Кровь и чернила

Михаил Медведев, 2022

2018 год обернулся для всего человечества страшной катастрофой – утечкой вещества под названием "мультяниум", которая привела к тому, что мультяшки обрели плоть и кровь. Главная героиня, Маша, оказалась скрабблером – то есть, ребёнком, умеющим управлять мультяшками. Из-за своей способности она была вынуждена бежать со своим новым другом, найденным под кроватью монстром Барсиком из дома. Их ждёт множество невероятных приключений.

Часть первая

Глава 1. Бабайка, ставший реальностью

Город Калинов на чудесной матушке-Волге, жестокие нравы жителей которого были описаны великим писателем Островским, издавна был пристанищем торгашей. Разве что степенных, поедом едящих своих несчастных домочадцев Диких да Кабаних заменили сначала безликий магазин"Гастроном №196", а после развала великой державы — всякие челноки с вьетнамцами на вокзале. Всё остальное было как встарь: людская подлость всегда рождалась и умирала вместе с самим человеком. И даже полусумасшедшая барыня пережила революции и войны, разве что надев модный пуховик, который может быть, в двух единственных островках цивилизации — Петербурге и Москве, сделает её жертвой насмешек, но вот в провинции…

Что бы не случилось, Калинов оставался прежним. Даже в тяжёлую годину войны фашисты по какой-то странной причине стеснялись сбрасывать на город бомбы, возможно — попросту его не заметив. Но скоро, кажется, и в самом Калинове станет неспокойно…

Чуткий будильник, поставленный на семь часов, терпеливо показывал своей широкой публике своё брюхо, на котором стрелки указывали два с половиной часа ночи. В своей кровати пыталась уснуть десятилетняя девочка по имени Маша, но сна не было ни в одном глазу. В очередной раз перевернувшись, полуночница услышала кряканье уток у пруда, разве что в одном из них ей послышалось"Найн!¹".

"Эх, и привидится же такое."Девять"², утки кричат,"девять"… Эх, почему моя учительница взяла и поставила мне двойку по английскому языку? Кажется, мне надо было лучше учить неправильные глаголы" — подумала девочка и перевернулась на другой бок. Ей было совершенно невдомёк, что утка,чьё крыло освещалось серебром луны, крикнула не на языке презренных англосаксов, а на совершенно другом наречии…

Где-то ещё неделю назад Маша начала мучаться от ночных кошмаров. Ей казалось, что под кроватью у неё живёт монстр, шипит и урчит. Когда она рассказала об этом своей маме, девочка не рассчитала время: её le maman смотрела очередной новостной сюжет про то, как очередной подросток где-то под Читой зарезал своего друга то ли из-за того, что эта мразь обыграла его в любимую компьютерную игру, слив вместе с рангом ещё и ущемлённое самолюбие, то ли из-за каких-то своих двинутых фантазий. Из уникальных черт у него была только чёрно-красная полосатая кофта. А также тот факт, что его почему-то его назвали"эджи"³. Сбежать убийце, правда, не удалось: его схватили и увезли туда, откуда дороги нет. Что такое"эджи", и с чем их едят, было Маше неинтересно. Ей всего лишь хотелось, чтобы тощая мама в засаленном халате и очках успокоила её и убедила в том, что никаких монстров под кроватью на самом деле не существует. Но вместо этого она получила такой ассиметричный ответ:

— Сначала выдумают своих монстров под кроватью, а потом людей убивают!

После этого второй раз спрашивать маму было бессмысленно, поэтому девочка сразу же села за уроки, а потом убежала гулять с подружками. Папа тоже не мог дать ответ на данный вопрос: он рано утром уходил на работу и возвращался поздно ночью. Где он проводил выходные, ни жене, ни дочери ведомо не было. Так что злой, заспанный батя страшнее всех бабаек раз в десять.

Но на шестую бессонную ночь, делившую выпавшие на середину апреля среду и четверг, Маша решила заглянуть под свою кровать и увидела там силуэт с одиноко сверкающими во тьме глазёнками. Что её удивило, так это форма глаз, которая была немного плоской и скорее напоминала глаза героев детских каракулей, чем живого существа: просто два белых кружочка с чёрной точкой в каждом, аккуратно поставленные в самом центре.

Силуэт же увидел в щели зеленоглазую десятилетнюю девочку с прелестным носиком, двумя косичками, чей каштановый оттенок на фоне луны самую каплю посинел, карими глазами. Девочка носила свою любимую розовую пижаму.

— А-а-а! — закричала девочка.

— Эй! Ты чего орёшь? — спросил её силуэт.

— Просто я никогда не знала, что монстры под кроватью существуют на самом деле. — ответила Маша.

— Во-первых, у меня есть имя.

— Ну и как тебя зовут?

— Меня зовут Барсик.

— Очень приятно. А меня — Маша.

— А во-вторых, ты не знаешь, кого на самом деле надо бояться.

— Ну и кого же? — спросила девочка монстра, свернувшегося под кроватью калачиком. После этого вопроса глаза Барсика приняли хмурое выражение, и он мрачным тоном произнёс:

— Людей.

— Почему же я должна бояться людей? Они же просто замечательные. Вот, Аня, как мы с ней классно позавчера над училкой прикололись! Или, вот Никита… Он мне контрольную дал недавно списать. А моя мама? Разве я её сторониться должна? Так с чего же мне их бояться-то?

— Это раньше ты могла их не бояться.

— А сейчас-то почему?

— Ты — особенная.

— Чем?

— А тем, что ты сумела пробудить меня.

— Как?

— Всё просто… ты у нас — скрабблер⁴.

— Какой ещё скрабблер? Ты с дуба рухнул, приятель, что ли?

— Скрабблерами называют детей, которые подверглись влиянию одной жидкости. Мультяниум⁵, вроде бы. Вы, детишки, имеете богатую фантазию сами по себе, но вот некоторые, такие как ты, способны просто жить в мире выдуманных тобой существ. И вот если на тебя упадёт капля мультяниума… То в определённый момент ты проснёшься, а вместе с тобой пробудится и твоя фантазия!

— Какая?

— А вот такая.

-Ты мне лучше скажи, Барсик, а что такое мультяниум? — как только Маша находила решение одной загадки, так тут же на неё набрасывались три новых.

— Я сам-то не знаю.

— Ну ладно. А теперь нам надо бежать!

— С чего бы это? Ты, часом, не больной?

— Нет. Я тебе сейчас всё объясню, но только на ушко.

Барсик выполз из-под кровати и встал в полный рост. Он был ненамного больше папы, но только монстр из-под кровати был в сине-зелёную полоску, весь покрыт мягкой шерстью, в которой так и хотелось утонуть, а из одежды он носил только шлёпанцы на ногах. Он всё также был похож на героя детских рисунков больше, чем на кого-либо ещё.

— Слушай, девочка. Слышала про"эджи"?

— Какой эжик?

— Не эжик, не"жи есть", а"эджи".

— А,"эджи"… — В голове блеснул тот самый выпуск новостей, где между унылыми графиками курса валют, где рубль продолжал неумолимо падать в бездну, каким золотым тельцам не молись, и пропитой рожи местного народного депутата, заупокойным голосом рассказывавшего о повышении удоев молока, в криминальной хронике показали молодого убийцу, который, судя по виду, ещё не успел закончить школу. Нож, убийца, мысли о каких-то странных существах, которых он называл не иначе, как"рапунками⁶"..

— Так вот, таким именем называют тех, кто в своей любви к нам, мультяшкам, зашёл слишком далеко и стал убивать ненавистных ему 3D⁷-объектов⁸.

— Какие ещё 3D-объекты? На каком языке ты общаешься со мной?

-Так они называют людей. Они, конечно, сволочи, но люди так же хороши. Они в нынешних детях видят страшную угрозу, особенно тех, кто любит фантазировать. Всех-всех, кто оказался скрабблером, они записывают в"эджи"и стремятся выследить, а потом убить. Они боятся того, что мультяшки их истребят, но на самом деле они изводят в первую очередь друг друга.

Неудивительно, что вчерашние карапузы поворачиваются к людям спиной…

— Так что же теперь?

— Нам надо бежать! Где-то в лесу есть наша община мультяшек.

— Правда?

В ответ глаза Барсика засияли такой искренней верностью своей новой подруге, что Маша поняла, что он её не обидит и потому сказала:

— Хорошо.

Ни с того ни с сего со стены упал календарь, в который раз не удержавшись на своём гвозде. Лист, который обычно Маша срывала поутру перед очередной тарелкой манной каши, останется нетронутым. Вчера был последний день, когда она была с людьми. Этой ночью девочке, ещё вчера веселившейся со своими одноклассниками, придётся уйти из степенного калиновского общества навсегда. Дорога лишь одна — навстречу неизвестности…

Глава 2. Прощай, Калинов!

Так что монстр, найденный под кроватью, на все сто процентов прав: надо бежать.

— Собирай вещи. — прошептал ей Барсик.

Прислушавшись к своему новому другу, Маша начала собирать в свой рюкзак самое необходимое: соль, спички, бекон, смартфон… Барсик тем временем начал бесцеремонно рыться в столе девочки, будто там оказался заныкан миллион евро. Маша уже хотела буркнуть в его адрес какую-нибудь гадость, чтобы он запихал свою любопытство куда подальше, но побоялась, что её мама уж точно проснётся и подумает, что к ним домой пришёл грабитель, или того хуже — маньяк. И тогда Барсику точно несдобровать… К тому же она видела, насколько же искреннен монстр, которого она нашла под кроватью.

— Я управилась со всем. — сказала Маша, показав свой рюкзак, который уже едва закрывался.

— Погоди, Маша, ты забыла самое главное. — прошептал ей её сине-зелёный полосатый друг.

— Что именно?

— Вот, смотри. — с этими словами Барсик показал ей ворох её рисунков, спрятанных в одном из ящиков стола.

— Ого, они милые. — Маша начала просматривать их. Там была и собака, о которой она так мечтала, и снегирь с ярким алым брюшком, которого она крайне старательно изобразила, и сюжет"это мама-папа-я, мы-счастливая семья", и даже какое-то существо с одним золотым зубом и колючками.

— Возьми их, они нам ещё понадобятся, ведь ты — особенная.

— Хорошо.

С этими словами Маша кое-как открыла рюкзак, затолкала туда свои каляки-маляки и сказала:"Нам пора".

Сказано-сделано. Маша и Барсик тихо шмыгнули в коридор, где девочка сняла с вешалки куртку, надела её и напялив на себя кеды и джинсы, открыла ключами дверь, положила на трюмо записку и убежала со своим новым мультяшным другом.

Записка содержала следующее(без учёта трёх орфографических ошибок):

"Дорогие мама и папа, не ищите меня и не ждите. Я должна уйти отсюда в прекрасный, новый мир. Со мной всё будет хорошо. Я продолжаю вас любить.

До встречи. Маша и Барсик."

Да, может быть, эта записка не поможет удержать родителей от поисков дочурки, но можно ведь попытаться, не так ли?

…

Маша со своими мамой и папой жили на третьем этаже девятиэтажного дома. Одним прыжком преодолев опплёванную и изрисованную неприличными надписями лестницу подъезда, они открыли тяжёлую железную дверь и вышли из дома во двор, где одиноко светили тусклые фонари, смотревшие своими лампами на мирно храпящего на скамейке алкаша в рваном пальто. Ветер игрался с целлофановым пакетом, подбрасывая его то вверх, то вниз. Где-то скрипнули качели. Пробивалась молодая трава, начинали пробуждаться ото сна деревья, стремившиеся раскрыть свою первую зелень. Луна пробивалась через тонкую пелену облака, осмелившегося загородить её ласковый взор. Очарование мира ночных клубов и вечеринок под луной, романтика тысячи огней и неоновых вывесок, которой заражены большие города вплоть до такой степени, что большинству людей становится моветоном уходить в отрыв до самого захода солнца, скромному, степенному Калинову на Волге была неведома, что играло на руку сбежавшей из дома Маше и монстру по имени Барсик. Разве что в новогоднюю ночь калиновцы делали скромное послабление, и то либо из вежливости, либо из желания хлебнуть ещё одну халявную рюмку водки. Но на улице стояла весна, и кроме алкаша, никого вокруг не было.

— Садись мне на шею. — сказал Маше Барсик.

— А я тебя не раздавлю? — поинтересовалась Маша.

— Не бойся, не раздавишь.

— Хорошо, Барсик. — и девочка залезла на мягкую, пушистую спину монстра.

— Так что, побежали к нашим друзьям!

С этим словами Барсик со своей спутницей побежал со двора навстречу приключениям. Мохнатик бежал довольно быстро, и очень скоро они уже были на тротуаре. Машины по этой дороге катились редко: и днём-то затор за последние десять лет калиновской жизни был всего лишь один раз, да и то из-за ремонта соседнего шоссе, а ночью лишь одинокие"ласточки"мчались по асфальту. Так что не было разницы от слова совсем, на какой идти свет пешеходу — на зелёный, иль на красный. Так что Барсик погнал прямиком по проезжей части, не заметив автомобиль, который нёсся на полной скорости, нарушив все мыслимые и немыслимые правила. Однако Барсик… ловко перепрыгнул его…

— Ты ахрэнэл, Уася? — послышалось из окна самой страшной машины города — чёрного, как сама ночь,"ниссана"с армянскими номерами… Как только Барсик стал ногами в шлёпках на другой стороне Первомайской улицы, автомобиль последний раз блеснул задними фарами и исчез.

— Ну как?

— Круто! — ответила Маша Барсику. Ветер легонько щекотал её носик.

— Так что же… Погнали дальше. — предложил монстр.

— Так держать!

С этими словами Барсик с девочкой, вцепившейся в спину, побежали дальше. Ещё пара прыжков — и они пересекли городскую черту, убежав на пустырь, а следом — в лес…

Когда они добрались до места назначения — пресловутой"общины", двухэтажного заброшенного здания где-то на расстоянии четырёх километров от Калинова, где беглецов из города уж точно никто искать не будет, с верхушками деревьев начало играться утреннее солнце, Барсик уже совсем выбился из сил: он сначала бежал, затем энергично шёл, а потом чуть ли не пополз. Маша утомилась не меньше, к тому же она переживала за своих родителей — что с ними будет, когда в округе узнают, что их дочь оказалась первым калиновским скрабблером? Они же тогда попадут под подозрение… Да и в родном городе может начаться паника…"Ладно. Будь что будет." — подумала девочка. — "Главное, что Барсик всё ещё жив и невредим".

— Уф, я просто не могу… Уф… Слезай… — сказал монстр, которого Маша нашла под кроватью. Когда девочка слезла с его спины, он просто повалился брюхом и захрапел прямо на земле перед входом в здание. Девочка тоже сняла с себя рюкзак, устроилась на мягкой спине монстра и тоже уснула на широкой поляне.

Внутри здания вскоре щёлкнул выключатель, послышался сначала лёгкий треск, а потом — шум дрели. К противному визгу подключился оркестр из всех инструментов, которые только можно представить. Какой-то зверёк, напоминающий суслика, похожий на персонажа рисованного мультфильма и носивший жёлтую футболку, тёмно-зелёные шорты и такого же тона бейсболку, с тёмным пятном вокруг правого, такого же рисованного, как у Барсика, глаза, выглянул в пустое окно, которое ещё предстояло остеклить, и увидев спящего в меру упитанного пушистика и девочку, лежащую на его спине, сначала забеспокоился не на шутку и на всякий случай притащил свой любимый помповый пятизарядный дробовик — всё-таки, как уже говорилось ранее, отношения людей с мультяшками были весьма натянутыми, а за потерявшейся девочкой мог прискакать кто угодно — от браконьера до отряда спецназовцев, так что лучше было бы её припугнуть, чтобы она ушла, и подготовиться к возможному отражению незваных гостей, но взглянув ещё раз на эту идиллию, он обернулся к окну спиной и обратился к своим со словами.

— Тише. Там спят.

Но суслика никто не заметил, и тысяча голосов ремонта не думала замолкать. Более того, к нему подключилась какая-то совершенно непечатная ругань. Впрочем, Барсик и Маша и ухом не повели. Особенно монстр — он продолжал храпеть, причём один раз он взял ноту столь громкую, что неосторожная сова упала с ближайшей сосны и чуть не шмякнулась оземь.

Глава 3. Коммуна

Когда Маша наконец-то продрала глаза, лёжа на спине развалившегося посреди поляны перед входом полосатого сине-зелёного Барсика, было уже два часа дня. Девочка слезла со спины и закричала прямо в ухо своему приятелю со всей дури:

— Да задолбал ты храпеть! Вставай, Барсик, вставай! ДЕНЬ УЖЕ!

— А? А? — вскочил от неожиданности монстр и завертел головой, но тут же поник ею, когда в животе что-то недовольно заурчало.

— Я жрать хочу. — чистосердечно признался он Маше.

— А? Жрать?

— Хорошо-хорошо. — сказала Маша, открыла свой рюкзак и достала оттуда булочку с маком.

— Барсик? Фу! Гадость, как ты это ешь?

Маша увидела, как Барсик схватил кузнечика двумя пальцами и держал его над своей неестественно широко разинутой пастью, словно решив его попугать перед скорой кончиной. Монстр отпустил кузнечика, и он упал ему в рот. Облизнувшись, он побежал по поляне, ища ещё каких-нибудь насекомых, которых можно схарчить. Вскоре в пасть таким же образом полетели две божьих коровки, пять мух и ещё три кузнечика.

— Ладно. Ты пока там развлекайся, а я поем, как нормальные люди. — сказала ему Маша. Съев булочку, она увидела, как Барсик в один замах разрыл муравейник, начав грести напуганных муравьёв своей мохнатой лапой. Чавканье начало раздаваться на всю округу.

— М-м-м-м… Вкусняшка. — сказал Барсик после обильной трапезы. Маша тоже вскоре закончила свой плотный завтрак, выпив пакетик сока.

— Слушай, куда ты меня привёл? — спросила девочка своего приятеля.

— К моим друзьям.

— А они нормальные?

— Сама узнаешь. Пойдём.

Открыв криво поставленную дверь, Маша и её спутник вошли в мир опилок, шума дрели и запаха свежей краски. В здании шёл ремонт. Первым жителем этой коммуны, которого заметила девочка — это тот самый суслик с пятнышком под глазом. Точнее, это был не суслик, а мультяшка расы"сусло".

