Мастер кулачного боя

Михаил Серегин

Преуспевающий бизнесмен Монахов, казалось бы, надежно обезопасил свою жизнь – и дом его охранялся, и оружие на случай нежелательных визитеров имелось. Одного не смог предусмотреть – что будет убит собственной женой. Но такова официальная версия. Зато частному детективу Владимиру Танину по кличке Китаец далеко не все ясно в этой истории. Поговорив с женой бизнесмена, находящейся в сизо, сыщик стал подозревать, что ее просто подставили. И тогда Китаец взялся за дело с присущими ему напором и бесстрашием, устраняет на пути всех, кто ему мешает, с помощью кулака – ведь он мастер восточных единоборств. Довольно скоро он получил подтверждение своей версии – на его глазах убили охранника, дежурившего в тот день в доме Монахова... Ранее книга издавалась под названием «Китаец: Развод по-китайски»

Оглавление

Из серии: Китаец

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Мастер кулачного боя предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 1

Монахов проснулся от странного шума, доносившегося из холла. Ему показалось, что кто-то, стараясь двигаться как можно осторожнее, передвигается за дверями спальни.

Сорокачетырехлетний Олег Борисович Монахов вместе с женой жил на третьем этаже четырехэтажного элитного дома, выстроенного в прошлом году в тихом центре Тарасова в двух кварталах от комплекса зданий областной администрации. «Наверное, Ленке не спится и она пошла курить», — подумал Монахов о жене, потому что никакой другой мысли в голову ему не приходило. Мишку — своего телохранителя — он отпустил поздно вечером, лично заперев за ним тяжелую металлическую дверь, и проникнуть в квартиру кому-то извне было довольно проблематично. Внизу, сменяясь каждые двенадцать часов, дежурил охранник из частной фирмы, проверяя каждого изъявившего желание попасть в дом, а на пластиковых окнах была установлена сигнализация, подключенная к пульту вневедомственной охраны.

Но Ленка — его молодая жена, — двадцатипятилетие которой они недавно с помпой отпраздновали в «Золотом роге», обычно не старалась соблюдать в доме тишину и, хотя на полах лежали толстые ковры, заглушавшие шаги, все равно умудрялась то уронить стул, то свалить со стола книгу или бокал, то громко хлопнуть дверью, выходя из спальни. Именно приглушенный шум — как будто кто-то боялся нарушить тишину, — который донесся из-за двери, заставил Монахова насторожиться и даже покрыться мелким холодным потом. Он потянул за шнурок бра, и спальня наполнилась мягким рассеянным светом. Подняв с прикроватной тумбочки пульт дистанционного управления, Монахов изменил температурный режим, создаваемый сплит-системой, подняв температуру на несколько градусов.

Несмотря на все меры предосторожности, Олег Борисович, кроме всего прочего, держал в доме пистолет Макарова. Каждый вечер он доставал его из специального стального сейфа и клал под подушку. На этот раз, запустив руку под подушку, пистолета он там не обнаружил. Монахов рывком отбросил подушку в сторону и тупо уставился на бледно-сиреневую простыню, на которой осталась неглубокая вмятина от «пээма». «Что за черт!» — еще больше похолодел Олег Борисович, опуская ноги в кожаные шлепанцы. Ситуация в доме решительно не нравилась ему.

Накинув тяжелый махровый халат, Монахов нагнулся к тумбочке, вынул оттуда нож с выкидным лезвием, который подарил ему один знакомый, полгода назад вернувшийся с зоны, и сунул его в карман. Обогнув широкую двуспальную кровать, он направился к двери и уже собирался толкнуть ее, но она открылась как бы сама собой.

Вздрогнув от неожиданности, Монахов увидел в падающем из спальни свете свою жену. Она была в узких красных трусиках, которые так его всегда возбуждали, и прозрачной маечке на тонких лямках, едва доходившей до пупка. В ее красивых глазах Монахов заметил страх и какую-то обреченность.

— Что случи… — спросил было он, но осекся, увидев, что она держит в дрожащих руках «ПМ», направив дуло ему в грудь.

— Ты ведь не сделаешь этого? — Горло Монахова мгновенно пересохло, и слова от этого выходили корявыми и какими-то вязкими одновременно.

