Повелитель прошлого

Михаил Палев, 2010

Саша Гардин – приятель сыщика-любителя Мечислава Булгарина – бесследно пропал, а вместе с ним исчезла и недавно появившаяся у него статуя – бронзовый воин, лежащий на пиршественном ложе, – на пьедестале которой написано «Spartakus». По легенде, Spartakus способен изменить прошлое своего владельца. Если Гардин исчез бесследно, то ниточку, ведущую к статуе, можно отыскать – есть свидетели, видевшие, как ее вывозила бывшая жена Саши. Однако Валерия клянется, что никакого бронзового воина в глаза не видела. Больше того, именно она и обратилась за помощью к Булгарину в надежде найти Гардина.

Глава 2

Александр Гардин «Бронзовая статуя»

Почему бывают дни, когда все идет совсем не так, как планируешь? Составляешь план на завтра, кажущийся вполне реальным и выполнимым, стараешься все учесть и предусмотреть. И вдруг на следующий день один из пунктов программы (как правило, самый важный) вдруг летит к чертям! А все остальные мероприятия идут совсем не так, как хотелось бы: нужные люди куда-то исчезают, проблемы решаются совсем не так, как нужно, а то и не решаются вообще. И в конце дня ощущаешь себя выжатым лимоном, самонадеянным идиотом и жертвой судьбы.

Впрочем, еще классик предупреждал: «Завтра — ненадежный дар!»

Еще вчера я собирался подарить себе день отдыха и расслабления в рамках личной кампании по борьбе со стрессами и депрессией. Для чего поставил в бар бутылку кизлярского коньяка «Лезгинка», купил пару отличных лимонов и положил на столик рядом с диваном «Жизнь сэра Артура Конан Дойла» Джона Диксона Карра. Заключительный аккорд — извлеченная из коробки (сбереженной с «застойных» времен) драгоценная гаванская сигара. Да, таких сейчас уже не достать, а ведь раньше в каждом табачном ларьке продавались! Вот тебе и «застой»… Хорошо «стояли», черт подери!

Я неторопливо позавтракал, поглядывая в окно на спешащих под нудным осенним дождем прохожих и испытывая удовлетворение от того, что мне некуда спешить и уж тем более бежать под дождем. Затем закурил первую, самую сладкую сигарету и… Вот зараза! Так и есть — забыл отключить телефон!

Телефон заливался трелью. Я не хотел брать трубку, но зачем-то взял. Это был Вовчик.

— Я тебе на работу звонил, а там сказали, что ты сегодня работаешь в библиотеке. Но я так и знал, что ты дома! Я заеду к тебе, мне с тобой поговорить надо… заодно и клюв замочим! Как?

Я вначале хотел соврать, что ухожу. Или — жду женщину. Или — еще что-нибудь. Но потом вспомнил, как мало осталось на этом свете людей, которым хоть иногда хочется со мной поговорить. И предложил:

— Давай, заезжай. Но только чего-нибудь полегче возьми — пива или сухенького. А то у меня сегодня еще дела.

Вовчик поклялся, что будет максимум через час.

Появился он через час пятнадцать. Как всегда, непричесанный, говорливый и с кучей проблем. Он выставил на стол четыре бутылки «Балтики-портер» и с ходу принялся вываливать на меня свои проблемы.

Я слушал его, время от времени вставляя ничего не значащие комментарии; мы пили пиво с чипсами и сервелатом; дождь устало барабанил мокрыми пальцами по стеклу; еще один день начал ползти к своему неизбежному концу, крутя неумолимый жизненный счетчик не в нашу пользу.

Все Вовкины проблемы я знал наизусть: за последние двадцать лет он совсем не изменился. Одной из постоянных его проблем была квартирная.

Вначале Вовчик сокрушался, что приходится ютиться в коммуналке в комнатушке с родителями и сестрой. Потом родителям дали квартиру, а сестра вышла замуж, и комната досталась Вовчику. В институтские годы мы неоднократно претендовали на его жилплощадь с целью организации вечеринок и встреч с девушками. Но Вовчик сразу принимался подробно рассказывать о вредных соседях, отравляющих ему жизнь, — и в конце концов мы от него отстали.

