На гребне войны

Михаил Серегин, 2008

Капитан пиратского торпедоносца Сергей Рокотов любит риск и свободу. Вольная охота в водах Японского моря – стихия Рока и его команды. Но если среди прочей добычи попадется наркота, то она прямиком отправляется в море. А это прямой вызов наркодельцам. Потому-то наркобарон Михей объявил Року жестокую войну. Лихой кэп принимает вызов – его торпедоносец всегда готов к бою. Издавалась также под названием «Разборки в Японском море».

ГЛАВА 1

— А-а, бога-душу-мать, через четыре монастыря, на пятый гвоздь в кресте, на который Христос шапку вешал, если она у него была… — вздохнул Степан Ильич Череватенко и положил пятерню на гладковыбритый круглый череп. — Спуститься разве на камбуз за «доктором»?

Степан Ильич, которого команда за глаза называла Червем за въедливость и фамилию, а обращалась только по имени-отчеству, стоял в ходовой рубке и вглядывался в туманную темень за стеклом иллюминатора. Череватенко, хоть и выглядел на свои пятьдесят, был крепким мужиком среднего роста и мог выпить за один присест триста граммов «доктора», как на флоте называли медицинский спирт. Так ничего и не разглядев, он оперся рукой о панель управления, на которой светились несколько экранов, вынул изо рта толстенную коричневую сигару, с которой почти никогда на расставался, и посмотрел на капитана, стоявшего рядом с ним.

— Я же просил тебя не пить, Степан Ильич. — Капитан, молодой мужчина со шрамом, рассекавшим его гладкий высокий лоб, бросил на боцмана укоризненный взгляд. — Смотри, — он показал на экран радара, где к мерцавшей зеленой точке с востока приблизилась еще одна, — к нашему клиенту гости пожаловали.

— Значит, все идет по плану, капитан, — боцман посмотрел на Рокотова из-под тяжелых набрякших век. — Я — быстро.

Он развернулся, что-то нечленораздельно пробормотал и, тяжело ступая, вышел из рубки походкой старого морского волка, оставив с капитаном штурмана.

— Ну Червь и неуемный, — слабо усмехнулся капитан, не отводя взгляда от экрана радара, — уже неделю не просыхает.

— Да не дрейфь, Рок, — Ивар тонко улыбнулся, попыхивая короткой трубкой, — ты же его знаешь: сейчас он опохмелится и будет сиять, как надраенные леера на адмиральском катере.

— Знаю, — согласился капитан, продолжая следить за показаниями радара, на экране которого со стороны берега появилась еще одна точка.

Штурман тоже заметил ее.

— Нужно двигать потихоньку, — показал он на экран, — скоро здесь будут пограничники. Хоть все документы у нас тю-тю-тю — не подкопаешься, но лучше сейчас с ними не встречаться. Ведь у тебя другие планы, Рок?

— Поднять якоря, — скомандовал капитан, молча согласившись со штурманом, — малый вперед.

Подчиняясь команде капитана, завертелись шпили — вертикальные лебедки, загремели якорные цепи. Якоря, с которых стекала соленая морская вода, еще не застыли у клюзов, когда взревели мощные дизельные двигатели и торпедный катер, с названием «Вэндженс», снялся с места. Он мог развивать скорость до пятидесяти узлов (свыше девяноста километров в час), но сейчас его нос лишь мягко разрезал поверхность моря, даже не поднимая бурунов.

— Какие прогнозы на утро? — Капитан оторвал взгляд от экранов и посмотрел на штурмана.

— Плюс двадцать два, — блеснув стеклами овальных очков в тонкой оправе, ответил старший помощник. — Если, как обещали, ветер усилится, то к рассвету туман разгонит.

— Что за черт?! — Капитан впился взглядом в экран радара. — Это кто, погранцы? — Он показал на третью точку, которая быстро приближалась к тем двум, за которыми они следили.

— Не похоже, — покачал головой штурман, — они должны быть в том районе только через сорок минут.

— Тогда кто это, Немец? — Рокотов вперил в старпома пристальный взгляд.