В мире людей, или же трёхмерных живых объектов, обладающих разумом(согласно местному словарю) сусло чаще всего бывает пивным и ни к сусликам, ни к другим грызунам отношения не имеет. Не считая того, что эти мелкие сволочи, если их не поставить на место, воруют зерно с полей. Но для мультяшек сусло — это нарисованный суслик, воплощённый в жизнь, разве что плоть его — набросок, а кровь — тушь для рисования. Сусло — не самый большой зверёк(если не считать известной части тела, дарованной Адаму для того, чтобы можно было мочиться в раковину), но больно сообразительный и наглый. Особенно дерзкими являются те самые суслы, которые имеют пятно на левом или правом глазу — если ты родился таким, это значит, что все девушки будут бросаться на тебя, а пацаны — уважать, а то и завидовать. Однако с самками у них не слишком большой порядок: на пять сусел-парней в лучшем случае приходятся по две суслы-девушки, как на техническом факультете любого солидного ВУЗа. Из-за этого они часто заводят романы с мышами-шуруповёртками, у которых, наоборот, один самец на весь ангар, однако о романтике мы поговорим как-нибудь позже, да и попадаются в этих рассказах такие подробности, о которых детям и особенно впечатлительным дамам обеих полов(или 74-х, если вам угодно, мой дорогой SJW) знать не положено. По этой же причине почти всегда суслы с пятнами становятся вожаками.

Мультяшки-грызуны всех рас(суслы, шуруповёртки и ещё пара-тройка штук) способны попробовать всё на зубок, но зубы у сусел настолько острые, что способны прогрызть даже бетонный саркофаг со всем его содержимым. Правда, у девяносто девяти процентов сусел зубы после этого ломаются, а потом вынуждены очень медленно восстанавливаться, но мы не ищем лёгких путей, верно, приятель? Ещё они быстро бегают и способны прошмыгнуть в любую щель, но это не так интересно.

Того самого сусла с пятном под глазом, который встретился Маше и который жёлтую футболку, тёмно-зелёные шорты и такого же тона бейсболку, почему-то звали Карим. Он убрал за пазуху свою дрель и сказал девочке"Здорово, девчуля!".

— И тебе привет! Как тебя зовут?

— Меня зовут Карим, малявка.

— А меня — Маша. Очень приятно.

Карим вновь достал свою дрель прямо из воздуха и побежал, видимо, к своим.

Там же, в каком-то невидимом кармане, хранился ещё пятизарядный помповый дробовик с пачкой, в которой были двадцать патронов калибра.12 к нему, клещи, ящик гвоздей, полотенце, тыква и журнал"Здоровье", но Маша просто не могла об этом знать. В искусстве тащить в себе множество вещей с мультяшками смог бы сравниться разве что лично Вассерман, но у этих парней и девчонок было особенное свойство — они могли выхватить все предметы прямо из воздуха и так же запихать его обратно в этот же самый воздух, как игрок, хранящий свои вещи в инвентаре. В узких кругах его назвали"хаммерспейсом". Особо ретивые мультяшки умеют доставать предметы из облачков своих мыслей, но в этой общине таких не водилось.

Суслы с разным окрасом шерсти были не единственной расой, на которые делились мультяшки. Если залезть на шкаф, можно найти тысячу с хвостиком таковых, а если считать тех, кто пал жертвой банд реалистов, межвидового скрещивания или собственной тупости, можно насчитать ещё сотню в довесок. И возможно, новые расы формируются прямо сейчас… А если вспомнить уникальных мультяшек, которых никак нельзя отнести к конкретной расе?

Как я уже говорил, Барсик — мультяшка, материализовавшаяся в реальном мире. Он относился к другой расе — расе сезамов. Сезамы — мультяшки, которые обладали пышной шерстью самых невообразимых цветов и расцветок. Барсик, например, был в сине-зелёную полоску. Шерсть Лаэрты, также жившей в этой халупе, была в рыжую, даже ярко-апельсиновую клетку, как плед. Заместо шлёпанцев её любимым аксессуаром была заколка на голове в виде сердечка. И Лаэрта, и Барсик любили жить под кроватями, хоть и не всем сезамам свойственна эта привычка — так, например, младшая сестра Лаэрты по имени Дюдюка жила где-то в деревне возле Пскова, в теплице и растила там огурцы, но это мелочи.

В меру упитанная Лаэрта сейчас была занята глажкой белья пацанки-шуруповёртки с именем Шпатель, которое не каждый еврей захочет сделать своей фамилией, поэтому, когда Карим прибежал к ней и сказал:"Эй, дура, пошла на первый этаж гостей встречать!", она не повела ухом. Генератор гудел, утюг работал, а то, что Шпатель не опускается до женской работы, предпочитая то что-то строгать, то что-то чинить — это мелочи. Кажется, что сама шуруповёртка Шпатель вспоминала о том, что она на самом деле женщина, лишь тогда, когда ей хотелось смачного поцелуя в губы от Карима или пошутить над его дружком-недотёпой, Шнурком.

Раса шуруповёрток вообще такая в своей массе. Им неведомо то, ради чего природа создала прекрасную половину человечества и отдала ей в пользование более грубую её часть, им интересно строить всякие вундерваффе, которые ещё не факт, что не разрушатся в первый же час после постройки. Что шуруповёртки, что сусла… Очень немногим расам повезло с противоположным полом. И дело даже не в том, что на десять девчонок по статистике девять ребят, а в том, что большая часть рас состоит либо практически из одних самцов, либо из одних самочек. Например, голубые гномы или, как их называют в народе,"сморфики"… Одна-единственная женщина в племени окружает себя гаремом, которому по объёму позавидует и иудейский царь Соломон. К тому же, они не слишком тянутся к девчонкам других рас, из-за чего немало мультяшек и осведомлённых о ситуации в мире за пределами"незалежной"людей пускали сальные шуточки про их цвет, хотя на самом деле они были просто всецело верны своей королеве… Впрочем, кто их разберёт, сморфов-то?

С шуруповёртками был обратный случай: мужиков среди них кот наплакал, да и к тому же, по слухам, они были совершенно непривлекательны. К счастью, им никакие комплексы не мешали встречаться с представителями других рас, а отдельным удавалось, говорят, охомутать даже трёхмерные объекты, обладающие разумом… По легенде, род шуруповёрток пошёл от нечестивого брака их прародительницы, Гаечки и человека — Рэя Джонса, который влюбился в неё без ума.

Шуруповёртки, как и Гаечка, были мультяшками, похожими на прямоходячих мышей.

Вскоре к Барсику и Маше пришли Шнурок, Шпатель и Карим. Про внешность Карима я уже много говорил. Что касается Шнурка, то он был таким же суслом, как Карим, но у него не было мерила власти в виде тёмного пятна под глазом, а такие суслы были в лучшем случае быть на подхвате, а в худшем — превращаться в совершенных козлов отпущения. Он был недотёпой, у которого совершенно ничего не получалось — даже встретить гостей, потому что на дороге возникла арбузная корка, об которую он подскользнулся и больно шмякнулся челюстью, вонзившись своими острыми резцами в пол. Кое-как вытащив свои зубы, Шнурок отряхнулся. На нём были клетчатая рубашка, джинсы, кроссовки и невыразительные, круглые очки — будто он не сусло, а выпускник Хогвартса. Но не суждено было парню колдовать…

Что касается шуруповёртки по имени Шпатель, то она была обладательницей больших ушей, такой же большой груди, стройной фигуры, милого носика и мультяшных, многозначащих глаз. Её одеждой были белоснежная майка, джинсовая мини-юбка и босоножки, подчёркивавшие её фигуру в те редкие моменты, когда она оставляла свой потёртый комбинезон в покое.

Следом за ними приплыла мультяшка-сезам Лаэрта, которая наконец-то бросила свой утюг и сказала:

— Бросайте свои дрели! Задолбали уже сверлить! Я вам обед приготовила. Барсик, Маша, хотите перекусить?

— Да не особо. — ответили они оба, ведь Барсик нажрался муравьёв из муравейника, а Маша с голодухи сама не заметила, как сточила большую часть запасов в своём рюкзаке.

— Всё равно садитесь за стол, будет весело.

— Хорошо, Лаэрта.

Глава 4. За столом

Как в логове небезызвестного помещика Ноздрёва, посреди гостиницы, где Лаэрта накрыла стол для себя, бригады ремонтников и гостей, стояли козлы. Стол ломился от яств. Видно было, что клетчатый монстр потратила немало сил, чтобы устроить такой обед, за которым парни и Шпатель наконец-то смогут отдохнуть от своих трудов праведных. Зная любовь этой тройни к спиртному, Лаэрта притащила холодного пива — от такой жаркой работы ребят наверняка мучает жажда. Аромат жареной курицы, салатов, яблок, апельсинового сока, нежного запорожского сала, колбасы, сдобренного пальмовым маслом риса — ведь какое масло не возьми, оно всё равно таким окажется, вся разница кроется только в марке производителей генномодифицированных семян, как мы знаем. Ребят не надо было ждать долго: они подскочили к столу очень быстро. Маша и Барсик приплелись на этот праздник жизни позже остальных, ведь им была интересна не сколько еда, сколько возможность всем скопом обсудить последние новости и просто от души повеселиться.

Красоты накрытого стола в какой-то мере были похожи на блаженный оазис посреди пустыни ремонта, пыли, опилок и штукатурки…

Тем не менее, Карим был первым и на пирах: он тут же в своей манере слопал курицу вместе с костями, совершенно её не пережёвывая. И даже не подавился, гад. Шнурку повезло меньше — Карим неосторожно задел тарелку своего друга, и устремившаяся в свой последний полёт аппетитная подлива смачно размазалась по его морде. Однако он просто облизнулся, хихикнул и приступил к своей еде. Лаэрта, в отличие от пацанов, начала вкушать листья салата со спокойствием тибетского монаха. Барсик просто многозначительно уткнулся взглядом в свой бокал — ведь есть ему совершенно не хотелось, а на худой конец, можно и травки во дворе пощипать. Маша надкусила помидор и насладившись его вкусом, взглянула на Шпатель, которая села рядом с Каримом, поглаживая его мышиной лапой по спине.

— Ну где же ваши манеры, ребят? — спросила Лаэрта Шпатель, которая вырядилась как женщина лёгкого поведения.

— Где-где… В Караганде! — ответил Лаэрте Карим.

— А ты вообще голая ходишь. — заявила в ответ моралистке Шпатель.

— Зато я…

— Зато ты трёшься об телевизор и мешаешь нам смотреть программы. — безапеляционно ответила мышь сезаму.

Лаэрта захихикала и бросила здоровенную лохань с оливье в сторону Шпатель, но салат против всех законов физики попал в Шнурка и растёкся по морде. Веселее всего было то, что пластилиновая рожа суслика приняла форму лохани. Шнурок вообще умел притягивать к себе неудачи, но у него была какая-то совершенно героическая сила воли, и он никогда не унывал.

-Ну вы даёте! — ответил Шнурок, облизнувшись. — Дайте хоть пожрать нормально.

Вообще, отношения с телевизорами у мультяшек расы сезамов были особенными, но об этом мы пока умолчим. Маша поела и взглянула на Барсика, который выглядел так, будто на его мохнатом лице отразилась вся скорбь еврейского народа.

— Ты чего, Барсик?

— Да я так… Задумался, Маш.

— О чём?

— Ну, ни о чём.

— И действительно, раз ни о чём, то нафига строить такую страдальческую рожу, от одного вида которой повеситься хочется? — спросила его Лаэрта.

— Вот об этом я и говорю. — ответил ему Шнурок, откупоривший бутылку пива и начавший её тянуть, не скрывая своего удовольствия. Шпатель крепко обняла Карима и прошептала на ушко:

— М-м-м… Сладенький мой.

— А, крошка…

Когда они сблизились в страстном поцелуе, от этой сцены Машу чуть не вырвало. Она высунула язык настолько, насколько могла и крикнула:

— Тили-тили-тесто, жених и невеста!

— Ну да, есть такое. — сказал Шнурок, покончивший с бутылкой и пустивший в сторону Шпатель свой манящий взгляд. Впрочем, ей было всё равно.

Барсик решил для вежливости пожевать рис с котлетой. Раз ложку, два — ложку, три… Окончив половину блюда, полосатый сезам сдался.

— Ладно, Маша, ты поела? — спросил Барсик Машу.

— Да.

— Тогда пошли. Оставим их в покое, они сейчас ещё сильнее буянить начнут.

— Хорошо. Только возьми свои рисунки из рюкзака, они нам очень сильно нужны.

— Для чего?

— Узнаешь.

После того, как девочка взяла свои рисунки, Маша и Барсик поднялись на второй этаж, в ту комнату, которая ещё не подверглась ремонту.

— Ну что за дела. Даже"спасибо"не скажут, гады. — пробурчала вслед ушедшим из эрзац-гостиной Маше и Барсику Лаэрта, переведя свой пристальный взгляд на тех, кто ещё сидел за столом. Остальные мультяшки в трапезной тоже не блистали: Шнурок принялся за вторую бутылку и мягко говоря, уже был, как говорят в народе, подшофе, а в такой ситуации он совершенно терял всякую осторожность и здравый смысл. Что касается Шпатель и Карима, то они уже совсем неприлично флиртовали друг с другом.

Глава 5. Пёс по кличке Алеко

— Ты ведь скрабблер, не так ли? — спросил Барсик Машу.

— Да.

— Так вот, раскладывай все свои рисунки на полу.

Маша прислушалась к своему другу и разложила всё своё творчество на голом бетоне.

— Итак, о чём ты больше всего мечтаешь?

— О собаке.

О собаке Маша мечтала очень давно. Как ей хотелось гулять с четвероногим другом, играть с ним, нежно гладить и ощущать, как после прогулки он тебя облизывает с головы до ног, радостно виляя хвостом. Ей хотелось увидеть ту преданность, ту душевную связь, ту истинную дружбу, которую редко можно встретить у людей. Да и у мультяшек она была ох какой нечастой. Но, к сожалению, папа не любил собак и поэтому её так и не удалось завести.

-Вот кого я хочу. — Маша показала рисунок своему другу. Видно было, что он был нарисован как минимум года два назад. Глядя на рисунок, совершенно невозможно было определить породу пёсика. Всё, что было на рисунке — два круга — один больше, другой меньше, четыре палочки, веник заместо хвоста, треугольничек уха и три точки — одна была носом, а два остальных — глазами. На рисунке была большая подпись"Алеко", причём буква"А"была перевёрнута.

— А кто это?

— Ты что, не понимаешь, что это — Алеко?

— А, всё понятно. Хороший пёсик… Просто ради него необходимо принести все остальные рисунки в жертву, чтобы накопить достаточно мультяниума для его пробуждения…

— Хорошо. Нам нужно разжечь костёр, чтобы спалить все остальные рисунки.

— Отличная идея. Вот только тебе не кажется, что…

— Разводить костёр в помещении — это дурацкая идея?

— Да.

— Пойдём.

С этими словами Барсик и Маша сначала спустились по лестнице на первый этаж, а потом — вышли из двухэтажного заброшенного здания, чтобы собрать хворост и разжечь костёр. Благо, Маша взяла спички. Как только они скрылись в окрестном лесу, вновь заиграла музыка ремонта из стука молотка, деловитого сверления и бултыхания бадьёй с краской, которой красили первый этаж. До откровенной пьянки, слава Богу, дело не дошло. Впрочем, во время ужина герои ещё успеют догнаться… Лаэрта меж тем ушла смотреть подсоединённый к генератору телевизор.

…

В дубраве, залитой прорезающим себе дорогу через обильную листву солнцем, щебетали птицы. Маша и Барсик собрали хворост и подожгли его. Костёр занялся, загорелся, лёгкий дым попёр вверх. У девочки зазвонил телефон. Маша взяла трубку.

— Алло! Доча, ты куда пропала? — донёсся из смартфона голос мамы.

— Скажи папе и всем, что в школу я больше не хожу. — ответила ей девочка.

— Как это? Ты сдурела?

— Нет. Просто у меня много других дел.

— Не выдавай себя раньше вре… — предупредил её Барсик, но Маша ответила ему:

— Замолчи! Не мешай мне разговаривать с моей мамой!

— А это кто с тобой разговаривает?

— Да никто. Это тебе показалось.

— Ты что, думаешь, что я сумасшедшая? Вдруг это маньяк какой-нибудь?

— Какой ещё маньяк?

— Да такой! Ты загонишь свою маму в гроб такими приколами. — сказала мама своей дочери.

Перед девочкой встал тяжёлый выбор: либо выдать информацию о том, что она связалась с мультяшками — а с трёхмерными людьми, во всяком случае с большинством, у них отношения были крайне натянутыми, либо своими заявлениями довести маму до инфаркта. Казалось бы, можно выбрать из двух зол меньшее, но во-первых, где это меньшее, а во-вторых, какое у"меньшего"ещё будет послевкусие? Есть, конечно, и третий вариант, но возвращаться в Калинов сейчас равносильно самоубийству. Поэтому Маша подумала"Будь, что будет"и просто сухо произнесла:

— Со мной всё нормально. До встречи. — и повесила трубку.

Увидев небольшую вытянутую коробочку с экраном в руках у девочки, которая называлась"смартфон", Барсик удивился. У местных такие штуки попадались довольно редко. В основном мультяшки звонили по домашнему телефону.

— Где ты такой телефон купила?

— Мне ма-а-а-ама подари-и-ила… — девочка не выдержала напряжения, и у неё из глаз потекли слёзы.

— Маша, успокойся! Просто я хотел сказать тебе, что не нужно было звонить.

— Ты, что не понимаешь, что мо-о-ои родители волнуются? — продолжила реветь Маша.

— Я даже не знаю… Успокойся, девочка, успокойся. Может, возьмёшь конфетку?

— Да не нужны мне твои конфеты! Я вообще ничего не хочу!

— А собачку…

— Со… ба… чку… — всхлипнула ещё раз Маша. — Со… ба… чку… Дай, я сначала успокоюсь, хорошо?

— Ладно.

Девочка ещё долго плакала, но рано или поздно наступает предел, и слёзы её высохли — слезами горю всё-таки не поможешь, а о четвероногом друге Маша мечтала слишком сильно. Тем более, может быть, её родители более-менее тоже успокоились?

Барсика тоже можно понять, ведь люди могут начать за его шайкой охоту… Но сейчас это не имело значения. Пока костёр ярко горит, необходимо предать огню свои каракули, чтобы воплотить одну из них в жизнь. Оставив в стороне свой кривой рисунок собаки, девочка без сожаления скомкала все остальные каракули и бросила их в жаркий огонь. Пара всполохов, и загнутые листы посыпались пеплом. Жертва была принята. Барсик и Маша взялись за руки, высоко подпрыгнули и крикнули во весь голос:

— Леонай-леонай, мой рисунок — оживай!

