Счет в банке и дети в нагрузку

Лариса Соболева, 2016

Кирилл Андреевич – молодой, но известный в городе архитектор – отлично устроился в жизни. Его фирма процветала, дети росли, хорошенькая и глупенькая любовница радовала. Правда, супруга не хотела давать ему развод, и надежда уладить проблему таяла. И вдруг жена утонула… Любовница поспешила занять вожделенное место, но ее убили прямо в день бракосочетания, а самого архитектора посадили как главного подозреваемого… Злой рок над его домом навис, не иначе! Кто же мстит Кириллу и за что? Или дело вовсе не в мести? Об этом знают только два человека: убийца и сыщик… Ранее книга издавалась под названием «Фрейд и его госпожа»

© Л. Соболева

© ООО «Издательство АСТ», 2016

1

Ее обнаружила домработница. Часов в десять утра она привела мастера, который должен был почистить бассейн, открыла кладовую, где находилось оборудование, и, подойдя к краю бассейна (там лежали брошенные халат с полотенцем, она хотела их забрать), у-ви-де-ла.

Увидев, оторопела. В первый момент женщина не поняла, что в воде труп, а не живой человек, ведь всегда надеешься на лучшее, хотя уже не нужно надеяться. Но неожиданная смерть бьет по нервам не хуже электрического тока и лишает всяческого соображения, с трудом доходит, что это смерть навестила дом. Поэтому, глядя на воду с изумлением, женщина произнесла нелепую фразу:

— Что она там делает?

Мастер, разматывая шнур водного пылесоса, приблизился к краю и едва сам не упал в бассейн от шока: до этого дня ему не приходилось встречать утопленников на рабочем месте. Хоть в воде и лежала красивая женщина в ярко-зеленом купальнике, но сердце мужчины сжалось от суеверных предчувствий: не к добру с утра обнаружить труп!

— Она… это… в общем… — промямлил он, не решаясь назвать вещи своими именами. — Короче, все. Позвать надо…

— Кого? — никак не приходила в себя домработница.

— Всех, кто есть. — Он отбросил шнур в сторону, взял женщину за локоть и потянул к выходу: — Идемте, вместе позовем. Здесь нежелательно находиться.

Она послушно подчинилась, но смотрела назад, смотрела и тогда, когда фигура в зеленом купальнике пропала из поля зрения, лишь гладь воды отливала неестественной голубизной. Может, домработница думала, что утопленница вдруг вынырнет и рассмеется: как вам моя шутка?

— Я прошу тебя, срочно приезжай домой, — повторила в трубку Полина в третий раз. Видимо, брат убеждал ее, что он занят, а она ведь не объяснила, зачем вызывает его. — Да, случилось! Наконец-то дошло до тебя… Кирилл, я не могу об этом говорить… Нет, ты здесь очень нужен. Только будь аккуратней на дорогах.

Полина положила трубку в карман махрового халата, заходила по гостиной вся сама в себе. Марианна ее понимала: событие из области кошмарных снов невозможно объяснить, оно повергло их обеих в шок, что за ним последует — не хотелось даже гадать. Несмотря на волнение, Полина ходила как заторможенная, бесцельно, видимо, статичность сейчас не соответствовала ее внутреннему состоянию.

Держа на коленях четырехлетнюю Настеньку, Марианна жалась в углу дивана и не сводила с Полины глаз. Сестре Кирилла был тридцать один год, жила она с братом, но что характерно, Полина единственная относилась к гувернантке племянников без барской заносчивости. Правда, подругами их тоже нельзя было назвать, но нечто среднее между ними зародилось с первого дня, к тому же они были близки по возрасту — Марианна старше на пять лет. А вот утопленница, то есть хозяйка, при каждом удобном случае подчеркивала свое преимущество, ставя Марианну на место, чтобы гувернантка нечаянно не забыла, кто она есть. Зато с Полиной можно было потрепаться о том о сем. Если природа обделила ее яркой внешностью, то наделила уравновешенным и справедливым нравом, хотя и она, случалось, поддавалась эмоциям — в этом доме сложно было оставаться невозмутимой. Одна особенность не переставала удивлять Марианну: стоило поговорить с Полиной полчаса, как она непонятным образом преображалась: становились заметными ее большие печальные глаза цвета охры, объемные губы, стеснительная улыбка, делавшая ее лицо трогательным, пышные волосы без укладки орехового цвета, длинная шея… В общем, вроде бы бесцветная Полина вдруг превращалась на глазах в само очарование.

