По прозвищу Китаец

Михаил Серегин, 2004

Частный детектив Владимир Танин не зря получил прозвище Китаец – он владеет всеми приемами ближнего боя и способен противостоять целому десятку подготовленных бойцов. Шикарный отель «Виктория» – лакомый кусок, откусить от которого не прочь как бандиты, так и городские власти. И в городе разгорелась настоящая война. Чтобы устранить руководство отеля, братва собрала на него сильнейший компромат. Вот только все документы бесследно исчезли. Знал бы Китаец, что все эти дела коснутся лично его, уехал бы из города. Ведь бандиты похитили его секретаршу Лизу и требуют взамен разыскать ценные бумаги. Ладно, документы он нашел, покалечив при этом десяток охранников и бандитов. Но ведь теперь на него хотят повесить убийство, которого он не совершал...

Глава 3

Танин тормознул такси и, откинувшись на спинку заднего сиденья, назвал свой адрес. Через десять минут он уже был возле своего дома. Он поднялся к себе, надел свежую сорочку, серый в тонкую полоску костюм, скроенный специально, чтобы скрывать наплечную кобуру, повязал галстук. Вместо куртки из драпа Танин надел длинное кашемировое пальто. «Нормально», — оценил он себя, взглянув в зеркало, висевшее в прихожей. Спустился во двор, запустил двигатель своего джипа и, дав мотору немного прогреться, направился в агентство.

Его агентство располагалось в одноэтажном кирпичном доме барачного типа. Интерьер этой старой постройки не блистал ни шиком, ни комфортом. Деревянные полы, кривоватые стены, крашенные еще, похоже, на заре нэпа, присущий всем древним и полузаброшенным помещениям сладковато-гнилостный запах сырости, лампочки, лишенные деликатных объятий абажуров, обитые полинялой вытертой кожей двери — все это не настраивало на оптимистичный лад, но причудливым образом отвечало склонной к меланхолии натуре Китайца.

Когда Анна спрашивала его, зачем он загнал себя и свою ветреную секретаршу в утробу этого кирпичного чудовища, он только лукаво улыбался. Правда, иногда ей удавалось получить от него более-менее вразумительный ответ. Кроме простого объяснения, умещавшегося в одном слове — «нравится», Китаец приводил такие доводы, как близость к центру и конспиративная неприметность.

Две просторные комнаты, арендованные Китайцем в вышеупомянутом ветхом здании, имели, правда, далеко не ветхий вид: удобные стеллажи, вполне современный компьютер, кресла и пластиковые стулья.

Он снял куртку, сел за стол и закурил, пододвинув поближе небольшую латунную пепельницу с инкрустацией. Вот уже две недели у него не было никаких заказов, деньги подходили к концу, и пора было что-то предпринимать. Он взял со стола «И-Цзин» — Китайскую книгу перемен, но открывать не стал, а, подержав немного в руках, положил на прежнее место. Иногда он обращался к этой мудрой книге за советом, но, будучи атеистом, рассчитывал только на собственные силы. Да и атеизм его был не воинственным, растрачивающим себя на доказательства того, что бог не существует. Скорее его атеизм заявлял, что, даже если бы бог существовал, это ничего бы не изменило. С этой точки зрения он был почти стопроцентным экзистенциалистом с налетом бонвиванства. Попросту говоря, он не верил ни в какого творца, в быту мог довольствоваться самыми необходимыми вещами, но иной раз не прочь был погурманствовать.

Однако ему неоднократно приходилось убеждаться, что советы и предсказания, соответствующие гексаграммам, данным в «И-Цзин», странным образом влияли на его жизнь и судьбу. У него даже были специальные китайские монеты с отверстиями, при помощи которых он формулировал вопросы. Но доставал он эти монеты изредка, лишь тогда, когда какое-то чувство подсказывало ему сделать это.

Сигарета догорела почти до фильтра, и Китаец ткнул ее в пепельницу. Телефон молчал, клиенты не спешили почему-то обращаться за помощью к частному детективу Владимиру Танину. Вчерашний ночной звонок Сергея Ивановича к числу обращений он не относил. Танин и из журналистики ушел потому, что ему хотелось свободы, хотя бы относительной. Он мог, конечно, исправно работать журналистом и дальше, тем более что его репортажи всегда заставляли читателей волноваться и засыпать редакцию мешками писем. Но главный редактор, у которого, в свою очередь, тоже было начальство в лице клерков из Министерства культуры, требовал от Танина вполне конкретных действий, а вот именно это Танину не нравилось больше всего.