От крика лес загудел. То, что они увидели, было совершенно невообразимым. Из-под земли возник какой-то чёрный сгусток, цветом похожий на презренную нефть, который прямо в воздухе растёкся во все стороны, обозначая контуры самой сокровенной мечты девочки. Будто невидимый художник спустился с небес, чтобы зарисовать те самые круги и палочки. Туловище и голова окрасились в рыжий цвет и тут же на мгновение появилось облако, из которого, радостно лая, выпрыгнул пёс, тут же накинувшийся на хозяйку и облизавший Машу с головы до ног.

— Какой хороший мальчик! — сказала Маша, погладив пса по головке, который крикнул"Гав!". — Теперь тебя зовут Алеко!

Алеко принадлежал к достаточно разнородной расе, которых называют полипэйнтами. Полипэйнт — один из самых примитивных видов мультяшек, ниже них только стикмены, а также различные не совсем жизнеспособные дегенераты вроде тележопиков или дорби. Полипэйнты состоят из нескольких графических примитивов и могут как обладать разумом, так и быть простыми животными(чаще всего), как пёс по кличке Алеко. Впрочем, они могут принимать любую форму, в том числе и тостера на ножках или летучей пиписьки с ушками. Так что внешне полипэйнт может быть самым разным — остаётся только одно свойство, нарочитая его примитивность. Полипэйнты часто рождаются на основе детских рисунков, которые рисуют скрабблеры, ведь рисуя свои каракули, дети вкладывают всю свою душу туда. Древние египтяне по той же причине придерживались весьма строгих канонов в живописи, пусть и странных на первый взгляд — в частности люди и боги всегда изображались в профиль: они верили, что только так нельзя будет потревожить их покой. Алеко выглядел в реальности практически так же, как на рисунке — с двумя кружками заместо тела, веником — хвостом, треугольными ушами и точками заместо глаз и носа. Разве что её любимец стал рыжим.

— Алеко, сидеть!

Удивительно, но Алеко даже ничему учить не пришлось — будто бы понимание команд было зашито глубоко в его подсознании. И он сел.

Девочка взяла палку, кинула её, и радостный пёсик побежал за ней, чтобы принести её в своих зубах. Маша была на седьмом небе от счастья — ведь её мечта воплотилась в жизнь.

Когда Маше и Алеко надоело играть, костёр уже успел погаснуть сам по себе, а солнце начало садиться.

— Ладно, пошли домой. — сказала Маша Барсику и своему новому другу, с которыми их ждёт ещё много приключений.

Когда они пришли домой, на пороге они увидели преинтереснейшую картину: Лаэрта со всей дури пнула подвыпившего Шнурка, и он вылетел из окна второго этажа, и казалось, должен был шмякнуться вот прямо сейчас, но он завис прямо в воздухе, взглянул вниз, осознал, что под ним ничего нет, и только тогда упал. Было видно, что умение забивать болт на физику было у мультяшек в крови.

— Удивительно, как это возможно… — сказала Маша. — Если это была я, я бы давно разбилась насмерть.

— Да, мы странные существа. — ответил Барсик.

Придя в свой дом и плотно поужинав — ведь заботливая Лаэрта успела наварить столько еды, что даже вшестером, да даже с новым другом Маши они бы не смогли сточить за один раз, они взяли косточку поаппетитнее для Алеко, Барсик с Машей поиграли в её телефон, а потом легли спать — Маша на кровать, Барсик — под ней, а Алеко свернулся калачиком возле двери. Следом за ними легла Лаэрта. А вот Шпатель, Карим и Шнурок…

Глава 6. Параллельные поиски

А вот Шпатель, Карим и Шнурок развлекались в своей фирменной манере. Карим и Шнурок трахали Шпатель, мешая своим блудодействием несчастной Лаэрте спать.

— Заткнитесь, извращенцы! — крикнула им вслед Лаэрта, услышав очередной мышиный стон. Однако сусла и их подружка не хотели прерывать порочное наслаждение раньше времени, и только полностью выдохнувшись, завалились баиньки, и несчастная женщина-сезам ничего не могла с этим поделать.

Впрочем, в Калинове — во всяком случае, в одном из домов, которые там стояли на месте разрушенных в бурю революции купеческих усадьб, этой ночью было не менее неспокойно.

Звонок Маши поднял её родителей на уши. Их дочка хотела их успокоить, но сама того не понимая, заставила нервничать их ещё сильнее. Что тут поделать-то? Едва проторчав в кровати бессонную ночь, папа и мама начали расспрашивать соседей. Из четырёх квартир на этаже одна принадлежала родителям Маши, другую наглухо заперли, в третьей жила молодая пара, которая только недавно приехала в город и которая пока ещё не успела там толком обжиться… И только последняя соседка, Тётя Роза оказалась более-менее разговорчива.

— Тётя Роза, добрый день.

— День добрый!

— Да мы ищем свою дочь.

— Дочь? Машу что ли?

— Да.

— А что с ней не так?

— Говорят, в лес убежала?

— В какой ещё лес, чёрт вас подери? Мне сегодня утром в поликлинику идти! Я на терапевта записана. Понимаете, ироды?

Видно было, что информацию даже раскалённым паяльником у Розы не добудешь. И когда она, виляя своим прыщавым обвислым задом в пошлых фиолетовых лосинах, ушла в поликлинику, на этаже не осталось никого, кого можно было бы расспросить о пропаже дочери. Этажи выше и ниже представляли из себя дикое поле: ещё неясно, какой алкаш, торчащий не в духе, тебе попадётся. Так что оставался последний выход: идти на улицу.

Докладывать учителям также не было смысла: в средней общеобразовательной школе Машку не особенно искали. Тем более, она прогуливала всего один день. Не самый лучший пример для подражания, но если сравнить с каким-нибудь Митяем, который на два месяца ушёл в самоволку и пришёл лишь для того, чтобы лично поставить своему обидчику фингал под глаз, а потом опять надолго покинуть стены учебного заведения, Маша на этом фоне выглядела просто ангелом. Тем более, конечно, от прогулов у него знаний не прибавлялось, но вот более важной в реальной жизни бытовой смекалки было хоть отбавляй. Её друзья же развлекались и без своей подружки, устраивая догонялки и прочие невинные забавы. Да и сведений о том, куда именно запропастилась Маша, у них точно нет.

На улице же сновали не ведавшие жуткой потери прохожие — кто на работу, кто — в булочную. Общаться с ними было бесполезно. Так что кроме как в милицию обращаться некуда. Была Маша, да всплыла. На всякий случай родители Маши позвонили девочке ещё раз. Прошла беседа, которая не принесла им особого расслабления. Никакие её слова о том, что у них всё хорошо и что у ней появились новые друзья, не дали эффекта. И тут в качестве собеседника на связи появился Барсик, в последней попытке дать возможность родителям успокоиться.

— Как вас зовут? — поинтересовался Барсик.

— Меня — Зинаида, а моего мужа — Иван.

— А меня зовут Барсик. Я хочу сказать, что с Машей всё хорошо. Ей у нас нравится. Мы живём в одиноком доме в лесу. У ней наконец-то появилась собака по кличке Алеко.

— Как это?

— Очень просто. — сказала Маша. — Прошу, оставьте меня в покое. Барсик волнуется.

— Ну ладно… Но кто вы такие? Кто вы вообще такие? Вы только не говорите, что держали её в подвале и промыли ей мозги.

Дилемма опять встала во всей красе. Но Барсик решил рубить с плеча.

— Я — монстр, который жил у неё под кроватью. Я её лучший друг.

— Как это? — у Зинаиды глаза на лоб полезли от удивления. — Ты шутишь. Ты просто шутишь.

— Нет, я нисколько не шучу. Всё серьёзно. Всё на самом деле очень серьёзно.

— Ладно. Вы меня угомонили. Либо вы возвращаете мне мою дочь, либо от вас не останется мокрого места.

Маше ничего не оставалось, кроме как сказать:

— Я никуда не пойду.

— Тогда ты мне больше не дочь. — ответила мама девочке и повесила трубку.

Зинаида уже хотела пойти к участковому, но её мысли прервал птичий крик. Какая-то непохожая на других утка — та самая, что вместо"Кря"кричала"Найн"на пруду, и более того, была больше похожа на нарисованную, чем на реальную, нашла мирно чирикающего воробья и напала на него. Воробушек, правда, оказался не промах, вспорхнул и уже практически улетел, но утка на своих крыльях начала медленно догонять несчастную птичку. Крохотные крылья воробья выбивались из сил в тщетной надежде оторваться; но не тут-то было… Хищник подлетал всё ближе к жертве, она предприняла хитрый манёвр, ловко пролетев мимо фонарного столба в опасной близости к препятствию, в которое странная утка, по только ей ведомой причине преследовавшей воробья, врезалась со всей силы и смачно проехалась клювом вниз до самого основания столба, противоестественно для живого существа, но естественно для мультяшки расплющившись при этом. Соскользнув и упав на асфальт, утка отряхнулась и крикнула:

— Проклятье! Этот пернатая, недостойная существование нечестивая, низшая птица смылась от меня! Ну ничего, я её догоню и покажу, что нельзя залетать на наш пруд!

Настало время раскрыть все карты: это была не просто птица, это была мультяшка расы юберфогелей. Уже само её имя говорит о суровом нордическом характере этой утки.

По легенде, их прародителем был анимационный кадавр под кодовым названием"Дональд Дак", который был создан в мрачных американских лабораториях. Но пришла война, и для агитационно-патриотических мероприятий его решено было сделать нацистом — специально для того, чтобы поднять на смех жестокого врага. Дело было сделано и о нём забыли, а после и фашистская гадина, к ликованию всего человечества, была навсегда вычеркнута из существования. Но в тот день, как мультяниум утёк, из отравленных им птиц появилась раса мультяшек-юберфогелей. Будучи птицами, они перенесли стремление фашистов-людей истреблять народы, руководясь своей людоедской теорией, на царство пернатых. Для юберфогеля сколько бы ты раз ни был евреем или большевиком — они вряд ли обратят на тебя внимание, если не будешь выкобениваться, но стоит тебе уродиться какой-нибудь чайкой или синицей — то поздравляем, ты не имеешь в их глазах права на жизнь! Теперь становится понятной причина нападения юберфогеля на воробьёв: всех остальных птиц они считают низшей расой, недостойной жить в их угодьях, или как бы сказал настоящий фриц — "на жизненном пространстве". Не всегда, впрочем, местным уткам, селезням и гусям везло; иногда их просто поражали наповал ещё до того, как они осмелятся увидеть стрелков, но часто их охота заканчивалась успехом.

Сейчас, правда, воробей улетел. Но юберфогеля не покидала надежда, что его товарищи на пруду могут позаботиться о том, чтобы он не избежал возмездия за то, что сунул свой наглый клюв в их начищенную до блеска кормушку. И, недовольно крякнув, утка отправилась восвояси.

— Зина! Ты чего?

Мама Маши от этой сцены просто рухнула в обморок.

— Срочно… скорую. Прошу…

Иван позвонил в скорую помощь. К счастью, они приехали довольно быстро, несмотря на то, что работа системы здравоохранения в последнее время, говорят, начала немного сбоить. Этот факт немного задержал поиски. Барсик и его команда пока могут спать спокойно. Но вот сможет ли в ближайшие дни спать спокойно Калинов? В этом начинаешь сомневаться всё сильнее…

Глава 7. Движение реалистов

Всё началось в роковую осень 2018 года. К сожалению, человеческий гений свою неуёмную энергию, данную природой, тратил в том числе и на создание всё новых, более опасных и более совершенных средств для истребления себе подобных. Когда-то, ещё в начале двадцатого века, впервые было создано такое уникальное вещество, как мультяниум.

Мультяниум — чёрная густая жидкость, состоящая из чернил, ртути, абсента и самого ценного ингредиента — одной капли мочи, нассаной в святой Грааль — кто-то умудрился отлить туда по пьяни, имел особое свойство — умел оживлять рисунки, исполнив мечту многих шаманов не только в дни ритуалов, когда они ели грибы, варили пейот или каким-нибудь другим образом уходили в транс, в миры духов и потусторонних материй. Но так получилось, что и эта технология перешла в удивительный мир оружия массового поражения, заняв почётное место рядом с ядерным и химическим. После войны сразу в нескольких странах — в США, СССР, ряде стран Европы и Японии, где работа с мультяниумом приобрела особую форму, проводились исследования по выведению бесчисленного числа анимационных кадавров — Кадавра Мауса, Кадавра Дональда, Освальда Банни, Чебура, Астрального П' Аццана и их усиления.

Всё бы ничего, но той самой осенью 2018 года, 16 октября, в Соединённых Штатах, в штате Оклахома, по неизвестной причине произошла утечка мультяниума. Да, её попытались устранить, но это вызвало цепную реакцию, и мультяниум перестал быть контролируемым везде, где он находился. Это привело к рождению мультяшек — как в ходе мутаций людей и земных организмов, так и самих по себе. Новые организимы представляли из себя совершенно иную форму жизни, по аналогии с жизнью на основе кремния, в которую верят некоторые учёные, но только на основе рисованных тел.

Кое-где мультяшки и люди смогли жить вместе — в частности, именно так случилось в Японии, но такая идиллия царила далеко не везде. Впрочем, и в судьбе японцев было всё не так гладко…

Давайте проведём небольшой эксперимент.

Что бы произошло в мире монстров и людей, в котором произошла война между этими же монстрами и людьми? Если победят люди — ждите ребёнка, который заменит собой семь душ, освободив монстров из-под горы, сгорая от своей решительности. Если не победит никто — тогда ждите Эботтского авангарда с Ле Патроном. Если же победят монстры? То случилась наша история.

Люди видели в мультяшках угрозу — особенно зная, насколько активно они переводят детей, а то и сороколетних одиноких жирдяев-инфантилов на свою сторону, а мультяшки видели угрозу в людях. И тут, и там всплыли идейные террористы, по тем или иным причинам стремившиеся очистить мир от одной из рас — или хотя бы маленький его закуток, и прожжённые циники, которые стремились воспользоваться катастрофой, чтобы извлечь из неё максимальную выгоду. Особенно страшным было то, что особые способности на этом фоне получили дети-тихони, ставшие скрабблерами — то есть людьми, способными управлять мультяниумом и контролировать мультяшек. Порой они настолько сильно сближались с новыми друзьями, что были вынуждены предать людей. Их назвали"эджи".

Крупномасштабная война, грозящая утопить планету в крови и чернилах, не началась — всё же градус пассионарности, как сказал бы Лев Гумилёв, не достиг точки кипения, а единство между разными людьми или разными мультяшками не было достигнуто — как дрались между собой сфералы и юберфогели да разные банды, так и дерутся. И будут драться до скончания веков.

Но всё равно то тут, то там постоянно вспыхивали малые конфликты, а ненависть продолжала травить сердца, укореняясь всё глубже…

С тех пор прошло несколько лет. Несмотря на внутренние раздоры, мультяшки продолжали продвигаться вперёд.

Порядок во многих странах перед лицом такой катастрофы был на грани краха, а некоторые и вовсе успели погрузиться в абсолютный хаос. Но всё было не так плохо, и сохранившие влияние на народ правительства выработали ряд мер, которые должны были остановить волну беззакония и анархии.

Одной из них стало формирование международной организации"Реалисты".

Для защиты человечества от мультяшек и присоединившихся к ним ренегатов была создана особая служба — Реалисты. Уже само название говорит о том, на чей страже они стоят и ради чего готовы положить свои жизни даже в борьбе с совершенно сюрреалистической хтонью. Отборные солдаты спецподразделений вошли в эти новые части. Да, мультяшки — весьма живучие существа, способные выдержать то, что простому человеку из плоти и крови пережить невозможно, но и на них нашлось своё средство — стирающие пули, единственное оружие, способное гарантированно стереть мультяшку с лица земли. И этими средствами Реалисты располагали в полной мере.

Они действовали весьма эффективно, убивая мультяшек и защищая людей от них. Поначалу это работало, но со временем огромный сонм существ смог выработать стратегию обороны даже от таких толстокожих вояк, как"Реалисты". Это также приводило к радикализации: восставшие против человечества во имя защиты своих новых рисованных друзей эджи становились ещё злее, а кое-где начали изолировать детей, способных стать скрабблерами, от общества за каждый чих. Более того, в один прекрасный день японцы представили ультиматум, с которым"Реалисты"вынуждены были смириться — во всяком случае, пока. Но Реалисты оставались влиятельной силой, которая удерживала мир и порядок на своих плечах для людей и сущим кошмаром для выходцев из мультипликационной продукции.

Уже несколько лет ("Реалисты"были основаны в 2019 году) этой организацией руководил бессменный генеральный секретарь Луи Максвелл. Ему было за шестьдесят и он пользовался беспрекословным авторитетом у своих подчинённых, которые за него и идею спасения человечества от нарисованных супостатов были готовы броситься и в воду, и в огонь. Луи был хоть и немолод, но крепок; широкий шрам через всё лицо говорил о том, что его путь на вершину не был усыпан розами. Главным его украшением были пышные усы, которыми Луи гордился особенно сильно. Он управлял своей организацией железной рукой, но в то же время он понимал, в чём его миссия. Он был кристально благороден и честен: дав слово, он никогда его не нарушал. Сегодня в его богато обставленный кабинет направились специалисты с докладом.

— Господин Максвелл, в России, городе Калинове обнаружены странные существа. — с этими словами ему вручили здоровенную папку с докладом. Усатый начальник спокойно взял её и начал листать, пристально изучая ситуацию, по которой отчитывались члены организации. Когда он увидел изображения необычных птиц — одна из них была в каске, до боли в глазах напоминавшую шлема войск кайзера Вильгельма, он подумал:"Удивительно. Мне всегда в отчётах писали, что в Калинове спокойно. Мне не могут принести подделку… Как они смогли сюда проникнуть?"и сказал своим подчинённым:

— Комрады! В Калинове неспокойно! Нападение юберфогелей требует решительных мер. Выслать отряд Реалистов!

— Так точно.

Подчинённых не надо было ждать. Отряд был найден, и уже очень скоро с секретной посадочной полосы полетел вертолёт с десантом, готовым перестрелять юберфогелей во имя спасения человечества. Вечером он висел уже в калиновском небе.