— Он сейчас приедет, — после длинной паузы сказала она и снова достала трубку: — Алло, Антон? Ты не мог бы немедленно приехать?.. Это срочно. У нас… Наша Нонка утонула… В бассейне, конечно, где же еще!.. Не знаю, я ничего не знаю, вызвала Кирилла. Вы уехали спозаранку, Нонку нашла домработница… А что еще в таких случаях делают? Зачем они здесь? Ты думаешь?.. Хорошо, сейчас вызову.

Полина машинально сунула трубку в карман, опять заходила по гостиной, внезапно повернулась к Марианне:

— Антон сказал, надо вызвать милицию.

— Да? — встрепенулась Марианна, после паузы пожала плечами. — Ну, раз надо, то надо. Чего ты испугалась?

— Я не испугалась… — потупилась Полина. — Просто начнут копаться в грязном белье… противно. Но они должны установить, отчего наступила смерть, как будто это и так не видно! Врачи сами могут установить… да?

— Тогда давай подождем врачей, — робко предложила Марианна. — Надеюсь, они лучше знают, вызывать нам милицию или не стоит.

— Я тоже так думаю.

Вдруг обе вздрогнули от голоса Шурика, словно их застали на месте преступления:

— Доброе утро, это я. Напугал вас?

— Немножко, — сказала Полина.

Шурик жил по соседству, он подружился с Полиной и частенько захаживал, не вызывая раздражения у ныне утопшей хозяйки, которая обычно сердилась из-за любого пустяка. Нонна уважала людей с положением, а папа у Шурика был прокурором — ни больше ни меньше, поэтому его сын был желанным гостем. Выглядел он школьником старших классов, непременным отличником, хотя учился в университете, оканчивал уже четвертый курс. Собственно, Шурик и был круглым отличником, кстати, вовсе не из-за родительских внушений, о нет! Он учился самостоятельно, но так усердно корпел над учебниками, что уже приобрел хроническую сутулость при своем небольшом росте. Его розовощекая физиономия казалась вымытой с мылом до блеска, кукольные черты лица напоминали пупсика из мультика, аккуратно зачесанные светлые волосы придавали ему вид маменькина сынка. При встрече с Шуриком всем невольно хотелось улыбнуться: представлялось, как мама с любовью зачесывает волосы сыну расческой. Даже костюм с галстуком нисколько не прибавлял ему солидности. Марианна считала его глуповатым, этому инфантилу повезло родиться в семье, способной обеспечить его будущее.

Шурик упал в кресло, посмотрел на Полину влюбленно, затем удивленно на Марианну, заметил:

— Вы какие-то унылые.

— У нас несчастье, Шурик, — проговорила Полина. — Нонна утонула в бассейне. Извини, нам сейчас не до тебя.

— Утонула?! — округлил голубые глаза он. — Я пойду… э… посмотрю…

— Не стоит, — остановила его Полина. — Мы ждем «Скорую».

— А милицию вызвали? — осведомился он.

— Да… Нет… — запуталась Полина. — Знаешь, Шурик, дождемся врачей, потом… Вот напасть!

— Я советую…

— Шурик, умоляю… — протянула Полина, явно будучи на взводе. — Не надо ничего советовать… Кажется, кто-то приехал.

«Скорая» остановилась у ворот одновременно с автомобилем Кирилла. Полина отозвала брата в сторону. Врачей проводила к бассейну Марианна, сама не стала подходить. Молодой врач вернулся почти сразу, к тому времени подошла и Полина с бледным и потерянным Кириллом.

