Профи крупного калибра

Михаил Нестеров, 2001

Его взяли на крепкий крючок. Легендарного Араба, киллера-одиночку, мастера высшего класса, выманили из логова и заставили исполнять чужую волю. Араб умеет многое – любой безобидный предмет в его руках становится смертоносным оружием, но не это главное – он умеет просчитывать ходы. А эта игра пахнет предательством и ликвидацией исполнителя в конце – чутье его пока не подводило. Хорошо, он примет `заказ`, он сделает все как надо. Они еще узнают, как опасно будить спящего зверя... Роман издавался под названиями "Спящий зверь" и "Болевой прием"

Глава 2

Место встречи — отель «Голубая лагуна»

7

Гемлик, отель «Голубая лагуна»

Вот уже вторые сутки Хачиров отдыхает на солнечном побережье, остановившись в 318-м номере люкс с видом на море. Конечно, лучше всего отдыхать на Черном море, когда в Москве, к примеру, осень — холодно, сыро, а здесь — 25 — 30 градусов, море — как парное молоко. Самый, пожалуй, волнующий момент — это контраст температур. Еще не забыт холод за время перелета, и вот на тебя обрушивается благотворное тепло; остро ощущается внутренняя стесненность перед смуглыми автохтонами, одетыми более чем легко. И долго еще не проходит это чувство, приходят мысли, что только море способно смыть эти несерьезные моменты смены климата.

Раньше в Москве Руслан бывал редко, но, когда открыли на Покровском бульваре постпредство Северной Осетии, стал посещать столицу чаще, а в лице постпредовского работника Николая Корзухина приобрел надежного помощника.

На море, в пяти километрах от Гемлика, Хачиров намеревался купить роскошный дом с единственным, пожалуй, неудобством — отсутствием пляжа под окнами. Купчая была готова, не хватало только подписи владельца, Михаила Левкоева, заместителя директора Югбизнесбанка. Дом еще не перешел в собственность Руслана, но с разрешения Левкоева осетин уже обосновался там на правах хозяина.

Подпись на договоре купли-продажи для обоих — пустая формальность, юридическую сторону в расчет также не брали. Собственность на Черноморском побережье по бросовой цене — это лишь небольшой презент, знак уважения, главное — это общее дело, которое связывало Левкоева и Хачирова.

Руслан расположился за столиком в открытом кафе. Запах йода с моря и благоухание, исходящее от розария, расположенного в непосредственной близи к кафе, вкус хорошего коньяка соответственно влияли на кавказца. Хачиров вытянул больные ноги и, слегка прикрыв глаза, томно смотрел на уходящее за гору красноватое солнце.

К этому времени поредевшие было купальщики вновь заполнили пляж; широкие мостки, с которых удобно было нырять, уже не пустовали.

Руслану Хачирову было сорок два года. Среднего роста, полный, с тяжелыми ногами, кудрявой, наполовину поседевшей головой и большими грустными глазами на круглом лице, он совсем не походил на образ, нарисованный воображением Араба. На нем были надеты свободные шорты, достигающие колен, и просторная светлая майка, темнеющая мокрыми пятнами в районе груди и подмышек.

Лев Радзянский несколько минут изучал лицо кавказца из холла, где, посидев немного за стойкой бара с рюмкой коньяка, перешел за столик. Холл выглядел роскошно. Пол покрывали разные по размерам, но тщательно подогнанные плиты зеленоватого мрамора, две винтовые лестницы по бокам зала вели на этажи, огромная люстра тяжело нависала над одним из трех фонтанов, от которых исходила бодрящая прохлада.

Стеклянные двери холла то и дело распахивались, пропуская отдыхающих, официантов, снующих с напитками. Через большие окна Радзянский хорошо видел Хачирова и его спутницу, красивую смуглолицую девушку лет восемнадцати, в откровенном, даже вызывающем бикини. Потягивая красное вино, она изящным жестом подносила к чувственным губам сигарету и с видимым наслаждением затягивалась.

Она была очаровательна: среднего роста, прекрасно сложена, с идеальным изгибом бедер. Она сняла солнцезащитные очки, и Радзянский разглядел ее красивые миндалевидные глаза. Невольно он рассматривал ее гораздо дольше, нежели того, ради которого проделал далекий путь.

На Черном море Радзянский бывал десятки раз, однажды — в Гемлике, в отеле «Кровн-бич». Поэтому он был удивлен сообщению Пугала — Николая Корзухина, что Хачиров облюбовал именно этот город. «Положительно, они знают обо мне довольно много». И этот факт Лев связал с той чередой нелогичных, казалось бы, событий, происшедших с ним за последние двое суток. Что это, совпадение? Но в работе оперативного работника Первого главка, равно как и думающего, настоящего профи, случайные совпадения могут означать только одно: опасность. Однако Лев чувствовал, что впереди опасность еще большая, предотвратить которую можно только активными действиями. Он который уже раз ловил себя на мысли, что им умело руководят.

По большому счету, не было почвы, реальных причин для беспокойства, но это-то и волновало больше всего. Хотя нет, реальная причина была: практически его раскрыли, как с улитки сняли раковину-домик. Достоянием третьих лиц стало его местопребывание, его имя. Только он мог знать, насколько это серьезно. Да еще вот этот толстяк с глазами недоеной коровы, потягивающий коньяк.