Глава 8. Утиная охота

Солнце клонилось к закату, озаряя крыши калиновских домов алым оттенком, отражаясь кругом на широкой, прекрасной матушке-Волге и на сонной глади пруда на отшибе города. Мало кто там ходил гулять и днём; часам к четырём там не оставалось ни души. Бесхозные берега уже успели покрыться тиной и осокой — ещё чуть-чуть, и пруд превратится в болотную трясину. Когда-то там крякали утки и курлыкали, как Сергей Пахомов, цапли, но жестокие к другим птицам юберфогели, крича своими клювами"Шайзе!", истребили прежних обитателей под корень. Битых бутылок и ржавых железок вокруг не водилось в большом количестве, к счастью. Единственным украшением была полусгнивший остов брошенной кем-то лодки, словно укрывшийся мягкой периной из мха. На ней когда-то красовалась надпись"Ундина", уже практически осыпавшаяся до конца. Летом на пруду бесцеремонно кружилась совершенно обнаглевшая чёрная-чёрная туча мошкары, на которую сбегались со всей округи красавицы-лягушки, чтобы полакомиться мошкой пожирнее да покрасивее. Со одной стороны пруд окружал пустырь, ведущий к городу и далее — к бескрайним речным просторам, а на другом — синели ели.

Именно сюда, на холодный и неуютный на ощупь песок, смешанный с глиной и грязью, высадилась группа"Реалистов". Их оппоненты, юберфогели, хоть и могли предусмотрительно улететь, заставив Реалистов потратить время на их поиск, но они бесстрашно торчали на водной глади, словно ожидая битвы.

Людей в группе было шестеро, все были одеты в форму, а шлемы полностью закрывали их лица. Один из них машинально произнёс.

— Противник найден. Огонь на поражение.

Над прудом полетели автоматные очереди. Стирающие пули сразу достигли цели, сбив пятерых птиц из стаи — остальные успели взмыть вверх.

— Шайзе! Люди пытаются защищать низших птиц! В атаку! В атаку! — заорал один из юберфогелей, которые оставались в живых — их было около тридцати. Одни птицы пытались спикировать прямо на солдат спецназа, принимая почётную смерть изрешечёнными чуть ли не в упор, другие — кружили вокруг пруда, периодически падая ничком от пуль, а третьи пытались убраться оттуда как можно дальше.

Когда второй магазин в автоматах сменился третьим, из тридцати выживших в лучшем случае оставалось шестнадцать. Особо смелая утка-юберфогель в каске понеслась со всей мощью на спецназовца, сбив его своей массой с ног и пробив своим острым клювом стекло, уже готовилась выклевать человеку, вмешавшемуся в естественный птичий отбор, глаз, но тот взял и попытался свернуть несчастному юберфогелю шею — но она лишь закручивалась всё сильнее, пока птица била ногами солдата по животу через бронежилет. Лишь на седьмом обороте шеи юберфогель задохнулся, перед кончиной отчаянно полоснув лапой по оголённому лбу, отчего у солдата пошла кровь. Таков был речекрякский"хэдшот"по утиному. Тем временем одна из уток-юберфогелей проявила чудеса хаммерспейса, каким-то способом, ведомым только персонажам игр, сумела из неоткуда достать отравленный кинжал и метнуть его в другого солдата, который ловко увернулся и продолжил огонь, который добил пернатого метателя ножей, заставив его тушку со всего маху плюхнуться в зараставший пруд, перепугав спящих там головастиков.

Из шестнадцати птиц оставалось одиннадцать — две наиболее дерзкие птицы погибли известным выше способом, ещё одну сразили пулей, пущенной в небо, а ещё двух птичек с помощью подствольного дробовика обратились в белый туман из перьев. Среди членов организации"Реалисты"пока не погиб ни один человек. Но эти одиннадцать птиц ни за что не хотели сдаваться перед презренными объёмными существами из плоти и крови, достаточно офонаревшими, чтобы защищать ещё более презренных, недостойных существовать на белом свете низших птиц.

Девять из них взмыли ввысь, а двое — попытались уйти, но незадачливых беглецов достал огонь стирающими пулями. У одной из птиц-юберфогелей внезапно нашлась граната системы Stielhandgranate, она дёрнула клювом за шнурок и бросила её в сторону спецназовцев. Граната морально устаревшей конструкции тем не менее оказалась эффективной, и одного спецназовца тяжело ранило. Истекая кровью, он уже не мог сражаться и представлять опасность. Всё бы ничего, но во-первых, граната у обезьянки с крыльями оказалась всего одна, а во-вторых — её сбил автоматный огонь теми самыми стирающими пулями, и она упала на пустырь, красиво перевернувшись в воздухе. Когда из всей стаи осталось только шесть птиц, магазины закончились. Ещё одну птицу сразили последним зарядом из подствола. К счастью, все в качестве оружия последнего шанса получили на складах пистолеты и стирающие пули к ним.

Пистолетный огонь был уже менее эффективен, и пусть одному гусю-юберфогелю всё-таки подстрелили жирное брюхо в процессе бегства, трём остальным нарисованным гусям удалось уйти с места утиной охоты, которую учинил на этот раз не дед Спиридон в своей любимой шапке, а спецназовцы. Если бы не раненый товарищ, они бы спокойно дострелили трёх юберфогелей, но когда он пришёл в себя, гуси уже смылись. Впрочем, перестрелять массу мультяшек, не потеряв ни одного человека — это уже хорошее достижение. Выполнив задание, в которое входила защита Калинова от мультяшек расы юберфогелей, они улетели обратно на базу. После такой трёпки они ещё долго будут бояться сюда залетать.

Впрочем, если вы думаете, что злоключения этой тройки юберфогелей на сегодня кончились, вы ошибаетесь…

Потеряв своё место кормёжки в пользу всяких ненавистных им простых воробушков и уточек, они в пылу ярости не заметили того, что под ними простиралась полянка, на которой стоял дом, в котором жили Маша, Барсик и их мультяшные друзья. Увидев птиц из окна, Карим крикнул:

— Свежее жаркое!

С этим криком он распахнул окно, выхватил свой любимый пятизарядный дробовик и выстрелил. Этого хватило, чтобы один из трёх юберфогелей упал. Когда он дёрнул затвор и хотел сделать второй выстрел, чтобы и вторая"истинная арийская птица"навсегда разучилась летать, но юберфогелей и след простыл. Фиг знает, куда они улетели.

— Фух.

Алеко меж тем времени не терял: он, чуя запах дичи, побежал в сторону убитой утки и принёс её своей хозяйке.

— Спасибо, Алеко! — сказала Маша своему псу и погладила"мальчика"по спине.

Теперь юберфогелю ничего не остаётся, как стать во главе стола на следующем обеде: Лаэрта делала из птицы совершенно восхитительные блюда. Тем более, юберфогели и в кругах мультяшек считались теми ещё мудаками, помешанными на расовой чистоте. Остальные мультяшки всех видов — от мунтадзе до чибиков совершенно не стеснялись мутить романы со всеми подряд, видя лишь богатый внутренний мир существа, а некоторые, как сезамы, могли влюбляться даже в неодушевлённые предметы, рожая в итоге совершенно адские гибриды. И только юберфогели этого естественного чувства стремались. Но самым ужасным было то, что они часто сами нападали на других мультях, например — на круглых птиц-свинобоев.

Тем более, сумрачному немецкому гению не слишком везло с мультипликацией. Да, в подвалах Аненербе велись в том числе и исследования с мультяниумом, но они больше были увлечены поисками Туле и строительством дисков Врил, так что единственной более-менее жизнеспособной формой жизни на её основе была штукоза, похожая на осу, да и та, по слухам, уже вымерла в первый год после утечек мультяниума. Другие, например, шниман, и вовсе остались на бумаге. Юберфогели, как уже говорилось, имели совершенно другое происхождение. Впрочем, может это и к счастью, что Рейх в войну не получил своих опаснейших кадавров, или на их языке, die gezogen Wunderwaffen?

Вечером Лаэрта и её друзья смотрели новостной сюжет про битву Реалистов с мультяшками, всполошившую некогда мертвенно спокойный городок Калинов. Шнурок забеспокоился: а вдруг следующими жертвами этого спецподразделения станут как раз они?

Глава 9. Дорогие телезрители…

Как только по телевизору начался прогноз погоды, Лаэрта жадно взглянула в сторону экрана.

— Всё смотались отсюда! Он — мой! — крикнула Лаэрта всем, бросившись к телевизору и крепко его обняв.

— Не загораживай экран, скотина! Сейчас фильм"Пятьдесят мгновений до моей серой весны-3"будет идти! — завопил Карим.

Фильм"Пятьдесят мгновений до моей серой весны"страдал от того, что каждый следующий фильм был хуже предыдущего. Если первая часть киноэпопеи собрала вполне неплохие кассы и получила более-менее приличные рецензии от кинокритиков, то вторую неблагодарный зритель, которому не понравилось даже то, что в ней снялся сам Тамблер-самец, оценил гораздо хуже. Третья часть, слава Богу, оказалась последней. Наверное, кроме Карима, она не нравилась никому. Да и это сусло больше видело в ней комедию абсурда, чем любовную драму в декорациях Милана, которую из себя изо всех сил пытались выдавить актёры и съёмочная команда. Впрочем, тот факт, что своей жирной тушей Лаэрта загородила весь обзор.

Вместо ответа Карим получил ногой по своей наглой роже, да с такого маху, что отлетел в стену, оставив там свой отпечаток.

— Ладно. Пошла ты, дура тупая! — сцедил Карим сквозь свои острые резцы и ушёл. Шнурок, Маша со своим псом и Барсик, Шпатель отправились следом.

Оставшись наедине с ЖК-панелью фирмы"Самсунг", Лаэрта обняла его крепче, потом выключила"ящик"и начала тереться об него, как кошка об ногу своего хозяина.

-Мой хорошенький! — сказала"самсунгу"клетчатая монстрила. Многие любят смотреть телевизор, кое-кто пучит в него глаза двадцать четыре часа в сутки, а кого-то телевизор даже воспитал, заменив и отца, и мать, но любовь к просмотру телепередач у мультяшек расы сезамов находится за гранью здравого смысла и превращается в чистой воды извращение. И если Барсик ещё сдерживался, то Лаэрта была абсолютно неуправляемой, и случаи, когда она чуть ли не занималась любовью с ящиком, случались регулярно — с того самого дня, как Шпатель решила сделать Лаэрте подарок и притащила разбитый телевизор с помойки, после этого его починив. Карим однажды психанул и выкинул телевизор в окно, но в итоге узнавшая об этом Лаэрта его так отчесала, что бедолага едва жив остался, после чего ящик вновь занял почётное место на тумбочке в одной из комнат.

Тумбочка загрохотала, на что Карим опять съязвил:

— Ты всегда говоришь, что мы втроём тебе спать мешаем! Лицемерка!

На что Лаэрта, снявшая телевизор с тумбочки и начавшая гладить им своё жирное, мохнатое пузо, сказала:

— Ещё одно слово, и я вам со Шнурком яйца отпилю!

— Ладно. Ты победила. — сказал Карим и подумал про себя:"Вот противная сучка…"

Маши дома не было — она ушла перед сном прогуляться со своим любимым пёсиком Алеко. Шпатель меж тем заперлась в подсобке и чинила какую-то ерунду.

Лаэрта меж тем не унималась и начала кувыркаться по всей комнате с телевизором в обнимку, после чего начала страстно его целовать.

То, что последовало с несчастной"плазмой"дальше, не иначе, как содомией, не назовёшь. Когда аморальные действия с телевизором порядком утомили Лаэрту, она поставила телевизор на место, расстелила постель, почистила зубки и легла баиньки. Потом вернулась Маша со своим Алеко, выпила гранёный стакан кефира, увидела, что Барсик храпел под её кроватью, и легла спать следом. Как только Лаэрта угомонилась, Карим, Шпатель и Шнурок устроили жаркий секс втроём в том числе для того, чтобы отомстить Лаэрте за унижение и за то, что им не удалось посмотреть фильм в хорошей компании, но их похотливые стоны Лаэрта на этот раз так и не услышала.

Так прошла ещё одна ночь в этой халупе.

На излёте ночи, когда первая тонкая алая полоса будущего рассвета показалась над поляной, у Лаэрты прихватил желудок, и она в панике выбежала во двор, где её стошнило прямо на тропинку. После чего она икнула и неспешно поплелась в свою постель.

— Похоже, я досмотрелась… — сказала она перед тем, как рухнуть на кровать.

Апрель уже приближался к своему логическому завершению, и солнце восходило рано. Карим продрал свои плоские глазёнки, надел футболку, шорты и бейсболку, и решил по своему обыкновению, закурить утреннюю сигарету. Он вышел во двор и вдохнул опьяняющий свежий воздух. Молодая трава покрылась росой, а далёкий лес затянула лёгкая дымка. На улице было пасмурно, но при этом светло. И только мультяшный суслик хотел щёлкнуть зажигалкой и затянуться настоящим кубинским табаком… Он, не глядя, наступил своей правой ногой прямо в блевоту!

-Твою мать! — грязно выругался Карим, после чего он пошёл к облезлой ванне с затхлой водицей и опустил туда ногу, после чего вошёл в коридор и на всю коммуну своим писклявым голосом крикнул:

— КТО НАБЛЕВАЛ ПОД ДВЕРЬЮ, ИДИОТЫ?!

— Ты чего орёшь? — крикнул ему в ответ Шнурок.

— Я вообще-то сплю. — вежливо ответила Маша.

— Р-р-р-р… — недовольно зарычал Алеко, с подозрением прищурив левый глаз и тут же его закрыв.

Барсик под кроватью ещё сильнее захрапел.

— Может, тебя самого там стошнило, а ты на меня гонишь? — крикнула Шпатель.

И только из комнаты, где стоял регулярно насилуемый Лаэртой телевизор, гробовым голосом ухнуло:

— Это… я.

— Ох ты ж… — сказал Карим и добавил в свою речь совершенно непечатное слово.

Да, он понял, что стошнило именно Лаэрту. Но как это могло случиться? В еде и уж тем более в спиртном мохнатая клетчатая рыжая йети всегда держала меру, в отличие от остальных, так что списать на алкогольное отравление не выйдет, бедами с вестибулярным аппаратом и морской болезнью она не страдала, да и стошнить от омерзения её не могло. Так что же тогда?

— Шпатель!

— Шпатель проснулась и крикнула:

— Чё те надо?

— Неси передатчик. Кажись, с Лаэртой что-то и вправду неладное!

Мышку-шуруповёртку не пришлось долго ждать: она ринулась в подсобку и начала рыться в инструментах, вскоре достав передатчик. Потом они пришли к Лаэрте, которая чувствовала себя дурно.

— Давай, покажи класс! — сказал Карим Шпатель.

— Человеку плохо, а ты тут со своими приколами! — вмешался Шнурок.

Внезапно небольшой экран передатчика выдал таинственную надпись:

"НАЙДЕН ИСТОЧНИК СИГНАЛА. ОБ. ЗО-ЗО. ЖИВ. РЕТРАНС. ЖЕН."

Передатчик, как видно, нашёл источник сигнала прямо у Лаэрты в животе. Худшие прогнозы подтвердились: Лаэрта была заражена живым ретранслятором. Да, конечно, через несколько дней она вылезет наружу, но во-первых, не было ответа почему этот процесс так сильно похож на беременность, во-вторых, живые ретрансляторы были теми ещё интересными существами, а в-третьих, кто всё это время будет убираться, готовить и штопать носки, пока Лаэрте придётся таскать кофе в постель? Это была серьёзная дилемма, потому что никто, кроме Лаэрты, таких вещей делать не умел.

Ладно, помыть пол — не так уж и сложно, тем более Шнурок тотчас же взял швабру и начал драить новый линолеум до блеска. Штопать носки приходится нечасто, а вот готовить…

К счастью, ещё оставался суп и гарнир, недоеденный в последние разы. Он-то и пошёл на завтрак ребятам, а также Лаэрте. Но вот как готовить обед в такой ситуации?

Ясно одно — телевизорофилия, которой страдают сезамы, до добра не доводит. Смотрела красна девица телик вечерами, смотрела, да досмотрелася.

Глава 10. Как казаки монстра будили

Последняя победа Реалистов над юберфогелями, которая не дала нарисованным птицам довести свой беспредел до логического завершения, успокоила жителей степенного Калинова. К тому же они были единственными мультяшками, кто оказался обнаружен в этом провинциальном городке — Барсик не считался, потому что он всё это время провёл под кроватью, прячась от всех — лишь тогда, когда папа уходил на работу, мама — к соседке, а их дочь — в школу, Барсик незаметно открывал холодильник и крал оттуда кочан капусты, старательно ныкал его под кровать и потихонечку его грыз.

Недавно нашли ещё одного ложного скрабблера, пятнадцатилетнего Егора, совершенно невзрачного кареглазого и коротко стриженого парня, единственной более-менее интересной деталью внешности которого оказался огромный прыщ на носу, который он уже много раз давил, но он в очередной раз вырастал вновь. Егор всем говорил, что смог оживить ужасного Столбоносика у заправки, но, как выяснилось, он просто набивал себе цену, рассказывая своим друзьям всякие небылицы.

Мама ещё для приличия немного повыла, но успокоилась. Тем более, она поняла, что если Реалисты нагрянут к её друзьям на огонёк, то вполне могут прирезать и её дочурку, если окажутся не в духе.

Бойня на пруду как-то позабылась жителям поляны, занятым своими насущными делами. Разве что Шнурок немного беспокоился, и даже выкатил стишок-подражание Мартину Нимёллеру:

Когда они пришли за юберфогелями, мы молчали.

Мы всё-таки не юберфогели.

Когда они пришли за сфералами, мы не обращали на это никакого внимания.

Всё-таки мы не вонючие шарики.

Когда они стали мочить штукоз, мы молчали.

Мы не хотели, чтобы кто-то жужжал нам в ухо во время обеда.

Когда они пришли за нашим соседом, мистером Дятлессом, который громыхал своим пылесосом, нам стало легче на душе.

Наконец-то сосед заткнулся.

Когда они пришли за нами, нам уже не было смысла сопротивляться.

Некому было заступиться за нас.

Когда Шнурок закончил свою трагическую речь возле холодильника, никто не воспринял её всерьёз. Особенно мультяшный суслик с пятном под глазом, которого хлебом не корми — лишь бы ему какую-нибудь гадость ближнему своему подстроить. Шпатель зевнула и уползла в свою подсобку — опять строгать свою ерундистику.

— Унылое говно твой стих, Шнурок. — сказал Карим. — Даже не смешно. Похоже, у тебя опять меланхолия началась.

— Вообще, у меня какое-то нехорошее предчувствие. — заявил ему Шнурок.

— Расслабься, выпьем с тобой пивка, и жизнь заиграет новыми красками! — сказал в ответ ему Карим.

— Кажется, не судьба. — сказал Шнурок, с кислой миной открыв холодильник, демонстрируя публике его полупустое нутро. — Пива нет.