— Зачем нас вызвали? — напустился врач на брата с сестрой, заодно одарив гневным взглядом и Марианну. — Мы — «Скорая помощь». Помощь! Нас вызывают к больным людям, а не к покойникам! Вы разве не видели, что она мертва? К тому же давно. Помочь мы ей ничем не сможем.

— Но… вы же должны установить причину смерти… — зарделась от волнения Полина.

— В вашем случае женщиной в бассейне должны заняться правоохранительные органы вместе с медэкспертом, — процедил сквозь зубы врач. — Они же установят причину смерти, а я могу только сказать то, что вы знаете без меня. Может, ее утопили, в таком случае причины будут не те, что сейчас кажутся очевидными.

— Бог с вами! — всплеснула руками Полина. — Кому ее здесь топить?!

— Не знаю, меня это вообще не волнует. — И он бросил женщине в белом халате: — Иди к машине, вызови милицейскую группу. Ну, вот, теперь и нам придется ждать… Да, господа хорошие, а кто-то ведь нуждается в нашей помощи, но не получит ее из-за вас.

Все были уверены, что он не прав, наезжая на родственников утопленницы, но, столкнувшись с подобной проблемой впервые, они не посмели возразить врачу. Что поделать, нынче далеко не всех врачей отличают вежливость и такой анахронизм, как сочувствие. Растерянная Полина предложила всем пройти в дом, а когда народ расселся по креслам и диванам, она вообще сморозила:

— Может, чаю?

По красноречивым взглядам собравшихся Полина поняла, что ее предложение в данной ситуации неуместно, и скромно присела в уголке, сложив ладони на коленях. Рядом с ней встал Шурик, опершись спиной о стену, и молча наблюдал за всеми.

Четверть часа тянулось нескончаемо долго, а всеобщее молчание привносило в напряженную атмосферу ожидания драматически тревожную ноту, которую подчеркивали громко тикающие напольные часы. Даже Настенька вела себя тише воды и разговаривала с Марианной, не выпускавшей малышку из рук, шепотом.

Собственно, все они по отдельности склонялись к тому, что произошел несчастный случай, но фраза доктора: «Может, ее утопили» взбаламутила их, подняла у каждого со дна души разного рода страхи. Черт его знает, что подумают товарищи из органов, которым нужны звездочки на погонах, репутация гениев розыска, а то и взятка в крупном размере? Такова жизнь: на чьи-либо порядочность и справедливость рассчитывать не приходится.

Появился Антон, оглядел пасмурную компанию и, не задавая никаких вопросов, прислонился к дверному косяку плечом. Вот кто отвечал самым требовательным вкусам женщин, читающих любовные романы, — друг Кирилла. Мужчины в тридцать пять (особенно смазливые) выглядят либо вечными мальчиками, либо они уже обременены жизненным опытом и кажутся молодыми стариками. Антон, оставаясь в отличной форме, не согнулся под «гнетом жизненного опыта»: он отличался жизнерадостностью и коммуникабельностью, но дистанцию соблюдал, при всем при том палец ему в рот не стоило бы класть никому.

Маятник чудовищно медленно отстукивал время, наверное, у каждого было впечатление, будто в виски ударяет молоток и в голове стоит сплошной звон. Взгляды присутствующих невольно обращались к огромному ящику с циферблатом, напоминавшему гроб. В конце концов Кирилл не выдержал, подошел к часам, открыл дверцу и остановил маятник. Наступила гробовая тишина, воздействие которой оказалось хуже звона в ушах от маятника. Изредка тишина эта «разбавлялась» покашливаниями и протяжными вздохами.

Группа оперативников деловито шагала к бассейну, следом семенил Шурик.

— Здравствуйте, меня зовут Горчаков Шурик… — представился он.

— Горчаков? — сделал акцент на его фамилии старший группы Таничев. — Ты случайно не родственник Захару Альбертовичу?

— Ага, — обрадовался Шурик. — Это мой папа. Можно мне присутствовать при осмотре места происшествия? Я будущий криминалист, на четвертом курсе учусь, на «отлично». Мне это очень нужно!