В агентстве он отвечал сам за себя и мог отказаться от дела, если оно по каким-то причинам его не устраивало. Он вполне отдавал себе отчет, что эта свобода довольно эфемерна. Чтобы прокормить себя, он должен был браться и за не слишком интересную работу, но чувство, что никто…никто не может на него давить, подобно теплу из сердца земли, грело его наполовину китайскую душу.

Почему он заинтересовался этими документами и начал их разыскивать? Очень просто: во-первых, это была работа, за которую он мог получить деньги, а во-вторых, он не мог оставить без внимания угрозу Сергея Ивановича и подвергать опасности жизнь Лизы. Нужно было решить этот вопрос, и как можно скорее. Поэтому он отодвинул упорно молчавший телефон, оделся и направился в отель «Виктория».

Реконструкцию обветшалого трехэтажного здания гостиницы «Виктория», расположенного в самом центре города, начинали несколько раз еще в бытность Танина журналистом. Но каждый раз не хватало денег, и начатые работы прекращались. Так продолжалось до тех пор, пока выгодным проектом не заинтересовались американцы. Было создано совместное российско-американское предприятие «Виктория», куда должен был войти одноименный отель и бизнес-центр. Одним из учредителей выступила местная мэрия. Дело пошло, были надстроены еще два этажа, и вместо старой развалюхи, помещения в которой арендовали полусомнительные конторы, город получил здание с современной начинкой, архитектура которого была выдержана в стиле исторического центра города.

* * *

Корейский джип «Массо», на котором ездил Китаец, остановился в квартале от отеля «Виктория», так как стоянки рядом не было. Он выбрался из машины и легкой походкой направился в сторону отеля, чуть слышно насвистывая незатейливую мелодию.

Стеклянные двери отеля, снабженные фотоэлементами, предупредительно разъехались перед ним, приглашая войти. «Сервис», — Китаец шагнул в вестибюль, отметив также видеокамеру, следящую за каждым посетителем и записывающую все на пленку. Швейцар в ливрее, напоминающий телосложением культуриста, почтительно выпрямился перед ним, провожая взглядом.

Просторный высокий вестибюль, отделанный светлым мрамором, выглядел стильно и уютно. В центре и у правой стены, где находились лифты, двери которых с мелодичным звоном открывались, когда кабина прибывала на этаж, стояли огромные мягкие диваны, обтянутые коричневой кожей. Перед диванами выстроились столики на массивных позолоченных ножках. Всю левую стену, за исключением прохода к лестнице, занимала застекленная стойка, над окошечками которой были надписи на двух языках: русском и английском.

В воздухе витал легкий аромат дорогих сигарет, смешанный с запахом изысканных духов. Кроме встретившего Китайца швейцара и двух девушек в супермини, которые курили, сидя на одном из диванов, в вестибюле никого не было. Они обе, Китаец заметил это, проводили его оценивающими взглядами, когда он проходил мимо, направляясь к окошку с надписью: «Менеджер отеля». «То есть администратор», — решил Танин.

У девушки, сидящей за окошком, были темно-русые, расчесанные на прямой пробор волосы, заплетенные в косу. Она подняла на него вопросительный взгляд, в котором читалась готовность услужить.

— Добрый день, — мило улыбнулась она.

— Леночка, — ее имя он прочел на бейдже, закрепленном на кармашке белой кофточки с большим вырезом, — я хочу пожить в вашем замечательном отеле… — Китаец поднял глаза к потолку, словно прикидывая что-то, — …месяцев двенадцать.

— Пожалуйста, — улыбнулась она уже более искренне и широко, поняв, что он шутит, и, принимая его игру, добавила: — Можете жить у нас хоть целый год.

— Хочу, но, к сожалению, не могу, — смуглое лицо Танина приняло страдальческое выражение, — средства не позволяют.

— Поживите у нас хотя бы двенадцать часов, — предложила Лена.

— Во что это мне обойдется? — заинтересованно спросил Китаец.

— Люкс или апартаменты? — уточнила Лена.

— Апартаменты, конечно, — уверенно произнес Танин.

— Двести условных единиц, — она убрала прядку волос, упавшую ей на щеку, за ухо.