Лев отставил недопитый коньяк, галантно уступил дорогу двум полнеющим дамам бальзаковского возраста, одетым более вызывающе, чем та молоденькая шлюшка, сидевшая в компании Хачирова, и вышел на воздух.

Он сунул в рот сигарету и, не прикуривая, шагнул к столику Руслана. Поймав краем глаза, что девушка смотрит на него, Радзянский, изучая лицо кавказца более внимательно, пренебрежительно бросил ей:

— Иди-ка погуляй, красотка. Я тебе говорю, — повысил он голос и медленно перевел взгляд на ее смазливое личико.

Радзянский выгодно отличался от ее спутника: невысокого роста, крепкого телосложения, без капли жира на мускулистом теле, посеребренная растительность на котором выглядела мужественно, естественно, по сравнению с безобразной порослью на груди и руках Руслана. Поймав утвердительный кивок спутника, девушка быстро встала из-за стола. Ее уход был столь поспешен, что по пути к бассейну с пресной водой она потеряла сланец — совсем как Золушка, сбежавшая от принца. Изящным жестом приподняв руки, девушка оттолкнулась от края бассейна, и ее стройное тело скрылось в подсвечиваемой из глубины зеленоватой воде.

Руслан подтянул под себя ноги и принял более приличествующую серьезному разговору позу. Щелкнув зажигалкой, он поднес ее к сигарете молчавшего гостя, севшего на место девушки.

— Чего ты хочешь от меня? — задал первый вопрос Радзянский.

— Лев Платонович? — довольно высоким голосом осведомился кавказец. Причем на лице его не промелькнуло и тени удивления.

«Ну-ну…» — усмехнулся Араб, не посчитав нужным ответить даже кивком головы.

— У меня к вам деловое предложение.

— Это я слышал от вашего помощника, — Араб смотрел за спину собеседника. Девушка подплыла к краю бассейна и делала заказ проходившему мимо официанту. Оторвав взгляд от спутницы Хачирова, Радзянский продолжил: — Никакого разговора не получится, пока я не услышу имени человека, который дал вам мои координаты.

Хачиров пожал плечами, выражение его лица говорило: «Нет проблем».

— Борис Левин, — назвал он имя.

«Ну вот, хоть что-то началось проясняться». Лев явственно ощутил падение с плеч груза безызвестности, давившего на него на протяжении двух суток. Однако в таком состоянии он пребывал недолго, поскольку Борис, «младший» компаньон, практически предал его или продал.

— Почему здесь? — Радзянский несколько раз стукнул ладонью по столу. — Нельзя было встретиться в Москве?

— Если честно, выбирал не я, а вы. Был чисто теоретический шанс, что вы приедете. А здесь, в отеле, у меня несколько деловых встреч, отменить которые я не мог. Вступать в бестолковую перебранку было глупо. Лев Платонович не стал спрашивать, почему в таком случае Хачиров не повременил с направлением к нему «казачка» Пугала, — все выяснится при обсуждении деталей. Если, конечно, он примет предложение Хачирова.

— Я не могу сейчас сказать ни «да», ни «нет». Я отвечу, как только переговорю с Левиным, которого вы упомянули.

— Завтра он будет здесь, — сообщил Руслан.

— Вот как? — удивился Радзянский. Он не мог связаться с Борисом, а какой-то Хачиров, о котором до вчерашнего дня Лев ни разу не слышал, делал это запросто!

— Да, — подтвердил кавказец, — я говорил с ним по телефону.

— Кто был инициатором разговора?

— Я, конечно.

— И вы звонили ему… — Лев вопросительно приподнял подбородок.

— Сейчас он в Чехии — уехал на пару дней, просил передать, чтобы вы подождали его.

— Он был уверен, что я приеду?

— Не совсем так. Я связался с ним, как только мне сообщили, что человек по фамилии Радзянский зарегистрировался в этом отеле.

— Оперативно работаете, — едва ли не со злостью произнес Лев. — Какого характера работу вы мне предлагаете? Только в общих чертах. Может статься, что я уеду, не дождавшись Бориса.

— Наверное, вы один из немногих, кто сумеет справиться с ней.

— Не делайте мне комплиментов, я не девушка. — Лев снова посмотрел в сторону бассейна. Спутница Хачирова сидела на верхней ступеньке бассейна и смотрела в его сторону. Встретившись с Радзянским взглядом, она не отвернулась, а продолжала смотреть на Араба. Ему даже показалось, что она едва заметно улыбалась.

«Стерва!» — Он демонстративно развернул стул, чтобы оказаться к девушке вполоборота. Слушая Руслана, пришел к выводу: мысли о спутнице Хачирова отвлекают. Он снова обругал девушку: «Обыкновенная смазливая шлюха». Заодно выдал пару ласковых и себе.

Беседа с кавказцем окончилась практически ничем, как говорят политики: стороны выслушали друг друга, но к общему знаменателю не пришли.

— Пока я не переговорю с Борисом, — напомнил Радзянский, — думаю, встречаться нам не стоит.

