Как Трисон стал полицейским, или Правила добрых дел

Михаил Самарский, 2015

Лабрадор Трисон теперь не только поводырь. Он стал настоящим полицейским и каждую ночь отправляется на опасные и рискованные задания. Но когда опасности пугали Трисона? Нести службу не так-то просто, но он справляется: помогает поймать хулигана, а еще отправляется на поиски пропавшей девочки. Выполнит ли он другие задания – читайте в этой книге!

Глава 3

В следующий раз Максим взял меня с собой на службу через неделю. Почти полдежурства я проспал в кабинете. Коллеги Максима даже стали подшучивать, мол, это из-за меня у них такая спокойная ночь. А я и рад, пусть так считают. Чего ж в этом плохого? Но не всё собаке косточка. Не удалось мне побыть талисманом мира и спокойствия до конца смены.

Сквозь сон я услышал шум-гам, треск рации, но не сразу и сообразил, что случилось. И лишь когда зазвучал знакомый голос Макса, я вскочил и замер в ожидании команды. Долго ждать не пришлось, в кабинет вбежал мой «начальник» и приказал:

— Трисон, на выезд! Давай в машину!

Меня уговаривать не пришлось, уже через несколько секунд я устраивался на заднем сиденье рядом с ребятами. Они говорили о преступнике, который пока не скрылся с места и даже не подозревал, что на его поимку уже выехала группа полицейских. То ли бдительный сосед позвонил, то ли прохожий, но сообщили: злоумышленник вооружён охотничьим ружьём. Словом, мчались как на войну.

А я лежал и думал: «Какое нужно иметь мужество, чтобы каждый день подвергать себя смертельной опасности? Вот куда мы сейчас летим? Там вооружённый человек, что ему взбредёт в голову? Подъедем, а он откуда-нибудь из-за угла откроет пальбу — вот тебе и беда. Не представляю, как всё это переживает Анна Михайловна. Впрочем, дома я ни разу не слышал от Макса никаких страшных историй. То каких-то мелких воришек ловят, то хулиганов, то разбушевавшихся пьяниц — иными словами, послушаешь, так парень едва ли не развлекаться на дежурство ездит. Но ведь Андрей Максимович знает, чем его сын занимается. Знает и молчит! Берегут они свою маму. Хотя, думаю, и мама всё знает, просто в семье милиционеров, или, как теперь принято говорить, полицейских, не принято рассуждать о рискованной работе. Вон, приятель Макса считает, чем больше говоришь о проблемах, тем они чаще к тебе приходят. А ведь золотые слова. Точнее и не скажешь».

— Так, приехали! — раздался голос командира. — Заходим вон с того угла здания. Макс, вы с собакой стойте вон там, за деревом у подъезда. На месте сориентируешься сам, как поступить.

Мы добрались до дерева и замерли. В подъезде кто-то кричал и чертыхался. Разобрать слова, правда, оказалось трудно, но это были не восторженные возгласы, скорее, рёв разъярённого хулигана.

Через некоторое время всё стихло, мы стояли не шевелясь, и вдруг прямо рядом с нами появился напарник Макса.

— Ушёл, негодяй, — досадливо произнёс он. — Там, оказывается, из подъезда есть запасный выход. Сорвал замок и сбежал.

— Выходит, он нас заметил? — спросил Максим.

— Выходит, так. — Напарник пожал плечами. — А может, просто просветление наступило, и он одумался.

— Слушай, так чего же мы стоим? — вскрикнул Максим. — Ну-ка, Трисон, след! Ищи! Ищи!

«Юморист ты, Макс, — мысленно усмехнулся я. — Легко тебе сказать “ищи”. Так дайте мне хоть что-нибудь понюхать! Как же я иначе буду искать? Пойдём в подъезд, я посмотрю, что там ваш забияка натворил, может, какой запах уловлю. Кто-то из присутствующих сказал, что хулиган был под хмельком. Ну, такого человека не только я учую за три версты».

Уловив запах дебошира, я выскочил на улицу с противоположной стороны дома. Мешал порывистый ветер, но я чувствовал, что хулиган где-то рядом. Я не мог ошибиться: все пьяные пахнут одинаково. Осторожно и медленно ступая, я двинулся по периметру здания, заодно поглядывая на балконы и подоконники первого этажа. Дойдя до конца дома, я понял: запах стал совсем слабым и доносился как бы пунктиром, если так можно выразиться. Пришлось возвращаться к подъезду, где хулиган сломал замок. И там я вновь отчётливо уловил его запах.