— А сколько это будет в юанях? — с самой серьезной миной спросил Китаец.

Лена весело рассмеялась.

— Могу перевести в деревянные по курсу, — ответила она, немного успокоившись, и потянулась к микрокалькулятору, лежавшему рядом с компьютером.

— Не утруждайтесь, — остановил ее Танин. — Вообще-то мне нужен ваш генеральный.

— Генеральный директор отеля? — Она приняла деловой вид. — Его кабинет на втором этаже, — тоненький пальчик показал в сторону лестницы. — К нему за неделю записываются на прием.

— Спасибо, — кивнул Китаец. — У вас скоро обед?

— Через сорок минут, — она растерянно посмотрела на экран компьютера.

— Не составите мне компанию? — с улыбкой спросил он.

— А юаней хватит? — усмехнулась Лена.

— На две миски риса и чай, — с грустью произнес Китаец.

— Хорошо, я согласна, — улыбнулась она. — Значит, договорились, — Танин обогнул стойку и пошел в сторону лестницы.

Коридор второго этажа был устлан толстым красно-зеленым ковром, скрадывавшим звуки шагов. Открыв высокую двустворчатую дверь с позолоченной табличкой, он очутился в приемной. Двое грузных мужчин, один из которых был с бородкой, со скучающим видом ожидали аудиенции.

— Вы к кому? — с заученной улыбкой поинтересовалась брюнетка с прилизанным каре, оторвавшись от компьютера.

— К генеральному директору, — невозмутимо сказал Китаец, направляясь к двери, ведущей в кабинет. — Он у себя?

— У Руслана Умаровича совещание, — она выскочила из-за стола и с негодованием преградила Китайцу дорогу. — Вам назначено?

— Нет, не назначено, — с наивным видом ответил Танин. — А что, нужно?

— Обязательно, — с придыханием ответила она и кивнула в сторону мужчин: — Видите, люди ждут.

— Мы, между прочим, второй час уже здесь сидим, — возмущенно произнес мужчина с бородкой.

— Тогда запишите меня… — Танин скользнул взглядом по бородатому и посмотрел на большие плоские часы, висевшие над дверью, показывавшие двадцать пять минут первого, — на двенадцать тридцать, у меня срочное дело.

— На какой день? — деловито спросила брюнетка.

— На первое декабря одна тысяча девятьсот девяносто девятого года, — сделав непроницаемое лицо, ответил Китаец.

— Это же сегодня, — растерянно произнесла секретарша. — Перестаньте шутить, пожалуйста. Могу вас записать на двенадцать тридцать на послезавтра. И скажите спасибо, что не через неделю, — она жеманно поджала губки, — просто у меня «окно» появилось.

— Спасибо, — поблагодарил Китаец, — только вы меня не поняли. У меня срочное дело. Я не могу ждать до послезавтра.

— Я прекрасно вас поняла, молодой человек, — безапелляционно заявила брюнетка, — это вы меня не поняли. Я иду вам навстречу, а вы оскорбляете.

— Марина Евгеньевна, — Китаец демонстративно наклонился к бейджу на ее блузке, под которой волнующе вздымались пышные полушария, — вы доложите, пожалуйста, Руслану Умаровичу, что господин Танин пришел от Сергея Ивановича и хочет срочно, — Китаец выделил голосом последнее слово, — обсудить с ним вопрос, касающийся документов, о которых ему известно.

— Но это невозможно, — сухо сказала Марина Евгеньевна. — Я же вам сказала, что у господина Урутаева совещание.

И она посмотрела на Китайца так, словно тот просил ее зайти на минуточку к верховному жрецу бога Ра, чтобы проконсультироваться насчет погоды на ближайший уик-энд.

— Я думаю, — Китаец вздохнул и с сожалением покачал головой, — что Руслан Умарович очень сильно рассердится на вас, что вы не доложили ему обо мне. Этот вопрос важен не столько для меня, сколько для Руслана Умаровича.

Марина Евгеньевна была в растерянности. Шеф строго предупредил ее относительно визитеров. Он никого не велел к нему пускать. Но этот обходительный, хотя не без нагловатой настойчивости, хорошо одетый мужчина с полуприкрытыми и чуть раскосыми глазами невольно вызывал симпатию. И потом, он говорит, что шеф будет очень сердиться…

— Вы сказали, ваша фамилия Танин?.. — В ее тоне звучала заискивающая мягкость и настороженность.

