Босса-Нова и русские деньги

Михаил Синягин, 2023

«Питер правильно решил: характер не изменишь – он, как говорится, от Бога. Посему незачем и стараться. Опять он принялся на новом месте, выбранном им подальше от крупных и людных центров, улыбаться и подчеркивать свою любезность к окружающим…»

7. Владимир Неминовский

Прежняя жизнь в советской Москве была неподражаема! Сухая, почти стерильная атмосфера в отношениях с иностранцами. Нудное следование протоколу. Даже пьянство с советскими партнерами было омрачено ожиданием какого-то неприятного происшествия. Доступные девицы, имевшиеся в некотором количестве в гостиницах для интуристов, вызывали законное подозрение. Прежде всего своей неуязвимостью. Всесильная госбезопасность, казалось, власти над ними не имела. Ой ли? Расчеты, которые Питер делал в отношении людей в своей коммерческой голове, ясно указывали на то, что девицы эти именно и представляли внешнему миру привлекательный и сексуальный образ этой пресловутой госбезопасности.

Но он все равно оказывал девицам внимание. И даже тратил на них деньги. «Да черт бы их побрал с их компроматом! — размышлял он. — Ну скажут они моей жене, что я ей изменил, — ну и что? Может, мне только этого и надо? Легче будет развестись, если что…» Энергии у него было много — жажда успеха двигала им, но и девицам доставалось, ибо Питер был в расцвете сил.

Однако за какие-то пару лет Москва поразительно изменилась. Нет, она не стала похожа на Париж или какой-нибудь Нью-Йорк. Питеру представлялось (а ему было с чем сравнить), что она скорее стала похожа на Стамбул. То же хаотичное дорожное движение, торговцы повсюду — просто уличные, а кое-кто в наспех сколоченных ларьках, мелькание повсюду огромных клетчатых сумок. Толпы народа на улицах, и надо всем терпкий потный дух коммерции.

Надувались и лопались, как воздушные шарики, товарные биржи и банки. Финансовые пирамиды зазывали к инвестициям. Это стало модным словом, поскольку оно оправдывало любую глупость и даже преступление. Не брезговало такой деятельностью и правительство, которое по какому-то лингвистическому капризу называло себя демократическим.

В этот приезд Питеру требовалось решить важные дела и, главное, собрать информацию о компании Хватдурковского.

Еще на закате советской власти на переговорах в одном из химических внешнеторговых объединений ему представили нового вице-президента этого объединения, который недавно вернулся из длительной командировки в Китай.

Это был очень примечательный человек. Когда они встретились с Питером через несколько дней за ланчем в центре мировой торговли, он без обиняков рассказал ему, что никакой химией он никогда не занимался, а работал в Китае по «линии внешней разведки». Питер был вначале поражен такой откровенностью, но потом быстро понял ее выгоду. Далее Владимир Неминовский — а именно так его звали — заявил, что, работая много лет в Пекине, стал председателем дипломатического клуба гурмэ. Глядя на его необъятную фигуру примерно семьдесят восьмого размера, Питер этому факту не удивился. Однако он правильно понял намек, что в обычные рестораны ходить его партнер не будет, а только в самые изысканные. В центре мировой торговли самым оригинальным в то время был новый японский ресторан с типичным для этой страны названием «Сакура». Вот тут и наслаждался Владимир Неминовский своим сашими, мясом из Кобэ, прозрачным супом с мисо и грибами, лапшой с морепродуктами и иногда сукияки-жу в лакированных коробках.

Владимир Неминовский не занимался разными глупостями вроде контрактов на поставки того или иного химиката. Это были дела не его уровня. Бывало, в один из приездов Питера встречались они на ланче, и после вручения ему очередной коллекционной бутылки «Чиваса» Владимир доставал из кармана обрывок бумажки и зачитывал Питеру:

— Питер, нам нужна смола, что-то я тут не разберу… а, вот — CN-243G.

— А сколько? — спрашивал Питер, записывая марку.

— Да немного, до килограмма. Больше не надо. Ну так, чтобы в чемодане привезти.

— Хорошо, — кивал Питер, — обязательно сделаем.

Америка — страна больших возможностей. В ней есть все, что только можно себе представить. И даже смо^́лы с такими экзотическими названиями. И есть там благодарный народ, который почти безвозмездно готов помочь. А за деньги почтет за счастье так поступить.

Когда Питер привозил смолу, или другой подобный продукт, ему обеспечивали проход через зал официальных делегаций, другими словами — в обход обычной таможни. Практически на той же неделе в офис компании поступал заказ из внешнеторгового объединения на поставку по импорту какого-то продукта. Сотрудник по телефону подтверждал, что их устроит любая приличная цена. И контракт шел в дело.