Потом Вовчик женился и съехался с женой. И теперь последние пятнадцать лет рассказывал, как тяжело ему живется с вредной тещей, перманентно больной дочерью и вечно пропадающей на работе женой. Жена его действительно работала допоздна в какой-то фирме и получала зарплату в долларах: по сути, именно она и содержала семью.

Вовчик когда-то числился со мной в одном НИИ, даже собирался защищать диссертацию, но потом устроился по «блату» на завод слесарем-сборщиком и стал «заколачивать» в четыре раза больше, чем заколачивал, будучи инженером, — такой вот экономический парадокс эпохи «застоя»! Тогда его жена была в декрете, а потом — в отпуске по уходу за ребенком, и Вовчик жаловался, что ради семьи ему приходится вкалывать на проклятом заводе не разгибаясь: ничего не поделаешь — сдельщина!

Теперь на заводе он уже полгода не получал зарплату и боялся, что жена в конце концов выгонит его к чертовой матери.

Правда, у Вовчика была женщина с отдельной квартирой, с которой он встречался уже года два: он называл ее «мой действующий резерв» и собирался использовать в качестве запасного аэродрома для «птицы личного счастья». Но в последнее время «действующий резерв» стал проявлять тенденции к дезертирству, что ввергло Вовчика в состояние депрессии. Он так и заявил после того, как залпом прикончил бутылку портера:

— Я в жуткой депрессии!

— Вся твоя жизнь — депрессия, — бестактно заметил я. — Сколько тебя помню, все время сокрушаешься по поводу сделанного вчера вместо того, чтобы хорошенько обдумать то, что будешь делать завтра. Вовчик, пойми ты наконец, что прошлое не изменить, а поняв — расслабься!

— Тебе хорошо говорить! — возразил Вовчик. — В отдельной квартире живешь. А я, дурак, съехался со своей тещей по глупости. А ведь была своя жилплощадь! Пусть коммуналка, но — свой угол. Эх, знать бы, как все обернется, я тогда комнату сдавал бы, денег скопил; сменял бы комнату на отдельную квартиру, а уж потом бы — женился! Жену прописывать не стал бы. Сейчас сдавал бы квартиру баксов за триста в месяц, и теща бы слова сказать не могла! Эх, вернуться бы в то время, — уж я бы дурака не свалял!

— Валять дурака — твое любимое занятие! — назидательно заметил я. — Ты бы все равно выкинул какую-нибудь глупость, потерял бы жилплощадь и сейчас бы жалел, что не съехался с женой!

Вовчик начал возражать, — и тут зазвонил телефон. Я глянул на часы: без пятнадцати два. Я снял трубку. На этот раз звонил мой лучший друг Андрюха.

— Намечается маленький сабантуйчик! — радостно сообщил он. — И, между прочим, ожидается присутствие того самого Льва Григорьича, с которым тебе так давно не терпится свести знакомство! Так что в три жду тебя на Полежаевке у первого вагона из центра. Давай не опаздывай!

Я положил трубку и с досадой посмотрел на пустые бутылки «Балтики». Точно говорят: пиво с утра — и день потерян! Теперь вот — вечеринка. Правда, должен быть нужный человек — Лев Григорьевич, которого надо бы заинтересовать одним проектом и получить под него деньги. Но действительно ли он будет там? Мое знакомство с ним уже пару раз срывалось. Ну, да ладно!

А Вовчик тем временем продолжал развивать мысль:

— Самое обидное, что только теперь ясно, что именно нужно было сделать по-другому! Но уже ничего не изменить. Обидно, да?

— Я тебе как-нибудь машину времени подарю, — пообещал я. — А сейчас извини, но мне пора собираться!

Я открыл кухонный пенал и достал лежащие там с незапамятных времен две коробки конфет. Одну я вручил Вовчику со словами:

— Держи! Подаришь «действующему резерву» или жене — смотря по обстоятельствам.

Вовчик ушел, а я стал бриться и переодеваться к вечеринке. Ровно в три я уже был на Полежаевской с коробкой конфет и бутылкой «Лезгинки», которую собирался распить с нужным человеком Львом Григорьичем. Андрюха опоздал на дежурные десять минут, а через полчаса мы уже входили в гостеприимный дом где-то на проспекте Маршала Жукова.