— Владимир Алексеевич, — ободряюще добавил Китаец. — И не забудьте сказать шефу о документах.

— Я попробую, — сдержанно улыбнулась секретарша. — Присядьте, пожалуйста.

Он опустился на стул рядом с бородатым мужчиной, который недовольно покосился на него. Китаец подмигнул ему и откинулся на спинку. Мужчина демонстративно отвернулся, высоко задрав свою бородку.

Секретарша вышла через пару минут и, с улыбкой глядя на Китайца, сказала:

— Ждите, Руслан Умарович сказал, что примет вас, — было видно, что она удивлена не меньше мужчин, ожидавших приема.

«Можно подумать, — мелькнуло в голове у Китайца, — что это не директор гостиницы в областном центре, а по меньшей мере премьер-министр».

Минут через пять в динамике на столе секретарши раздался усталый баритон:

— Марина, зайди.

Секретарша вскочила со стула и, одернув короткую юбку, направилась в кабинет шефа.

— Проходите, — сусальным голоском сказала она, выйдя из кабинета.

Мужчина с бородкой суетливо поднялся и направился в кабинет, но секретарша остановила его:

— Не вы. Господин Танин, — она мило улыбнулась Китайцу, — Руслан Умарович ждет вас.

— Но у меня было назначено на одиннадцать, — возмутился поднявшийся, — у меня завод стоит, у нас же подписание договора.

— Ждите, пожалуйста, — она отстранила мужчину с бородкой и открыла перед Китайцем дверь.

Одарив ее благодарной улыбкой, Танин вошел в кабинет. Это была большая вытянутая комната, в дальнем конце ее стоял огромный стол. За столом сидел человек, длинные темные волосы которого, распадаясь надвое, почти полностью закрывали уши. У него было смуглое худощавое лицо с острыми чертами, нос с горбинкой и узкие губы. Большие, глубоко посаженные глаза внимательно смотрели на Китайца из-под густых темных бровей.

С кресла, стоявшего справа от входа, рядом с низким круглым столиком, поднялся орангутан в дорогом, но мешковато сидевшем на нем костюме и направился к Танину. Ростом это существо с бурой всклокоченной шевелюрой было не выше Китайца, но его плечи были размером с трехстворчатый шкаф, и весу в нем было как минимум полтора центнера.

«Ну и урод», — мысленно поморщился Китаец, инстинктивно расслабляясь, как делал это всегда перед потенциальной опасностью.

— Погоди-ка, — голос орангутана был под стать его внешности: такой же грубый, как крупная щебенка.

Урод с обезьяней ловкостью пробежался короткопалыми лапами по одежде Китайца и со злобным огоньком в маленьких круглых глазах выудил «ПМ» из наплечной кобуры. Держа пистолет двумя толстыми волосатыми пальцами, он подошел к шефу и положил его на стол. Сам застыл неподалеку, готовый кинуться на Китайца, как только ему скажут «фас». Директор неторопливо выдвинул ящик стола и спрятал туда танинский «ПМ».

Китаец направился к столу и, не дождавшись приглашения, опустился на стул, закинув ногу на ногу.

— Кто вы такой? — Руслан Умарович поправил светло-серый в черную крапушку галстук, и Танин понял, что тот нервничает, хотя вида старается не показывать.

— Я держу небольшое детективное агентство. — Китаец положил перед генеральным директором лицензию частного детектива. — Кстати, — он опустил на стол рядом с лицензией разрешение на пистолет, — можете вернуть мне оружие.

Урутаев, не говоря ни слова, внимательно изучил документы и, бросив их на стол, царским жестом отправил орангутана на свое место в угол.

— Я вас слушаю, Владимир… — он снова поднял лицензию, — …Алексеевич. У вас есть пять минут.

— Думаю, достаточно будет и трех, — флегматично произнес Танин. — Я хочу, чтобы вы поручили мне одну работу…

— Я не занимаюсь кадровыми вопросами, — перебил его Урутаев, — вам нужно обратиться к директору по кадрам.

Китаец вздохнул:

— Это довольно деликатная работа, не думаю, что она в компетенции кадровика…

— Вы могли бы выражаться яснее? — Урутаев старался говорить спокойно, но Китаец улавливал в его голосе раздражение и тревогу.