«Ага, значит, разгулявшийся дядя где-то неподалёку. Стоп, Трисон, не торопись. Смотри внимательнее, прислушивайся тщательнее. Запах снова усилился! Что ж это такое? Где же хулиган?»

И вдруг донёсся странный и едва слышимый звук. Я присмотрелся: так вот же он! Рядом с соседним домом тихонько лязгнула крышка канализационного люка. Я бросился туда. Хулигану не хватило буквально мгновения, чтобы скрыться. Он держал крышку двумя руками и пытался совместить выступы с выемками на люке. Я подбежал и, громко рявкнув, сунул лапу внутрь. Зря, конечно, но, видимо, по неопытности. Дебошир то ли нарочно, то ли от страха (думаю, скорее второе) бросил крышку и исчез в глубине колодца. Дикая боль пронзила всё моё тело, поначалу даже показалось, что мне оторвало лапу. Мысленно представив себя, ковыляющего на костылях впереди своего подопечного, я заскулил. Хорошо, ребята-полицейские подоспели и откинули крышку. Боль не утихла, зато я понял: лапа на месте. И слава богу!

Полицейские фонариком осветили пьяницу и предложили ему добровольно сдаться. Тот уже, видимо, поняв, что от возмездия не уйти, жалобно запричитал:

— Пацаны, я-то вылезу! Только пообещайте, что бить не станете.

— Да сдался ты нам, чтобы за тебя ещё статью заработать. Давай вылезай оттуда, танкист!

Все вокруг рассмеялись, а Максим удивлённо спросил:

— Ты чего его так назвал? Какой он танкист?

— Я родом из Магадана. У нас так бомжей называют, которые живут в колодцах. Поутру крышку люка поднимают и оценивают обстановку. Уж очень похожи на танкистов.

— Смотри при начальнике Малейковиче не скажи. А то обидится! — предупредил Максим.

— Не думаю, — рассмеялся напарник. — Владимир Евгеньевич — мужик с юмором. Да и мы же не говорим, что танкисты похожи на бомжей. А наоборот.

Вдруг второй полицейский присвистнул:

— Ё-моё! Так это же наш старый знакомый. Дима, ты, что ли?

— Кто такой? — заглядывая в колодец, спросил Макс.

— Помнишь, месяца три назад жена вызывала полицию, а потом плакала и защищала муженька?

— Помню-помню, — ответил Максим.

— Ну так вот это он и есть! Фамилия у него ещё интересная, двойная. То ли Пасечник-Рябов, то ли Рябов-Пасечник.

— Сам ты Рябов, — пробурчал дебошир, кряхтя и неохотно выныривая из колодца. — Дмитрий Рубин-Пасечник я. Ясно? Эту фамилию носили мои прадеды. А ты — «Рябов»!

— Ну извини, брат, вас всех, хулиганов, не упомнишь, — рассмеялся полицейский и защёлкнул наручники на руках задержанного. — Поехали, дорогой, в отделе ничего не перепутают. Там и Пасечника вспомнят, и Рубина, и супругу твою, и соседей.

— Кто бы сомневался, — недовольно буркнул задержанный и, кивнув в мою сторону, спросил: — А это что за волкодав тут у вас объявился? Унюхал, собака! Ух, животина!

— Иди-иди! — Максим толкнул его в спину. — Молись богу, чтобы ничего серьёзного у Трисона с лапой не было. А то я тебе руку сломаю.

— Я, что ли, виноват? — плаксиво запричитал хулиган. — Зачем же он лапу сунул под крышку, да ещё в морду мне так рявкнул, что я сам чуть вниз не свалился. Чокнутая собака.

«Ну вот, как всегда! Сам тут бегает, пугает народ, кричит на весь микрорайон. А виноват кто? Трисон, конечно».

— Дима, а где ружьё? — спросил один из полицейских.

— Да ты что, начальник! — Задержанный выпятил губу. — Какое ружьё? Ты о чём?

— Очевидцы доложили, что ты был с ружьём.

— Да врут они всё, очевидцы твои! — возмущённо произнёс Дмитрий.

— А если найдём? — спросил Максим.

— Да вам дай волю, вы и пулемёт Дегтярёва найдёте. Но я-то тут при чём? — Он так стукнул себя кулаком по груди, что аж закашлялся.

— Ну-ну, полегче, — усмехнулся полицейский. — Переломаешь себе рёбра, а нам потом отвечай.

— Так от наветов ваших зло берёт! — наигранно плаксиво запричитал Дмитрий.