Разумеется, Лев Григорьич оказался занят до зарезу и не смог почтить своим присутствием мероприятие. Зато мне удалось занять место за столом рядом с привлекательной шатенкой лет тридцати пяти. Однако, в соответствии с неумолимым законом подлости, ее почему-то больше заинтересовал Андрюха.

Ну что за день такой?!

* * *

Вечеринка явно не удалась. Встреча с вожделенным Львом Григорьичем в очередной раз перенеслась на неопределенный срок. «Лезгинку» мгновенно вылакали в качестве аперитива, да еще под квашеную капусту. Женщина, за которой я ухаживал весь вечер, ушла с моим лучшим другом Андрюхой. На прощание он весело и немного виновато подмигнул мне: дескать, сорри — ничего личного!

Гости мало-помалу расходились по домам. Наконец настал момент, когда хозяева еще не поглядывают в твою сторону молчаливо, но с определенным контекстом, а намек уже висит в воздухе на упруго натянутых нитях ожидания.

Я покинул гостеприимный дом одновременно с мужчиной лет пятидесяти. Он пришел, как и я, один. И так же, как и я, один уходил. Мы вышли из подъезда и закурили. Торопиться было некуда и не к чему. Мы разговорились, обмениваясь ничего не значащими фразами. Наконец мужчина бросил окурок и предложил:

— Если вы не против, можно зайти ко мне и посидеть за бутылочкой. Я в двух кварталах отсюда живу. Как смотрите на это?

Я внимательно посмотрел на него. Невысокий, с большой плешью и лицом Жана Габена за день до смерти. На «голубого» он вроде не похож, время не жмет, голова не кружится, да и — скучно! Почему бы не пойти?

— Только денег у меня на метро да на пачку сигарет, — честно предупредил я.

— У меня дома все есть! — отмахнулся мужчина.

И мы отправились к нему домой.

* * *

Жил он в крохотной однокомнатной квартирке старой «хрущобы». И в холодильнике действительно стояла матовая бутылка водки «Исток Люкс», а также просматривались соленые огурчики и квашеная капустка в банке; и еще колбаска — неплохая на вид. Кроме того, я углядел торчащий из бумаги краешек ветчины, а за ним… Впрочем, о чем это я? Короче, намечалось нормальное «продолжение банкета» с хорошей выпивкой, отличной закуской и задушевной беседой.

Холодильник радовал глаз содержимым — не то, что часто видишь в холодильниках холостяков: засохший до твердости алмаза кусочек эдамского сыра да пара дохлых тараканов. Зато комната поражала пустотой и неухоженностью.

В ней не было практически ничего, кроме продавленного дивана, явно принесенного с помойки облезлого стола с круглой столешницей, пары драных стульев того же происхождения и древнего телевизора «Рубин» — гордость последних пятилеток Страны Советов, стоявшего прямо на полу.

И еще — бронзовой статуи. Именно она сразу же приковала мое внимание и заставила забыть о спартанской убогости окружающего быта.

На массивном литом основании размером примерно метр на полметра, сделанном в виде пиршественного ложа, возлежал воин в доспехах времен Римской империи. Он опирался на левую руку, а правую положил на лежавший у бедра шлем. На основании отчетливо виднелась глубоко вырезанная латинская надпись — Spartacus.

Появился хозяин с бутылкой и закуской. Он сноровисто расставил тарелки, плеснул водки в стаканы.

— Потрясающая скульптура! — заметил я, усаживаясь за стол. — Похоже, настоящая бронза. Это изображение Спартака?

— Угадал! — ответил мужчина, грузно осев на стул, и испытующе взглянул на меня. — Кстати, он тебе никого не напоминает?

Я вгляделся в лицо бронзового Спартака. Нет, никого он мне не напоминал. Лицо странное: честно говоря, я представлял вождя восставших рабов несколько иначе… более мужественным, что ли. А здесь: безвольный рот, усталый взгляд глаз над четко очерченными мешками. Ни дать ни взять, спивающийся интеллигент.

— Нет, — мотнул головой я. — Никого не напоминает.

— Ну нет, так нет, — вздохнул мужчина, берясь за стакан. — Будем!

Выпили.

— Антиквариат или новодел? — спросил я, кивая на статую.

— Какая разница? — проворчал мужчина, жуя кусок ветчины. — Никакой разницы. Хотя, конечно, древняя. Хочешь купить?

— Да у меня таких денег никогда не было! — засмеялся я.