В отличие от своего безрассудного дружка по кличке Карим, Шнурок отличался пугливостью и некоторой подозрительностью. Порой он пускался в разглагольствования на тему того, что скоро грохнет… Но отсутствие пива — всё-таки большая проблема, и её необходимо было решать.

— Ну, не беспокойся. Барсика заставим за пивом сгонять! Он ведь всё равно дрыхнет!

— Ты не подумал, с кем оставить Машу? Мы с ней не справимся. Она ведь — жалкий трёхмерный объект. Это нас можно бить-колотить, а живой ребёнок возьмёт да и покалечится…

— Может ей просто мультики включить? — предложил решение Карим, выражение рожицы которого приняло чуть более серьёзное выражение, чем обычно.

— А Лаэрта? Вдруг она опять с телевизором по всей комнате прыгать!

— А Лаэрта же в отключке.

— А если нет?

— А я же ей в чай снотворного бросил, и теперь она вновь храпит!

— Ты уверен, что это хорошая идея? — упрекнул Шнурок Карима.

— Да не очкуй, пацан, не очкуй. — сказал ему Карим.

— Ладно. — заявил Шнурок и пошёл за Барсиком. Маша опять гуляла на свежем воздухе, бросая Алеко палки, которые состоящий из кружков и палочек пёсик, радостно лая, приносил назад. Она была настолько счастлива, будто в её крошечном, уютном мирке не было никого, кроме самой девочки и её четвероногого друга. Глянув под кровать и увидев знакомые глаза, Шнурок сказал:

— Вставай, Барсик!

— Ну дайте мне ещё немного поваляться. — неохотно пробурчал Барсик.

— Вставай, кому говорят!

— Не хочу!

— Вставай, гад!

— Да не хочу я. — сказал Барсик, перевернулся на другой бок и опять захрапел.

Услышав эту перепалку, Карим из ниоткуда достал свою трубу и изо всей силы — аж щёки надулись, словно воздушный шар, — дунул в неё. Звук фанфар напугал Барсика настолько сильно, что кровать улетела под потолок, чуть не пробив в нём брешь. Труба была настолько громкой, что даже Шпатель, находившаяся в другом конце хаты, от неожиданности вздрогнула и выронила из лап кусачки.

— ДУДЕЛКО! ПОЩАДИ МЕНЯ!!! Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!!! — завопил в страхе Барсик, трясясь от пронизывавшего со всех сторон ужаса, как стены Иерихона от трубы одноименной.

Мохнатый, сине-зелёный и полосатый мультяшка-сезам по имени Барсик боялся трубы, ведь однажды гадалка ему предсказала, что в день, когда он должен будет умереть, протрубит инструмент, который она назвала"дуделко". Какое дуделко и зачем оно нужно, не было ясно, но с этого момента Барсик начал шугаться трубной меди. Он спокойно переваривал ушами электронный спидкор, сатанинский блэк-метал, нойз и даже песни печально известного Жоры Молудя, но как только в классической увертюре или марше стоило появиться фанфарам, у него глаза лезли на лоб.

— Да не бойся ты! Вот тебе деньги. — сказал вбежавший в комнату Карим, мимолётно швырнув в руку Барсика деньги. — Сгоняй-ка нам за пивом, полуфабрикатами и закусью.

— Хорошо-хорошо-хорошо. И ты меня пощадишь, дуделко?

— Ты в своём уме? Какое я, блин, дуделко! Я не дуделко, я Карим, мать твою за ногу!

— Хорошо. До встречи. — сказал Барсик и побежал из двухэтажной халабуды в ближайший магазин за пивом.

Первое дело сделано. Но червяка ещё предстояло заморить. Приближался ужин. Можно было, конечно, полакомиться и духом святым, но особенно им не наешься. В пузе Шнурка недовольно заурчало. Да и чем Лаэрту кормить, скажите мне?

Шнурок пошёл в общую комнату, которую Шпатель, Карим и Шнурок делили вместе. Карим и Шнурок спали на двухярусной кровати у окна — на верхней Карим, а на нижней — Шнурок, а Шпатель — возле них на старом диванчике, если ей не ударяла моча в голову и она не падала усталая наземь прямо в своей любимой мастерской. Если вы спрашиваете, где они втроём кувыркались по ночам, предаваясь своим плотским утехам — ответ прост: на полу. В комнате стоял компьютер, который заводился только с очень смачного пинка. Остальная мебель представляла из себя содержимое квартир бабушек. Особенно сильно выделялся советский сервант родом прямо из чьего-то беззаботного детства, но Шнурок допустил с ним совершенно оголтелое святотатство: забыл набить его пылящимся хрусталём и фарфоровыми уродцами. В уголке стояла табуретка, которую Шнурок сколотил лично. Для чего она была нужна — непонятно, но с момента изготовления на неё никто никогда не садился. Впрочем, в серванте стояла большая кулинарная книга, которую суслик без пятна под глазом принёс своему другу, раскрыл её перед носом и сказал:

— Я жрать хочу. Что будем готовить? Только не"Цезарь"с креветками. У нас креветок нифига не водилось.

— А, точно, мы будем варить макароны!

— Отличная идея… — сказал Шнурок.

Впрочем, настоящие итальянские спагетти и"Доширак" — две большие разницы. В любом случае, будет весело…

Глава 11. Кулинария

Когда все, не считая отдыхавшей на своём любимом диванчике Лаэрты, собрались на кухне, суслик с пятном под глазом залез в шкаф и достал оттуда пачку макарон.

— Карамба! — завопил что есть мочи Карим и ухнул весь комок макарон из пачки в кастрюлю, полную воды.

— А теперь включаем плиту на максимум. — сказал Карим и крутанул ручку конфорки настолько сильно, что из нутра страдавшей от нового развлечения Карима плиты попёр дымок, а кастрюля зашипела.

— Ох ты ж блин! — сказал Карим и вывернул конфорку обратно в ноль, после чего добавил. — Надо посмотреть, что получилось.

Карим посмотрел в кастрюлю, с любопытством в глазах понюхал и рухнул на пол от вони. Из кастрюли доносился зловонный запах даже не гари, а смрад серы из самой геенны огненной. Макароны превратились в пепел. Более того, Карим сломал плиту.

— Произошла мелкая неприятность. — неожиданно деловито произнёс Карим, расставив руки в стороны. И добавил:

— Дайте мне юберфогеля, мы его сейчас сварим.

— Какого тебе юберфогеля? Ты нам плиту сломал, ты понимаешь? Мне её чинить. — высунулась Шпатель, уже напялившая на себя свой комбинезон. Лучше помогай мне тащить плиту ко мне в подсобку.

— Хорошо, крошка. — заманчиво подмигнул Карим, шлёпнув мышку по её сочной попе. Шпатель хотела уже заехать этому придурку в нос, но ей расхотелось — тем более тогда, когда Карим потащил плиту вместе с ней.

— Да какой же из тебя специалист нахрен? Да ты даже"доширак"сварить как следует не можешь! — выругался обычно спокойный Шнурок. Творческий подход шеф-повара, точнее — неуча, возомнившего себя таковым, взбесил даже его. И теперь Шнурок был вынужден за этим дебилом убираться.

Но Шпатель и Карим его уже не слушали, слишком увлечённые переносом тяжеленной плиты в мастерскую девушки, из которой она практически не вылезала, порой даже ночуя в окружении инструментов, запаха машинного масла и расходного материала.

Как только плита была доставлена в мастерскую, усталая Шпатель сказала:

— Уф. Спасибо. Лишь бы не сделать из неё какую-нибудь хрень. — Мышка-шуруповёртка порой умудрялась в порыве вдохновения сделать из металлоискателя тостер или вечный двигатель из холодильника. Один раз она умудрилась создать гигантсткого робота-паука с кучей острейших лезвий. Если бы Шпатель не успела нажать кнопку отключения, вся братва бы оказалась порезана на мелкие куски. Теперь"Арахна-214", как Шпатель назвала сие творение, хранилась в разобранном виде, в одной из коробок. Перед тем, как приступить к работе, девушка глянула на коробку с деталями, пылившуюся где-то в углу и вспомнив слова Шнурка, тихонько сказала, обращаясь к ней:

— Арахна… Кажется, скоро ты сможешь искупить свою вину.

А потом к Кариму:

— Рататуи вонючие!

Пусть у Реалистов есть стирающие пули, но разве они смогут легко расправиться с"Арахной"? Да, гранату под неё они всё равно подложат, но дров эта зараза вполне успеет наломать…

Маша и Лаэрта тем временем торчали в комнате одни. Маша пучила глаза в телевизор, смотря проделки героев мультфильмов, несмотря на то, что эти же самые герои мультфильмов окружали её по эту сторону экрана. Иногда Лаэрта просила девочку принести кексики, сало, плюшевого зайца и прочие важные вещи, отвлекая Машу от таинства созерцания голубого экрана. Девочка, впрочем, не сказала ни слова. Только один раз, когда развалившаяся на диване дама попросила бокальчик бургундского — мол, для сердца хорошо, — Маша сказала, что у ней и так непонятно что внутри болтается, да и ту самую бутыль Карим со Шнурком выпили ещё за день до того, как в их обитель забежала человеческая девочка, как выяснила Маша во время рытья в холодильнике, когда она захотела стащить оттуда мороженое, но мороженого, как и вина, в доме не наблюдалось.

…

Тем временем Барсик дошёл до одинокого придорожного магазинчика в лесу, на вывеске которого была изображена надпись"Продукты", ниже — "И всё такое", и наконец, в самом низу крошечными буквами было выцарапано"ИП Петров". Стены магазина были выкрашены в жёлтую краску, причём такого оттенка, которым красят только палаты для душевнобольных. Машин на этом участке сейчас было немного. Возле трассы вечерком не нашлось ни гаишников, ни женщин лёгкого поведения — только какой-то бородатый забулдыга, которого не надо было бояться. Скорее, пьяница испугался монстра едва ли не сильнее, чем Барсик боялся инструмента"дуделко":

— Нихрена ж себе… Как я так нажрался?! Как я так нажрался?

На что ему Барсик ответил:

— У меня для тебя есть работа. Награда — бутылка водки.

— Какая, ещё, нахрен, работа?

— А ты купи вот это. — показал Барсик длиннющий список покупок. Деньги тебе дам. Но если ты их пропьёшь или купишь что-то не по списку… Тебе не поздоровится, понял? Я не могу идти в магазин, ты ведь видишь, какой я мохнатый?

— А я чем лучше? Меня тоже из магазина вытурят… Я ж… как ско-о-отина…

— Ладно. Заплачу тебе двумя бутылками водки и дам сверх того ещё чуть-чуть. — сказал Барсик и в своём списке карандашиком подписал внизу, написав кучу ошибок:"Дви бутылке — отдадь олкошу".

Эх, если бы Барсик ходил в школу, он с таким правописанием не только бы на второй год остался, но и на третий… Впрочем, увидев, какая награда была дана забулдыге, он как-то ожил и пошёл в магазин, купив всё, что было указано. Вручив огромные пакеты со жратвой и бухлом Барсику, пьяница взял полагающиеся ему два пузыря водяры и ещё рублей сто — на закусь. Как только Барсик скрылся в кустах, опустившийся на дно забулдыга с дороги не то запел, не то завыл, словно оборотень, непристойную песню то ли про сталеваров, то ли про казачку, то ли про седую прачку, то ли про пропавший IX Испанский Легион…

…

Слава великому Джигурде, Барсик пришёл домой вовремя, таща на своих плечах ящик пива, три пиццы, любимые конфеты Лаэрты"Синий заяц"и тонну всякой ерунды вроде жёлтого полосатика. Он спас своих друзей от голодухи. Точнее, даже не от голодухи, а от"шедевров"местной кухни. Впрочем, сегодня пили мало — как-то не слишком хотелось.

В ту ночь было тихо — во-первых, Шпатель оказалась обижена на парней за то, что сломали своими кулинарными изысканиями плиту, а во-вторых, сыграло роль банальное уважение к Лаэрте…

Глава 12. Деспот из Сан-Паулу

Прошёл ещё один день. В доме Карима и его друзей он не был насыщен приключениями. Родители же Маши как-то уже успокоились, и если и ворчали, то разве что для вида. Тем более Маша не забывала регулярно им звонить. Два уцелевших юберфогеля пытались ещё раз сунуться на пруд — задушить ещё какую-нибудь"низшую птаху", но решили поискать себе жизненное пространство где-нибудь в другом, менее опасном местечке — подальше от всякого быдла с автоматами. Реалисты в Калинове пока не видели угроз, сосредоточившись на выбивании мультяшек из грязных бразильских фавел. В частности, они убивали мультяшек расы зака-зака.

Зака-зака — одна из рас мультяшек, что появилась едва ли не позднее всех. Чем-то они были похожи на сфералов — с головой, к которой прицеплены руки да ноги, но только головы у них не круглые, а вытянутые, словно сосиски. Форма мордашки у зак-зак всегда простейшая: два круга вместо глаз и рот. Цветом они всегда белые, но могут иметь самые разннобразные причёски. Такое их обычное телосложение, но иногда они могут приобретать человекообразную форму. Хоть и в такой форме они не так близки к многострадальному Homo Sapiens, как например, чиби или арбаккели, но в темноте и их вполне можно спутать с презренным трёхмерным двуногим объектом. В грязи и пыли наспех возведённых коробок, где обитают одни дилеры и воришки, заки-заки развелись в неимоверных масштабах, ведь за ними никто не следил, и даже нашли себе друзей среди босоногих детишек. Неудивительно, что в тот момент, когда информация об этом дошла до Реалистов, должна была начаться жесточайшая бойня.

Облезлые крыши трущоб где-то под Сан-Паулу ласкало утреннее солнце, и для многих это утро должно было стать последним… В небе зашумел первый вертолёт. Для того, чтобы избежать жертв среди людей — всё-таки Реалисты стремились защитить местное население от угроз, а не спалить всё дотла, диктор из него произнёс:

-Всем людям покинуть сектор 4! Всем людям покинуть сектор 4!

Люди, беспокоясь за свою жизнь, уходили. Но четырнадцатилетнему босоногому, одетому во всё чёрное, смуглому и кучерявому сироте Педро, который был вынужден побираться и чистить ботинки, было не за кого волноваться. Он был скрабблером, и у него был мультяшный говорящий футбольный мяч по имени Диего, который периодически голосом Тамбовского деда выдавал такие тирады, как:

— Eu sou uma bola de futebol!* (порт. Я футбольный мячик)

или даже:

— Ele virá até mim e trará urina feminina!**( порт. Он придёт ко мне и ссаки принесёт мне женские…)

В любом случае, кроме мультяшек, ему уже давно никто не был близок. Так что он не бросит ни зака-зака, ни Педро. Он всего лишь закрыл свои карие глаза и тихо произнёс:

— Будь что будет. Я ненавижу людей, ведь они хотят отнять жизнь у моих друзей.

Так Педро стал эджи — тем подростком, кто оказался вынужден пойти против человечества во имя защиты своих новых друзей.

После этого он обратился к тем, кто эвакуировался:

— Вы невинны. Я не хочу нести вам зла. Бегите, пока не стало слишком поздно.

Когда время, отведённое на эвакуацию, истекло, зака-зака успели приготовиться к бою. Затем Педро достал оставленный каким-то бандитом гранатомёт и пальнул в сторону вертолёта.

— Прощай, птичка. — сказал Педро далёкой вертушке, которая после попадания снаряда резко грохнулась вниз.

В эту минуту девять Реалистов изжарились заживо.

Зака-зака по имени Зака-Пима, на голове которого красовался блестящий чёрный цилиндр, сказал ему:

— Э-э-э? Ты уверен, что они не отомстят нам?

На что он ответил ему очень-очень просто:

-Мы умрём, но не сдадимся. Будем готовиться к смертельному бою. И теперь эта земля становится территорией Домена Зака-Зака. — торжественно, но так же спокойно сказал Педро.

— Так точно, Педро. — крикнул ему Зака-Пима.

В это время на горизонте появился второй вертолёт.

— Срочно прячьтесь. — спокойно сказал Педро, бросившись за стену. Зака-зака, повинуясь приказу, живо попрятались везде, где только можно. Но первая пулемётная очередь стирающими пулями сразила четверых верных солдат молодого полевого командира. Обстрел продолжался. На полноценную бомбёжку трущоб Реалисты пока ещё не получали разрешения — во-первых, их командование опасалось чрезмерных потерь среди мирного населения, а во-вторых, некоторые мультяшки умудрялись спокойно пережить такой обстрел, насколько бы сильно они не обуглились. Было даже несколько случаев, когда мультяшка превращался в пепел с глазами, а потом уползал в безопасное место, чтобы потом выйти оттуда как ни в чём не бывало. Что касается создания передовых стирающих артиллеристских снарядов, они пока ещё были слишком сложны в производстве, так что в худшем случае на них сбросят одну авиабомбу такого рода. Да и к тому же, такие опасные стычки были редкостью. Про оружие массового поражения, предназначенное для уничтожения мультяшек, пока речи быть не могло. И пусть исследователи хоть и вяло, но проводили изыскания в этой области — отпущенных на это средств не хватало — возможно потому, что они расходились по карманам, до создания рабочего прототипа было ещё далеко. Но битва шла, и была поистине жестокой. Обычно Реалисты быстро истребляли всех мультяшек в секторе и выполнив задание, пулей покидали его, но когда на их сторону вставали люди… Зака-Пима из неоткуда достал шестиствольный пулемёт и начал палить в сторону вертолёта, но эта сволочь, пришедшая за душами его друзей, была слишком хорошо бронирована. К тому же, за этим вертолётом последовал ещё один. Где-то оказалась пробита бочка с бензином, и по стенам одной из каморок пробежал задорными языками огонь, медленно пожирая чью-то халупу изнутри. Беспощадное пламя легко могло перейти на другие хаотично возведённые постройки, и в таком случае весь квартал мог превратиться в обугленные руины, поэтому Педро приказал Заке-Мими:

— Иди, бери друзей и попытайся погасить огонь.

Зака-Мими послушалась и взяв ещё нескольких мультяшек с собой, побежала к огню, который меж тем разгорался с пугающим размахом. Тем временем Педро сказал своему футбольному мячу по кличке Диего:

— Кажется, настало время ударить по воротам. Ты спасёшь нам жизнь.

На что Диего ему ответил:

— Давай.

Мальчик всегда хотел стать футболистом, поэтому его фамильяром как раз и стал мяч. Но увы, ему не было суждено стать идолом стадионов и мечтой футбольных клубов, которые будут готовы нанять легионера за совершенно астрономическую сумму. Впрочем, Педро пнул Диего, и тот, наплевав на все законы физики и здравого смысла, с криком:"Mate o realista!"(порт. Убить Реалиста!) полетел прямо в лопасть, которая проткнула его нутро, но тем не менее, вертолёт после такого повреждения потерял управление и медленно пошёл вниз.