Ему показалось, что говорит не он, а кто-то другой, незнакомый. Лихорадочно работавший мозг Олега Борисовича мгновенно перебрал несколько вариантов возможных действий: броситься на пол и откатиться под кровать, метнуться вправо или влево и спрятаться за стеной, кинуться вперед и выбить из рук жены пистолет, пока она не успела выстрелить, тем более что их разделяло не более двух шагов, но ничего из этого он не сделал. Просто не смог. Какая-то сила словно парализовала его, сковав мышцы невидимыми путами.

— Ты не убьешь меня, — неуверенно произнес Монахов, и это были последние в его жизни слова.

— Нет, — сквозь слезы прошептала Лена, надавив на спусковой крючок.

Монахов отшатнулся, почувствовав, как грудь обожгло чем-то огненно-горячим, схватился за нее руками и, сделав несколько шагов назад, повалился на кровать.

Вопреки сложившемуся почему-то мнению, что звука выстрела, от которого умираешь, не слышно, Олег Борисович явственно различил грохот и даже почувствовал запах пороховых газов, вытолкнувших под огромным давлением пулю из ствола. «За что?» — успел подумать он уже безо всякого страха, а только лишь с удивлением. После этого взор его померк, но он успел заметить, как пистолет выпадает из ослабевших рук его жены, и она сама, словно подкошенная, падает на пол. Глаза Монахова увидели что-то еще, но сигнал, запечатлевшийся на сетчатке, так и не дошел до его мозга.

* * *

Понедельник для Владимира Танина, которого близкие знакомые называли Китайцем, потому что в его жилах действительно текла китайская кровь, почти ничем не отличался от других дней недели, включая субботу и воскресенье. Он был сам себе хозяин в том плане, что владел небольшим детективным агентством и принимал на себя какие-то обязательства только тогда, когда работа его устраивала. Бывали, конечно, времена, когда приходилось браться за «оленьи» дела, как Танин называл слежку за неверными супругами, но сейчас он вполне мог себе позволить не работать два-три месяца. Он не нуждался в отпуске, как его представляет себе российский обыватель, будь он хоть трижды олигархом. Иной раз он и работу воспринимал в качестве отдыха, если она была интересной и захватывающей, пусть и сопряженной с риском для жизни.

По утрам, выпив неизменную чашку какао, сваренного в медном котелке, который он мыл по мере загрязнения (то есть когда котелок, обросший засохшими пенками, переставал вмещать полную чашку жидкости), Танин садился за руль «Массо» и отправлялся в свою конторку. Там он перекидывался несколькими фразами с Лизой — безгранично преданной и безнадежно влюбленной в него секретаршей, — закрывался в своем небольшом кабинете и предавался размышлениям, которые сдабривал сигаретой и рюмкой-другой хорошего коньяка. Иногда он читал. На полке в его кабинете стояло не больше дюжины книг, среди которых были стихи китайских поэтов, и в первую очередь любимый Цюй Юань, философские статьи и переписка Рене Декарта, два тома Роберта Музиля, несколько томов Пруста и пара детективов Лео Мале. Танин про себя соглашался с Андре Моруа, который утверждал, что за всю жизнь человек должен прочесть всего несколько книг, но чтобы их найти, нужно перелопатить горы макулатуры. Китаец не ручался за точность высказывания, но смысл был именно таков. Он был доволен, что ему удалось найти эти несколько книг, да еще «И Цзын», с которым он советовался в особенно трудных жизненных ситуациях.

В этот понедельник от томика Бо Цзюй-и его оторвала Лиза. Она постучала и, не дождавшись ответа, открыла дверь кабинета. Китаец поднял на нее рассеянный взгляд и сразу же понял, что Бедная Лиза, как он в шутку ее называл, настроена самым решительным образом. Она стояла, уперев одну руку в бок, в кулачке другой у нее были зажаты платежки. Ее белокурые локоны лежали на аккуратной головке в художественном беспорядке, а большие синие глаза готовы были пробуравить его насквозь.

— Тебе чего? — со вздохом спросил Китаец, загибая уголок странички.

— Танин, — почти официально заявила она, — так больше продолжаться не может. Вот, — она подошла и бросила платежки на стол, — сегодня десятое июля.

— По погоде этого не скажешь, — заметил он, взглянув в окно, за которым моросил настоящий осенний дождь.

— Прекрати издеваться, Танин, — еще больше взвилась Лиза, — ты прекрасно знаешь, что в этот день каждый месяц мы платим по счетам.

