Рассказы капитана Мишина

Михаил Чурин, 2017

У Вас в руках сборник рассказов начинающего автора – капитана дальнего плавания М.Ю. Чурина. Книга повествует об интересной и ответственной работе экипажей судов, об их буднях и переживаниях, об особенностях отношений работников плавсостава, находящихся длительное время в замкнутом, как правило, небольшом, коллективе, в отрыве от родных и близких, о семейных неурядицах, о способности выходить из трудных ситуаций, целеустремленности или отсутствии таковой и, конечно, о чуткости по отношению к своим сослуживцам. Для широкого круга читателей, студентов – будущих судоводителей и всех, кто интересуется жизнью тружеников моря.

Здорово придумал

Капитан вызвал к себе в каюту старшего помощника Иванова: «Что вы, Сергей Николаевич, можете сказать про нашего нового повара Любу?» — «Про повара что сказать? Нечего говорить». Он сам уже несколько раз хотел доложить капитану, что на камбузе неблагополучно и каждый раз откладывал разговор по непонятным для него самого причинам. Сразу же вспомнилось, как он на прошлой неделе перед вахтой пошел на полдник и у «амбразуры» — окошечка раздатки камбуза — увидел глыбообразное, окончательно сгоревшее творение нового судового повара. Творение напоминало вулкан после его активного извержения, в верхней части «творения» также присутствовал большой кратер. В разломах «кулинарного кратера» Иванов рассмотрел запеченное тесто розоватого цвета с вкраплениями изюма. «Как у тульских пряников», — отметил Иванов и решился все же отведать. Когда отламывал верхнюю часть «кратера», из раздатки высунулась голова повара, Люба спросила: «А вы что, его есть собираетесь?» — «Только если вы гарантируете мне жизнь», — ответил старпом. Все присутствующие в салоне команды отреагировали на этот диалог громким веселым смехом, а было не до смеха. «Да, Михаил Павлович, надо бы её отправить домой», — закончил свои мысли вслух Иванов.

— Смотрю я, какая-то она не от мира сего, про таких говорят, что у них руки не тем концом вставлены, опять-таки муж от неё ушел. Но, как я отметил, вроде бы старается. Может быть, не следует её сразу списывать, хотя не приходится ждать изменений в лучшую сторону. Что её заставило идти на флот? Всего скорее надежда на лучшее. Надо придумать такую причину, чтоб от неё избавиться, но при этом её окончательно не топить, чтоб она не поняла истинной причины. Не будем отнимать у неё надежды на лучшее, — рассуждал капитан. — Надо придумать причину и отправить её домой «по-хорошему», Сергей Николаевич, ты понял меня?» — Старпом задумался и ему стало понятно, почему он откладывал разговор: причиной была обычная жалость к человеку-неудачнику, затюканному житейскими неурядицами, тем более, что этим человеком была еще относительно молодая женщина.

Через две недели капитан опять вызвал Иванова и начал разговор с вопроса, придумал ли Сергей Николаевич причину.

— Причину я не придумал, но ситуация усугубляется, экипаж ропщет, недоволен, говорят, надоело голодать, бурду каждый раз есть. Кроме этого, вчера приходил электромеханик жаловаться — при последней приборке в салоне чуть не сожгла пылесос. Надо принимать решение.

— А я придумал, — сообщил капитан с нотками игривости в голосе. — Зови повара.

— Михаил Павлович, вызывали? — на пороге каюты появилась Люба.

— Вызывал, вызывал. Люба, ты не волнуйся, ничего страшного не произошло, но разговор будет серьезный. Смотрю я на тебя, ты стараешься, все у тебя хорошо, чисто, готовишь неплохо, экипаж тобой доволен, бывают иногда некоторые сбои, а у кого их нет. Но, Люба, есть одно «но», очень серьезное «но». Ты ведь мучаешься, тебе тяжело, я это вижу и даже знаю почему.

— Почему, Михаил Павлович? — в свою очередь уже спросила Люба.

— Люба, ты знаешь, судно у нас дальнего плавания, постоянно работаем в Северном море, а какие шторма здесь, особенно зимой, не тебе объяснять.

— Да, Михаил Павлович, постоянные шторма, — согласилась Люба.

— Ну вот тебе и причина сбоев. Качку ты плохо переносишь, не так ли, Люба? Тебе, как я вижу, необходимо переходить на другой тип судов, которые работают, к примеру, в Балтийском море, там меньше качает. Тебе же лучше будет. Ты не переживай, мы все для тебя сделаем, дадим тебе хорошую характеристику. Ну, что ты молчишь, ведь правду же я говору?

— Михаил Павлович, я уже и сама об этом думала. Да, я плохо качку переношу, вы правы, — тихо сказала Люба.

Прошел год. Сергей Николаевич стоял в коридоре пароходства перед отделом кадров плавсостава, ожидая вызова к инспектору для определения сроков посадки на судно. За спиной громко разговаривали. «А сейчас на какое судно опять посылают? Ну, что же ты на «Капитане Курове» не закрепилась? Судно новое, капитан, говорят, хороший, а самое главное, такие интересные рейсы. Что же не постаралась?» — спрашивал женский голос. Услышав упоминание о теплоходе «Курове», Сергей насторожился и прислушался к разговору. «Да я и старалась, — отвечала другая. — И знаешь, все у меня получалось: и порядок, и приготовление пищи, и команда была мной довольна. Капитан был хороший, да и старпом ничего, правда, уж слишком требовательный, но жить было можно».

— Ну, и что тогда не закрепилась?

— Ты знаешь, было одно «но».

— Да что же это за «но» такое, какое это такое «но»?

— Качку я плохо переношу.

Иванов обернулся и узнал бывшего своего повара Любу, стоявшую к нему спиной.