с нами тут посидеть. Пока, как видишь, он не спешит.

— Молодец, что приняла её на работу, — похвалил жену Леонид Семенович, — Но, согласись, это ведь я тебе посоветовал. И, между прочим, — сделал он ударение, — еще неизвестно, кому ты обязана своими успехами! Кто, как не я, тебя продвинул?

Леонид Сергеевич потянул коньяк, прикрыл глаза, и продолжил наслаждаться мягким теплом весеннего солнца.

Кира отвечать супругу не стала, а лишь метнула на него колючий взгляд. Рой воспоминаний пронесся у нее в голова, как она, выпускница торгового техникума, добивалась красавца Леонида, оттеснила конкуренток из числа его однокурсниц, старалась угодить его родителям. Потом свадьба и на всю жизнь врезавшиеся в память слова мамы: «этот волоокий козел не будет для тебя хорошим мужем». А сколько ей стоило доучить молодого супруга? Пока он просиживал штаны в аудиториях института, она пошла работать на кухню столовой, потом официанткой ресторана. Да и после института он не стал делать карьеру инженера, чурался любой реальной работы. Всю жизнь «секретарил», сначала в комитете комсомола, затем по партийной линии. Должности были не денежные, скорее престижные. Всё добывала она. Кира задумалась, почему всё это выпало ей, и поймала себя на парадоксальной мысли — не пойди она тогда на кухню столовой, так бы и стала просто заведующей магазином. Всё-таки есть польза от ленивого мужа — пробилась на самый верх системы общепита. Локтями, зубами, но пробилась.

Подъехала белая Волга. Из машины вышел предисполкома с супругой. Леонид Семенович открыл глаза.

— О! Бобарыка приехал, — обернулся он на шум машины, — А жена-то у не него белобрысенькая. Не люблю таких. Подлючие бабы.

— Не неси чушь. Её Оксана зовут, — одернула мужа Кира.

Бобарыки чинно, под руку направились вдоль берега.

— Только не напейся, прошу тебя. И не трынди, как обычно. Это тебе не с твоими подружками, — шепнул Бобарыка жене.

Они подошли к столу. Леонид Семенович встал, элегантно поцеловал жене предисполкома руку.

— Леонид — представился он ей галантно, а затем дружески обнял Бобарыку.

— По рюмочке. После дороги — это первое, — поднял палец хозяин застолья, — разлил коньяк и вручил гостям стопки.

Пришли Славик и Алла Петровна. Они раскраснелись и развеселились. Алла Петровна тоже бралась управлять лодкой и грести веслами и теперь живо рассказывала, как это здорово.

Кира всех познакомила. Славу она представила: «Мой надежный помощник».

После первой рюмки выпили по второй, закусили, развеселились. Оксана сразу захмелела.

Закусив бутербродом, она поискала глазами, чтобы еще взять со стола, выбрала огурчик.

— Вот не прав ты был, Васыль, зря мы моих пирожков не захватили, — откусила она огурец.

Бобарыка недовольно зыркнул на жену, незаметно толкнул её под столом ногой.

— Сейчас шашлыки приедут, — подбодрила гостей Кира и предложила еще выпить.

Ашот задерживался, надо было чем-то всех занять. Выручила Оксана. Она взялась рассказать анекдот.

— Знаете такой? — начала она, — Встречаются два друга, один другому: давно не виделись, ты где сейчас работаешь? Тот отвечает: в КГБ, занимаюсь недовольными советской властью. А друг ему: А что? Есть довольные? Ну, а КГБешник: Да, есть, но ими ОБХСС занимается.

Оксана рассмеялась, Кира и Леонид вежливо ей улыбнулись, а Бобарыка недовольно посмотрел на жену. Она замолкла.

Рассказывать начальнице общепита Кире анекдот о «довольных», которыми занимается милицейский отдел хищения социалистической собственности, было неуместно.

В разговор вмешалась Алла Петровна.

— А мой муж говорит, что после Брежнева генсеком будет человек как раз из КГБ.

— Ваш муж хорошо осведомлен, — с интересом посмотрел на москвичку Бобарыка.