— Не пойму, чего ты горячишься? — Китаец пожал плечами и принялся ставить свою подпись на каждом листочке. — Кажется, деньги у нас есть. Или я ошибаюсь?

— Есть, есть, — она поджала губы, — ты отлично понимаешь, что я не об этом. Скоро уже три недели, как у нас нет никакой работы. Если так дело пойдет и дальше, то в один прекрасный момент мы обанкротимся, а я хочу еще с тобой поработать. Заметь: с тобой, а не с каким-нибудь толстосумом, у которого вместо живота бурдюк с водкой. Кстати, тебе не мешало бы пить поменьше.

— Кажется, ты регулярно получаешь зарплату, — слегка улыбнувшись ее экспансивности, произнес он. — А что касается выпивки — я уже большой мальчик и вполне отдаю себе отчет в своих действиях. Тебя что-нибудь еще волнует?

— Волнует, и не смейся надо мной, пожалуйста! — воскликнула она. — Лучше ответь мне: почему ты не хочешь работать?

— Почему это — не хочу? — удивился Танин, делая глоток коньяка и закуривая.

— Потому что за три недели, прошедшие с того времени, как ты закончил последнее дело, ты отказался от девяти заказов, три из которых были супервыгодными. И делов-то всего было, что пару дней потаскаться за «объектом», а клиенты — эти толстопузые нувориши — готовы были отвалить тебе за это кучу бобов. Я бы на твоем месте взялась за это только для того, чтобы облегчить их кошельки, набитые зеленью.

— Ну не могу я заниматься слежкой, — соврал Китаец, — да и «Массо» мой слишком приметный для такой работы.

— Не надо мне вешать лапшу на уши, — отвергла Лиза этот аргумент. — Я давно уже не маленькая девочка. На время ты бы мог поменяться машинами с Мамусей, как ты это уже делал. Или, на худой конец, купить какую-нибудь ржавую «копейку». Скажи лучше, что тебе лень работать.

— Ты почти угадала, взрослая девочка, — улыбнулся Танин, — мне лень подсматривать, хотя иногда я это делаю… Я жду настоящего дела.

— Тогда дай объявление в газетах, — настаивала Лиза. — Этого ты почему-то тоже не делаешь.

— Тот, кому нужно, и так меня найдет. — Китаец сделал еще глоток коньяка, затянулся и затушил окурок в пепельнице. — Кстати, чтобы тебя немного успокоить, могу сказать. Скоро у нас появится работа. Так говорил И Цзын. Поэтому не суетись, а свари нам кофе.

Лиза, свято верившая во всяческие гадания, предсказания, магию, астрологию, нумерологию и тому подобное, немного успокоилась, даже повеселела, забрала подписанные платежки и отправилась готовить кофе. Вернувшись с двумя маленькими чашками, от которых распространялся горячий аромат, она присела к столу и, хитро посмотрев на шефа, сказала:

— Помнишь, ты обещал сделать мне предсказание по И Цзыну?

— Я обещал?! — ткнул он пальцем себе в грудь. — Не может быть!

— Обещал, обещал, — засмеялась Лиза, видя, что Танин не сможет теперь ей отказать, сославшись на занятость. — Давай прямо сейчас, а?

— Ладно, черт с тобой, — согласился Китаец, — только кофе выпьем.

Танин взял со стола бутылку «Дагестанского». Он поймал на себе косой, неодобрительный взгляд Лизы, но только молча усмехнулся. Задетая таким пренебрежением, Лиза дала волю своим несносным опасениям.

— А без этого ты не можешь? — мотнула она головой, имея в виду коньяк.

— Могу, но не хочу. Я же не анахорет или стоик, чтобы от чего-то воздерживаться… Надеюсь, ты не будешь? — шутливо спросил он.

— Ты и от женщин не воздерживаешься, ни одной юбки не пропустишь… — язвительно заметила не обратившая внимания на его иронию Лиза, которая уже оседлала своего любимого конька.

— Лиза-Лиза, — Китаец растянул губы в ленивой усмешке, — а вот ты не воздерживаешься от колких замечаний, выходящих за рамки субординации. Тебя пора отшлепать…

— Жду не дождусь, а ты все кормишь меня пустыми обещаниями. — Лиза хитро улыбнулась.

Китаец невозмутимо налил себе граммов пятьдесят коньяка и стал греть рюмку в ладонях.