На обычно спокойном прибалтийском лице Ивара, которого все называли Немцем, появились признаки озабоченности. Он вынул изо рта трубку и перевел взгляд на экран космической радионавигационной системы глобального позиционирования, сокращенно — GPS, на которой можно было совмещать собственное месторасположение с координатами других объектов. До места встречи оставалось несколько миль. Появление этого третьего корабля совсем не входило в планы Рокотова и его команды. Ивар был уверен, что это не пограничники. Но тогда кто? Вопрос капитана был вполне правомерен. Но у Ивара на него ответа не было.

— Подойдем поближе — увидим, — спокойно произнес он, понимая, что сделать больше ничего нельзя.

— Полный вперед, — скомандовал вдруг капитан, глаза которого яростно сверкнули.

— Погоди, Рок, не горячись, — старпом положил руку ему на плечо, — если подойдем раньше, все равно ничего не увидим: рассветет только через десять минут.

— Ладно, малый вперед, — согласился капитан, и взревевшие было двигатели снова сбавили обороты.

Небо постепенно светлело, поднявшийся ветер начал разгонять клочья тумана. Тяжело ступая и дымя сигарой, в рубку ввалился боцман. Он и вправду словно помолодел. Кожа на лице и на лысой голове порозовела, в движениях появилась легкость, если можно говорить о легкости, когда речь идет о гиппопотаме, дыхание выровнялось, и глаза, по-прежнему скрытые набрякшими веками, лучились лукавой усмешкой.

— Матерь божия, святая Мария Магдалина, какого черта вы здесь выкаблучиваете, господа? — Степан Ильич уверенно подошел к пульту и быстро оценил ситуацию. — Чтобы мне никогда не пить рому, если это не какие-нибудь отморозки, трезубец им в задницу.

— Думаешь, это не пограничники? — Рокотов откинул прядь волос, упавшую ему на лоб, и зыркнул на боцмана.

— Чтоб мне провалиться! — гаркнул тот.

— Пора, — кивнул капитан и отдал команду: — Полный вперед.

Катер, высоко задрав нос, стал стремительно приближаться к намеченной цели. Вскоре в разрывах тумана уже можно было различить две точки неподалеку от линии горизонта. Точки быстро увеличивались в размерах и приняли очертания кораблей. Один из них Рокотов знал наверняка. Он около недели наблюдал за его перемещениями и знал его расписание не хуже его капитана. Это был краболов — небольшое судно, предназначенное для лова краба, принадлежавшее компании «Акрос».

Одна из точек — скорее всего небольшой японский траулер или малый катер (точнее определить на таком расстоянии было невозможно) — отделилась от оставшихся двух и стала быстро удаляться к берегам Страны восходящего солнца. Это судно не интересовало Рокотова, поэтому все свое внимание он приковал к краболову и второму кораблю. Через пару минут уже можно было различить какие-то передвижения на этих двух судах. Второе судно оказалось тральщиком, только непонятно было, для каких целей оно подошло вплотную к краболову.

— Дай-ка сюда, — Рокотов почти выхватил у старпома морской бинокль.

Прижав его к глазам, он понял, что его кто-то опередил.

— Черт, черт, черт, — выругался капитан, — нас опередили.

Не оставалось почти никаких сомнений, что дело было уже сделано. Несколько вооруженных человек перебирались с краболова на палубу тральщика. Рокотов не мог разглядеть, остался ли кто-нибудь на краболове, но как только тральщик отчалил от него, на краболове раздался сильный взрыв, и к небу взметнулись языки пламени. Корабль накренился на правый борт и начал погружаться в морскую пучину.

— Малый ход, — приказал капитан, не отрывая окуляров от глаз.

Торпедный катер сбавил скорость и стал медленно приближаться к краболову. Пройдя вдоль него правым бортом, Рокотов увидел, что на палубе в неестественных позах лежат несколько человек в рыбацких робах. Они лежали в лужах крови, и было понятно, что ничье вмешательство не способно их оживить. Но на судне, в каютах или в трюмах, еще могли оставаться те, кому помощь была необходима.

— Боцман, — Рокотов опустил бинокль, — пусть несколько человек проверят краболов.

— Через три минуты он уйдет под воду, капитан, — мрачно хмыкнул Череватенко.