— Тогда до завтра, — Хачиров изобразил на сдобном лице подобие улыбки и кивнул.

— До завтра.

Чтобы войти в отель, нужно было повернуться и сделать полтора десятка шагов к двери, однако Радзянский выбрал более длинный путь, медленным шагом пройдя мимо бассейна, где, опустив в воду ноги, девушка наслаждалась коктейлем и последними малиновыми лучами солнца. Не доходя до пустующей пока танцплощадки, Лев повернул и вошел в отель через центральный вход.

«Какого черта я делаю?» — задал он себе вопрос, решив, что сегодня не покинет номера. Возьмет в баре коньяк, хорошую закуску и проведет вечер перед телевизором, благо выбор программ был богатым: на крыше отеля матово отсвечивали две спутниковые антенны.

«Отличный отдых!» — еще раз «порадовался» за себя Радзянский. Приехать в разгар сезона на лучший курорт Черноморского побережья и запереться в номере с бутылкой.

8

Радзянскому не требовалось готовиться к встрече с Борисом Левиным, однако в уме он непроизвольно прокручивал предстоящую беседу. Начнет он ее непременно словами: «Боря, ты что, захотел стать моим клиентом?» И какие бы доводы в свое оправдание ни приводил Левин, продолжит натиск, напомнив арабскую поговорку: «Оправдание хуже вины».

Нервно прохаживаясь по номеру, Лев изредка бросал взгляд на часы, невольно поймав себя на мысли, что становится похожим на Пугало. Если рейс самолета не отложили по каким-нибудь причинам, в эти минуты борт должен приземлиться в аэропорту Сочи. Максимум через час Левин будет здесь. Если, конечно, воспользуется такси, а не поедет на троллейбусе.

«Болтун!» — скрипел зубами Радзянский, подавляя в себе желание перед встречей с приятелем принять на грудь коньяку. Лев не любил водку, предпочитая крепкому безвкусному напитку хороший коньяк или виски. Не жаловал он и вино, которое не обжигало приятно гортань, не хранило подолгу вкус горячего шоколада. Он умел пить помногу — и не пьянеть при этом, умел пить мало — и выглядеть при желании изрядно захмелевшим.

До встречи с Левиным времени оставалось достаточно, и Радзянский, прихватив полотенце, отправился на пляж. Задержав дыхание, он сильно оттолкнулся от края мостков. Лев плыл быстро, словно торпеда рассекая зеленоватую воду. Отдышавшись, медленно поплыл обратно, машинально бросая взгляды на балкон своего одноместного номера и люкса Руслана Хачирова. Ему показалось, что занавеска на окне Руслана пришла в движение, словно кто-то отпустил ткань, встретившись с ним взглядом. Однако с такого расстояния невозможно было проследить взгляд Радзянского. Если только за ним не наблюдали в бинокль.

Порой излишняя, как ему думалось, подозрительность мешала жить нормально, отчего сам себе он казался неполноценным.

Сполоснувшись в бассейне, Лев занял место в холле, изредка пригубливая коньяк. Ему хорошо была видна парковочная площадка: Бориса Левина он увидит сразу, усадит рядом и… как он там запланировал? «Боря, ты что, захотел стать моим клиентом?»

* * *

Левин приехал не на такси, а на седьмой модели «Жигулей» бежевого цвета, видимо, решив сэкономить сущие копейки. Даже по одному этому факту можно было судить о его натуре.

Борис появился из машины, как всегда, элегантно одетый: модные вельветовые джинсы, стильные парусиновые туфли, светлая рубашка с коротким рукавом и галстук с ослабленным узлом. В одной руке Левин нес небольшую дорожную сумку, в другой — пачку «Мальборо», которую поднес ко рту, вытягивая губами сигарету.

Первым делом взгляд Бориса метнулся к стойке администратора, затем прошелся по немногочисленным клиентам, занявшим часть столиков, и остановился на хмуром лице Радзянского. Набросив на лицо смущенную улыбку напроказившего школьника, Левин не спеша приблизился и через стол протянул руку.

— Привет, Лева! — наивно улыбнувшись, добавил: — Это ты?

Радзянский не был тем человеком, который брезгует рукопожатием, даже если на то есть веское основание. Причина не подать руки Борису была, но он не знал ее корней.

— Здравствуй, Боря, — преувеличенно вежливо поздоровался Радзянский. — Это действительно я. Возьми себе чего-нибудь выпить. Когда я пью в одиночестве, мне кажется, что испытываю только жажду. И ничего, кроме жажды. Так что выручай меня, друг, разговор у нас предстоит долгий.

Не меняя выражения лица, Левин быстро закивал:

— Может, поговорим в номере? У тебя. Ты в каком остановился?

Лев отрицательно покачал головой.

— Поговорим здесь.

— Как скажешь.

Оставив сумку на стуле, Борис вскоре вернулся с кружкой своего любимого баварского светлого.

Левина и Радзянского связывали давние дружеские отношения, которые со временем опустились до приятельских, но стали еще и деловыми. Вновь зарождающейся было дружбе помешало обсуждение долей в их совместном предприятии.