— Я когда узнала, что японцы напиваются до чертиков, — не унималась сердобольная и строгая Лиза, — не поверила! Надо же, такой техничный и прагматичный народ, а тут… — она засмеялась, — каждую неделю закладывают почище наших дорогих россиян. Правда, их не по вытрезвителям, а по домам развозят.

— У нас уже давно нет вытрезвителей, Лиза… Прости, что напоминаю, — Китаец меланхолично поднес рюмку к губам. — За тебя…

Лиза насмешливо и недоверчиво взглянула на шефа. Он опорожнил рюмку в два глотка и поставил ее на стол.

— И потом, чему здесь удивляться? — продолжил он. — Чем задавленнее народ в быту, — я, конечно, имею в виду социальную жизнь — строгая регламентация, иерархия, интересы групп, — тем он более подвержен всякой заразе вроде разнузданного пьянства, мордобоя, террора в отношении своих близких, разного рода хулиганства и так далее… Устал перечислять. К тому же я не японец, Лиза. — Он выразительно посмотрел на свою секретаршу, вздумавшую читать ему мораль. — Будь так, давно уволил бы тебя. В Японии с этим строго. — Теперь он уже не скрывал своей насмешки, добродушной, но все-таки насмешки.

— Знаю, Танин. — Лиза осторожно отхлебнула кофе. — Японцы во всем подражали китайцам.

— Почти так же, как римляне — грекам, — подхватил Китаец, взявший в руки чашку с кофе.

— Наверное, это в тебе что-то вроде атавизма шевелится… — сощурила свои синие глаза Лиза.

— Что?

— Пренебрежение ко всему, что моложе Древнего Китая, — скаламбурила Лиза, — в том числе и ко мне. Но я тебе скажу… То, что касается женщин, здесь ты настоящий варвар. — Лиза горделиво вскинула подбородок.

— Пусть так. — Китаец зевнул.

Ему до смерти надоело вести с Лизой этот непродуктивный разговор. Он вообще удивлялся тому, что еще недавно горел к ней самой настоящей плотской страстью. Сейчас она казалась ему несмышленым ребенком, прозябающим в сумерках извинительного невежества относительно всего доподлинно китайского. Он тонко улыбнулся своему скепсису, приветствуя его словно избавление от прошлых безумств, безумств по-своему упоительных, хотя и невоплощенных.

Не успел он сделать еще один глоток, как послышались чьи-то быстрые шаги в приемной. Еще через секунду дверь кабинета распахнулась и на пороге возникла массивная, но энергичная фигура Бухмана.

— Привет, — с порога кинул он, вытирая лоб платком, — Ли Зи, — с озабоченным видом салютовал он Лизе, которая уже восторженно улыбалась. — У меня к тебе дело, — он вскинул глаза на Танина.

— Насколько я понимаю, серьезное… — Танин внимательно посмотрел на друга, — иначе ты бы так не вспотел… Тем более что на улице настоящая осень.

— Да, — слабо улыбнулся Бухман, — ты неплохой детектив, дело не просто серьезное, а еще и сложное.

Китаец показал Лизе глазами, что время их «милой» беседы тет-а-тет истекло. Лиза нахмурилась, встала и, еще раз ободряюще улыбнувшись Бухману, вышла из кабинета.

— Свари еще чашку, — крикнул ей вдогонку Китаец.

Дверь снова открылась, и Лиза с видом оскорбленного достоинства сказала в проем:

— Мог бы и не говорить.

Китаец саркастично усмехнулся и весь обратился в слух. Бухман устало плюхнулся в кресло, которое показалось Китайцу на удивление хрупким и миниатюрным в сравнении с внушительной комплекцией Игоря.

— Убит мой приятель, менеджер ресторана «Золотой рог». Обвиняют жену. Она наняла меня в качестве адвоката. Но ты знаешь, — удрученно вздохнул Бухман, — если даже я блесну на суде, все равно срока ей не избежать. На пистолете отпечатки ее пальчиков. Вот я и решил обратиться к тебе… — Бухман вставил сигарету в угол рта и задымил.

— А она в курсе?

— Да. Благодаря кое-каким связям мне удалось увидеться с ней и поговорить. Я, конечно, как адвокат сделаю все от меня зависящее, но если еще и ты подключишься…

— Если я тебя правильно понял, жена твоего друга не признает себя виновной, — Танин достал из пачки сигарету и закурил.