— Пусть проверят, я сказал! — заорал на него Рокотов, проведя пятерней по волосам спереди назад.

— Как скажешь, капитан. — С несвойственной его габаритам прыткостью боцман развернулся и выбежал на верхнюю палубу.

— Ивар, — Рокотов повернулся к штурману, — засеки курс этого гребаного тральщика, черт бы его побрал.

— Есть, капитан. — Штурман отвлекся от созерцания происходящего на краболове и принялся выполнять приказание Рокотова.

— Капитан, вертолет, по курсу зюйд-вест, — раздался в ходовой рубке напряженно-отчетливый голос радиометриста по внутренней связи.

Посмотрев в указанном направлении, Рокотов увидел военный «МИ-8», приближавшийся к месту катастрофы.

— Что будем делать, капитан? — Ивар вопросительно взглянул на Рокотова.

— Пока ничего, — пожал плечами Сергей.

Тем временем «Вэндженс» подошел вплотную к краболову, и три человека из команды перепрыгнули на его борт. Быстро обшарив все его помещения, они выбежали на палубу краболова, который вот-вот должен был пойти ко дну. Двое из команды перебрались на борт торпедного катера, но в этот момент краболов стал быстро погружаться под воду. На его палубе метался молодой чернокожий парень в красной рубахе. Он был совершенно лысым, и коричневая кожа на его голове блестела под первыми лучами восходящего солнца, как свеженачищенный медный клапан.

— Быстрее, Мумба! — заорали с катера.

С борта кто-то спустил штормтрап, и Мумба, оттолкнувшись от палубы погибающего краболова, успел зацепиться за деревянные перекладины, прежде чем судно ушло подводу.

— Полный вперед. — Рокотов облегченно вздохнул, поднял бинокль и стал смотреть в ту сторону, где за клочьями редкого тумана исчез тральщик. — Ивар, корректируй курс.

Штурман отдал несколько коротких распоряжений, и катер начал быстро набирать скорость.

— Вертолет, похоже, тоже преследует его, — произнес штурман, — вон, смотри на траверзе.

Действительно, по траверзу катера в небе можно было заметить удаляющуюся точку.

— Тральщик там?

— Там, если не поменял курс, — пожал плечами штурман.

Он вынул изо рта потухшую трубку, выбил ее и положил прямо на пульт управления.

Тральщик появился в поле зрения даже быстрее, чем предполагал Рокотов. Он на всех парах уходил в сторону Тару™. У него были довольно мощные двигатели, но тягаться с торпедоносцем он был, конечно, не в состоянии. Пограничный вертолет кружил над тральщиком, приказывая тому застопорить машины, а тральщик, не обращая на него никакого внимания, шел к острову, где мог затеряться в какой-нибудь губе, которыми изобиловала береговая линия. Из вертолета дали предупредительный выстрел. Почти вся команда тральщика — человек семь-восемь вооруженных до зубов корсаров — высыпала на палубу и открыла по вертолету беглый огонь из стрелкового оружия.

Пули отскакивали от бронированного днища вертолета, высекая снопы искр, которые были заметны даже при солнечном свете. Вертолет заложил вираж, уходя из-под обстрела, но потом снова вернулся и продолжил свое кружение над тральщиком. Команда преследуемого корабля только еще больше распалилась, усилила огонь по вертолету.

Торпедный катер, управляемый Рокотовым, подошел к тральщику уже достаточно близко, чтобы команда могла видеть все происходящее на его борту. Сергей наблюдал за ним, сохраняя невозмутимый вид, и только подрагивающие уголки губ выдавали его напряженное состояние.

— Право руля, — скомандовал он, видя, что тральщик забирает к острову.

Он хотел опередить его или, по крайней мере, отрезать ему путь к отступлению. Капитан тральщика, казалось, не обращал на маневры торпедного катера никакого внимания. Возможно, он и опасался вмешательства Рокотова, но не предполагал, чем оно может закончиться.