Вот с этим Владимиром Неминовским и хотел Питер обсудить в Москве, происходит ли на белом свете то, о чем он узнал от Хватдурковского.

— Питер, дорогой, это еще цветочки! — засмеялся, но не очень весело, Неминовский. — Погоди, еще будут ягодки!

Питер не очень понял эти русские иносказания и попросил Владимира объяснить поподробнее.

— Ты же всегда с министерством работал? А где они теперь? Понимаешь меня? Управлять некому! Нету власти теперь в промышленности!

Питер уже давно об этом знал и по-крупному использовал безденежье и отсутствие сырья на предприятиях для переработки собственного сырья, купленного недорого у прежних смежников. Но говорить Владимиру он этого не хотел, поскольку считал это за коммерческую тайну и собственное «ноу-хау». Он пытался выведать у Неминовского нужную ему теперь информацию.

— А где ты, Владимир, сейчас работаешь? — спросил он. — Министерство, как ты сказал, закрылось?

— Непросто теперь, — тяжко вздохнул Неминовский, — много народу кто в отставку, кто на улицу пошел… а я тут у одного крепкого бизнесмена консультантом. Слышал, наверное, фамилию — Гнусинский Володя? Раньше он театральным деятелем был, но масштаб теперь у него куда шире! Думаю его к химии привлечь — все же мне это больше знакомо, чем нынешние дела…

— Да что-то краем уха про него слышал, — соврал Питер, — и насчет химии поговорим. Это наша тема. А ты про Хватдурковского что-нибудь знаешь? Кто такой, где работает, чем дышит?

— Ну, мой милый, ты замахнулся! Этот парень — птица высокого полета! Нам до него как до Луны!

— Он что? Из новых? Никогда о нем не слышал!

— Да что ты говоришь?! И «Молна-банк» не знаешь? — недоверчиво и пытливо спросил Неминовский. — Впрочем, давай-ка пока закажем!

Питер подозвал миловидную официантку. Неминовский по памяти назвал несколько блюд и продолжил разговор.

— Банк этот организовали как бы молодые ученые, так его и назвали: Молодая наука, сокращенно «Молна», да так оно и прилипло! Они там все бывшие комсомольцы — с кооперативов начинали. Не остановить их было! Потом на компьютеры перекинулись — с Тайваня волокли, а здесь цены заоблачные. Вот тебе и банк! Да, брат, наука не подведет!

— Понятно, — заскучал Питер, — а теперь-то они что делают?

— У них теперь всюду своя рука. Политически влияют. В Думе знаешь, какой у нас контингент? Не успеешь руку из кармана вынуть — они уже ее лижут! В голос кричат: «Володя, ну дай что-нибудь! Скажи, что для тебя сделать?!» Тьфу, противно! — Неминовский поглядел расстроенно на свои ладони. — Любой закон примут, только дай на лапу! Меркантилизм прямо одолел.

— Так президент вроде сказал: берите, сколько можете.

— Это он не подумавши брякнул. А поправить его было некому — от собутыльника умных мыслей ждать не приходится. Я, говорит, люблю с молодыми работать, я, говорит, себя сам молодым чувствую! Вот и окружил себя разными Борисками да Борисычами — проходу от них нет!

«Собственно говоря, какой президент, такое и правительство», — подумал Питер.

— Ну ладно, — примирительно сказал Питер, — мы в политику не лезем. Это все ваши дела — вам их и решать. Что все же делает теперь Хватдурковский?

Неминовский с хитрецой посмотрел на Питера:

— Я, вообще-то, консультантом теперь работаю, ты понимаешь? Это моя работа…

— Конечно! — с готовностью откликнулся Питер. — Столько устроит? — Он передал пухлый конверт, который Неминовский ощупал и положил в карман пиджака.

— Подходяще, — сказал он. — Тебе устную или письменную дать консультацию?

— И то и другое, — подтвердил заказ Питер, — сейчас обрисуй в общем виде, а через пару дней хотел бы мемо^[3] увидеть.

Из письменного меморандума, который передал Питеру Неминовский, ему стало многое ясно в политической и, главное, экономической жизни страны. Принятые недавно законы открывали невиданные ранее перспективы. Особенно для тех, кто наблюдал за горизонтом событий с высоты.

Неминовский писал в своем меморандуме, что теперь в России существует деловая и политическая элита. Борис Хватдурковский, которым так интересовался Питер, был составной частью этой элиты и очень крупной ее частью. Из описания было не очень понятно, как удалось ему занять такое положение, но между строк прочитывалось, что не обошлось тут и без влияния прежнего коммунистического начальства, да и госбезопасность в стороне не осталась.

Примечания

3

Мемо — памятная записка — одна из распространенных форм внутриорганизационного бумагооборота.