— Ему положено. Такая должность. Госуправление, — с оттенком гордости пояснила Алла Петровна, но Оксана её разочаровала.

Не из зависти или какой-либо корысти, а по наивной простоте, она не высказала должного уважения должности её мужа.

— А вот и нет, — заметила она москвичке, — Ленин говорил, что каждая кухарка может управлять государством.

— Конечно, может, — подхватил мысль Оксаны Леонид Семенович, — Кто кормит, тот и управляет. Это же вы, — показал он на Киру и Оксану, — работники нашего доблестного общепита.

— Во! За общепит, — Бобарыка поднял рюмку.

Все рассмеялись, выпили. Оксана тут же налила себе еще стопку, сходу её опрокинула, взяла с тарелки веточку зелени.

— Мы месяц, как сюда приехали, — начала она жевать кинзу, — Муж еще не освоился, а я вполне. Всё у вас тут, как и в нашем Витебске, только петрушка с каким-то привкусом, — поморщилась она.

— Это не петрушка. Это кинза, — одернул захмелевшую жену Бобарыка и мягко для всех объявил, — Нам пора. Мы, пожалуй, поедем.

Предисполкома встал из-за стола, Оксана последовала за ним. Все тоже встали, попрощаться. Пару минут Оксана благодарила Киру, Леонида Семеновича и даже Славика и Аллу Петровну за радушный прием.

Бобарыки направились к своей машине. Алла Петровна и Славик решили пройтись. Остались только Кира и Леонид Семенович.

К озеру подъехала и остановилась рядом с машиной Бобарыки черная Волга. Из нее вышел Ашот.

— Наконец-то, приехал. Оставили гостей голодными, — увидев Ашота, упрекнул муж Киру.

Она промолчала, Леонид Семенович уселся в шезлонг.

Шашлыки Кира предполагала готовить у Ашота в его сельском доме. Он должен был привезти мясо, а она бы подала такую идею. В доме у Ашота имелось всё, что нужно и для приготовления мяса и для других дел, которые она задумала.

Сейчас же Кира наблюдала, как Бобарыка усадил жену в машину, остановил Ашота, и о чем-то с ним беседует. Её подчиненный мало того, что опоздал на час, так еще и не спешит и ведет длинные беседы с предисполкома. Если они знакомы, то почему Ашот ей об этом не сказал.

На самом деле они встретились впервые. Припарковавшего Волгу рядом с их автомобилем армянина узнала жена Бобарыки — Оксана. Утром она оформлялась на работу, а тот выходил из кабинета Киры.

— Это Ашот, зам Киры Юрьевны по каким-то там вопросам. Я могла бы на его место, — пьяно кивнула Оксана мужу.

— Не мели чушь. Место себе уже выбрала. Просил же не напиваться, — сердито попенял жене Бобарыка, усадил её в машину и сам заговорил с помощником Киры.

— Вы — Ашот? У Киры Юрьевны работаете? — остановил он проходившего мимо кавказца.

Ашот напрягся. Пухлый мужчина с двойным подбородком и рыбьими глазами смахивал на работника прокуратуры или адвоката. Ашот его не знал, а тот окликнул его по имени.

Бобарыка представился. Должность предисполкома обязывала к уважению, и Ашот его проявил.

— Да, я по работе застрял, не успел ко времени, — извиняясь, объяснил он свой поздний приезд на общественное мероприятие.

— Это у всех так, — развел руками Бобарыка. — Я вот тоже раньше восьми домой не ухожу. Такая доля управленца.

Бобарыка на секунду задумался и, как в сомнении, спросил Ашота:

— У Вас брат в тюрьме. Но он же не убийца.

— Какой убийца? — поднял ладонь Ашот, — Он мухе плохого не сделает. У него сердце больной… Мамой клянусь, ни за что посадили. Директор бара был.

— Это возле Интуриста бар, валютный? — Бобарыка уточнил название бара, где заведовал Тигран, — Там еще стриптиз.

— Да это так…, — пожал плечами Ашот, — Танец чуть… У нас разрешение есть.

