Чай вдвоём в Литературной газете

Михаил Юрьевич Коломенский, 2021

Сборник маленьких рассказов-диалогов, которые в 1999-2000 годах еженедельно печатала существовавшая тогда Южная версия «Литературной газеты». Их герои, обычные люди, искренне старались понять происходящее в стране – и примириться с ним. Результаты их напряжённых умственных усилий, часто неожиданные, но всегда безукоризненно логичные, способны и сегодня помочь тем, кто ищет ответа на животрепещущие вопросы. Не утратило актуальности, например, решение по выборам: за кого голосовать надо умом, за кого сердцем, за кого печёнкой, желудком и иными органами, а за кого и сапогами (догадайтесь) – имена, слава богу, спустя двадцать лет всё те же. Ещё одним достоинством этой книжки является то, что она – историческая. В ней ничего не придумано. Всё, о чём в ней говорится, – всё так и было.

Национальная идея

«Литературная газета. Юг России» 26.01.2000

Виктор Петрович ворвался ко мне в расстёгнутой куртке и с вытаращенными глазами.

— У нас нет национальной идеи!.. — закричал он с порога.

— Слава богу, — сказал я. — А я уж думал — что-то случилось.

— Как ты можешь так говорить!.. — опять крикнул Виктор Петрович.

— А как ты можешь так кричать? — удивился я. — Все знают, что её нет. Заходи.

Я налил ему чаю послабее, и не в чашечку, а в стакан. Он выпил его залпом и немного успокоился.

— Я тоже это знал, — сказал он. — Но как-то упускал из виду. Иногда читал или слышал — и опять упускал. И вот сейчас опять услышал. Но теперь уже больше не упущу!..

— Да не волнуйся ты так, — посоветовал я ему дружески. — Идея будет. Как раз сейчас над ней идёт работа. И два года назад шла. Я помню, передавали. Так что это дело на контроле. Может, уже недолго осталось. Может, уже совсем чуть-чуть. И завтра нам её объявят.

Виктор Петрович снял куртку и успокоился окончательно.

— А кстати, кто над ней работает? — спросил он.

— Вот это конкретно не сообщается.

— Всё-таки как-то долго… Ведь идея — это что? Формулировка. Несколько слов. Неужели их нужно подбирать несколько лет?

— Возможно, всё время не те слова попадаются, — предположил я.

— Уже должны были попасться! Хотя бы просто путём перебора.

Даже я, не математик, такой бы глупости не сморозил.

— Они же не отдельные. А в сочетаниях. Вариантов много.

— А компьютеры на что?

— Компьютеры тут не помогут. Тут надо думать, а не считать. Ты пойми: идею не то чтобы подбирают. Её — ищут.

— Где?

— Это тоже не сообщается.

Виктор Петрович потёр висок.

— Ну, что ж там такое должно быть в нашей идее… что никак её не найдут… не придумают… не подберут…

— Очень непростой случай, — сказал я. — К нам трудно подобрать. Недаром говорят: «загадочная русская душа».

— Так для кого она загадочная?.. Не для нас же!.. А это значит что? — глаза Виктора Петровича опять вытаращились. — Над русской национальной идеей думают не русские!

— А кто?

— Кто, кто. Евреи. Больше некому.

— Евреи русскую душу изучили будь здоров. Тем более, если это евреи, то сообразили бы быстро.

— Действительно… Ну, а кто тогда?

— Может быть, просто олухи? — предположил я.

— А как могли олухам это доверить?

— Они дали взятку. И получили этот заказ.

— Значит, не олухи.

— Олухи. Придумать же не могут.

— А может, оплата почасовая.

Мне стало страшно.

— Если так, то Россия погибнет.

— Так вот она и гибнет!..

— Надо спасать!..

— Да!..

— А как?..

Виктор Петрович подумал.

— Единственный способ спасти Россию — объявить всероссийский конкурс. На лучший проект национальной идеи.

— А вот этого как раз нельзя, — твёрдо сказал я. — Конкурс выиграет тот, кто купит жюри. Идея, естественно, будет фиговой, а нам потом никуда не деться.

— Тут какая-то тайна… — Виктор Петрович сам налил себе второй стакан. — Идеи всё нет и нет. Страна в прогаре. Я в тревоге. А наверху — спокойняк. Дескать, работа идёт, ждите. Тебе не кажется это подозрительным?

Я задумался. И вдруг всё понял.

— Слушай меня! — сказал я. — Там отнюдь никакие не олухи. Наоборот! Потому мы их и не знаем. И работа действительно идёт. И национальная идея давно уже придумана. Но не одна. А пять. Или пятнадцать.

Виктор Петрович застыл.

— Нацидея, — продолжил я, — это главнейшее из богатств. Это ценнее, чем нефть и газ, потому что и нефть не впрок, когда нет идеи! А что мы делаем с нашим богатством? Мы его у себя воруем. И продаём. Так?

— Так! — горячо подтвердил Виктор Петрович.

— И чтоб мы при этом прошли мимо самого дорогого?.. Виктор Петрович! Мы украли у себя национальную идею так же, как и всё остальное, и толкнули её в полцены Венесуэле! Или Словакии, я не знаю. Потом придумали ещё — и опять толкнули. Дело поставлено на поток! Доход, разумеется, не в бюджет. А идеи прекрасные. Ты посмотри, как живут малые страны! Как у них всё нормально!..

— Нет!.. — вскричал Виктор Петрович. — Я верю! У нас будет национальная идея! Вот-вот! И, может быть, прекрасная!..

Я помолчал.

— Ну, что ты, Виктор Петрович, — сказал я затем. — Ну, что ты. Ну, какая у нас может быть национальная идея? Пока у нас на хозяйстве воры?..

И я налил себе чай. В стакан и послабее.