— Дешево отдам, — посулил мужчина.

— Тогда уж лучше подари, — пошутил я.

— Дарить нельзя! — помрачнел мужчина и поднял стакан. — Ну, будем!

Мы выпили.

— Как тебя зовут? — спросил мужчина, морщась и загребая вилкой капусту.

Я сказал.

— А меня зови Стасом, — предложил мужчина, наливая по новой. — Ну, со знакомством!

«Исток» резво бежал по жилам. Жить стало лучше, жить стало веселее.

— Ты гляди — я серьезно, — снова начал гнуть свое Стас. — Нравится — продам хоть сейчас!

— Нет! — решительно отказался я. — Тебя, как видно, приперло, а я не привык пользоваться бедственным положением других. Даже если и не антиквариат, так тут одной бронзы на солидную сумму.

— Да ты знаешь, за сколько я его в свое время купил? За сто двадцать пять рублей!

И Стас уставился на меня, ожидая всплеска удивления. Я не обманул его ожиданий. Поудивлявшись, я поддел его:

— Небось, у бабки из глухой деревни купил?

— В комиссионке! — ответил Стас. — В обычной комиссионке. Первоначальная цена была пятьсот рублей. Я думал — сразу возьмут. Через месяц зашел — стоит! И цена — двести пятьдесят!

— Но у тебя и таких денег не было, — съязвил я.

— Шутишь! — обиделся Стас. — Я, между прочим, был известным человеком среди коллекционеров. Так что двести пятьдесят рублей для меня в то время было — тьфу! Просто когда я увидел, что цена падает, а статую не берут — заинтересовался. Вещь-то настоящая!

* * *

Вещь могут не покупать из-за явно завышенной цены, из-за сомнений в подлинности или существенных, хотя и не очень заметных на первый взгляд, дефектов. Но здесь явно был не тот случай.

И Стас поинтересовался у продавца.

— Да один чудак тут продает, — нехотя ответил продавец. — Почему не берут? Да шут его знает! Вещь хорошая, антикварная. Даже подозрение было, что античного происхождения. Но эксперт уверенно определил, что отливка недавняя. Но бронза настоящая.

— А кто хозяин? — спросил Стас.

— Не положено! — с достоинством ответил продавец. — Здесь все-таки государственный магазин, а не толкучка. Берете — платите через кассу!

— Да мне просто необходимо знать происхождение вещи. Поговорить с владельцем, узнать подробности… Поймите, я же коллекционер, а не какой-нибудь спекулянт! — пояснил Стас и для убедительности мягким, незаметным движением опустил в карман халата продавца хрустящую бумажку.

— Возле тульских самоваров стоит мужчина в засаленном пиджаке, видите? — процедил сквозь зубы продавец, не поворачивая головы. — Это и есть владелец.

Возле витрины с тульскими самоварами действительно стоял мужичонка с испитым лицом, одетый в пиджак с засаленными рукавами и мятые брюки с лоснящимся задом.

Стас подошел к нему и осведомился:

— Прошу прощения! Это вы продаете бронзовую статую Спартака?

Мужичонка вздрогнул, повернулся к Стасу и, нервно дернув кадыком, ответил:

— Да-да, я! Вы желаете купить? И правильно! Старинная вещь, в отличном состоянии! Вы не пожалеете!

— Боюсь, для меня это дороговато, — запустил пробный шар Стас.

Мужичонка схватил его за рукав.

— Что вы?! Впрочем… я же вижу, что вы — настоящий ценитель! А это же просто сокровище! Я бы никогда и ни за какие деньги… если бы это не был для меня вопрос жизни или смерти… Короче, ваша цена?

— Сто рублей! — предложил Стас, холодея от собственной наглости.

— Идет! — немедленно согласился мужичонка и потащил ошарашенного Стаса к кассе.

— Позвольте! — пробормотал Стас. — Но надо же произвести уценку…

— К чему все эти формальности?! — возразил мужчина. — Платите! Какая там сейчас проставлена цена? Двести пятьдесят? Вот разница!

И он протянул Стасу сто пятьдесят рублей.

Почему Стас не ушел? Это сделал бы на его месте любой разумный человек. Но коллекционеры не относятся к числу разумных людей. И Стас взял деньги, выписал чек у продавца и оплатил покупку.

