Из записок Семёна Корябеды

Михаил Успенский

Прекрасный сборник фантастических больших и малых рассказов в довольно редком на сегодня жанре «твёрдая фантастика». Это когда всевозможные чудеса и волшебные превращения – вполне реальная и довольно-таки обыденная вещь. А магия и чародейство – всего лишь один из видов трудовой деятельности и регулируются не таинственной Книгой книг, а всего-то КЗоТом. Сам Семён Корябеда – это вообще был уникальный человек. Немножко лётчик-испытатель. Немножко таксист. А по уверениям жены, он вообще работал генеральным конструктором на заводе безынерционных механизмов. Жил загадочно, исчез ещё таинственней. Хорошо ещё, что Михаил Успенский смог поработать над его рукописями. В самом конце которых пропавший неизвестно куда Корябеда написал: АВТОР СЧИТАЕТ СВОИМ ДОЛГОМ ПРЕДУПРЕДИТЬ, ЧТО ВСЕ СОБЫТИЯ В РУКОПИСИ ВЫМЫШЛЕНЫ, А ИМЕНА И ФАМИЛИИ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ, РАВНО КАК И ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НАЗВАНИЯ, ОСТАВЛЕНЫ БЕЗ ИЗМЕНЕНИЯ.

Соловьи поют, заливаются

Отменно странное происшествие, имевшее быть в уездном городе N, что находится всего в… верстах от Санкт-Петербурга, до сих пор еще не описано ни в «Северной пчеле», ни в «Московском телеграфе» по причинам известным. Сколь далеко ни заносился бы ум человеческий в потугах постичь миропорядок, ничего доброго оттого не происходит; единственно лишь неприятности. За давностию лет происшествие, о котором мыслю поведать, в умах и памяти невольных его участников стерлось совершенно. Оно и к лучшему: будет меньше поводов для двусмысленных толкований, к чему приохотились нынче столичные журналы. Предлагаю благосклонному читателю эту странную, но поучительную историю, могущую, несомненно, послужить к исправлению умов и смягчению нравов.

* * *

В некоторый день августа месяца статский советник Платон Герасимович Головачев возвращался из присутствия в собственный дом, причем шел пешком, по своему обыкновению. Августовский вечер, как водится это в тихих городках наподобие нашего, дышал весь прелестию и покоем. Мещанские куры, крашенные для различия ализариновою краскою, снискивали ежедневного пропитания в плодах, именуемых в простонародье конскими яблоками. Подошед к воротам дома своего, статский советник заметил несообразное, а именно: перед воротами стояла телега — прямая безобразная мужицкая телега, которой никак не место у ворот такого значительного по уездным меркам лица, каков был Платон Герасимович. У телеги стоял крестьянин самого подлого вида и приглашающе манил Платона Герасимовича продерзкой своей рукою.

Конец ознакомительного фрагмента.