— Ты нам тут дурака не валяй, лучше сам признайся, — посоветовал Максим.

Полицейским нужно было провести какую-то ещё работу. Задержанного посадили в машину, меня — рядом с ним. Максим приказал охранять Пасечника. Через минуту Дмитрий, заглядывая мне в глаза, ехидно спросил:

— Ну, что, Трюфель (или как там тебя зовут), доволен?

Нет предела человеческой фантазии. Я уж думал, Трыся — это последняя интерпретация. Так нет же. Вы слышали, что этот пчеловод-филолог отмочил? Трюфелем обозвал, да ещё и нагло улыбается.

— У-у! — ответил я. В смысле, чем я могу быть доволен? Лапа болит, а ты вдобавок обзываешься.

— Ты какой породы будешь? Лабрадор, что ли? — усмехнулся Дмитрий. — С каких это пор лабрадоры в полиции стали служить?

— Ав! — сказал я, что в данной ситуации означало: «Где прикажут, там и служим». Не мы, собаки, работу себе выбираем.

— Что ты гавкаешь? — возмущённо спросил Пасечник. — Ты хоть понимаешь, что, если бы не ты, эти твои оболтусы не нашли бы меня. А теперь что? Вот что теперь мне делать? Ведь посадят в тюрьму. Тебе от этого легче будет?

«Какой странный человек!» — подумал я.

Значит, когда он тут полмикрорайона перепугал, — это нормально. А как его схватили, так сидит и возмущается. Забыл, что ли, ведь тут и дети живут! С таким соседом можно и заикой остаться. Зачем же ты хулиганил, кричал, угрожал? Конечно, мне станет легче! Я, можно сказать, задержал дебошира, который в следующий раз ещё больше бы бед натворил, если бы его не остановили. Так кто же виноват, Дима-пчеловод?

— Ну? Чего задумался? Стыдно, небось? — продолжал язвить задержанный.

— У-у-у! — протяжно произнёс я. Чего мне, мол, стыдиться? Это ты теперь объясняй своим друзьям и знакомым, почему тебя задержали. Посидишь, подумаешь, поразмышляешь. Может, в следующий раз будешь спокойнее. Не нужно людей пугать.

В этот момент отворилась дверца автомобиля, и Максим, сунув прямо под нос Пасечнику ружьё, спросил:

— А это что?

— А я почём знаю? — сквозь зубы ответил Дмитрий. — Впервые вижу. Это не моё, начальник. Честное слово!

— Ты бы хоть честными словами тут не разбрасывался, — сказал Максим. — Ладно, проверим на пальчики. Не хочешь правду говорить — не говори. Сами докажем. Но потом не обижайся.

Задержанный весь сжался, опустил голову и, мне даже показалось, заскулил прямо по-собачьи. Через некоторое время я увидел, как по его лицу потекли слёзы.

«Раскаивается, наверное, мужик», — подумал я.

Натворил дел, а теперь вот сидит и, как ребёнок, плачет. Спрашивается, ну зачем ты хулиганил? Зачем кричал, как дикий вепрь? Конечно, теперь обидно, больно, страшно. Но винить некого — сам виноват. Люди иногда так беспечно распоряжаются своей репутацией, свободой, здоровьем, в конце концов. Не понимаю, почему так? Если бы я был человеком, я был бы добрым и внимательным ко всем, отзывчивым и весёлым. Впрочем, откуда мне знать? Чтобы это понять, нужно сначала стать человеком. Может, и не удержался бы — начал бы тоже ругаться, хулиганить. Хотя нет! Сколько людей живёт и не думает ни хамить, ни ссориться, ни дебоширить. У них, как и у животных, многое от воспитания зависит. Агрессивных собак тоже хватает. Помните, я рассказывал о стаффорде? Ещё то чудо-юдо: ему всё равно, с кем драться. Может даже на крошечную собаку или котёнка напасть. Кто-то же вывел эту породу и приучил к агрессии. Наверное, так и у людей. Тоже своих американских стаффордов хватает.

Вскоре мы вернулись в отдел, хулигана отправили в камеру для задержанных, а меня Максим повёз к знакомому ветеринару. К счастью, всё обошлось, перелома не было, правда, прихрамывал я ещё несколько дней. Как я ни старался скрыть свой недуг, Андрей Максимович, хотя и слепой, через шлейку уловил мою хромоту. Списали на то, что я где-то проколол лапу. Анна Михайловна сделал вид, будто обработала мне ранку, а сыну строго-настрого запретила брать меня на службу. Впрочем, запрет действовал недолго.