— Прямо сейчас заберете? — спросил продавец. — Тогда с вас еще двадцать пять рублей за доставку.

Стас заплатил двадцать пять рублей, хотя мужичонка порывался оплатить и доставку.

Пришли сонные грузчики и попытались оторвать основание статуи от пола. Статуя покачивалась, но не поддавалась.

— Да, я должен вас предупредить! — в отчаянии проговорил мужичонка, с тоской наблюдая за мучениями грузчиков. — Эта статуя обладает… короче, она позволяет своему владельцу изменить прошлое!

— В смысле?! — удивился Стас.

— В прямом смысле! — пояснил мужичонка, не отрывая глаз от кряхтящих грузчиков. — Будучи владельцем статуи, вы можете по своему желанию изменить свою жизнь с любого момента в прошлом.

Грузчики наконец оторвали статую от пола и понесли. Мужичонка облегченно вздохнул и рванул к выходу.

— Постойте, что значит — изменить прошлое? — спросил вслед ему недоумевающий Стас. — Каким же это образом?

— Вам это расскажут! — прокричал не оглядываясь мужичонка.

— Когда расскажут?

— Сегодня же!

Хлопнула входная дверь. Мужичонка исчез.

«Да он просто псих!» — с некоторым облегчением подумал Стас. И отправился домой.

Весь вечер он не отходил от статуи: любовно протирал ее салфеткой, любовался красиво очерченным телом воина, его доспехами и радовался удаче, пославшей в его руки практически даром уникальную вещь.

Когда Стас наконец улегся в постель, то еще долго смотрел на статую, пока статуя в сумраке комнаты не засияла странным мерцающим светом — и Стас погрузился в сон.

* * *

— Приношу вам свои искренние извинения, милейший, но придется вас побеспокоить. Ничего не поделаешь — служба!

Негромкий, но отчетливый голос проник в сонный мозг и сдернул пелену сна с головы Стаса. Он приоткрыл глаза.

Перед ним на стуле сидел человек в черном костюме и белой сорочке с черным галстуком. Деталей Стас не разглядел из-за светившей в окно луны: только черный костюм, белое пятно сорочки и полоска галстука. Лишь силуэт незнакомца четко обрисовывался в серебристом потоке лунного света, лившегося через не полностью зашторенное окно.

Стас рывком приподнялся на кровати и резко спросил:

— Какого черта вам здесь надо?

Человек засмеялся и покачал головой:

— Ах, любезный Станислав Евгеньич! Да кто же это черта к ночи поминает?! Еще накличете на свою голову!

— Вы кто такой? — спросил сбитый с толку Стас. — Грабитель?

— Хорош грабитель! — улыбнулся человек. — Расселся и лясы точит! Нет, милейший, я не грабитель. Я — Хранитель!

— Чего Хранитель? — удивился Стас.

— Хранитель Статуи, — пояснил человек.

— А я кто тогда? — машинально задал нелепый вопрос Стас. Но человек спокойно и монотонно, словно рассказывал малышу сказку, ответил:

— Вы есть Владелец Статуи, и она в полном вашем распоряжении. Вы можете использовать ее как украшение интерьера, а можете, воспользовавшись магическими свойствами Статуи, изменить свое прошлое с любого, угодного вам, момента времени неограниченное количество раз. Наконец, вы можете ее продать, как только пожелаете. Единственное, что вы не сможете сделать, — это уничтожить Статую или подарить ее. Отвечая же на ваш самый первый вопрос, скажу, что, как Хранитель Статуи, я обязан сообщить вам об условиях владения Статуей, а также о порядке ее использования. Что, кстати говоря, я сейчас и делаю. В заключение я отвечу на три любых ваших вопроса, касающихся непосредственно Статуи.

Тут Стас заметил, что его собеседник не отражается в висящем на стене зеркале, и с облегчением подумал: «Да это же сон! И больше ничего!»

— Нет, Станислав Евгеньевич! Это не сон, а самая что ни на есть суровая реальность, — возразил Хранитель, — уж поверьте мне!

Стас поднялся и подошел к Хранителю. Тот, не шевелясь, вопросительно посмотрел на Стаса, усмехнулся и предложил:

— Можете дотронуться до меня, дабы убедиться в полной реальности происходящего. Смелее, Станислав Евгеньич!