Тральщик, вспенивая за кормой зелено-голубую воду, неумолимо двигался к острову. «МИ-8» ходил над ним кругами, пытаясь остановить, но все его попытки были бесплодны. Вертолет мог бы выпустить ракету или две, чтобы остановить непослушное судно, но, видимо, его командир не мог получить команды с базы, а принимать решения на свой страх и риск не осмеливался. Тяжелая пятнистая машина проходила над тральщиком, едва не задевая радионавигационные приборы корабля, но тральщик шел себе и шел, словно кашалот, не замечающий рыбу-прилипалу.

В отличие от рыбы-прилипалы, выполняющей роль санитара, который выедает из складок большого животного мелких вредителей, пилоты вертолета совсем не думали о том, что могут чем-то поживиться на борту тральщика. В их задачу входило заметить нарушителя, при возможности — остановить его и вызвать подкрепление с базы — сторожевой катер. Командир вертолета не мог и предположить, что преследование тральщика закончится для него трагедией. Всеми возможными способами он пытался заставить экипаж тральщика остановиться, после чего сдать его с рук на руки прибывшему сторожевику.

Рокотов был уверен, что командир вертолета уже сообщил координаты тральщика и сторожевой катер вскоре появится в поле зрения. Дальнейшие события развивались по сценарию, который не мог бы выдумать самый авангардный сценарист, вернее, сценарист такое придумать бы, наверное, мог, но чтобы такое происходило на самом деле…

Первым неладное заметил боцман. Степан Ильич ткнул своим коротким пальцем в иллюминатор и, не вынимая изо рта сигары, которая задымила всю рубку, внушительно сказал:

— Бога-душу-мать, сейчас они будут крабов кормить.

Рокотов понял, кого он имел в виду. На палубе тральщика появился человек, на плече которого лежала длинная труба. Опытным взглядом он определил в трубе реактивный гранатомет, ствол которого был направлен на винтокрылую машину.

— Он не сделает этого, — прошептал он, и в этот момент человек с гранатометом, находившийся на палубе тральщика, нажал на курок.

Промахнуться на таком расстоянии было невозможно. Граната, вылетевшая из гранатомета, словно бешеная птица, вонзилась в основание винта вертолета. Пятнистая машина моментально завалилась набок, ее винт заклинило, и, пролетев по инерции еще несколько сотен метров, она рухнула в море.

— Святая дева Мария, — боцман прищурил и без того узкие глаза, пытаясь разглядеть, что случилось с боевой машиной.

— Они его сбили, — констатировал Ивар, глядя на морскую поверхность, куда упал вертолет.

«МИ-8» еще несколько секунд держался на плаву, пока из него не вышел весь воздух, а потом, пуская пузыри, пошел под воду. Все произошло настолько быстро, что команда «Вэндженса», наблюдавшая за морским сражением, не сразу осознала, что, собственно, происходит.

— Стоп машины, спасательный плот за борт, — Рокотов среагировал быстрее всех.

В тот момент, когда торпедоносец, замедлив ход, проходил мимо места, куда свалился вертолет, с его борта в воду выкинули надувной плот. Упав на поверхность моря, капсула, из которой выдернули линь, начала быстро распрямляться и вскоре приняла очертания надувной лодки, способной вместить пять человек пассажиров.

Рокотов был спокоен. Если на вертолете кто-то остался в живых и им удастся выбраться на поверхность моря из затонувшего вертолета, они смогут продержаться до тех пор, пока к ним не подоспеет помощь. Большего для пострадавших он сделать не мог. Хотя у них на борту и было легководолазное оборудование, но если вертолет ушел на большую глубину, а его пассажиры не выбрались из машины, то им уже никто не сможет помочь. Если же экипажу удастся выплыть, то добраться до плота им будет несложно. Потом их подберет сторожевой катер, который уже наверняка спешит по заданным координатам.

— Полный ход, право руля, — Рокотов взглянул на Ивара, бесстрастное лицо которого не меняло своего выражения.

— Думаешь, они выплывут? — ник кому конкретно не обращаясь, произнес штурман.

— Здесь глубина не меньше двух кабельтовых, сраная дева Мария, чтоб ей пусто было, — буркнул боцман, провожая взглядом место падения вертолета. — Нептун им поможет, дай ему бог, если не гуляет где-нибудь со своими сиренами.

— Хочешь взять их на абордаж? — Ивар вынул трубку и посмотрел на капитана.