Как и Радзянскому, Левину после полугодовой стажировки в Дании и успешной сдачи экзаменов в МГИМО повстречались на пути два лысоватых дяди с военной выправкой и ненавязчивым предложением попробовать свои силы в главке Первого управления КГБ; как правило, тех, кто сам обращается в Комитет госбезопасности, в этот орган не зачисляют. Поскольку успеваемость в Институте международных отношений у Левина была выше, чем у Радзянского, его отправили работать в Европу, а не в Азию или в Латинскую Америку. На то, что он будет работать в одной из европейских стран, недвусмысленно указывала его стажировка в Дании, к тому же в отличие от Радзянского, специализирующегося на странах Ближнего Востока, Левин упорно изучал датский и финский языки.

Пройдя спецподготовку, Борис больше года ждал вакансии в посольстве СССР в Дании. Там он довольно быстро освоился среди посольских работников, завел дружбу с «чистыми» дипломатами, с оперативниками конкурирующего Главного разведывательного управления и, естественно, со своими коллегами из КГБ. Но первые шаги разведчика вылились в высказывание резидента: «Оперативно бездарно». Действительно, Левин, завязывая знакомство с местным журналистом, едва не скомпрометировал себя, продолжив вечеринку в одном из злачных мест Копенгагена. Получив выговор от шефа, Борис, однако, продолжал недоумевать: как можно заниматься разведывательной деятельностью не рискуя?

Позже поднаторевший опер Левин не спешил с рапортами резиденту и сумел расположить к себе шефа. Равно как и сотрудника полиции Копенгагена. Тот, на взгляд Левина, был готов к вербовке, и Боря завел с резидентом разговор о том, что пора, дескать, включать полицейского в агентурную сеть.

— Не торопись, Боря, — наставлял шеф, — продолжай работать с ним как с агентом. А в отчетах фиксируй лишь динамику развития агентурных отношений.

С подачи резидента Левин стал умело обходить бюрократические преграды Центра. Проводя вербовку в короткие сроки, не спешил с рапортом. Но необходимые данные получал. Успел усвоить, что долго тянуть с клиентом не стоит — не только советские разведчики работали в Дании, и кандидат мог попасть под влияние другой резидентуры. Что далеко ходить, его могли перехватить свои же опера из военной разведки — любители хватать каштаны из огня чужими руками. Военному атташату нужны были результаты так же, как и дипкорпусу КГБ, конкуренция начиналась буквально с вешалки.

Борис проработал в Дании три года, затем срок его пребывания продлили еще на год — к огорчению завистников посольства, которые считали его посредственным дипломатом и оперативником. Кто-то из коллег, подметив его натуру, дал ему меткое прозвище Скользкий Джим. Вначале показавшаяся оскорбительной, впоследствии эта кличка даже стала нравиться Левину; если кто-то подмечал в нем изворотливость, сам Борис назвал это хитростью.

Однако изворотливость, или хитрость, не помогла ему однажды избежать неприятности: в совершенно безобидной, казалось, ситуации он умудрился нарушить местное законодательство, и ему пришлось покинуть страну пребывания.

Это случилось в то время, когда Радзянский «жаловался» начальнику отдела Шерстневу на скучную работу разведчика. И Арабу, и Левину было о чем поплакаться друг другу. Встречаясь в Центре, они нашли общие интересы, а спустя годы, когда расформировали спецгруппу «Набат» и Лев остался без работы, они снова повстречались. Но оба уже стали другими, во всяком случае, Левин не узнавал своего приятеля, взгляд которого стал жестче, а его тонкий юмор огрубел.

Борис продолжил службу в органах госбезопасности, сменив отдел, и только в 1993 году принял предложение возглавить службу безопасности одного столичного банка, который просуществовал всего год. Левин почувствовал вкус к деньгам, в силовые органы возвращаться не помышлял. Около полутора лет он проработал в качестве начальника охраны в московской ювелирной фирме «Реставратор», затем ушел по причине собственной недальновидности: ему казалось, что «Реставратор» — неперспективная фирма, что через год-два она погорит. Ему не хотелось покидать пепелища, поэтому он ушел загодя. В том опять же виделся элемент игры, но такова была натура Бориса Левина.

А насчет «Реставратора» он ошибся, в ювелирной фирме сменилось руководство, и она стала одной из самых престижных в Москве.

Природная изворотливость, внешность респектабельного человека, умение вести себя непринужденно позволили Борису завести множество знакомых среди бизнесменов, политиков, служителей музы. Он не пропускал ни одной презентации, будь то открытие православного храма или ночного клуба, торжество по случаю выхода на экраны очередного киношедевра или премьеры спектакля; среди фрачников чувствовал себя как рыба в воде. Пусть он не имел к ним никакого отношения, зато удовлетворенно ухмылялся, слыша у себя за спиной: «Кто это?» — «Борис Левин», — веско звучал ответ непосвященному. Одним словом, в определенных кругах Борис Левин был загадкой, и каждый уверял каждого, что знает об этом человеке все, но в силу определенных причин… За многоточием следовала красноречивая пауза.