— Только под ногами не путайся, — не возражал старший.

— Спасибо!

Никому неохота было лезть в воду за утопленницей, но пришлось. Нашелся доброволец из молодых оперативников, коим море по колено: свежие трупы у таких молодцев не вызывают брезгливости. Родственники и знакомые утопленницы не присутствовали при этом, они остались в гостиной — изводить себя тишиной.

— Следов насилия нет, — сообщил эксперт после первичного осмотра трупа.

У Шурика потухли глаза, он, как только увидел утопленницу, уже выстроил пирамиду из загадок, которые распутать будет чертовски увлекательно. Все это время, пока с утопленницей разбирался Таничев, Шурик внимательно осматривал бассейн и прилегающую к нему территорию.

Пластиковые кресла и стол, на столе — ваза с фруктами, бутылка вина и бокал, пепельница, сигареты и зажигалка. Махровый халат небрежно брошен на край бассейна, прямо на пол, у схода в воду, на халате лежало банное полотенце, тут же стояли тапочки. Шурик живо воспроизвел картину: Нонна Валерьевна пришла поплавать не одна, а с убийцей, и, как только они оба окунулись в воду… Но раз следов насилия нет, ее смерть, выходит, была до обидного прозаичной. И все же в любой прозе есть за что уцепиться, если поднапрячься.

— Значит, это не убийство? — робко уточнил Шурик: ведь мнение эксперта, проработавшего с трупами много лет, немаловажная вещь.

— Убийство — это всегда насилие, а следы насилия остаются на теле, — разъяснил Таничев будущему криминалисту. — Если бы ее топили, применили бы силу, а она сопротивлялась бы, верно? В этом случае должны были остаться хотя бы незначительные кровоподтеки, а их нет.

— Понятно, — кивнул Шурик. — Значит, самоубийство?

По его мнению, самоубийство на пустом месте не случается, к нему прилагается множество причин с различными привходящими обстоятельствами, следовательно, есть косвенные виновники, а часто имеются и прямые — для этих и статья существует: доведение до суицида. Правда, доказать такое крайне сложно.

— Может, и несчастный случай, — вторично охладил его пыл Таничев, вынимая градусник из воды. Некоторое время он думал, глядя на показания термометра. — Смерть наступила примерно около трех часов ночи.

— Что это ей вздумалось плавать, когда все нормальные люди спят? — недоумевающе заметил Шурик, забыв о своем обещании не путаться под ногами.

— Наверное, у нее бессонница была. Посмотрим, что вскрытие покажет, иногда оно преподносит сюрпризы. Однажды один мужик утонул там, где воды-то было по пояс. Дурачились в воде, он поскользнулся, упал, ну и не встал. Друзья думали, он шутит, а когда вытащили, прослезились. Никто не мог понять, как здоровый мужик мог утонуть в луже. Ему искусственное дыхание и массаж сердца делали, трясли его, а он — труп трупом. На вскрытии причина смерти оказалась до безобразия банальной: рыбка попала ему в гортань и застряла. А смерть наступила от шока вследствие раздражения окончаний блуждающего нерва. Как рыбка ему в рот заплыла — я до сих пор не понимаю, но факт имел место.

— В этой воде ни один микроб не выживет, не то что рыбка, — обиженным тоном проворчал Шурик, будто Таничев нарочно не хотел признать смерть Нонны Валерьевны далекой от несчастного случая. — Она хлорированная, дезодорированная, подкрашенная и фильтрованная!

Утопленницу упаковали в мешок, уложили на носилки. Таничев и Шурик шли за ней до машины. Рядом с экспертом, плечистым и мордастым, похожим на киношного братка, Шурик очень проигрывал.

— М-да, жаль, — вздохнул Таничев, наблюдая за погрузкой тела в машину. — Молодая, красивая, судя по бассейну, как сыр в масле каталась… Ну, я поехал, погляжу, что у нее внутри.

— А можно мне приехать к вам и узнать результаты вскрытия? — с серьезной миной, почему-то смешившей многих его знакомых, спросил Шурик.