— Естественно! — воскликнул Бухман.

— И ты ей веришь, — иронично улыбнулся Китаец.

— Разумеется. — Бухман выпятил губы от досады. — Я Елену знаю два года. Не могу о ней сказать ничего дурного. Да и вообще, зачем ей это понадобилось? — Он приподнял свои густые черные брови. — Олега она любила…

— Я, конечно, не могу судить о личных качествах твоей подзащитной, — Китаец выпустил дым через тонкие ноздри, — но вспомни, сколько было случаев, когда вроде бы совершенно незаинтересованное лицо совершало убийство. Стоило немного покопаться, и мотив находился…

— Нет, мамуся, — пылко возразил Бухман, — это не тот случай. Повторяю, я верю в невиновность Лены, и ничто не заставит меня изменить мое мнение. — Он наморщил лоб, досадуя на недоверие своего слишком дотошного, на его взгляд, друга.

— Никогда не видел тебя таким эмоциональным, — слабо улыбнулся Китаец. — Разумеется, я тоже хочу видеть в каждом человеке этакого ангела, — он выразительно вздохнул, — но практика детектива учит меня обратному. Да и вся китайская философия…

— Э-э, — разочарованно протянул Бухман и махнул рукой, — знаю я, мамуся, ваши восточные премудрости, психологию смирения и созерцания.

— Ну, — не теряя спокойствия, возразил Китаец, — я наполовину западный человек, не забывай. И поэтому порой не понимаю, а то и открыто критикую Конфуция.

— А ведь неглупый был мужик! — воскликнул Бухман.

— Тебе налить? — Танин показал глазами на коньяк.

Минуту Бухман сомневался, размышлял, потом кивнул.

— И потом, Игорь, ты ведь тоже имеешь кое-какое отношение к Востоку. — Танин наклонился, приоткрыл створку тумбы и достал еще одну рюмку, которую вскоре наполнил на одну треть. — Хотя, знаешь ли, в том, как ваш бог поступал, например, с египтянами, я, воспитанный на идеалах равенства и братства, не могу не обнаружить массу эгоизма и просто наплевательства по отношению к укоренившимся моральным нормам.

— Что ты имеешь в виду? — вспыхнул Игорь.

— Исход из Египта. Рекомендация вашего бога была проста и аморальна до нелепости: наберите у египтян добра и денег взаймы — отдавать-то все равно не придется. — Танин сощурил глаза.

— Не знал, что ты читаешь Ветхий Завет, — усмехнулся Бухман. — Ладно, твой скепсис имеет право на существование, но повторяю: Елена не может быть виновна!

— Как же она объясняет тот факт, что на орудии убийства, ведь, как я понимаю, твой приятель был застрелен именно из этого пистолета, нашли отпечатки ее пальцев?

Бухман сделал неторопливый глоток коньяка и, проведя языком по своим пухлым губам, ответил:

— Она не отрицает, что стреляла в мужа…

— Но виновной себя не признает, — усмехнулся Китаец.

— Нет. Мамуся, она в состоянии прострации, — Бухман вздохнул, — после пережитого. Ничего толком не говорит, замкнулась и повторяет только: «Я невиновна, видит бог!» И я ей, представь себе, верю! — решительно заявил он.

— Она явно не в себе, потому что утверждает противоречащие друг другу вещи, — ты, как здравомыслящий человек, не можешь этого отрицать. Если даже допустить, что убит ее муж был не выстрелом из пистолета, из которого она стреляла…

— А, — перебил Китайца Бухман, — знаешь, какое впечатление у меня сложилось? Что ее заколдовали!

— И это говоришь ты, трезвомыслящий человек! — Китаец не сумел скрыть насмешки.

— Я хочу, чтобы ты сам с ней поговорил, мамуся, — снова воспрял духом Бухман, — может, тебе удастся прояснить ситуацию?

— Если уж тебе, неплохо знавшему ее мужа и находящемуся с ней в доверительных отношениях, она ничего толком не рассказала, то мне, незнакомому человеку… — Китаец одарил приятеля скептическим взглядом.

— Но она же просила меня, чтобы я обратился к какому-нибудь детективу! О чем это говорит?

— О том, что мы имеем дело с не совсем здоровым человеком, — усмехнулся Китаец.