— Корабль, к бою по ходу приготовиться, — Рокотов вперил взгляд в тральщик.

Боцман сноровисто подошел к пульту управления и поднял телефонную трубку.

— Дудка, мать твою, через Дарданеллов пролив, приготовиться к бою!

Юра Дудник, тридцатилетний сбитый парень с длинным хвостом сальных волос, с аккуратно подбритыми баками, шкиперской бородкой и бриллиантовой, в полкарата, серьгой в левом ухе, положил трубку и приступил к своим обязанностям. Усадив одного из своей команды за пулемет, поднявшийся из трюма, второго — за торпедный аппарат, который также скрывался до поры под палубой, сам вышел на нос к гафелю — передней оконечности катера — с переносным зенитным комплексом «игла». Ожидая дальнейших приказаний, он то ловил в перекрестье прицела ходовую рубку тральщика, то наводил ствол на корму шедшего почти параллельным курсом судна.

На тральщике, капитан которого наблюдал за приготовлениями на борту преследующего их судна, снова засуетились. По торпедоносцу открыли беспорядочный огонь, лишь по чистой случайности ни одна пуля не зацепила его команду.

— Ну че, так и будем смотреть на них? — Дудник кинул взгляд на боцмана, стоявшего на верхней палубе со своей неизменной сигарой во рту, не прячась от пуль, словно это были безобидные мухи.

Тот в свою очередь взглянул на капитана. Заметив его команду, он махнул рукой Дуднику.

— Огонь, семь ветров им в рыло, — пробурчал он себе под нос, но Дудник понял команду по одному только движению руки.

Ударивший с носа торпедного катера спаренный пулемет поразил пять человек из тех, что находились на борту тральщика.

— Торпеды отставить, — пытаясь перекричать рев двигателей и рокотание пулеметов, зарычал вдруг боцман, — он нам нужен на плаву, Пресвятая Богородица!

— Понятно, Червь, — Дудник поднял руку, показывая, что понял команду, и сделал знак Лешке, который только и ждал приказа, чтобы пустить по тральщику торпеду.

Тот с сожалением покачал головой и, достав сигарету, сунул ее в рот. Прикурить на скорости катера сорок пять узлов было, мягко говоря, проблематично. Он даже не стал вынимать из кармана зажигалку, висевшую на блестящей серебряной цепочке, а просто зажал сигарету зубами и продолжал смотреть на тральщик, держа руки на рукоятках управления торпедным аппаратом.

С торпедоносца тральщику приказали остановиться, но он, казалось, ничего не хотел слушать. Вспенивая винтом воду за кормой, он стремительно приближался к Таруте, до которой оставалось не более трех миль. Ветер, задувший было с утра, спал, и море снова покрылось рыхлым голубовато-серым туманом.

Тральщик попытался сманеврировать, чтобы уйти из-под обстрела, но ему это не удалось. Пущенная Дудником ракета врезалась в корму и, разорвавшись, раскидала обшивку тральщика на десятки метров в диаметре. Дудник рассчитал верно. Ракета попала в корму почти на уровне воды, выведя из строя ходовой винт. Повредив дейдвуды — кедровые сальники, в которых вращается ось винта, — она разорвалась во вспомогательных помещениях, расположенных в корме корабля. Тральщик осел по мидльшпангоутной плоскости на корму и почти моментально застыл на месте.

Два человека из команды, оставшиеся в живых, заметались по палубе, не зная, что им предпринять. Сбавив скорость, торпедоносец подошел к тральщику вплотную, и на борт прыгнули несколько человек из команды Рокотова. Он и сам был одним из первых, кто ступил на борт поверженного корабля.

— Ты капитан? — Рокотов подошел к молодому парню с бородкой и лысой головой, который имел какой-то глуповатый вид.

Ему скрутили руки за спиной.

— Ну я командир, тебе-то чего?

Парень шевельнул плечами, но Мумба — чернокожий матрос, державший его за правую руку, отвесил ему чувствительный подзатыльник.

— Чего вам? — Капитан тральщика покосился на Мумбу и перевел хмурый взгляд на Рокотова. — Я ничего не знаю.