Он был женат ровно два месяца, хотя ухаживание за дочерью энергетического магната длилось неприлично долго, около полугода. Невеста принюхивалась к жениху, он к ней, точнее, к ее папаше. До свадьбы Левин не предполагал, что его суженая склонна к нервным срывам, которые грозили перерасти в затяжные припадки. «Это надолго», — сказал себе Левин во время очередного пароксизма молодой жены и, не удосужившись стереть пену с ее губ, навсегда покинул красиво иллюминированный особняк. Тесть попытался вернуть Бориса в семью, но зять шарахнулся от него, словно его шибануло током. А жена говорила, что ПОДАРИТ ему ребенка, чем окончательно отпугнула от себя моложавого беглеца.

9

Борис отхлебнул пива, смахнул с губ пену.

— Руслан здесь? — задал он неуместный вопрос, первым затрагивая серьезную тему, но давая собеседнику повод проявить большую инициативу. Дипломатией тут и не пахло.

— Зачем ты спрашиваешь? Ты лучше меня знаешь, что он здесь и что я говорил с ним. — Пора приступать к «домашней заготовке», с неудовольствием подумал Радзянский. — Боря, ты же не хочешь стать моим клиентом?

— Погоди угрожать мне? — Наклонив голову, Левин выставил вперед ладонь с зажженной сигаретой между пальцев. — Да, я совершил ошибку. А кто не ошибается? Правильно — тот, кто ничего не делает. Я торопился, Хачиров торопился. А то, что он разыграл целый спектакль, — это не моя вина. К тому же, Лева, ничего страшного не произошло. Горцы — они слово держат. Ну немного посуетились, и так далее…

— Интересно, — Радзянский прищурился на собеседника, — ты говоришь так, будто речь идет о поставках мелкой партии отечественных портков.

— Пойми, у меня не было времени лично связаться с тобой. Руслан обратился ко мне с просьбой давно, я не давал ответа, обсасывая эту тему.

— Похоже, ты не тему обсасывал, а…

Левин скривился от солдафонского юмора приятеля.

— Договоримся так, Лева: я рассказываю все, а уж потом выслушаю твои комментарии.

— Ну-ну. — Радзянский сложил на груди руки и принял позу внимательного слушателя.

Левин махнул рукой на этот театральный жест и без энтузиазма продолжил:

— Пожалуй, я слишком долго… тянул с этим вопросом, к тому же я сомневался — примешь ты предложение или нет. Если помнишь, ты в категоричной форме заявил, что завязываешь с этой работой: завел рыбок, лягушек. Сколько мы не виделись с тех пор, год или около того? И сам я, если честно, подумывал завязать.

— Лучше б ты завязал.

— Погоди, мы же договорились, я как раз подошел к главному. Мне нужно срочно уезжать, а тут как раз Руслан приперся, начал давить: ты обещал, слова не держишь, ты не мужчина. Я психанул. «Надо? — спрашиваю. — Держи адрес человека». Вот и все. Если хочешь, я попался на эмоциях.

— Попадают только девушки. И то по вине партнера.

— По вине партнера, — повторил Левин. — Речь идет обо мне, да?

— Нет, это я про себя толкую! — вспылил Радзянский. — Это я попался, Боря! А ты пренебрег обычными правилами безопасности.

— Не пойму, чего ты завелся, Лева. Не хочешь, так и скажи Руслану. Твоя ошибка в том, что ты придаешь своей персоне преувеличенное значение, подумай над этим. — Левин откинулся на спинку стула и позволил себе строгости в голосе: — Возомнил о себе невесть что, возвел себя в ранг полубога… Подумай, подумай, сбрось с себя таинственность, стань самим собой. Ей-богу, однажды ты проснешься и не найдешь себя под маниакально-депрессивным психозом.

«А может, Боря прав, — внял совету Радзянский, — и я действительно преувеличиваю свою значимость? Пошлю-ка я к черту этого Руслана — в конце концов, ему я ничем не обязан, просто отказываюсь от предложения, которое мне невыгодно. Боря прав, надо смотреть на вещи трезво. Или по крайней мере с легким дурманом от хорошего коньяка. Подозрительность, подозрительность, будь она неладна, не дает думать трезво. Вокруг себя видишь не довольно посредственных, обычных людей, а сплошь профессионалов, науськанных на разоблачение. Так недолго тронуться умом».

Видя переменившееся настроение собеседника, Левин, допив пиво, спросил:

— Так что ты решил, Лева?

Араб пожал плечами:

— Ничего. Пользуясь случаем, отдохну пару дней — и назад.

— К рыбкам?

— К рыбкам.

— Руслан говорил тебе, сколько платит за работу?

— Говорил.

— И ты не завелся?

— А ты?

— Я завелся.

— Дурацкий у нас с тобой разговор получается.

— Лично я умнее этого разговора.

— Да, ты умнее. Ты очень умный. Оставайся, Боря, вместе развлечемся: коньячок, девочки, море.

— «Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?»

— Именно.

— Не знаю, не знаю, — в раздумье пробормотал Борис, побарабанив пальцами по столу. — Но на один день я точно останусь. Хотя я зол на тебя: оторвал меня от выгодного проекта.

— Я оторвал?! — удивлению Радзянского не было предела. Он подался вперед. — Я оторвал?!