— Да, допускаю, стресс и все такое, — не сдавался Бухман, — но просьбу ее, с учетом того, что она считает себя невиновной, не назовешь абсурдной. Мне кажется, что она чего-то боится… В чем-то признаться…

— И ты полагаешь, что я смогу заставить ее признаться? — с сомнением в голосе спросил Танин. — Мне кажется это безнадежным делом.

— Я вот думаю: а что, если ее загипнотизировали или еще что-то в этом роде, — Бухман тревожно взглянул на Китайца. — Думаешь, я сам в восторге от такой нелогичности?

— Как же ты собираешься ее защищать?

— В том-то и дело, мамуся, — неожиданно возликовал Бухман, — по моим расчетам, увидев тебя, то есть серьезного детектива, который согласен заняться расследованием смерти ее мужа, она поймет, что не все так плохо, что надежда есть, и, возможно, скажет тебе что-то такое, что и мне поможет отстаивать ее невиновность с большей убедительностью и эффективностью. Я ведь не Перри Мейсон, мамуся, и не умею сам собирать улики.

— Значит, убедительности тебе все же недостает? — подковырнул Бухмана Танин.

— Извини, мамуся, но не могу же я строить защиту на пустом месте!

— В случае, если мне удастся разговорить твою подзащитную, могу я претендовать на процент от твоего гонорара? — шутливо полюбопытствовал Китаец.

— О чем речь! — расплылся в улыбке Бухман. — Только думаю, что ежели ты за это дело возьмешься, то от моего гонорара останется пшик — все достанется тебе.

— При условии, что твоя подзащитная действительно невиновна и что будет пойман настоящий убийца твоего друга, — улыбнулся Танин. — Но, Игорь, берусь я за это дело только из уважения к тебе.

— Лена не пожалеет денег… — торопливо сказал Бухман.

— Я говорю о моем посещении ее, — уточнил Танин. — Ладно, когда произошло убийство?

— В половине первого. Соседи с третьего и четвертого этажей подтвердили, что выстрел прозвучал примерно в это время. Олег умер мгновенно. Соседи вызвали милицию и «Скорую».

— И Елену тут же заключили под стражу?

Бухман удрученно кивнул.

— Как она себя вела?

— Рыдала, кричала, билась в истерике — это мне лейтенант Горелов рассказал, — Бухман горестно покачал головой из стороны в сторону, — сидела посреди комнаты на полу, пистолет валялся рядом… Вся сжалась в комок. Пыталась оказать сопротивление милиции… — Он невесело усмехнулся.

— Елена с самого начала отрицала свою вину? — Танин затушил сигарету в пепельнице и тут же взялся за другую.

— Да. Попросила лейтенанта связаться со мной. Я нашел ее в ужасном состоянии: она дрожала так, что зуб на зуб не попадал, и плакала. Ничего путного от нее так и не услышал, — Бухман с сожалением вздохнул, — только начинала говорить — и молчок, смотрит, как затравленный зверь. Глаза, как у безумной, руки и губы трясутся, язык еле ворочается.

— Ты ознакомился с протоколом задержания? — Танин нетерпеливо взглянул на дверь, потом крикнул: — Лиза!

В приемной было на удивление тихо. Эта тишина ясно свидетельствовала о Лизином отсутствии. Обычно она либо шелестела бумагой, либо стучала по клавиатуре, либо звякала посудой. Тишина в таком случае была живой, она как бы не прерывалась этими знакомыми звуками, а плавно перетекала в них. Они, эти звуки, составляли с Лизой некое единство, являясь привычным атрибутом рабочей обстановки.

— Черт, куда она подевалась? — Китаец перевел недоуменный взгляд на Бухмана.

— С отчетом я знаком, — по поводу отсутствия Лизы Бухман не проявил ни удивления, ни досады, — про отпечатки я тебе уже говорил. Но вот что интересно, — Бухман облизнул свои сочные губы, — в кармане халата у Олега был обнаружен нож. Зачем человек, по-твоему, в домашнем халате прячет нож? Это что, привычка?

— Что за нож? — заинтересовался Китаец.

— С выкидным лезвием. Я его узнал: Олег мне его как-то показывал, говорил, что это подарок приятеля. Тот отсидел срок…

— Это важная деталь, — глаза Китайца заблестели, — не думаю, что карман домашнего халата — привычное место для хранения холодного оружия. Хотя не исключено, что твой друг кому-нибудь его недавно демонстрировал и забыл переложить из кармана в более подходящее место. — Китаец выпустил дым к потолку и снова посмотрел на дверь.

