Тропами Пилигрима. Пешком по Индии, от Ганга до Дели…

Михаил Юровский, 2019

Индия дала мне колоссальный опыт выживаемости в невероятных по нашим меркам условиям. Она выбивает все пробки, все ненужные костыли и лишает стереотипов о том, что такое идеал. Я прошел ее пешком и на попутках, почти без денег, а порой и с пустым кошельком, но я сделал это! Она останется навсегда в моем сердце. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы стран я не исколесил, Индию не затмит ничто и никогда… Предлагаю вам пройти моими тропами, тропами Пилигрима, получить удовольствие от всего того, что ранее вам было неизвестно об этой удивительной стране – Индии.

Литература пути

В местных гостиницах «предбанники» вымощены мрамором, парадные довольно широкие при низких потолках, а лестницы такие узкие, и перила такие расшатанные, что, когда открывается дверь в номер, который вы от усталости всё равно готовы занять, вас уже не пугает ни многолетняя грязь, просто размазанная вокруг выключателей, ни пепел и пыль на подоконниках, ни шум мото-рикш и прочий гомон с улицы, на которую окна, кажется, даже не выходят… они просто как динамики, через которые улица дышит вам прямо в мозг, пульсируя жаром, запахом похлёбки с перцем, коровьего помёта, керосина и прочей экзотики… Вы приходите в себя, только вытянувшись во всю длину на неожиданно белых простынях и тупо таращась во вращающийся под потолком вентилятор… И вся обстановка в целом очень напоминает вьетнамскую пыточную камеру… Кажется, еще немного, и в дверь войдёт вьетконговский полицейский и устроит вам такой допрос с таким пристрастием — с иголками в нос и ложками острого перца в глаза, которые будут бесконечно слезиться от перевозбуждения, и того гашиша, который вам попытаются продать тут же, в гостинице, пока вы оформляете все формальности, чтобы поселиться в ней — что вы маму родную сдадите, не задумываясь о последствиях… И хотя на входе в эту гостиницу вам даже услужливо предложат воды (налитой тут же из-под крана), доверия вам всё равно нет никакого. Ни грамма, ни капли. Процедура заселения очень долгая и муторная: через предъявление ксерокопии (!) паспорта, заполнение каких-то анкет и вашу подпись, чуть ли не с отпечатками ваших пальцев… как будто это — последний приют всех криминальных лиц мира! Тут запросто можно потеряться, тут ничего не найти. Сканер работает на всю катушку и запах рентгена просто пронизывает воздух, и ты это чувствуешь с самых первых шагов, сделанных после выхода из здания вокзала…

Если что-то и объединяет людей мира — это искусство. Великий дар слияния всех чувств… Сочувствие — каркас всего истинного, сострадание — язык настоящей литературы.

Ничто так не меняет мировоззрение и не обогащает внутренне, как хорошая добрая литература. Хорошая книга берет тебя в объятия и никуда не отпускает. Не сможешь забыть ее, где бы ты ни был и что бы ты ни делал — всё это с тобой. В данном случае это роман Грегори Роберта Дэвиса «Шантарам». Без этой книги я вряд ли загорелся бы желанием посетить Индию. «Шантарам» всегда держал меня в напряжении.

Помню, как меня тронул путь «Отверженных» Гюго, особенно образы Жана Вальжана и его антипода Жавера. Казалось бы, ничего особенного, но ожидание этого пути живо во мне. Сейчас я нашел на развалах и Гюго, и Фейхтвангера, не менее толстенных «Лис в винограднике». Эти книги обожала моя мать. Эти книги я перечту… мысленно с нею. Всё, что мне осталось, — это ее любовь к литературе, привитая мне с 10 до 15 лет. Дальше мы не общались. Больше между нами не было мостов — всё было забыто на добрых 25–30 лет… Да, еще была Шахерезада и ее «Тысяча и одна ночь», много военных романов, которые и не вспомню сейчас — какие-то шпионские страсти. Я любил ждать их развязки, наблюдать за муками героев и верить, что их беззащитная самоотверженность не напрасна…

Последний роман, которым я поделился с матерью, — «Чертово колесо» Михаила Гиголашвили. Нечто захватывающе-будоражащее тысяча одной деталью криминального мира перестроечной поры. Мать оценила. Я даже перечитал ее после смерти моей матери — о том, как мафия бегала с чемоданом денег по поддающейся гниению полураспада Грузии, Средней Азии

А сюжет «Шантарама» не поддается пересказу. С одной стороны, там описано дно Индии. Белый человек завербован всесильной мафией, попадает на войну в Афганистане, и так далее. Но это ничто без любви, больших чувств, дружбы, простых радостей встреч на фоне трущоб.

Ленка с Лёхой — она ему очень нравится

Если у человека нет любви, но он к ней склонен — его сердце занимает дружба и взаимопомощь. Если они рушатся в силу обстоятельств, в сердце героя и читателя бесконечная безумная боль, бездна отчаянья и тоска. Тоска утраты всего, к чему бы ты ни был привязан, вот лейтмотив «Шантарама»…

Мало какая книга так трогает, потому что при всей палитре переживаний, приключений и привязанностей остается нечто в герое — доверие к миру, бесконечная связь с каждым встречным. «Как можно быть таким доверчивым!» — часто восклицают те, кто осел в рутине и забыл, что мы в этот мир пришли странниками, что мы всюду в гостях, нет у нас своего дома — всё это тлен. И только ощущение себя частью большой бесконечной семьи народов и делает тебя родным. Родня — это не те, кто чем-то на тебя похож, а те, кто в тебе видит себя, кто готов тебя принимать. Не обязательно у себя дома — пусть вы просто на миг пересечетесь на кривых и злачных улочках… Но один взгляд, один жест и одно слово выдаст в вас своего — кому можно доверять.

На этом основана древняя традиция гостеприимства и чаепития на Востоке, когда ты можешь легко убедиться, что нет граней между твоим мирком и вселенной странника, ты дома. У тебя есть ощущение защищенности, что в тебе самом нет клетки — миру открыт твой дом, значит, ты не в тюрьме. Ты на свободе. Стоит только посмотреть на дворцы, в Самарканде или Севилье, и убедиться, что выстроившие их давно мертвы, а эти дворцы лишь дань их пафосу и тщеславию. Именно тщеславие и хвастовство губят тех, кто живет не по чести — они как сигналы СОС запускаются в мир и показывают тщету и бренность.