Педро испустил дух, но забрал с собой железную птицу презренных трёхмерных объектов.

— ГООООООООООЛ!!! — заорал Педро что есть мочи, подпрыгнув от радости.

И пусть члены группировки"Реалисты" — во всяком случае — большинство, успели катапультироваться, но не каждый день какой-то подросток подбивает две летающие крепости. Тем более, на земле их ждали зака-зака, вооружённые всем, что удалось достать — револьверами,"Узи", сигнальными ракетами, ножами, лопатами… И пусть Реалисты были опасны, зака-зака успели задавить Реалистов массой — из десяти человек в отряде выжил лишь один. Обстрел продолжился, и огонь полетел в сторону толпы, которая добивала бейсбольными битами последнюю жертву. Педро крикнул им:

— Бегите!

Зака-зака бросились врассыпную, но спастись успелись далеко не все — стирающие пули прекрасно выполняли свою работу, не требуя ничего взамен. В вертолёт кидались гранаты, арматура и даже здоровенный шар, раскрашенный под бильярдную"восьмёрку", но они не достигли цели.

Тем временем Зака-Мими и её коллеги тушили пламя, которое хоть и не собиралось сдаваться без борьбы, но вынуждено было ослабить свою цепкую хватку.

Когда вражеские запасы стирающих снарядов к пулемётам истекли — впрочем, зак-зак к тому моменту оставалось лишь треть, а Педро лишился ещё и своего лучшего друга, Реалисты пытались призвать подкрепление, но по какой-то таинственной причине не смогли. Тогда они снарядили обычную пулемётную ленту, но она палила зря — лишь два заки-заки погибли от неё. Тогда было решено сбросить последний десант. Пятнадцать отборных бойцов высадилось на крыши фавел, а вертолёт ушёл на безопасное расстояние, и их тут же встретил ураганный огонь зак-зак. Педро, как античный полководец, лично шёл на бой с"Береттой"наперевес, и выстрелы словно боялись его. В ответ на голос наспех отобранного у бацилл бандитизма оружия вышли те самые роковые стирающие пули, поражавшие зак-зак, но силы были неравны, и вскоре последнего из Реалистов вчерашний сирота, а ныне — король сектора 4, Педро выстрелом из пистолета в голову порешил лично, сказав:

— Прости.

Так кончилась битва, окончившаяся сокрушительным поражением Реалистов: из их отряда не уцелел практически никто. Последний вертолёт улетал, словно поджав хвост. И пусть среди зак-зак атаку пережила лишь треть, но теперь Реалистам был нанесён огромный ущерб. Беда состояла лишь в одном: они скоро могут вернуться. Поэтому нужно всеми силами возводить оборону.

В определённый момент своей жизни дети-скрабблеры собирали вокруг себя целые стаи мультяшек, пользуясь непререкаемым авторитетом и становясь чуть ли не князьми своих маленьких удельных княжеств. Одним из них стал Педро, возглавивший зак-зак в лабиринтах бразильских трущоб.

Глава 13. Арахна-214

Вскоре этот новостной сюжет, посвящённый резне в бразильских трущобах, показали по телевизору, но в лучших традициях любого уважающего себя пропагандиста, ловко расставили акценты — мол, именно мы победили зак-зак, а не они нас! А то, что было потеряно немало живой силы, а из всех вертолётов свалил лишь один — главное, что задание было завершено, и плевать на то, какие последствия такой"победы"нарисовывались на горизонте. Репортёры спросили одного из очевидцев, и он выдал какую-то неестественную, словно прочитанную по бумажке, речь про то, что"жизнь, конечно, гадкая, но мы смотрим в будущее с оптимизмом".

— Кажется, ему сунули сто долларов или что-то вроде этого. — подчеркнул Шнурок.

— Опять ты со своими теориями заговора! — крикнула Шпатель.

Тем более, влияние Реалистов как межправительственной организации постепенно росло, и рано или поздно ни один из"сильных мира сего"не сможет перечить лидеру"Реалистов"Луи Максвеллу, если ему приспичит сбросить пару бомб на тот же Лондон, например. Реалисты рискуют получить абсолютную власть, а абсолютная власть, как мы знаем, и развращает абсолютно. Впрочем,"Реалисты"вынуждены оставаться в тонусе и выполнять свою миссию по охране человечества от ошибки учёных, проворонивших роковую утечку мультяниума.

Увидел бы такой спектакль Педро, он бы лопнул со смеху. Лаэрта же продолжала почивать на своём диванчике, словно на лаврах. Карим произнёс только фразу:"Круто мы им наподдали!", и Шнурок ему заявил:

-Кто"мы"? Эти заки-заки? Видел разорение, приятель? — вспомнил мультяшный суслик выгоревшие дотла очертания грязных, тесных трущоб, только что показанные на голубом экране. — Ты уверен, что хочешь битвы?

Карим ответил:

— Нам придётся сражаться, чувак. Либо мы, либо они.

А Шпатель сказала:

— Похоже, мне нужно будет поработать над моим роботом. — и произнеся эти слова, по-мышиному незаметно шмыгнула в свою мастерскую.

В мастерской царил тотальнейший беспорядок или, как говорят в народе, дичайший срач. Выкрашенная в тяжёлый, тёмно-зелёный цвет дверь отделяла от остальной планеты мирок, сочившийся парами масел, бензина и краски. Все полки с инструментами были набиты под завязку всевозможной всячиной. В углах стояли ящики с железками, деревяшками, стальными листами, пластиковыми деталями и прочими материалами, которые были необходимы для конструирования всевозможных хитроумных устройств, в которых мультяшки расы шуруповёрток видели сущность и смысл всей своей жизни. И пусть эти чудовищные машины то ломались, то работали совершенно не так, как хотелось их создателям, а то иногда в сердцах какая-нибудь шуруповёртка создавала из говна и палок абсолютную, невообразимую и противоестественную химеру, которая не в каждом аниме про гигантстких роботов способна попасться. Поговаривают, одна шуруповёртка по кличке Нина умудрилась случайно построить несбыточную мечту многих мыслителей древности — вечный двигатель, но он проработал лишь четыре часа, пока не сдох. Нина попыталась его восстановить, но вместо перпетум-мобиля у неё после починки получился пылесос. Если бы не их склонность к фатализму, шуруповёртки давно бы завоевали галактику, но увы, фортуна известна своими капризами.

На мышке был её любимый серый засаленный комбинезон, который только делал её привлекательнее, и я не побоюсь этого слова — сексуальнее. Прибив разводным ключом надоедливую муху на столе, Шпатель крикнула Кариму:

— Я занята!

Девушка вытащила из углов мастерской коробку с разобранным паукообразным роботом"Арахна-214", а потом начала тянуть из своей головы мысли: как именно улучшить ту машину для убийств, которую она сварганила в прошлый раз? Дело было серьёзным, и на одну госпожу интуицию надеяться было нельзя. Однако в голове не возникало совершенно никаких дельных картин, пока она не решила пойти по другому пути:

— А что, если приделать к ней пулемёт? — спросила Шпатель сама себя и начала что-то крутить, что-то вырезать из листового металла. Было решено копошиться в железках до того момента, пока не появится действительно полноценное оружие. В первый раз у ней получился какой-то памятник ботинку, во второй — полный набор клюшек для гольфа, и только в третий — станковый пулемёт. Теперь его можно было спокойно приделать к"Арахне-214". Главное, чтобы он не стрелял ей в спину — порой и такие технические просчёты у шуруповёрток встречались. Шпатель выкатила ящик на двор и посмотрела на Барсика, Машу и Алеко, которые гуляли вместе неподалёку.

— Карим говорил, что ты очень сильный. — сказала Маша. — Покажи.

— Так-так-так… Сейчас… — произнёс Барсик, отойдя от иссохшей, уродливой сосны, расставившей свои мерзкие культи прямо в небо, словно намереваясь сорвать с него полуденное солнце, которую он собрался протаранить своей мохнатой тушей.

— Маша, отойди в сторону! Три… Два… Один…

После этого он разогнался и со всей силы втемяшился в сосну, которая не выдержала веса, раскололась надвое и с грохотом повалилась наземь. Она и так была подточена насекомыми от основанья до макушки, и Барсик для неё стал последней каплей.

— ОГО! — крикнула Маша. — Не ожидала, что ты такой мощный!

— Да… И я очень-очень мягкий.

— Не мешайте мне, засранцы! — сказала Шпатель двум оболтусам и их собаке.

— Ладно. — ответил ей Барсик.

Тем временем Шпатель начала громыхать своим разводным ключом и елозить вокруг да около, и очень скоро"Арахна-214"была приведена в полную боевую готовность. Гигантский боевой паукоподобный робот с восемью ногами блестел в нежных лучиках солнца. Помимо восьми ног,"Арахна-214"обладала также двумя богомольими руками с острейшими лезвиями, способными разрубить пополам танк, а также рогом. Высотой она была примерно с их двухэтажное здание, так что без магии хаммерспейса, которой мультяшки обладали практически поголовно, так компактно по контейнерам рассовать невозможно. Кабина"Арахны-214"больше была похожа на салон"Жигулей-копейки", чем на рабочее место пилота мехи — даже спидометр был аналогичной прямоугольной формы, а также красовался какой-то руль заместо пульта управления или нейрошунта для идеальной связи пилота и его машины. В любом случае, разобраться в таких хитросплетениях была способна только Шпатель. Девушка-мышка в комбинезоне продолжала бегать вокруг своего творения на четвереньках, виляя попкой, и вынюхивать место, куда можно всучить ещё какое-нибудь улучшение. Наконец, хорошее гнездо для крупнокалиберного пулемёта было найдено, и Шпатель принялась за работу. Только тогда, когда орудие было приставлено в нужной точке и на модифицированной панели управления гибрида мехи с винтажным авто появились нужные рычаги и система наведения — на её установку ушло четыре часа с небольшим, Шпатель почувствовала голод и побежала на кухню. Быстро пожевав что-то, она также стремглав понеслась назад к"Арахне-214", чтобы ещё там что-нибудь подкрутить.

С"Арахной"и так было понятно, а вот что означало число"двести четырнадцать"в названии модели? Спецификацию? Какой-то мистический знак? Даже Шпатель не могла дать однозначный ответ на этот вопрос. Наиболее близким к решению на этот вопрос был Шнурок, сказавший:"Наверное, ей число 214 просто приглянулось".

Глава 14. Мистер Наживка

Как только Шпатель завершила доведение своей"Арахны"до кондиции, на улице наступила ночь. Быстро перекусив, она убежала к мальчикам, которые уже помирали от скуки.

Впрочем, эта ночь отметилась немного другими событиями. Но всё-таки следует начать издалека…

"Кем бы ты не был, реальность догонит тебя и убьёт. И не факт, что ты угодишь в анналы веков, скорей в пролетарскую жопу пойдёшь." — гласила эпитафия на памятнике, оставленная Шнурком на могиле своего знакомого, придурковатого сферала Жирафяша(жираф без шеи, вот хохмочка!), который помер крайне нелепо — на спор выстрелил себе из двустволки в очко, в итоге пережив кратковременную, но жуткую боль, сравнимую разве что с одновременным рождением десятерни. И самое главное — если бы он выстрелил обычной дробью, то исходом было бы в большинстве случаев просто подпрыгнуть вверх, но на какой-то фиг он взял усиленную…

Слава богу, он не смог найти стирающие пули, иначе история стала бы ещё смешнее. Впрочем, самое время, как говорят сектанты, поговорить о Боге… И тут, увы, отрадной картины нельзя изобразить, хоть ты тресни.

Абсолютное большинство мультяшек не видели смысла в богах, ведь трудно верить в Создателя, что на небесах, когда ты сам своего создателя видел в лицо — а таких было немало, взять того же Алеко. Непреодолимая тоска, вызванная конечностью бытия, закономерным образом ведущая к мистицизму, им была неведома. Если кто-то и заморачивался смыслом жизни и прочей ерундой, то через минуту об этом забывал. Словно эпикурейцы, они верили, что там, где смерти нет — есть мы, а где смерть есть — нас больше нет. А что говорить про грех? Они в массе своей грешили напропалую, словно были не жертвы мультяниума, а бесы.

Впрочем, была одна раса мультяшек, которую отличить от бесов можно только тыкнув в неё пару раз крестом — потому что первый раз такой"бесёнок"повопит в шутку, а во-второй раз скажет:"Ты дурак?". Третий раз не стоит, ибо этот лже-демон просто двинет тебе в харю. Это были хазбинцы, внешне похожие на чертей самых разных окрасов и форм. Обладая зашкаливающим самолюбием, они придумали себе бред на уровне сынов атлантов да гиперборейцев — демоническое происхождение, хоть и были такими же, как и остальные мультяшки, плодами роковой утечки мультяниума. Впрочем, в страсти собирать все пороки, как Вован любил собирать несвежий кал, они были впереди планеты всей, из-за чего остальными мультяшками, вовсе не стенявшиеся прелюбодейства и всеобщей неумеренности, считались не самыми лучшими примерами для подражания. Но самой главной привычкой, за которую их недолюбливали, была неосознанное стремление кого-нибудь взять да искусить. Просто так, чтобы поржать.

Говорят, что как минимум один сельский священник попался на эту уловку. Звали его то ли Онуфрий, то ли Иннокентий. Он пришёл в хлев, чтобы прогнать бесов, но вместо этого лже-бесы прогнали его.

Даже если бы человек с небес свесил свою вековую бороду и начал угрожать жуткими карами, какая-нибудь шуруповёртка Шпатель, юберфогель Йозеф или чиби Этан просто бы сказали ему"И чё?".

В общем, если считать веру социальным конструктом, у них не было предпосылок к её созданию. Даже мультяшки расы дорби, которые называли себя христианами, жестоко попрали заповедь"не сотвори себе кумира": поклонявшись не сколько Христу, сколько пастору по имени Мистер Наживка. С другой стороны, он был симпатичным, можно сказать, немного смазливым голубоглазым мужчиной средних лет в рубашке с галстуком, с которым любая женщина была бы счастлива. Может, поэтому он приглянулся дорби? Непонятно было, к какому движению относил себя этот пастор — он был американцем, а у американцев едва ли не каждый верующий способен взять и на досуге выдумать новую доктрину, за что в далёком-далёком Средневековье было принято бросать в костёр при стечении зевак. В любом случае, проповеди мистера Наживки оказывали совершенно зомбирующее действие на дорби. Сами дорби внешне были похожи на смешарикоподобных сфералов — разве что глаза у них находились на самой макушке, а не в середине заменявшей тело огромной головы, но были у них и свои черты — в частности, уродливая привычка чуть ли не выворачиваться наизнанку при кажом слове — так это и выглядело на практике, честное пионерское. Также они говорили настолько быстро, что их было невозможно понять человеку постороннему.

Всё бы ничего, но ночью Лаэрта забыла выключить свой любимый телевизор, а ровно в час ночи по одному из каналов почему-то пошла включенная на полную громкость проповедь этого красавца. Этого хватило для того, чтобы её услышали дорби — Мэри-Джейн и Иеремия.

— О, великий Наживка! Мы придём, чтобы спасти тебя от еретиков! — протараторила Мэри-Джейн, разверзнув челюсть, словно удильщик в толще океанских впадин, намеревающийся откусить кусок падающей китовой туши пожирнее.

Удостоверившись, что голос их кумира шёл из двухэтажного здания, Мэри-Джейн и Иеремия быстро прибежали к его стене. Луну заволокло густыми тучами; стояла тьма.

— Так что же будем делать? — спросил шёпотом Иеремия свою жену, которая выглядела как жёлтый шарик с глазами на макушке и туфлями на каблуках. Впрочем, иногда Мэри-Джейн скукоживалась до состояния простого жёлтого шарика.

— Всё ясно. — сказал Иеремия, из ниоткуда достал отмычку и произнёс:"Воровство, конечно, тяжкий грех, но во имя пастора Наживки…". Замок был взломан — всё-таки Шпатель, при всём своём техническом гении не догадалась поставить хоть какую-то систему защиты, и два вора — один синий, с бурым пучком волос на голове, другая — жёлтый, неразлучные, словно Бонни и Клайд, вошли в коридор.

Все вокруг спали — кто на диване, кто под ним, кто на коврике, как Алеко, кроме неразлучных Шпатель, Карима и Шнурка, которые, выражаясь языком священных текстов, в поте морд своих плодились и размножались, и в пылу любви два парня и одна девушка не заметили, как их во прямо время йиффа обносят какие-то фанатики. Мэри-Джейн и Иеремия покатились по лестнице вверх, словно мячики, а потом забрались в комнату, где мирно почивала, словно слившись единой плотью со своим пледом тёплая, уютная, клетчатая Лаэрта, не подозревая, что два дорби пришли забрать объект её любви всей жизни — ЖК-панель. Иеремия аккуратно положил брошюру"Утешение в тяжкие времена"на пол — во дурак! После этого грабители в лице Мэри-Джейн и Иеремия потащили телевизор с пастором Наживкой, вытащив его из розетки и поставили это чудо на подоконник. Затем они спрыгнули с высоты второго этажа с телевизором и побежали в сторону своих кругов.

Всё бы ничего, но спящая Лаэрта внезапно приоткрыла свой левый глаз…

Глава 15. Погоня за телевизором

— АААААААААААА!!! Моя любовь! Моя любовь! — истошно завопила Лаэрта, увидев левым глазом совершенно пустую тумбочку, на которой стоял её любимый телевизор, после чего вскочила, начала рвать на себе шерсть и рыдать.

— ТЕЛЕВИЗОР УКРАЛИ, СУКИ!!! — крикнула Лаэрта в отчаянии. От неожиданности Шпатель, чрезмерно увлечённая оральными ласками, вздрогнула и укусила своими острыми резцами Шнурка за причинное место, отчего у него даже глазёнки выскочили из орбит.

— АААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!! МОЯ ПИСЯ-Я-Я-Я-Я!!! — закричал Шнурок от боли, заглушив даже вопль Лаэрты.

Карим выскочил из комнаты и побежал к рыдавшей Лаэрте, которой грабители разбили сердце, утащив её телевизор, бывший краеугольным камнем в жизни. Увидев на полу брошюрку, оставленную похитителями, Карим поднял её и открыл. Брошюра содержала в себе какую-то смесь из ветхозаветных цитат и полной отсебятины, что больше походило на тонкое оскорбление чувств верующих, чем на душеспасительное чтение.