Таничев затянулся сигаретой, глядя на паренька по-доброму, с отеческой улыбкой. Многих молодых людей сейчас ничем нельзя увлечь, его собственный сын, учась на хирурга, и то не проявляет должного интереса к уникальным случаям. Друг Таничева частенько зовет его сына на операции, а тот отмахивается, отсюда и проистекают конфликты. Шурик — из завидной семьи, ему вообще не надо особо напрягаться, папа и так предоставит ему надежное местечко, обеспечит тыл, если сынок проявит нерадивость. Однако мальчик весьма любознательный, рвется к познаниям, в этом смысле остается позавидовать его родителям.

— А зачем тебе? — все же поинтересовался Таничев. — Ты же в криминалисты готовишься, вон Дагоев тебя проконсультирует.

— Мне хочется вникнуть в специфику всех профессий, связанных с работой следственных органов. Думаю, пригодится в дальнейшем.

— Похвально. Ну, ладно, заезжай, Шурик, раз уж так рвешься, — разрешил Таничев.

Два оперативника — добровольный ныряльщик Юлий и Викентий — тщательно осмотрели бассейн, заглянув во все закоулки. Во время погрузки трупа в машину оба вышли покурить, тут-то Викентия и привлекла женская фигура, сидевшая в плетеном кресле в задумчивой позе. А привлекла знакомыми чертами. Викентий сделал несколько шагов к ней, узнал, подошел ближе:

— Марианна?

Она подняла голову:

— Кент? Ты или не ты?

Именно так его звали в школе, было это очень давно, в соседнем маленьком городке. Кент дружил с Марианной, все думали, что в будущем они поженятся. А потом она уехала учиться, он ушел в армию… Марианна вышла замуж и обосновалась (как ни странно) в деревне. Викентий поступил в милицейскую академию, женился, обзавелся двумя детьми. Обычно их нечаянные встречи приносили им взаимную радость. Так бывает, особенно когда людей некогда связывала первая любовь и после этого они долго не виделись, — их тянет посидеть где-нибудь в укромном уголке и потрепаться под рюмку чая на тему «как живешь». Марианна отнюдь не выказала изумления, увидев Викентия, ее глаза не блеснули радостью. Удивился как раз он:

— Что ты здесь делаешь?

— Работаю, — ответила она вяло, словно у нее была высокая температура и по этой причине ее оставили силы. — Гувернанткой.

— Гувернанткой?! — Викентий придвинул свободное кресло, сел напротив. — Ты — гувернантка?!

— А чем эта профессия хуже любой другой? — не оскорбилась Марианна. — Да, я гувернантка, у меня неплохо получается воспитывать детей.

— Не обижайся, — смутился Викентий. Ее настроение было вполне оправданно: она к трупам не привыкла в отличие от него, потому их диалог завязался неудачно. — Просто я помню, как ты хотела стать переводчицей, ездить по разным странам…

— Мало ли кто о чем мечтал в детстве, позже появляются другие мечты, более реальные.

— Слышал, ты замуж вышла?

— И развелась. Больше года назад. Погоди… а почему ты здесь? — опомнилась она и уже с любопытством посмотрела на него.

— По работе. В милиции работаю.

— А… — протянула Марианна, улыбнувшись. — Значит, и твои мечты разбились о суровую действительность?

— Не сказал бы, у меня все нормально сложилось.

— А это нормально — трупы, убийства, воры, мошенники?

— Пока есть воры, убийцы и мошенники, а они всегда будут, мы без работы не останемся, это плюс. Наш майор сюда топает, будет вас допрашивать. Идем? — Оба неторопливо двинулись к входу. Викентий быстро и тихо предложил: — Давай встретимся, хоть поговорим? Назначай день, желательно вечером.

— Даже не знаю, что сказать, — в тон ему прошептала Марианна. — У меня один выходной — четверг, а теперь как быть? Дети остались без матери.