Китаец пожал плечами.

— Я думал, секретарша вам все передала. Преданная девушка, за вас прямо грудью готова встать.

Урутаев взглянул на часы:

— У вас осталось две минуты…

— Да, — Китаец кивнул, — хорошо. У вас пропали документы, если я правильно понял Сергея Ивановича, в которых зафиксирован факт выпуска необеспеченных акций вашего предприятия. Вы хотите их найти. Я могу вам в этом помочь. Думаю, пять тысяч за такую работу — не слишком высокая цена? И еще, — добавил он, внимательно наблюдая за реакцией Урутаева, — я бы хотел получить аванс, немного, долларов пятьсот…

— Во-первых, — сощурив глаза и криво усмехнувшись, высокомерным тоном произнес Руслан Умарович, — я не знаком ни с каким Сергеем Ивановичем, во-вторых, я не понимаю, о каких документах вы, господин Танин, говорите, а в-третьих, если вы пришли меня шантажировать… — Он щелкнул пальцами: — Гоша…

Китаец почувствовал волну ненависти, катящуюся на него и готовую смыть и размазать его словно медузу о камень. Для своего веса и габаритов Гоша был суперпрыткий. Он в два прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от Танина, и просто смел бы его, словно сухой лист, но Китайца на месте не оказалось: в последний момент, оттолкнувшись ногами от пола, он вместе со стулом успел сдвинуться в сторону. Орангутан врезался в тяжелый стол своего шефа и тут же получил сильный удар кулаком в поясницу. Будь на его месте кто другой, у него наверняка оторвалась бы почка, но Гоша только выдохнул из огромных легких воздух, легко оттолкнулся от стола и снова бросился на Китайца, размахивая кулаками, каждый из которых был с небольшую тыкву. Китаец уже стоял и ждал его, опустив руки вдоль тела.

В очередной раз подивившись ловкости и быстроте орангутана, он не без труда уклонился от серии ударов, которые могли разнести ему голову. Он отступал, а Гоша со звериным оскалом теснил его в угол. Наконец Китаец спиной уперся в стену, отделявшую кабинет от приемной.

— Ты мой, — растянув в дикой улыбке влажные губы, Гоша почти без замаха ударил его в лицо.

Китаец успел присесть, и пудовый Гошин кулак с силой парового молота ударился в одну из дубовых панелей, которыми был отделан кабинет. Панель, сорвавшись с креплений, с грохотом упала вниз, едва не задев Китайца. Орангутан взвыл от боли, но успел схватить Китайца здоровой рукой за воротник пальто. Китаец выпрямил ноги и, поднимаясь, верхней частью лба ударил Гоше в нос и тут же коленом между широко расставленных ног.

— Опять омлет получился, — пробормотал Китаец, поправляя прическу.

Гоша застыл на мгновение, закачался и начал медленно оседать на пол. Китайцу пришлось немного подтолкнуть его, чтобы тот не испачкал хлынувшей из сломанного носа кровью его кашемировое пальто. Получив ускорение, орангутан бухнулся на пол и замер.

— Придется плотников вызывать. — Китаец покосился на панель, стоявшую у стены, перешагнул через тушу, громоздившуюся на его пути, и подошел к столу генерального директора.

Придвинув стул, Китаец как ни в чем не бывало уселся на него.

— У меня еще осталось немного из отведенного мне времени, — он поправил воротник пальто, за который держалась Гошина лапа. — Если, конечно, вы добавите мне полторы минуты, которые отнял у меня ваш… помощник. Так вот, — он посмотрел в глаза Урутаеву, — мне не нравится, когда из меня пытаются сделать дурака. Может быть, я не слишком умен, но у меня хватает мозгов, чтобы сделать кое-какие заключения. У вас в приемной ждут люди, а вы вместо того, чтобы принять их, приглашаете в кабинет незнакомого вам Танина и выделяете ему целых пять минут вашего драгоценного времени. И после этого вы хотите меня убедить, что никогда не слышали о Сергее Ивановиче и не знаете, о каких документах идет речь? Хорошо, пусть так. Только хочу вас предупредить, что теперь мне просто не остается ничего другого, как найти эти документы, чтобы обелить в ваших глазах мое опороченное имя. Неплохая речь, а? — закончил он.

Конец ознакомительного фрагмента.