— Ерунда. — сказал Карим и бросил книженцию на пол. Впрочем, так похититель выдал себя. Они частенько оставляли свою макулатуру в чужих домах в наивной надежде привести других мультяшек к вере в пастора Мистера Наживку, по стечению загадочных обстоятельств заменив в тамошнем мировоззрении Всевышнего, но вместо новых адептов эти сектанты чаще всего получали по морде.

— Это всё дорби виноваты! Бежим! В погоню! — крикнул Карим на весь дом. Вся тройка — Карим, Шпатель и Шнурок собрались и пулей выскочили на двор, запрыгнули в меху, где шуруповёртка заняла место водителя, сусло без пятнышка — наводчика, а сусло с пятнышком — место парня, с которым никогда не бывает скучно, хоть и проскакивает желание взять и демонстративно послать его на три буквы.

Из всего дома оставался спать лишь Барсик — только роковое"дуделко"способно его пробудить от векового сна. Даже Алеко проснулся и печально заскулил. Вся его морда говорила об одном:"Ну что за идиоты…". А Машка побежала к Лаэрте, которая продолжала лить горькие слёзы.

— Лаэрта, чего же ты плачешь?

— Они! Они! Да они телевизор спёрли… Мрази… Убить их мало… Я бы их знаешь, как… Я бы им пальцы топором рубила, чтобы знали, сволочи, как у меня мою любовь отнимать! Ненавижу! В кислоте их утоплю, в кислоте! В огонь их неугасимый-а-а-а… Чтоб страдали так, как я страдаю…

— Успокойся. Новый купим. Ну, или с помойки достанем… Могу тебе"Юность"притащить. Да, он чёрно-белый, но и такой сой…

— Да не нужен мне новы-ы-ы-ый-то!!! Мне нужен мой, красивенький мой!!! Ублюдки! Сволочи! Как этих подонков земля носит, а-а-а-а-а-а?!

— Ладно, найдём твой телевизор, не бойся.

— Да что найдёте?! — дальше пошла уже оголтелая матершина, — концы в воду, концы, сука, в воду…

— Успокойся, девочка, успокойся. Ты вообще-то живым ретранслятором заражена, как Шпатель говорила, так что тебе отдыхать надо.

— Теперь я не смогу успокоиться, пока телевизор мой не вернут… А-а-а-а-а-а… — Лаэрта продолжила рыдать. Если так будет продолжаться, то она всю хату затопит.

— Ладно, может посмотрим с тобой видео на телефоне? — спросила Маша Лаэрту, с которой приходилось чуть ли не нянчиться.

— Какие ещё видео-то?

-А вот такие. — сказала девочка, достав смартфон и войдя в Интернет. Даже в такие тяжёлые, можно даже сказать — последние времена, которые стояли на дворе, оставалось практически полное покрытие 5G, исключая, возможно, лишь совсем дальнюю тундру. Поистину"high tech, low life", о котором говорил Гарднер Дозуа. Можно помирать с голоду или не иметь возможности найти жильё, но если захочется посмотреть на развод Светы Карапузовой, услышать новые песни какого-нибудь Парлесамца, сыграть в"злых птичек"или увидеть цикл жизни сероногих астурийских долбозябликов воочию, всегда можно достать из кармана волшебную коробку — хотя какую, вы скажете, коробку? Нынешние телефоны стали настолько тонкими, что года через два для звонка нужно будет надеть толстые перчатки, чтобы, не дай мистер Наживка, не порезаться…

Лаэрта тем временем перестала плакать — видимо оттого, что слёзы просто закончились и осталась только хлюпающая лужа под ногами, и сказала, глядя на мобильник с сенсорным дисплеем:

— Что это такое?

— Это — смартфон.

— А у нас, к сожалению, таких не производят.

— Ты радоваться должна, ведь мир, состоящий из одних людей, настолько скучен, что умереть хочется.

-Нет, вы лучше живёте, потому что у вас есть целый мир в кармане, а мы так не можем.

Воистину: там лучше, где нас нет.

-Ладно, что тебе включить? — спросила Маша, скрывая своё недовольство: ещё бы, взрослый человек, хоть и не совсем на него похожа, а ей надо мультики всё время включать, как дитятке малому.

-Вот это включи. — сказала Лаэрта, успокоившись и тыкнув пальцем в сторону фотографии с лазаньей.

Маша включила ролик, в котором демонстрировалось приготовление лазаньи от настоящего шеф-повара. Она выглядела настолько аппетитно, что хотелось взять и съесть телефон вместе с видеозаписью.

Так они два часа смотрели всевозможные кулинарные шоу, пока Лаэрта не уснула, а Маша с надутыми щеками, состроив жуткую рожу, попёрлась к себе спать. Сказать, что она была зла на рыжую клетчатую мультяшку-сезама, значит, не сказать ничего.

Тем временем блестящая"Арахна-214"гордо шагала своими металлическими лапами по поляне, ведомая Шпатель по горячим следам похитителей телевизора.

— Итак, где они? — спросила девушка Шнурка, который возился с радарами.

— Только ты мне обещай, что больше не будешь меня за моё достоинство кусать, а? — спросил Шнурок хвостатую шуруповёрточку.

— Ладно, обещаю, обещаю. — машинально ответила Шпатель. — Так вот, докладывай…

— Ближайшая к нам община дорби находится в Лесном Кимроне, что в трёх километрах отсюда. — сказал Шнурок. — Они наверняка убежали туда.

— Отлично. Побежали туда. — ответила Шпатель, и"Арахна-214"зашагала в сторону Лесного Кимрона, рассекая тьму фонарями и пугая их светом лягушек.

Два уцелевших в бою с Реалистами мультяшки-юберфогеля, Ганс и Шмидт, искали другую стаю, с которой можно будет заняться изведением"низших птиц"на новых угодьях внешне. Да, они были помешаны на истреблении неугодных птах, но у них хватало головы на плечах, чтобы понять, что возможное"жизненное пространство", которое могут занять эти"высшие птицы", строго ограничено и потому, когда над ними на толстом суку завис дятел, долбивший клювом ствол старого, но ещё не иссохшего дуба, юберфогели просто не обратили на него внимания, занятые совершенно другими вопросами.

— Как окрепнем, так сразу этот швайне птыц тюк-тюк! — сказал Шмидту Ганс.

— Кажется, нам капут… — ответил ему Шмидт, услышав гуденье"Арахны-214".

— ШАЙЗЕ!!! — завопил Ганс, и две птицы улетели аккурат в тот момент, как Шпатель занесла над ними одну из восьми ног своей стальной красавицы.

— О, майн готт… — сказал Шмидт, глядя на то, как"Арахна-214"пробивается сквозь лесную чащу…

Дорби не уйдут от мехи, хоть ты тресни!

Глава 16. Отпавшие

Тем временем выяснилось, что дорби искали далеко не только Шпатель, Шнурок и Карим, но и злейшие враги мультяшек — Реалисты, которые вновь обнаружили аномальную активность неподалёку от Калинова. На огромном мониторе в рубке демонстрировалась карта мира, на которой отмечались точками те места, в которые Реалисты должны были отправить свои войска во имя защиты человеческого вида. По прежнему горел крестик в точке возле Сан-Паулу, где Реалисты потерпели сокрушительное поражение. Вся Япония была раскрашена в жёлтый цвет: движение Реалистов попросту боялось туда заглядывать, зная, что к хорошему это точно не приведёт — местные настолько сдружились с рисованными формами жизни, что при попытке двинуть туда флот они попросту схватят и выпарят защитников планеты заживо. В двух областях планеты — в Шотландии и возле Йоханнесбурга дела обстояли в разы отраднее: там Реалисты успели замочить всех мультяшек, которые сунулись в эти сектора, а новых пока обнаружить не удалось.

И тут, практически сразу после того, как Реалистам удалось победить юберфогелей, перестреляв практически всю их стаю, возле Калинова, вблизи Усть-Загорьевска, вновь загорелся знак того, что мультяшки обнаружены. В панике один из операторов, невысокий пузатый Казимир, подскочил кабанчиком к другим мониторам, чтобы выяснить, кто и что затеял в этом уголке земного шара. Системы наблюдения выдали снимки общины"Лесной Кимрон", в которой жили известные своей фанатичной верой в непогрешимость мистера Наживки мультяшки расы дорби, о которой давно было сказано ранее.

Повинуясь инструкциям, отпущенным Луи Масвеллом, он нажал на большую синюю кнопки, вызвав сигнал:

— ТРЕВОГА. ТРЕВОГА. ОБНАРУЖЕНЫ АНИМАЦИОННЫЕ КАДАВРЫ. В УСТЬ-ЗАГОРЬЕВСКЕ ОБНАРУЖЕНЫ АНИМАЦИОННЫЕ КАДАВРЫ. ТРЕВОГА.

— Луи Максвелл, отвлёкшись от чтения письма, вызвал к себе сотрудников. Само письмо, которое он читал, было каким-то образом отправлено Педро и выглядело так:

"Дата.

Время.

Движению Реалистов от Педро(фамилия неизвестна)

Добрый вечер, Реалисты. Хочу вам напомнить, что вы уже получили по морде за то, что сунулись в наши владения. Просим заметить, что я и мои зака-зака клянёмся не нарушать покой людей, которые живут неподалёку от границ наших владений в трущобах."

Дальше шла долгая-долгая речь, недостойная того, чтобы излагать её читателю. Само письмо заканчивалось фразой:"Мы не хотим войны и просим не нападать на нас, если вам дороги люди. Иначе вы станете убийцами не лучше меня. До встречи. Король Зака-зака Педро I, единственный и неповторимый."

Запыхавшийся советник вновь прибежал с составленным докладом о ситуации на земном шаре.

— Товарищ Максвелл! Составлен доклад.

— Хорошо, Брайан. — ласково сказал Луи, взял толстенную папку. В докладе были подробно продемонстрированы те сведения о Лесном Кимроне под Усть-Загорьевском, которые удалось найти.

Усть-Загорьевск был ещё более унылым и непримечательным городком, даже Калинов и то был ярче и веселее. И если Калинов — город патриархального купечества, то Усть-Загорьевск был сыном"совка". До развала величайшей из держав там работал ликёро-водочный комбинат, производивший совершенно лютый шмурдяк, который в годы горбачёвской антиалкогольной компании даже не стали подвергать мерам, потому что посчитали, что здравомыслящий человек такую гадость пить не будет, а с нездравомыслящего, как известно, спроса нет — он либо это будет хлестать, либо"Бориса Фёдоровича"сверлить, либо дуть одеколон, ведь он — Егорка, а не Ален Делон, чтоб брезговать"Красною Москвой"…

Когда СССР рухнул, внезапно выяснилось, что производить всевозможное мерзкое пойло этот завод только мешает, поэтому он недолго пережил породивший его Союз, уже к девяносто третьему году пропав с горизонта, словно чей-то дурной сон. Так уж получилось, что это недоразумение оказалось градообразующим предприятием, поэтому с его закрытием народу не было смысла оставаться в Усть-Загорьевске, и он растёкся кто куда… Культуры в Усть-Загорьевске нет, известных людей в Усть-Загорьевске нет, воды нет, населён роботами.

Единственной достопримечательностью города, помимо ликёро-водочного комбината и дороги, по которой из него можно было уехать вдаль в поисках счастья, был какой-то сектансткий городок, на который в конце девяностых устроили облаву. Сейчас там развелись дорби, приманенные духовными поисками и проповедями пастора мистера Наживки, создав своё поселение"Лесной Кимрон". Где-то, говорят, находился пруд Гейтера, населённый мультяшками, схожими с дорби по вере, но это возможно, лишь чей-то гниловатый слушок…

В любом случае, сейчас он представлял интерес лишь для Реалистов, да и то не сколько он, сколько дорби. Движение имело опыт борьбы с ними: несколько месяцев назад, в Парагвае, они обнаружили такую же общину, в которую мерзкие дорби затягивали людей, после чего они морили себя во имя пастора Наживки, которому эти мультяшки поклонялись.

В тот момент удалось обойтись без применения военной силы — достаточно было просто подкупить хулигана, который наклеил на генератор портрет Мистера Наживки с чернёными зубами и вложенной в уста сахарные самокруткой, повязкой на глаз и надписью"RED ROCK", а потом удачно смылся. Когда дорби увидели сие богохульство, они попытались найти обидчика, и не найдя его, принялись друг друга мутузить, обвиняя в ереси, попутно повредив генератор, питавший телевизоры. Мало того, что в этой давке масса дорбисов оказалась забита в мясо, либо была вынуждена какое-то время ползти ковриком, так ещё и благословенный лик пастора исчез с экранов.

Тут же по всему лагерю раздались голоса, вопли, плач и скрежет зубов, в исполнении дорби выглядевший особенно жутко:

— Это дурное знамение!

— Неужели это знак, что мы отпали от Наживки? — сказала Дига-дига.

— Наживка, за что ты нас оставил?! — крикнул кто-то в отчаянии.

— Мы все попадём в ад!!! — произнёс Йогуль XIX.

— НАЖИВКА, ПОМИЛУЙ НАС! — кто-то заорал, встав на колени.

— Что теперь делать?

— Мы пали!

— Гнев Наживки грядёт! Гнев Наживки грядёт!

— Покайтесь, пока не поздно!

И тут же все убежали долой, а многие в тот день просто наложили на себя руки, подумав, что за всевозможные прегрешения мистер Наживка точно никогда не простит и проще сразу уйти в огонь неугасимый, чем мучаться ещё и от ожидания.

В любом случае, дорби были побеждены без единого выстрела. Прокатит ли это во второй раз? Непонятно. Но вот вывести из строя генератор самим… Это была слишком заманчивая идея.

Брайан застыл в ожидании указаний от главнокомандующего…

— Отправить диверсантов в лес! — прозвучал голос Луи Максвелла.

— Так точно, Луи Максвелл!

И очень скоро вертолёт с диверсантами был отправлен. Цель их миссии в Усть-Загорьевске была проста: перерезать дорби доступ к их любимому пастору, чтобы"Лесной Кимрон"в Усть-Загорьевске постигла та же участь, как"Детей Йехонии"в Парагвае. Впрочем, на всякий случай и о стирающих пулях не забыли. Ведь если дорби в"Лесном Кимроне"будут немного осторожнее, то тогда Реалистов вполне могут заметить.

Глава 17. Грабь награбленное

Тем временем Шпатель, Шнурок и Карим подъехали на своём гигантском механическом пауке системы"Арахна-214"к лагерю под названием"Лесной Кимрон".

Как говорит название, сам он затерялся в усть-загорьевских лесах. Представлял он чудо, похожее на место съёмок одной презренной телепередачи с ТНТ: два крепко сколоченных больших деревянных дома — можно даже сказать, боярские хоромы; два туалета типа"сортир", большой, задорно горевший костёр, уставленный скамьями вокруг и будка, совмещавшая в себе сторожку и подстанцию, в которой стоял генератор. Единственным отличием было обилие телеэкранов и проекторов, и отовсюду своим сверлящим взглядом, пронзающим душу, с них смотрел аккуратный мужчина средних лет в рубашке с галстуком, говорящий сладкие речи. Это был пастор Мистер Наживка, которому поклонялись местные жители — мультяшки расы дорби, которых, на первый — но только первый взгляд, можно посчитать самыми культурными и интеллигентными анимационными кадаврами.

Курево, насвай и пьянство у них были под строжайшим запретом — разве что иногда, на день рождения своего пастора, они пропускали каплю-другую сладкого вина, не мусорили где попало, держали свои жилища в чистоте; обжорство тоже не входило в их основные черты; крайне редко позволяли себе ложь; были верны своим принципам и буянили лишь тогда, когда это было угодно их владыке; совершенно не понимали, что такое русская и не только матершина, в то время как все остальные ругались напропалую; и даже не позволяли себе распаляться похотью, в отличие от Шпатель с её двумя"мужьями"или Лаэрты, которая слишком сильно любила смотреть телевизор. Размножались они непорочно, то есть — делением: когда пастор Наживка начинал говорить о том, как должна выглядеть благочестивая семейная жизнь, иногда какой-нибудь дорбис начал ощущать зуд по всему телу, и очень скоро из дорби Йогуля вылезал дорби Отто. Впрочем, этот процесс выглядел настолько омерзительно со стороны, что даже Юрий Нестеренко поймёт, что людям дали далеко не самый стрёмный метод воспроизводства себе подобных: сначала круглый дорбис испытывал сильный зуд, потом его то скручивало, то тянуло во все стороны, то выворачивало наизнанку, а его глаза порой оказывались заткнуты ягодицами, давая возможность заглянуть в пустующее нутро, а потом из него рос говорящий сиамский близнец, который пел хвалебные песни мистеру Наживке таким тараторящим и писклявым голосом, что его хотелось прибить сковородкой, дабы этот во всех смыслах спиногрыз заткнулся. И только напевшись вдоволь — а это занимало у него дня четыре — он окончательно отделялся от своего"папаши"или"мамаши", наконец оставляя своего родителя в покое — залечивать свою необратимо поражённую психику. Стоит заметить, что чаще всего дорбис начинал испытывать зуд после того, как мистер Наживка говорил:"Не ковыряй в левой ноздре средним пальцем правой руки после полуночи, и будет тебе здравие на земле…".

Но фанатичное отношение к пастору Наживке превышало все допустимые и недопустимые нормы. Если бы он сказал дорбису прыгать с крыши, то он не только сам туда сиганёт, но постарается оттуда сбросить ещё и ближнего своего. Когда какой-нибудь дорбис, например, смел поковырять в левой ноздре средним пальцем правой руки после полуночи, на него тут же соседи-сикофанты начинали строчить доносы, как в тридцать седьмом году, словно соревнуясь в скорости. И ему везло, когда ему просто разбивали рожу; человека или мультяшку, посмевшего попросить сделать громкость висевших везде мириад телеэкранов с неизменным плюс-плюс речекряком пастором Наживкой, заменившем в их сознании Большого Брата, потише, скручивали и забивали камнями. Они любили обращать других мультяшек в свою веру — и пусть большинство из тех, к кому попадало их литературное творчество, использовало его заместо туалетной бумаги, но кто-то на этот трюк вёлся, и его заставляли петь Наживке псалмы, пока он не сойдёт с ума от этого религиозного экстаза. Так что очень немногие не-дорби, не привыкшие к такого рода воздействиям, могли там выжить дольше одной недели.

Об их слепой верности своему кумиру говорит следующий факт: однажды какой-то шутник, стройный обладатель зелёной беспорядочной шевелюры мультяшка-арбаккель Йозеф, забавы ради пустил по сети запись с криво подменённым звукорядом, где пастор Наживка вместо своей проповеди велел устроить большой траходром… Думаю, эта история не заслуживает продолжения. Карим откинул люк, увидел, что там никого нет, вылез и сказал:

— Хвала Наживке во имя веков! Осанна!