— Тогда бери мои телефоны, — сунул ей карточку Викентий. — Как надумаешь, я всегда готов. Столько лет прошло…

В дверях они столкнулись с майором в штатском. Тот пропустил Марианну вперед — вежливый! Он представился, уселся в кресло, раскрыл папку, долго устраивал ее на коленях, действуя угнетающе на присутствующих такой скрупулезной подготовкой к опросу. Наконец майор приготовился писать, но прежде он оглядел потрясенные лица, оглядел внимательно, словно уличая в чем-то каждого в отдельности. Хотя в чем? В подобных обстоятельствах и без «господ ментов» любой человек почувствует некую беспричинную вину или страх, что его заподозрят в подлых делишках.

— А как случилось, что ее обнаружили только утром? — задал первый вопрос майор. Ему ответили дружным молчанием. — Кто муж утонувшей женщины?

— Я, — поднял голову Кирилл.

Он сидел согнувшись, локти держал на коленях, переплетя пальцы. Викентий оценил его положительно: умные глаза, лицо не красавца, но приятное и холеное, одежда безупречная. Сразу видно: человек работает головой, а не лопатой.

— Ваше имя-отчество? — спросил майор.

— Кирилл Андреевич.

— Чем вы занимаетесь, место работы?

— Я архитектор. Проектирую частные домовладения, иногда мои рабочие их строят.

— Как же так, Кирилл Андреевич, утром вы проснулись, а рядом нет жены, неужели не задались вопросом: где она?

— Не задался, — с чуть заметным вызовом ответил тот, разведя ладони в стороны. — Разве моя жена не имела права встать раньше меня и заняться своими делами?

— Но вы, надеюсь, завтракаете вместе…

— Не всегда. Вчера у нас были гости…

— По какому поводу? — Все-то нужно было знать майору!

— Купили проект, стало традицией отмечать это событие. Отмечаем обычно у меня, в ресторане не пообщаешься, там шумно и посторонних полно, а разошлись все к двум часам ночи. Я сразу ушел спать, утром опаздывал, выпил кофе и поехал.

— Гости все разошлись, никто не остался?

— Только Антон, мой друг. Мы работаем вместе.

— Это я, — приподнял ладонь Антон.

— Остальные разъехались, — повторил Кирилл, — я лично всех провожал.

— Вы поехали на работу вместе с другом?

— Да, вместе. Я отвез его на объект, сам отправился в контору.

— Кто-нибудь видел, как Нонна Валерьевна шла в бассейн? — Опять дружное молчание. — А почему она решила плавать ночью? Обычно люди перед сном принимают душ, тем более после утомительного застолья.

— Она у нас была необычная, — буркнул вдовец, нервно ломая пальцы.

— Кстати, чем занималась ваша необычная жена?

— Она зубной техник, работала в частной клинике.

Майор задал еще несколько вопросов, но, не имея оснований для каких-либо подозрений, вскоре попрощался. Шурик безмолвно внимал, изучал, анализировал. Его мордашка пупса была напряженно-сосредоточенной, и что он заметил — так это отсутствие глубокой скорби по поводу нелепой кончины хозяйки дома практически у всех допрашиваемых. Не странно ли?..

После ухода милиции Кирилл отправился в кабинет, попросив друга Антона заехать в контору и предупредить, что он сегодня не появится по известной причине. Кирилл упал в рабочее кресло, подпер щеку кулаком и минут десять крутился вправо-влево, затем набрал номер на сотовой трубке. Когда она ответила, он еще некоторое время молчал — до тех пор, пока Тамара не рассердилась:

— Кирилл, в чем дело? Что это за игра в молчанку?

— Тамара, никуда не уезжай.

— То есть?.. — не поняла она.

— Теперь можешь успокоиться, Нонки нет.

— А куда она делась?

— Утонула.

— Как это?! — неподдельно изумилась Тамара. — Говори яснее, что ты имеешь в виду?!

— Куда уж ясней, — с досадой произнес Кирилл. — Повторяю: Нонка утонула в бассейне! Ночью. Вчера набралась и… Тамара, я приеду к тебе, но не сейчас, позже… ближе к ночи. Надо еще детям как-то сказать…

— Боже мой, какой ужас! Прости, Кирилл, я не радуюсь.