— Не ты, конечно, я просто оговорился, — как ни в чем не бывало откликнулся Борис. — Я зол на тебя, а от выгодного проекта меня оторвал Руслан.

— Повтори еще раз, — усмехнулся Радзянский, принимая прежнюю позу.

— Я зол на тебя, а от выгодного проекта меня оторвал Руслан.

Настроение Левина резко переменилось. Он прихватил в баре бутылку пива, и они с Радзянским, поднимаясь по винтовой лестнице, продолжили беседу.

В длинном коридоре гостиницы стояли каменные вазы с цветами, на стенах висели картины местных, по всей видимости, маринистов, работающих под Айвазовского. Даже ящик с пожарным краном был художественно оформлен.

— Если хочешь, я сам поговорю с Русланом, скажу, что ты отказываешься.

— Ни к чему, все равно я нарисовался.

— Ты опять за свое? Нет, лучше езжай к своим рыбешкам. Кстати, рыбки-то тебя ни в чем не подозревают?

— Нет, не подозревают.

— А ты их?

Радзянский хлопнул товарища по спине: «Смейся, смейся».

— Ты бери пример с меня, — нравоучительно заявил Левин, — у меня в сто раз больше поводов к беспокойству, а я всегда остаюсь спокойным. Ведь это я налаживал контакты, работал практически на виду. Будь у меня твой характер, я бы давно кончил жизнь в дурильнике.

В чем-то Левин был прав, Араб задумывался над этим на протяжении тех лет, что работал с Борисом. Но не стал заострять вопрос именно сейчас, когда в их работе что-то разладилось, а предшествовало этому предложение Льва прекратить их деловые отношения.

Разладилось…

Пожалуй, самое легкое определение.

10

Ближе к вечеру, сидя в ресторане, Левин указал на двух симпатичных женщин лет тридцати, искусственно скучающих в поисках развлечений. Они сидели за столиком за бутылкой мадеры и бросали частые взгляды на друзей.

— Бери себе брюнетку, — разрешил Левин, оценивая подруг опытным взглядом, — а я уединюсь с сивенькой.

— Может, сначала подсядем к ним и познакомимся?

Борис энергично затряс головой.

— Нет уж, пусть лучше они к нам: неизвестно еще, на сколько «мани» они выпороли. — И пустился в воспоминания: — Однажды я «подсел» — в буквальном смысле слова. Страшно вспомнить, на какую сумму! Я еще спросил у официанта, какой он счет принес — ресторанный или корреспондентский. Нет, говорит, обычный. А хочешь, бери себе сивую. Хотя нет, она на меня смотрит. А черненькая на тебя глаз положила. Смотри, смотри, как она поглядывает!

— Да она просто косая! А на самом деле смотрит на подругу.

— Думаешь? — Левин прищурился. — Отсюда мне плохо видно.

— Уверен. Даже знаю, что косоглазие у нее не от природы.

— А от чего?

— От подтяжки — косметолог перестарался.

— Ты так много знаешь о ней… Как ее зовут?

— Иди к черту!

— Так я приглашаю их?

— Зачем?

— Ты это просто так спросил?.. Зачем, к примеру, встречаются кот и кошка? Не для того же, чтобы обменяться блохами! Вот так и люди, — философски закончил Левин.

— Ладно, давай повременим с паразитами, — предложил Радзянский, — и вернемся к нашим баранам. Ты в курсе деталей дела Хачирова?

— Разумеется. Изложить?

Лев не мог сдержать ухмылки.

— Ну изложи.

— Ладно. — Борис послал продолжительный взгляд на женщин, вкладывая в него определенное значение: «Это ненадолго». Его взгляд остался непонятен даже для Радзянского. А дамы, переглянувшись, продолжили потягивать мадеру. — Начну с того, что Хачиров — глава «теневого совета» политического движения «Свободный Кавказ», родом он из Северной Осетии. Чтобы было понятно сразу, свяжу его с двумя людьми: это Эмиль Кургаев, чеченец по национальности, он же банкир Югбизнесбанка, и его заместитель Михаил Левкоев. Эти трое, включая Хачирова, — одна сторона, вторую представляют двое русских, собственно клиенты, за которых «просит» Руслан: Игорь Белокуров и Сергей Иванов. О них немного позже, а сейчас о том, что связывает движение «Свободный Кавказ» и Югбизнесбанк.

— Насколько правильно я разобрался, это финансирование.

— Основное финансирование, — поправил собеседника Левин. — В свое время Югбизнесбанку выделили облигации внутреннего займа. Банкиры знают свое дело, и вот в результате мудреных операций по обмену облигаций одного транша на другой получилась солидная разница, которая должна была идти на определенные нужды «Свободного Кавказа». Тут свою роль сыграл и «теневик» Хачиров. На избирательную кампанию «Свободного Кавказа» было потрачено порядка пятидесяти миллионов долларов, а за границу ушло в пять раз больше. Схема простая: через подставных лиц, чьи счета были открыты в офшорных зонах. Теперь вернемся к русским. Белокуров — один из этих подставных, одно время он сотрудничал с Югбизнесбанком, по просьбе Кургаева и Левкоева организовал десяток различных фирм, на счета которых перегонялись крупные суммы.