— Рок, давай быстрее, семикрылый шестихрен, — раздался с палубы торпедного катера зычный и одновременно хрипловатый голос боцмана, — скоро здесь пограничники будут, чтоб им гореть синим пламенем!

— Где товар? — Кивнув боцману, Рокотов уцепил рукой за толстую цепь, болтавшуюся на шее капитана тральщика.

— Что за товар, в натуре, командир, — заверещал лысый, — не знаю я ни про какой товар. Вышел в море за сайрой, а тут вы, как снег на голову. Отпусти, задушишь.

— А оружие вам зачем, — Рокотов, продолжая держать лысого за цепь, незаметно кивнул Дуднику, чтобы осмотрели тральщик, — по сайре стрелять?

— Командир, — лысый расплылся в улыбке, — честное благородное, я ничего не знаю. Шел себе своим курсом, никого не трогал. Вдруг погранцы на вертолете… но они сами упали, я их не трогал. А потом вы с каким-то товаром. Ты скажи, что тебе нужно, может, договоримся.

На шкафуте — в боковом проходе корабля — появился Дудник, покачивая в воздухе двумя прозрачными пластиковыми пакетами с белым порошком. Лысый не видел его, так как тот был за его спиной, и Рокотов подал Дуднику знак, чтобы не показывал пакеты никому из команды тральщика. Тот спрятал оба пакета за спину, хотя его и так не было видно с кормы, где Рокотов общался с захваченными пиратами, и перебрался на борт торпедоносца.

— От тебя мне ничего не нужно, мразь, — еще сильнее скрутив цепь на шее лысого, прошипел Рокотов, — но если ты будешь наркоту возить, лучше мне больше не попадайся, понял?

— Какая наркота, командир? Ты чего, Химику не веришь? — Лысый произнес эти слова чуть слышно, потому что воздух почти не поступал ему в легкие. — Я рыбку ловлю, иногда на трепанга хожу. Да, сдаем япошкам за грины, а кто этим не балуется? Отпусти, командир.

Рокотов слегка ослабил хватку, но продолжал держать Химика за цепь, словно злую собаку за ошейник.

— Ты сбил пограничный вертолет, гнида, — слегка растянув губы, сказал Рокотов, — хочешь, чтобы я сдал тебя береговой охране?

— Ну зачем, зачем, — почувствовав небольшую свободу, заверещал Химик, — я никого не сбивал, он сам свалился. А тебя, командир, я запомню, буду твоим должником. Если помощь нужна будет, можешь ко мне обращаться. Меня ты найдешь или на тральщике, или в «Сороковой параллели».

«Сороковой параллелью» в Тарутинске называли ресторан, в котором собирались практически все деловые люди острова. Рокотов и сам бывал там не раз и, кажется, даже видел там Химика, но, уж конечно, не собирался обращаться к нему за помощью. Лучше бы было избавиться от этого отморозка, так как серьезно относиться к его словам не было никакого резона, но Рокотов был еще не готов вот так, глядя в лицо, убить человека. Он еще ослабил хватку, а затем оттолкнул Химика от себя.

— Гоните его в шею, — брезгливо поморщился он, — пусть гребет отсюда на хрен.

— Я погребу, погребу, командир, — подобострастно улыбнулся Химик. — Я тебя, моряк, никогда не забуду.

— Рок, едрена ламинария, — донесся с мостика торпедоносца голос боцмана, — Назарет запеленговал сторожевой катер. Через две минуты будет здесь.

Борис Назаров по прозвищу Назарет был в команде Рокотова радиометристом. Назаретом его называли не только за фамилию, но и за его усики и жиденькую бородку, делавшую его похожим на библейского Назаретянина. Назарет был классным спецом, и если он доложил, что к ним приближается сторожевик, то, значит, так оно и есть.

— Уходим, — Рокотов кивнул своей команде и, подождав, пока все заберутся на борт торпедоносца, двинулся следом за ними. — Полный вперед, лево руля, — приказал он, как только ступил на палубу своего катера. — Спрятать пулеметы и торпедные аппараты.