На этот раз в его взгляде мелькнула тень раздражения.

— Да куда подевалась эта чертовка? Я же ее просил кофе!

— Не волнуйся, плесни-ка мне лучше коньяка. — Бухман благодушно улыбнулся.

Танин наполнил опустевшую рюмку Бухмана на треть. Тот взял ее обеими руками и принялся греть.

— Полагаешь, — снова оживился он, — что Олег почувствовал опасность и приготовил нож?

— Скорее всего. Но это пока ничего не меняет, — невозмутимо констатировал Танин.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Бухман.

— Что он мог, например, не доверять жене и принять меры предосторожности.

— Бред какой-то! — вознегодовал Бухман.

— Я стараюсь не обольщаться, только и всего, — хмыкнул Танин.

— Зачем ей его убивать? — Широкие густые брови Бухмана полезли к корням волос.

— Месть за измену, может быть. — Китаец скептически улыбнулся. — Или меркантильный интерес…

— Насчет второго… Елена могла ведь развестись с Олегом. — Бухман пожал плечами.

— А насчет первого?

— Мы не в театре, мамуся. Это там бушуют сильные страсти, со сцены произносятся эффектные монологи и так далее.

— Хорошо, — пошел на уступки Танин, — у Олега и Лены был брачный контракт? Прости, что интересуюсь такой прозой.

— Думаю, что был. Я просто дружил с ними. Я оказывал Олегу консультативные услуги — он судился с одним хамом, задумавшим лишить его одного помещения. А вот насчет брачного контракта, прости, не могу сказать тебе ничего определенного.

— Ладно, я выясню у нее самой, — Китаец сломал в пепельнице недокуренную сигарету. — Лиза! — снова крикнул он.

Точно ответ на этот настоятельный призыв приемная наполнилась веселым цоканьем торопливых Лизиных каблучков. Дверь открылась, и Лиза, часто дыша и распространяя вокруг себя сиянье жаркого полдня, затараторила:

— Кофе кончился. Я еще утром хотела сходить, да забыла. Пришлось обегать полквартала. Я купила «арабику» и двести граммов «робусты»…

— Лиза, — с недовольной усмешкой остановил это словоизвержение Китаец, — мы тут, между прочим, разговариваем.

Лиза сразу сникла. В ее синих глазах затаилась обида.

— Да я просто так…

— Предупреждай, пожалуйста, когда уходишь. А пока приготовь Мамусе «робусты». Крепкие люди должны пить крепкий кофе. — Он обнажил в улыбке зубы.

— Слушаюсь и повинуюсь, шеф, — с фамильярной интонацией ответила Лиза, берясь за ручку двери.

— Больше никаких интересных деталей в протоколе задержания не значится? — вернулся он к прерванному разговору, когда Лиза исчезла.

— Опрос соседей ничего существенного не дал. Многие спали мирным сном, когда раздался выстрел. Да там всего-то восемь квартир, считая квартиру Монаховых.

— Элитный дом?

— Ага. — Бухман осушил рюмку.

— Домофон, кодовый замок, консьерж, охранник? — осведомился Танин.

— Последнее, — нехотя пробурчал Бухман, ласково глядя на бутылку «Дагестанского».

— Что он говорит?

— Никого не видел. Никто не входил и не выходил.

— С ним я тоже побеседую. — Китаец закурил новую сигарету. — Наливай себе еще.

Бухман налил полрюмки и безо всякой снобистско-виртуозной медлительности выпил.

— Если б не это, — кивнул он на бутылку, — мы бы давно с тобой в сумасшедшем доме отдыхали, — пошутил он.

— Я так не думаю, — улыбнулся Танин. — Что еще?

— У Лены есть сестра. Если что, ты можешь к ней обратиться. — Бухман закурил. — Живет на Вольской. Я дам адресок.

— Хорошо.

Наконец Лиза принесла обещанный кофе. Выпив по чашке, друзья отправились в сизо. Бухман не рискнул сесть за руль, поэтому оставил свой «Опель» у Танина во дворе. Находясь «под градусом», Китаец водил машину осторожнее, чем в трезвом виде, поэтому Игорь мог на него вполне положиться.

Оглавление

Из серии: Китаец

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Мастер кулачного боя предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я