— Команды о переводе и обналичивании поступали от Кургаева, главы банка?

— Конечно, от него. А когда деловые отношения между Белокуровым и Югбизнесбанком закончились, Белокуров за очень крупную сумму передал все документы, подтверждающие финансовые трансферты, Сергею Иванову, с которым он поддерживал тесные деловые отношения. Забегая вперед, скажу, что Югбизнесбанку выгодно было видеть эти документы в виде пепла. Эмиль Кургаев лично пригрозил Белокурову, что тот может исчезнуть, если не вернет бумаги, которые позволяли Кургаеву похоронить множество финансовых операций. Но вот где они, у кого эти ценные документы?.. Иванов не спешил с признанием, а Белокуров ударился в бега. Сделал это достаточно поздно — тут уже Кургаев и иже с ним прошляпили. Руслан говорит, что Белокуров находится в Каире.

— Кто занимался его поисками?

— Какая-то частная сыскная контора. Причем назвали они только страну и город.

— Может, выжимают?

— Вряд ли. Хачиров не жадный человек. Потому в лице Югбизнесбанка он и платит такие большие деньги, чтобы устранить свидетеля. И не только свидетеля. Перед тем как исчезнуть, на прощание Белокуров накатал в прокуратуру «телегу», в которой говорилось, что с его счета в Югбизнесбанке были похищены полтора миллиона долларов. Заодно насолил Иванову, сообщив факсом в Югбизнесбанк, кому именно он продал бумаги.

— Грязный тип.

— Не то слово, Лева. Но это не наше дело. На чем я остановился?

— На прокуратуре и Иванове.

— Ага, так вот, прокуратура заинтересовалась фактом пропажи со счета денег, для дачи показаний были вызваны Кургаев и Левкоев. Но ни тот, ни другой в прокуратуру не явились. Тогда на их квартирах и дачах были устроены обыски, но ничего не нашли. Исчезновение бумаг и бегство Белокурова Кургаев и компания частично компенсировали сфабрикованными документами, используя чистые бланки и печати фирм. Для прокуратуры поиск доказательств финансовых махинаций в Югбизнесбанке очень сложен, к тому же мешает позиция правоохранительных органов тех стран, куда переводились деньги от продажи облигаций.

— А связь Хачирова и Кургаева, на чем она основана, только ли на финансах?

— И тот и другой занимают в движении «Свободный Кавказ» довольно высокие посты. Хачиров, как я уже говорил, «теневик», считай, заведует финансами. А Кургаев — один из лидеров партии. Но ты прав, скорее больше всего их связывают именно финансы: нечестная игра, когда за рубежом оседают… деньги партии, — Левин рассмеялся собственному каламбуру. — Похоже, все.

— Ты не рассказал про Иванова.

— Ах да, совсем забыл. Короче, старик, этот Кургаев чуть ли не публично пригрозил, что Иванову не жить, если тот не вернет документы. Тот воспользовался фактом наезда и сделал заявление, что «в случае моей смерти прошу винить такого-то». Так что главная фигура — Иванов, а не Белокуров, который, правда, еще долго будет тявкать из-за границы. Главное — документы.

— Я не сыщик, искать ничего не стану. Если я приму предложение Руслана, то только относительно этого Белокурова.

— Как скажешь. А вообще я предполагал, что ты откажешься от Иванова как от клиента. Ведь его нужно не только «усыпить» на веки вечные, но и достать документы. Для тебя, да и для всех проще, если Иванов хранит бумаги дома. Если в сейфовой ячейке в банке, то, с одной стороны, дело усложняется, с другой — наоборот. В этом случае тебе не придется возиться с бумагами, просто передать Руслану карточку на право пользования индивидуальным сейфом и ключи — их может быть два, по желанию клиент может запереть пенал на дополнительный замок. А дальше это их дело. Только гарантии должны быть стопроцентными.

— Ты говоришь так, словно я уже дал согласие.

— Я не говорю именно так, я просто говорю. Дай мне закончить. На чем я остановился?

— По-моему, ты не останавливался.

Левин махнул рукой и продолжил:

— Я интересовался этим типом, Ивановым, сейчас, навскидку, могу сказать, сколько денег он тратит на собственную безопасность. Так, в человеко-часах это выходит… порядка ста долларов. А караулят его круглые сутки, провожают на работу и с работы, дежурят возле подъезда, если он дома, и буквально держат оборону, когда он ночует на загородной вилле. День на день не приходится, но в среднем он тратит до двух тысяч долларов ежедневно, — многозначительно закончил Левин и без перехода сказал: — А что насчет слабого пола, пригласить?

— Если только ты закончил.

Радзянского не обескуражила сумма, названная Борисом, некоторые бизнесмены за свою безопасность платят на порядок больше. «Усыпить» этого Иванова можно, но вот доискиваться, где он хранит компрометирующий материал на Югбизнесбанк, — это лишняя работа и дополнительная головная боль. Смерть Иванова, понятно, должна быть естественной, поскольку угрозы в его адрес недвусмысленно указывали на первых лиц Югбизнесбанка. Им и так попортили нервы обысками, а в связи с убийством Иванова правоохранительные органы не дадут им житья. И как знать, возможно, найдут, за что зацепиться.