«Вэндженс» отошел от тральщика и, сильно накренившись на левый борт, взял курс в открытое море. До нейтральных вод было около восьми миль, так что через шесть-семь минут они будут вне пределов досягаемости. Скорее всего сторожевик и не пустится за ними в погоню, а будет заниматься тральщиком, но все же рисковать было нельзя: если они сейчас напорются на законников, объяснить, почему у них на корабле партия наркотиков, будет непросто.

Опершись на фальшборт, Рокотов застыл на шканцах. Незаметно к нему подошел Дудник и хлопнул его ладонью по спине.

— А, Дудка, — улыбнулся Рокотов, — молодец, хорошо сработал.

— Стараемся, капитан. — Дудник потрогал себя за серьгу и безо всякого перехода спросил: — Что с порошком будем делать?

— Давай его сюда, — кивнул Рокотов и двинулся к корме.

Когда Дудник принес пакеты с порошком, Рокотов взял один и слегка подкинул на руке. После этого достал из кармана нож с выкидным лезвием, нажал на потайную кнопку, отчего тонкое стальное лезвие тут же выскочило из рукоятки, и полоснул по мешку. Сильный встречный ветер не позволял попробовать порошок с ножа, поэтому Сергей взял порошок щепотью и попробовал на язык.

— Героин, — небрежно сказал он, задумчиво глядя куда-то в сторону севера, где горизонт снова начал очищаться от тумана, — тысяч на двести потянет.

— Долларов? — Дудник подергал себя за серьгу.

— Уж не деревянных, будь уверен, — усмехнулся Рокотов.

Он взял пакет за один угол и поднял над водой, позволяя порошку спокойно высыпаться сквозь прорезанное отверстие.

— Ты что, Рок, — осел изумленный Дудник, — ты же сам сказал, сколько это может стоить!

Освободив пакет от порошка, Рокотов позволил ветру вырвать его из своих рук и потянулся за вторым. Проделав в нем новое отверстие, он невозмутимо смотрел, как опиум вылетает из пластикового пакета.

— Рок, остановись, — Дудник тронул его за плечо, — мы что же, зря себя под пули подставляли?

— Не зря, — резко отбросил его руку капитан, — свои деньги вы все равно получите.

— Какие деньги, Рок?! Где мы возьмем такие деньги?

Сергей даже не обернулся на слова старшины команды ракетчиков. Дождавшись, пока ветер разнесет по морю остатки наркотика, он круто развернулся и пошел в ходовую рубку.

* * *

Спустя примерно час вся команда собралась за завтраком в кают-компании. Порядки на торпедоносце Рокотова были хоть и строгими, но демократичными, поэтому Сергей почти всегда ел вместе со всеми. Подавал кок-кореец — Вова Ким, — которого все называли Ким Ир Сен, или просто Ким, а еще в шутку Доктор Смерть, так как он выполнял на судне также обязанности судового врача. Среднего роста, полный и круглолицый, Ким легко маневрировал в кают-компании, ловко расставляя приборы. Ему помогал Шурик — высокий блондин лет двадцати с небольшим. Радист Палермо, неунывающий итальянец местного розлива — его отец родился уже в России, а вот дедушка — аж в самом Неаполе, о чем-то шептался с Мумбой — ангольцем, попавшим в Россию нелегально в трюме сухогруза. Еще несколько человек разношерстной команды торпедоносца угрюмо перебрасывались короткими репликами, дожидаясь, когда появится боцман.

Уйдя от погони, катер дрейфовал в нейтральных водах, и казалось, команда может наслаждаться минутами отдыха, но настроение у всех было не самым лучшим. Причиной этому было то, что добыча, ставшая целью экспедиции, предпринятой командой Рокотова, оказалась на дне морском.

Завтракали молча. Даже пришедший боцман, постоянно отпускающий скабрезные шуточки и разговаривающий на специфическом морском языке, только изредка поглаживал лысину да дымил своей неизменной сигарой. Рок, сидя во главе длинного стола, напротив Череватенко, быстро проглотил завтрак и собирался покинуть кают-компанию, но боцман остановил его.

— Погоди, кэп, морского ежа мне за пазуху, — негромко, но внятно произнес он, — команда желает с тобой говорить.

Поднявшийся уже было Рокотов снова опустился на свое место.