— Я видел. Мой предшественник на год выдавал. Дело хорошее, валюту для государства надо, по возможности, зарабатывать. Приходите, я сделаю продление, — пожал руку Ашоту предисполкома и в виде доброй подсказки добавил, — Лучше вечером, после семи. И насчет вашего брата поговорим.

Бобарыка сел в машину, Ашот направился к Кире.

— Извини, задержался, — проронил он устало, садясь к столу.

— А это ничего, что тебя люди ждут? Ты где застрял? — высказала претензию подчиненному Кира.

— Так… Есть небольшая проблемка, — Ашот налил в стакан грамм 100 коньяка и выпил большими глотками.

— Проблемка, видимо, не малая, — криво улыбнулся Леонид Семенович, наблюдая, как малопьющий Ашот употребил коньяк.

Кира недобро глянула на мужа. Он тут же ретировался.

— Понял. Ухожу, — поднял он руки, встал с шезлонга и направился к воде.

Ашот кратко рассказал Кире о происшествии в «Разделке» пищекомбината. Она слушала его молча, а это был первый знак, что начальница в бешенстве. Лишь в конце она коротко объявила:

— Ты мне ничего этого не говорил. Сам разгребай. Вадима еще впутал. Звонить надо было в УВД Ткаченко.

Кира замолчала. Ашот потупился.

— Как звонить? У меня две судимости. Здесь сидя хорошо решать, — отвернулся он в сторону.

— Ладно… Потом поговорим. Сейчас сделаешь, как договаривались, — сухо приказала Ашоту начальница.

От озера к ним поднимались Алла Петровна и Славик. Кира приветливо помахала им рукой — подходить быстрее. Как это и бывает в горных районах, погода резко изменилась. От темных туч стало мрачно. Вот-вот мог пойти дождь. Славик и Алла Петровна ускорили шаг, подошли.

— Приехал наш спаситель. Приглашает на шашлыки к нему домой, — подмигнула им Кира в сторону сидевшего Ашота, — Голодная смерть нам теперь не грозит. Тут недалеко.

Алла Петровна в сомнении посмотрела на небо. Ехать в какое-то село на ночь глядя, в дом угрюмого армянина ей не хотелось. Но обсуждать это не пришлось. На землю упали крупные капли дождя, и Кира быстро приняла решение за всех.

— Вы, Алла Петровна, едете со Славой. А мы тут приберемся и вас догоним, — распорядилась она.

Славик и Алла Петровна пробежали к машине и поехали в сельский дом Ашота. Это оказалось не близко, на полпути от Гагры до Сочи.

Начавшийся дождь перешел в тропический ливень. Дворники едва успевали смахивать потоки воды с ветрового стекла. Алла Петровна сжималась от ужаса при каждом повороте на горной дороге.

Ливень стих лишь на подъезде к селу. Славик остановился у калитки добротного грузинского дома, и они с Аллой Петровной перебежали на его веранду под крышу крыльца. Славик знал, где хозяин оставляет ключ, отомкнул дверь, и они вошли внутрь. Здесь было уютно, чисто, приятно пахли сложенные у камина дрова.

Тут же появился Ашот. Он приехал следом, был не многословен, отнес кастрюлю с мясом на кухню, на ходу предложил Алле Петровне самой включить проигрыватель и выбрать пластинку из стоящих на полке. Она поставила диск Фаусто Папетти. Чувственно-хрипловатый звук саксофона наполнил комнату.

Ашот наскоро разжег камин. От живого огня стало сразу тепло и еще уютнее. Алла Петровна начала щелкать пальцами в такт музыке. Нервная суета хозяина её не беспокоила. Ашот вручил Славе шампуры с мясом, и показал, как установить их в камине, когда спадет пламя.

— Дальше вы сами, — поднялся он от камина, — Мне в город надо. Важная работа остался не законченной.

— А Кира Юрьевна? — удивилась Алла Петровна, — Они же сюда поехали.

— Дождь помешал. Тут дорога чуть без асфальта, муж Киры побоялся, — пожал плечами Ашот, — А вам что надо? Слава здесь всё знает. Вино, чача есть, мясо зарумянится, и готово. Отдыхайте.

Ашот уехал, как он выразился, завершить «важную работу». Алла Петровна и Слава остались в его уютном дом