Радзянского не насторожил объем информации, который буквально вылил на него Борис Левин. Дело достаточно тонкое, чтобы справиться с ним, нужно, во-первых, разобраться в деталях, поскольку в случае с нежелательным свидетелем Белокуровым вначале придется найти его; а порой и небольшая, казалось бы, незначительная деталь помогает в поисках. Важно знать мотивы, средства, которыми располагает или может располагать разыскиваемый, и так далее (по словам Левина, Иванов за документы заплатил Белокурову все те же полтора миллиона долларов, собственно, ущерб, нанесенный Белокурову Югбизнесбанком).

Что касается Иванова… Руслан и о нем дал достаточно обширную информацию, надеясь, наверное, что его предложение примут пакетом.

«Нет, — еще раз подумал Радзянский, — если я и соглашусь, то только на вариант с Белокуровым. В Каире, если он действительно там, его убрать проще, чем в Москве».

Пока он размышлял, Левин взял инициативу на себя и, не присаживаясь к дамам, жестикулировал в сторону оставшегося за столом приятеля.

— Я же говорил! — вернувшись, он кивнул на официанта. — Смотри, Лева, сколько они ему отлистывают! Сидят тут, наверное, с утра.

Расплатившись, дамы, о чем-то доверительно перешептываясь, напустив на себя таинственность, сели на предложенные места.

Левин, ничуть не смущаясь, тут же представился ректором МГУ, а Радзянского отрекомендовал как директора холдинга «Медиа-мост» Владимира Гусинского, причем называл его Левой. Дамам было весело.

— Если серьезно, — продолжил Борис, «съезжая с «Моста», — то вот Лева, к примеру, торгует живой рыбой, а я хожу у него в помощниках. А где работаете вы, наше новое приключение?

От «торговцев живым товаром» исходил терпкий аромат дорогого одеколона, на уверенных лицах играли чуть снисходительные улыбки, во всяком случае, они таинственностью отвечали на таинственность. Болтали долго, Левин пил пиво и часто бегал в туалет. Возвращаясь, говорил: «Ну-с, на чем мы остановились?»

А Радзянский вот уже на протяжении получаса бросал взгляды на столик возле эстрады, где в одиночестве устроилась спутница Руслана Хачирова. Лев узнал ее сразу, она прошла мимо, обдав его природной свежестью и утонченным запахом духов. Ее волосы были слегка влажными, на лице едва приметно лежал макияж, а в ушах посверкивали изящные серьги с цирконом.

Одна из дам проследила за его взглядом, с превосходством оглядела молодую особу и как бы невзначай коснулась под столом коленом ноги Радзянского. Когда в зале зазвучала медленная музыка, она потянула Льва за руку:

— Потанцуем?

Обнимая партнершу за талию и покачиваясь в такт музыке, Радзянский, когда оказывался лицом к девушке, продолжал разглядывать ее, подметив, что она отказала вначале одному парню, пригласившему ее потанцевать, затем другому. Последний оказался более настойчив и сделал попытку присесть за ее столик, но девушка что-то сказала ему, и он ушел. Музыка звучала довольно громко, по артикуляции и нахмуренным бровям девицы Лев с большей долей вероятности перевел ее отказ: «Я же сказала, что нет. Оставьте меня в покое!»

Он так сосредоточился на девушке, что не разобрал слов новой знакомой.

— Простите, я не расслышал.

— Я говорю, что вы не туда смотрите. — Она теснее прильнула к нему, и Лев почувствовал жар ее грудей и бедер.

Он слегка отстранился.

— Боюсь, мне придется прикрываться вами, когда закончится танец.

Она поняла его, и самодовольная улыбка не сходила с ее лица, пока не кончилась музыка.

Потом ее бесцеремонный взгляд скользнул на шорты Радзянского.

— Все в порядке?

— Боюсь, мой ответ разочарует вас.

Развязность этой женщины все больше не нравилась Льву, хотя на что еще можно рассчитывать? Невольно реабилитируя ее в своих глазах, мысленно он поправился: раскованность. Ему не нравилась ее чрезмерная раскованность. Она симпатична, но не та, с кем Лев с удовольствием провел бы ночь. И дело не в том, что Борис поторопился; то ли душа не лежала (хотя при чем тут душа, когда речь практически идет о теле), то ли виной всему эта девушка, на которую помимо воли все чаще бросал взгляды Радзянский. Сравнивал ли он ее со своей соседкой, которая продолжила отвлекать его от юной особы прикосновениями под столом? Наверное, да, потому что ему хотелось наступить на ногу женщине, сделав ей больно.

Вечер был испорчен. Вероятно, окончательно, поскольку спутница покинула Радзянского спустя пять минут после того, как Левин увел свою сивую в номер, предоставив право расплачиваться своему приятелю. Что Лев и сделал, облегчив свой кошелек на девять сотен. Он пересилил в себе желание обернуться на девушку и вышел из ресторана в дверь, ведущую на пляж. Араб спустился к морю и пошел вдоль прибоя.