Стас дотронулся до Хранителя. Мужик как мужик, костюм только странноват: сейчас такие не шьют… и галстуки такие не носят… похож на городского интеллигента начала двадцатого века… Черт возьми!

Стас хлопнул себя по лбу. Да это же ряженый! Сейчас воры его квартиру чистят, а этот клоун ему тем временем зубы заговаривает!

Стас рывком выдернул из-за спинки кровати ружье-бокфлинт и обежал всю квартиру. Никого в квартире больше не было, лишь в коридоре испуганно шарахнулся из-под ног кот Ипполит. Замки закрыты, засов задвинут, с окнами тоже все в порядке. Стас в полном замешательстве вернулся в спальню и навел ружье на Хранителя.

— А ну колись, шпана уголовная! Как сюда проник, есть ли подельники? И поживее, пока я тебе мозги не вышиб!

— Ай-ай-ай, Станислав Евгеньич, — укоризненно покачал головой Хранитель, — как вам не стыдно! Интеллигентный человек, а опустились до тюремной лексики! И стрелять вы не будете: ружьишко дробью крупной заряжено, а ковер на полу — ручной работы уникальной, не захотите вы его кровушкой пачкать. Нет?

Стас опустил ружье и сел на кровать.

— Что вам надо? — с безнадегой в голосе спросил он.

— Я вам уже объяснил, Станислав Евгеньевич! Экий вы недоверчивый, право слово! — с упреком заметил Хранитель. — Ну, да ладно! Повторюсь немного, — благо время еще есть. Итак, вы стали Владельцем Статуи и обрели чудесную возможность мгновенно и исключительно в соответствии со своим желанием изменить любой момент в своей жизни! И поступать таким образом вы можете столько раз, сколько вашей душе угодно! Впечатляет, не правда ли?

И Хранитель, негромко рассмеявшись, продолжил:

— И обратите внимание, милейший Станислав Евгеньевич, что ради такой уникальной возможности вам ничем, ну абсолютно ничем не придется жертвовать! Не нужно продавать душу дьяволу и подписывать кровью договор; не нужно отдавать кусок собственной жизни за исполнение самого ничтожного желания, как это происходило с владельцами шагреневой кожи; не нужно сбывать магический предмет по меньшей цене, чем та, за которую он вам достался, как это было с сатанинской бутылкой; не надо задумываться о разумном использовании лимита желаний, как если бы вы имели дело с каким-нибудь джинном. Короче, все достоинства налицо!

— А как насчет недостатков? — поинтересовался Стас.

Хранитель иронически взглянул на него и насмешливо произнес:

— Осмелюсь напомнить вам, Станислав Евгеньич, что недостатки есть всего лишь продолжение достоинств! Наличие или отсутствие недостатков по сути своей явление сугубо субъективное и зависящее лишь от нашего отношения к соответствующему достоинству, продолжением коего и является данный недостаток. И не более того!

— Сами то поняли, чего сказали? — сумрачно осведомился Стас.

— Непонятно это вам, Станислав Евгеньевич! — покачал головой Хранитель и вздохнул. — А хотите знать, от чего непонятно? А от того, что вы не философ по складу ума. Вы — умный, энергичный, напористый, но — не философ! Ну, ничего… Еще станете философом, это уж как пить дать!

— Хорошо, допустим, что… что я поверил вам, — медленно произнес Стас. — Как в реальности происходит процесс… э-э… изменения прошлого?

— Предельно просто! — заверил Хранитель. — Как только вы принимаете решение изменить какой-либо момент вашего прошлого, вам достаточно подойти к Статуе, вспомнить этот самый момент и представить, каким образом вы хотели бы его изменить. Затем вы кладете руку на голову Статуи. Как только Статуя уловит ваше желание, она засияет неярким светом, и в следующий момент вы окажетесь в измененном в соответствии с вашим желанием моменте прошлого, после чего начнете дальнейшую жизнь именно с этого момента. Понятно?

— Так просто? — недоверчиво усмехнулся Стас. — Как в компьютерной игре.

— Все гениальное — просто! — позволил себе напомнить Хранитель и добавил, взглянув на большие карманные часы: — Вот и все! Теперь можете задавать вопросы. Только три!

Стас немного подумал и спросил:

— А как появилась магическая Статуя?

