Чай вдвоём в Литературной газете

Михаил Юрьевич Коломенский, 2021

Сборник маленьких рассказов-диалогов, которые в 1999-2000 годах еженедельно печатала существовавшая тогда Южная версия «Литературной газеты». Их герои, обычные люди, искренне старались понять происходящее в стране – и примириться с ним. Результаты их напряжённых умственных усилий, часто неожиданные, но всегда безукоризненно логичные, способны и сегодня помочь тем, кто ищет ответа на животрепещущие вопросы. Не утратило актуальности, например, решение по выборам: за кого голосовать надо умом, за кого сердцем, за кого печёнкой, желудком и иными органами, а за кого и сапогами (догадайтесь) – имена, слава богу, спустя двадцать лет всё те же. Ещё одним достоинством этой книжки является то, что она – историческая. В ней ничего не придумано. Всё, о чём в ней говорится, – всё так и было.

Слава богу

«Литературная газета. Юг России» 15.12.1999

В этот раз Виктор Петрович, придя ко мне, отказался сесть и долго выхаживал по кухне взад-вперёд. Чтобы ему удобней было ходить, я снял с верёвки полотенце и носки и поплотнее устроился в уголке.

— Я не знаю, что думать, — сознался он наконец.

— Ну, тогда ничего не думай, — посоветовал я. — Мозг ещё не готов. А когда будет готов — само что-то подумается.

— РПЦ стремится срастись с государством, — сказал Виктор Петрович. — А криминальные структуры стремятся войти в государственную власть. И я не знаю, кто кого опередит.

Мне стало интересно.

— Что такое РПЦ?

— Русская православная церковь.

— Религию сейчас лучше не трогать, — предостерёг я. — Тем более, православную. Можно и триндюлю получить.

— Я не религию! Я церковь. Разницу понимаешь?

— Конечно.

— И о срастании с властью — это не я придумал.

— Конечно.

— Так вот…

— Прости, — перебил я. — А какая разница — срастись с властью или прийти во власть?

— Тут технический момент, — объяснил Виктор Петрович. — С властью срастаются тогда, когда в неё нельзя прийти. И наоборот: приходят, когда нельзя срастись. Но я о другом. Вот представь: криминал входит во власть, и тут церковь как раз подоспела — и что тогда получается? Криминал оцерквляется? Или церковь криминализуется?

— Криминализируется, — поправил я.

Он подумал.

— Да, ты прав, — сказал он. — Криминализируется.

«Чёрт побери, — подумал я. — Если ещё и церковь криминализируется, тогда совсем хана. Но должен же быть какой-то выход!..»

К счастью, мой мозг оказался в большей готовности, чем мозг Виктора Петровича. В следующий миг я этот выход нашёл.

— Церковь не может криминализироваться, — сказал я.

— Почему?

— По определению. Церковь — она вся специально против всего такого.

— Какого?

— Незаконного. Вспомни: при коммунистах батюшки сотрудничали с КГБ. Это же общеизвестно. Не с организованной преступностью, а с КГБ. Так сказать, антикриминал.

— А сейчас они с кем сотрудничают?

— Сейчас должны с ФСБ.

— Точно?

— Ну, не знаю. Надеюсь, да.

— А говорят, что ФСБ сама с криминалом связана.

— Плюнь тому в глаза, кто это говорит.

— Как же я могу плюнуть в глаза близким людям?

— Это кому?

— Например, тёще. Вот ты — попробуй. Подойди и плюнь в глаза своей тёще. Что в итоге получится?

— У меня нет тёщи.

— А, да, — вспомнил он. — Легко тебе советы давать!

— А у тебя что, тёща — близкая? — спохватился я.

— Ещё как близкая. В одной комнате.

— А, да, — вспомнил я. — Конечно. Это не жизнь.

— Конечно, — сказал он. — Но почему я должен плевать ей в лицо?

— В глаза, — поправил я. — Это логично вытекает. Если бы ФСБ криминализировалась, то они бы там тоже стремились во власть. А они не стремятся.

— Действительно… — Виктор Петрович задумался.

— Из ФСБ — я имею в виду: из действующего состава — кто-нибудь когда-нибудь куда-нибудь баллотировался?

— Да вроде нет.

— Вот то-то. Значит, она — не криминальная.

— Значит, не криминальная, — с облегчением согласился Виктор Петрович.

— Ну, слава богу. Хоть кто-то.

— Слава богу.

Мы удовлетворённо выпили чаю, и Виктор Петрович ушёл.

А я остался. И перед сном ещё долго думал: «Ну, слава богу! Слава богу!»