— Ну, — помолчав немного, упер он в боцмана пронзительный взгляд, — в чем дело?

— Дело в том, капитан, — боцман с трудом выдержал его взгляд, но все же выдержал, — что мы бы хотели тебя кое о чем спросить.

В кают-компании повисло напряженное молчание. Даже кок, который сел за стол позже других, положив ложку, добродушно глядел на капитана.

— Если вы про «дурь», которую я выбросил за борт, — Рокотов понял, о чем должна пойти речь, — то я не хочу обсуждать этот вопрос. Я здесь командир, и мне решать, на чем мы будем делать деньги.

Он собрался встать, посчитав инцидент исчерпанным, но боцман снова остановил его.

— Командир, конечно, ты, сто морских чертей и каракатицу мне в дышло, — повысил он голос, — но ребята правы, когда говорят, что рискуют своими жизнями неизвестно за что. Каждый из нас понимает, — он бросил короткие взгляды направо и налево, словно ища поддержки, — почему мы оказались в одной команде. Все мы принимаем условия игры. Все мы здесь вне закона, искатели удачи, приключений и воздуха свободы, но все мы хотим знать, и мы имеем на это право, почему ты так поступил с товаром, ради которого все рисковали своими жизнями, хоть и грош им цена в базарный день? Не хочешь же ты сказать, что мы должны подставляться под пули за здорово живешь. Даже сдав товар за полцены, мы могли бы существенно поправить свой бюджет. Я говорю не только о наших собственных карманах, ты знаешь, что топлива осталось от силы на двое суток похода. Наша посудина жрет за час сотню литров солярки, за которую теперь придется платить по полной программе, потому что у военных моряков у самих ее не хватает. Нам не мешает и пополнить запасы продовольствия. Так что хотелось от тебя что-то услышать по этому поводу. Я правильно говорю? — Боцман окинул взглядом помещение кают-компании.

— Да. Правильно. Точно, — со всех сторон послышались одобрительные возгласы.

Череватенко сунул в рот сигару, покрутил ее вокруг своей оси и, пуская клубы дыма, тяжело опустился на стул.

— Ладно, — Рокотов поднялся и, плотно сжав рот, обвел глазами всех присутствующих, — если вы так настаиваете, я скажу. — Он сделал глубокий вдох, откинул назад волосы и немного помолчал. — Я никогда не буду делать деньги на наркотиках и не потерплю их на борту. Это всем ясно?

— Ясно-то ясно, капитан, — ответил за всех Дед — русоволосый бородач Гена Кирильчик, исполнявший обязанности главного механика, — только вот, может, ты нам объяснишь, какого хрена мы этого краболова целую неделю пасли? Только для того, чтобы ты эту «дурь», из-за которой столько людей погибло, за борт выкинул?

— Из-за этой «дури» народу гибнет больше, чем на войне, — упрямо отрезал Рокотов.

— Я не спорю, — Дед пожал плечами, — только мыто здесь при чем? Мы же не отдел по борьбе с наркотиками. Нам за это деньги не платят.

— Если кому-то не нравится, как я командую кораблем, — Сергей злобно сверкнул глазами, глядя исподлобья в какую-то точку за спиной боцмана, — могут катиться отсюда хоть сейчас к чертовой матери. Еще вопросы есть?

— Ладно, кэп, не горячись, — Палермо, теребя себя за кончик носа, примирительно улыбнулся со своего места, — мы просто хотели узнать…

— Теперь вы узнали, — Рокотов сбавил обороты, — и давайте больше эту тему не поднимать. Думаю, сегодня мы можем позволить себе немного расслабиться. Ким, — он посмотрел на кока, — у тебя найдется в кандейке что-нибудь покрепче пива?

— Конечно, капитан, — круглое лицо корейца расплылось в улыбке.

— Тогда тащи, — махнул Рокотов рукой, — нужно обмыть удачно проведенную операцию.

Команда повеселела в предвкушении выпивки, но у некоторых членов этой пестрой компании все же остался в душе неприятный осадок. Кокс Шуриком вышли и вскоре вернулись, неся в руках бутылки с ромом, виски и медицинским спиртом.