Хранитель рассмеялся:

— Сразу узнаю коллекционера! Прямо сгорает от нетерпения узнать подробную историю попавшего в его руки раритета. Ну что же, извольте!

Хранитель принял более удобную позу и продолжил:

— Если вы вспомните школьный курс истории, то наверняка слышали об этрусках. Этот народ, населявший Центральную и Северную Италию, задолго до римлян, еще в восьмом веке до Рождества Христова, создал высокоразвитую цивилизацию. Особенным мастерством этруски отличались в создании бронзового литья. Один из образцов их искусства вы имели честь вчера приобрести. По сути, это бронзовая пеплохранительница, предназначенная для размещения в специальном внутреннем отделении пепла кремированного покойника. Две с половиной тысячи лет назад трагически погиб этрусский юноша. Его отец был буквально раздавлен безвременной смертью единственного сына и не находил себе места от горя. Только поселившимся в душе несчастного отца безысходным горем можно объяснить тот факт, что он обратился к потусторонним силам с отчаянным призывом воскресить его горячо любимого сына. Потусторонние силы откликнулись, явившись в виде таинственного старца, который придал магические свойства пеплохранительнице. Он сообщил, что покойный, чей прах будет помещен в пеплохранилище, воскреснет к новой жизни, — но не в этом, а в другом мире, — причем полностью сохранив память о своей прежней жизни. Сейчас подобные миры вы называете «параллельной реальностью». Таким образом, юноша получит возможность избежать той опасности, вследствие которой он погиб. Но это, разумеется, не страхует его от других угроз. Что любопытно, этот артефакт получил своеобразный мистический сверхэффект. Когда с течением времени пеплохранительница была увезена с древнего этрусского кладбища и в силу древности превратилась в украшение интерьеров особняков и коллекций раритетов, выяснилось, что любой, кто купил или получил в наследство бронзовую статую возлежащего на ложе юноши, является ее законным владельцем и может, не дожидаясь собственной смерти, изменить свою жизнь с любого момента, который он захочет изменить. Для этого ему достаточно просто представить момент своей жизни, который ему хотелось бы изменить, положить руку на голову юноши и — вуаля! Вы уже в параллельном мире, а в этом мире возле Статуи останется лежать бездыханное тело владельца. Итак, я вам объяснил принцип действия магической Статуи и ответил на ваш первый вопрос. Задавайте следующий, если есть такое желание.

— А почему на основании Статуи написано по-латыни «Спартак»? — полюбопытствовал Стас.

— Я знал, что вы об этом спросите, — улыбнулся Хранитель. — Об этом все спрашивают. Извольте! Когда в 71-м году до Рождества Христова римский полководец Марк Лициний Красс разбил войско Спартака, то было достоверно известно, что Спартак погиб в сражении, и даже известно имя воина, убившего Спартака: это был некий Феликс из города Помпеи, который в ознаменование своей победы даже украсил свой дом мозаикой с изображением последнего боя Спартака. Эта мозаика была обнаружена археологами, раскопавшими погребенный вулканическим пеплом древний римский город Помпеи. Однако так же достоверно известно, что тело Спартака так и не нашли, и сей факт представлялся неразрешимой загадкой для историков. Они предположили, что уцелевшие воины армии Спартака сумели вынести тело своего предводителя и похоронить его. Предположение недалеко от истины. Необходимо заметить, что в повстанческую армию Спартака входили не только рабы, но и даже римские граждане, пытавшиеся при помощи восставших свести счеты со своими врагами. Один из таких римских граждан, потомок рода, из которого происходил тот самый этрусский юноша, предложил дать возможность своему любимому предводителю избежать гибели в новой жизни. Похищенное тело Спартака было кремировано, сосуд с прахом перенесен на древнее этрусское кладбище и помещен внутрь магической прахохранительницы. Необходимо сказать, что с возрождением к новой жизни лицо Статуи обретает черты последнего владельца или того, чей прах был помещен внутрь Статуи. Естественно, что после вышеописанной манипуляции Статуя обрела лицо Спартака. Верный сподвижник вождя повстанческой армии превратил Статую в предмет тайного культа, для чего и сделал надпись на основании Статуи, удостоверяющую, что это и было последнее прибежище Спартака в этом мире. Итак, я ответил на ваш второй вопрос».