— Я тоже. Ты дождешься меня?

— Обязательно дождусь.

Заканчивая диалог, Кирилл направился из кабинета к выходу. Прощаясь с Тамарой, он распахнул дверь, да так и остолбенел, очутившись с гувернанткой нос к носу. Он отбросил полы пиджака, заложил руки в карманы брюк, замер, перекатываясь с каблуков на носки и обратно, что выдавало его раздражение, и грубо спросил:

— Вы что здесь делаете?

— Я к вам, Кирилл Андреевич, — пролепетала Марианна, опуская ресницы. От неловкости щеки ее зарделись, ведь, кажется, он заподозрил ее бог весть в чем. — Хотела постучать, а вы сами дверь открыли…

— Ну-ну, говорите, что вам нужно? — отнюдь не подобрел Кирилл, глядя на гувернантку с неприязнью и высокомерием.

Тихие, скромные женщины без косметики на лице, но с ярко выраженным умом на челе и в очах вызывали у него оскомину. Первая жена была умной, вторая сверхумной — и довольно, иначе самому можно ненароком без ума остаться. Теперь его привлекали красивые, без силы и воли, без претензий на величие и звание «премудрой», с чьим мнением все обязаны считаться.

— Мы будем в коридоре разговаривать? — чуть слышно спросила Марианна, робко намекая, что он ведет себя некрасиво.

Кирилл нехотя отступил, давая дорогу гувернантке, та прошла на середину комнаты, остановилась и обернулась. Молчаливый намек он понял, так же нехотя предложил:

— Садитесь. — Сам прошел к столу, но не сел в кресло, скрестил руки на груди. — Слушаю вас.

— Я пришла посоветоваться. Мне кажется, детям не стоит говорить, что их мать погибла, для них это будет большой травмой.

— Конкретно, что вы предлагаете? — поторопил ее Кирилл.

— А то и предлагаю: не говорить! Когда будут похороны, отправьте меня с детьми на пару дней, например, на базу отдыха. А потом скажем, что мама уехала, в дальнейшем я подготовлю их… в общем, найду, что сказать и как. Сейчас много говорят о том, что врать детям нельзя, но в данном случае это будет святая ложь, поверьте.

— Я подумаю, — сказал он и уставился на нее: мол, долго ты еще будешь здесь торчать?

Марианна прошла к двери, открыв ее, обернулась:

— Извините, Кирилл Андреевич, если помешала.

Он не удосужился ни кивнуть, ни хотя бы посмотреть в ее сторону, набрал номер на трубке. В коридоре гувернантка прикрыла за собой дверь, спустилась в гостиную, где на диване, поджав под себя ноги и кутаясь в махровый халат, сидела Полина. Марианна не могла пройти мимо, она присела на край дивана и участливо уставилась на сестру Кирилла. Видя, что та не обращает на нее внимания, Марианна дотронулась до ее узенькой ступни:

— Полина, я уложила Настеньку, теперь еду за ребятами в школу.

— Угу, — кивнула Полина.

— Не расстраивайся так… Да, Полина, Кирилл Андреевич согласился со мной, что детям говорить не стоит.

— Все равно узнают, излишне «добрых» людей значительно больше, чем нам хотелось бы.

— Ничего, как-нибудь переживем.

В доме укоренилась неоднозначная атмосфера: имелось горе, которое по идее должно объединять людей, ибо вместе пережить его легче, а все избегали друг друга. При этом повсюду стояла поразительная тишина, словно обитатели дома все вымерли, даже шепота не слышалось, хотя в доме было трое детей. Сгусток отрицательной энергии и раньше бродил по дому, теперь же появилось ощущение, будто он заполнил все щели и углы, притаился за окнами. Но, может быть, так всегда случается в подобных обстоятельствах? Может быть, внезапная смерть останавливает жизнь и живых людей, оттого им становится неприютно в доме, где еще чувствуется присутствие того, кого внезапно не стало.