Мигом высыпали дорби, встречая нового"адепта", готовясь его завалить своими медвежьими объятьями, крича"Слава!","Слава!","Слава!". Карим чувствовал себя королём мира, но Шнурок его предупредил:

— Смотри, не заиграйся!

А потом сказал Шпатель:

-А ты всё это дело охраняй.

И сам выпрыгнул из"Арахны-214", незаметно прошмыгнув в один из двух дом. Телевизоров, мониторов и всевозможнейших экранов, которых, как говорилось ранее, было невообразимое множество, и на каждом из них была та самая злополучная морда. Необходимо было найти нужный — чёрную жидкокристаллическую панель фирмы"Самсунг", за которой Лаэрта коротала вечера. Не найдя нужного в одной комнате, Шнурок незаметно пересекал порог и попадал в другую каморку, тщательно выискивая необходимый сезаму по кличке Лаэрта агрегат. Но ему попадались"LG"и более древние"голдстары","Сони", грюндики, панасоники, супры, филипсы, советские чёрно-белые"Юности"и даже жуткую модель времён неадертальцев, линзу которой необходимо было заполнять водой, но лишь заветного"самсунга"не находилось. Были пузатые телики, были телики с изогнутым экраном во всю стену, были экраны со встроенным туда видеомагнитофоном, в которые когда-то запихивались кассеты, было всё, что только можно, но не то, что было нужно Шнурку. К счастью, дорби вокруг не находилось — все они были заняты окучиванием Карима возле лобного места, строившего из себя нового адепта на публику, которому обещали местечко в Новом Иерусалиме с видом на море, возможность войти в сто сорок четыре тысячи избранных, звание пандитора V степени ещё при жизни и так далее, чтобы потом его заморить земными поклонами какому-то непонятному парню. Карим, конечно, слышал сладостные речи, слушал и даже осознавал, но продолжал их сознательно игнорировать, хоть и соглашался для вида.

— Выйди же из этой машины, если хочешь очиститься от греха по-настоящему! — кто-то из дорбисов зароптал, осознав, что как-то Карим не слишком торопится принимать их веру.

— Да постой же ты, не видишь, нельзя насаждать веру силой! — кто-то произнёс из толпы в ответ.

В этот момент Шнурку повезло. Пока Шпатель что-то монтировала на своём розовом нетбуке, а Карим общался с толпой религиозных фанатиков, Шнурок наконец-то отыскал тот самый телевизор по запаху: запах Лаэрты ни с чем нельзя было спутать, после чего он пошёл с телевизором в коробке под мышкой обратно к своим.

— Ребята, я уверовал! Воистину в сердце моём я следую путём Наживки. — сказал Шнурок, когда попал в толпу, окружившую"Арахну". Толпа, впрочем, не обратила внимание, продолжая уже откровенно пререкаться с Каримом.

— Дайте мне ещё подумать. — спокойно сказал Карим.

— Какое подождать? Это всё мирские дела, далёкие от спасения твоего!

— Ты просто хочешь грешить!

— Открывай багажный отсек. — сказал тем временем Шнурок Шпатель. Она открыла его, и туда полетела коробка с телевизором.

— Лезь сюда! Живо! — сказал Шнурку Карим, видя, что толпа, которая бросала ему цветы на шею, прямо сейчас готова накинуть петлю.

Шнурок, повинуясь, сиганул в кабину.

— Заводим машину. — сказала Шпатель.

— БОГОХУЛЬНИК!!! В КОСТЁР ЕГО! В КОСТЁР! В ОГОНЬ ЕГО НЕУГАСИМЫЙ!!! — завопили дорби, видя, что их адепт ушёл, так и не задержавшись в их секте мистера Наживки, которая показала истинный оскал.

— Кажется, тут не обойдётся без демонстрации силы. — сказал Шнурок и занёс одно из гигантских лезвий машины прямо над толпой, пока неторопливый паук под управлением Шпатель разворачивался.

— ЧТО?!?!?!?! ГОНИТЕЛЬ ВЕРЫ НАШЕЙ! ЕРЕТИК! ОН ХОЧЕТ НАС УБИТЬ!!!

Но никто уже не слушал толпу с факелами."Арахна-214"стремительно покидала злополучный"Лесной Кимрон", чьи члены нагло стащили у них телевизор. Месть была сладка. А дорби, высказав все свои проклятья, расползлись по своим кельям, утыканным телевизорами, один из которых не находился на своём месте… Воистину, грабь награбленное… Так прошла очередная ночь. Впрочем, скоро дорби ожидал ещё один неприятный сюрприз.

Глава 18. Диверсия

Вскоре"Арахна-214"подошла к дому, разрезая своими фонарями лесные тени.

— Слава мистеру Наживке, что мы добрались до дома… Нас бы просто сожгли… — сказал Шнурок.

— Какой мистер Наживка? Ты чё, с дуба рухнул, скотина? — огрызнулась Шпатель.

— Да не падал я… Ты уверена, что дорби не устроят на нас облаву? — заявил Шнурок.

— Уверена на все сто сорок шесть процентов. — ответила ему Шпатель.

— Отлично. — сказал Шнурок. — Мне бы твою уверенность. Эх, мне бы твою уверенность…

Трое мультяшек откупорили багажник"Арахны", достали оттуда телевизор и понесли его к Лаэрте в комнату, незаметно поставили его на тумбочке, пока она спала на своём диване, и удалились к себе — чтобы после такой бурной ночи завалиться и спать до полудня.

Настало утро. Солнце вновь ярко ласкало макушки деревьев, которые день ото дня всё глубже закрывались от него зелёными одеяниями, будто ожидая будущей неистерпимой июньской жары, которая не минёт случая испытать их на прочность. Весна словно готовила прекрасному лету дорогу, завершая свои последние приготовления настолько изящными и нежными мазками, что наверняка именно этим вдохновлялся великий композитор Вивальди в своё время. Лаэрта встала с кровати и сказала, дёрнув глазом от недавней нервотрёпки:

-Р ебят, мне сегодня какой-то странный с-сон п-приснился. Будто меня п-п-похитили цыгане…

Потом она обернулась, увидела свой любимый телевизор на тумбочке и сказала:

— Это н-не может быть правдой… Неужели я ещё сплю?

Для верности она ущипнула себя за нос, но"зомбоящик"так и остался на месте.

— Странно.

Она поднялась с кровати и медленно поплелась к телевизору — она бы преодолела расстояние одним прыжком, но живой ретранслятор Зо-зо внутри неё мешала, ощупала телевизор, окончательно поняла, что он есть и крикнула на весь дом:

-УУУУУУРРРРРРААААААААА!!! МОЙ ЛАПОЧКА!!! ТЫ ВЕРНУЛСЯ!!! КАК ЖЕ Я БЕЗ ТЕБЯ СКУЧА-А-А-АЛА!!!

— Замолчи, дура, дай поспать. — недовольно пробурчала шуруповёртка в ответ. Но Лаэрту совершенно переполнял восторг, и она не обратила внимания на ворчание какой-то вонючей мыши, неспособной понять истинной любви мультяшки и телевизора.

В любом случае, терпеть выходки Лаэрты героям оставалось недолго. По расчётам Шнурка, живой ретранслятор должна выйти из нутра этой"дуры"если не завтра, то послезавтра. И тогда наконец-то они перестанут питаться чем попало и смогут вновь ощутить вкус лазаньи с волосами и мясом, печёных яблок с корицей, нежного малороссийского сала, осетинских пирогов, жюльена и борща со сметаной. От этих мыслей у Барсика потекли слюни; он уже устал охотиться на лягушек и грызть жёлтого полосатика — ему хотелось чего-то более цивилизованного, настоящей высокой кухни. Не зря говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. И только Шпатель, бывшая пацанкой до мозга костей, всегда пёрла напролом.

"Наконец-то в доме станет уютно, в конце концов!" — думал Шнурок.

…

Впрочем, у дорби дела были гораздо хуже. Мало того, что они потеряли один из массы телевизоров, которая у них всё ещё была в распоряжении, так ещё и Мэри-Джейн услышала шум вертолёта.

— Слушай, кажется, к нам опять пришли…

Иеремия ответил:

— Спи давай!

Мэри-Джейн уснула. В это время высадился диверсант в камуфляже, толстенным рюкзаком на плечах и пластиковой взрывчаткой в руках. Быстро и бесшумно пробежав по лесу, он достиг ночного лагеря"Лесной Кимрон"и начал рыскать в поисках генератора, который можно подорвать, тем самым обесточив дорби и заставить их думать, что вновь Мистер Наживка отвернулся от них в наказание за грехи. Шмыгнув в сторожку, где стояло оборудование, он увидел, что дорби из предыдущей диверсии извлекли ценный урок. Возле генератора стоял дорби-сторож по имени Диг, бывший продавец обуви — пока не появился пастор Наживка, чей золотой зуб блеснул в полной тьме, и который хотел вызвать тревогу, но диверсант вонзил нож в затылок. От верного, точного удара Диг, невзирая на живучесть мультяшек, скончался, не успев даже пискнуть. Дорога к генератору была свободна. Прилепив к нему заряд С4, диверсант шепнул в рацию:

— 4-4. Это"Снегирь". Взрывчатка расположена.

И тут же пошёл к выходу из лагеря. Пара тихих прыжков — и всё. Дорби не были потревожены; всё, что осталось — это нажать кнопку детонатора, и в рядах дорбисов произойдёт фейеверк.

— Щёлк.

Ошмётки генератора взлетели на воздух. Всё заискрилось. Телевизоры выбило в тот же миг, и пастор Наживка с них пропал. Взрыв пробудил Мэри-Джейн, и далеко не только её. Дорби уже высыпали на лобное место. Тут же послышались крики.

— Это гнев мистера Наживки! Он покинул нас!

— Знамение! Это само знамение!

— Наживка, помилуй нас, грешных!

И только Мэри-Джейн, обратившись к своим товарищам по несчастью, сказала:

— Я слышала во сне вертолёт.

— Какой вертолёт? Ты богохульствуешь! Какой вертолёт, опомнись! Это всё за грехи!

— Какие грехи? — спросила толпу Мэри-Джейн.

Да, может быть, воровство и грех, но оно-то было во благо… Они ведь спасали Наживку из лап еретиков!

— А вот такие! — крикнул Флекк, кинув в грешницу камень потяжелее. Он попал в Жака, который побежал на обидчика с кулаками.

— Это всё было спланировано! Чужак взорвал генератор! Чужак взорвал генератор! Чужак взорвал генера… — прилетевший в лоб булыжник прервал её речь.

— Не слушать речи её богохульные!

— Вы что делаете с моей подругой?! — завопил прибежавший Иеремия, но тут его настиг точно поставленный кулак Мисс По, и он отлетел в стену, буквально размазавшись в лепёшку. Кое-как отлепившись от стены, он увидел, что вокруг завязалась даже более жуткая драка, чем ему казалось ранее — почти все дорби мутузили друг друга. Нужно было срочно спасать Мэри-Джейн, но к тому моменту её уже погребли под грузом камней. Последними её словами было:

— И всё-таки… чужак… всё взорвал…

Произнеся эти слова, подруга Иеремии околела.

Когда Мэри-Джейн оказалась забита булыжниками при огромном стечении народа до смерти, до некоторых дорби начали доходить её слова."Лесной Кимрон"был разделён на два лагеря: первая часть считала, что повреждение генератора стало следствием грехопадения общины, другая отбросила это суеверие в сторону, считая, что имела место диверсия. Иеремия относился ко вторым. В ход пошли битые бутылки, ножи и огнестрел. Между тем, когда уже с каждой стороны полегло по шесть-семь бойцов, Мисс По сказала:

— Он не покинул нас!

Мисс По была дорбисом серого цвета и носила туфли на здоровенных шпилярах, а её брови повергли бы в ужас и грузинского таксиста, и Леонида Ильича Брежнева. С этими словами она достала телефон, больше похожий на третьесортные копии китайского айфона с непременными девятью сим-картами, мерзким экраном и встроенным телевизором. И с маленького экранчика послышался елейный голос Мистера Наживки. Все, кто оставался на ногах, преклонили колени перед своим кумиром и сказали:

— Слава тебе, о мистер Наживка!

Лесной Кимрон, хоть и понёс большой урон — от небольшой общины в живых осталось разве что девятеро — остальные померли либо от акции Реалистов, либо в ходе напряжённого богословского диспута, но не погиб окончательно. Что касается поиска обидчика, то о нём забыли. Благо, времени хватит на то, чтобы починить генератор и вновь вернуться к справлению своего культа.

…

Глава 19. Литературный полдень

Маша очень любила читать книги. Нет, не какие-нибудь рассказы Пришвина,"Капитанскую дочку"(которую она называла"Капитанской Почкой") или, упаси Наживка,"Доктора Живаго"Пастернака — при всём уважении к гению, от него, будучи школьницей можно помереть если не от тоски, то от непонимания замысла автора. Даже модный в своё время среди девочек цикл о Гарри Поттере её не слишком сильно задел. Она любила читать что-то вроде"Высшей Перловой Системы","Месть Слонопотама: двухсотый уровень"или"Культивация превращения в уши мёртвого осла". Учитывая то, что они располагались в Сети, их не смогла, вопреки поговорке, стерпеть даже бумага. Сам сюжет там был крайне прост и предназначен скорее для аниме, чем книги: какой-нибудь озлобленный на весь сорокалетний девственник попадал, или как говорят в народе, исекайнулся в мир фэнтези, в то время, как Маша могла попасть разве что в неловкое положение. Дальше шли кишки, мясо и огромное число всевозможных схем и таблиц, которые заставляли девочку подумать, будто перед ней не художественное произведение, а справочник по сопромату. Параллельно с этим вместо того, чтобы перепевать Высоцкого и изобретать автомат Калашникова, персонаж начинал качать свои навыки с таким рвением, которое недоступно даже самому закоренелому и толстокожему задроту. Учитывая то, что рано или поздно эти циклы разжирались до многотомных эпопей и гигантских талмудов, на фоне которых"Война и мир"Толстого выглядит слишком короткой книженцией, персонаж успевал накультивироваться(именно такой термин) достаточно, чтобы заставить плакать Чака Норриса, вынудить Вассермана почувствовать себя умственно отсталым на фоне героя, сломать об колено бессмертную Nokia 3310 и лично наведаться в одно из мириады измерений, чтобы напиться родненькой"Столичной"заместо надоевшего эля из таверны"Кабаны Саймона", набить морду автору за то, что написал эту чушь. К тому же почти всегда произведение либо имело кучу орфографических ошибок, либо оказывалось переводом с английского, который в свою очередь оказывался переводом с монгольского, а тот, в свою очередь — с испанского.

Иногда она, конечно, читала фанфики про Бенди, Санса и Джеффа Убийцу, а порой и о том, как они устраивали долгими зимними вечерами чайную церемонию, но исекаи всё-таки были на первом месте её читательских симпатий. В любом случае, вкусы учителей литературы безвозвратно устарели.

На улице стоял день. Девочка уже вернулась с прогулки со своим нарисованным псом, а потом пошла к шкафу — она давно не читала книг, и хотелось поглотить ещё одну интереснейшую историю. Она открывала то одну книгу, то другую, и ей ничего не нравилось. Когда девочка перебрала половину книг, она сказала:

— Если нет культивации, значит — неинтересно.

Но её взгляд застрял на синей папке. Девочка её достала. На ней была надпись:"Больной мир"и подпись"Шнурок". Она её открыла, увидела написанные ужасным почерком страницы, вчиталась в них и упала в обморок.

Книга представляла из себя произведение в жанре, пограничном между антиутопией и полной чушью. Это была полную противоположность книгам про бесстрашных и всесильных культиваторов, получающих всесильную мощь: по сюжету, некий безумный учёный, оказавшийся на острове Иванченко превращал людей в хромых, косых, кривых калек, прислонявшихся к берёзе и дававших дуба, потому что считал, что это каким-то образом вернёт сострадание в их каменные сердца. Впрочем, автор был прав: это работало от силы процентов в пяти случаев. В конце концов, калеки убили Иванченко, но из-за множества болячек, в излечении от которых мог помочь только убитый, жители лепрозория померли — кто быстро и безболезненно, а кто-то долго и мучительно следом. Шнурок совершенно случайно написал"Больной мир", когда находился в состоянии лютой меланхолии."Если бы не это произведение, я бы застрелился" — признался как-то он Кариму."Поэтому ты написал такую гадость, чтоб застрелились все мы" — ответил сусло с пятнышком суслу без пятнышка."Спасибо. Я так и знал." — ответил Шнурок, закинул свою бессмертную рукопись в самый дальний угол шкафа и лишний раз её сторонился — будто если он откроет её ещё раз, он вновь потеряет вкус к жизни.

Может, Иванченко и был безумцем, но Маше, вспомнившей случай, когда её папа в прошлом году заболел не на шутку, показалось, что кто-то на небе действует похожим образом…

Увидев, что в папке больше нет ничего интересного, она уже хотела кинуть её обратно, но её остановил Шнурок.

— Читаешь мою книгу? — спросил он девочку.

— Да. — ответила она.

— Ну и как? Говно редкостное?

— Вроде бы не совсем и говно… Вполне хорошая книга.

— Странно. — ответил Шнурок. На его памяти это был первый раз в жизни, когда кто-то похвалил его нелепый опус. — У меня было желание как-то даже сжечь это уродство, чтобы его больше не видеть.

— Сжечь? Ты уверен, что надо сжигать книгу, где все настолько сильно страдают, при скрабблере? Вдруг ты тоже подхватишь какую-нибудь смертельную болезнь? — спросила его Маша.

Да, Шнурок и так обладал умением притягивать к себе неудачи, а если он ещё и"Больной мир"при скрабблере сожжёт, то ему придётся подыхать каждый божий день — как будто он не Шнурок, а Кенни.

— Ну да, ну да… Просто забудь о ней навсегда.

— Хорошо. — ответила Маша.

Девочка закинула книгу"Больной мир"в помойку.

— Там ей и самое место. — ответил Шнурок. — Теперь настала гармония.

— А ты ещё что-нибудь писал?

— Да. — начал свою речь Шнурок. — "Больной мир"был лишь одним из моих бессмертных произведений. Однако я тебе скажу, что мои остальные творения были лишь ненамного лучше. Например, я пытался писать стихи, но каждый раз получался какой-то вздор. Вот один:

Тихий ангел пролетел,

Он немного обалдел…

Шнурочек продолжил читать стих, и только первые две строки имели внятную рифму. Остальное напоминало песни Лаэртского, только без свойственного ему шарма, превращавшего его похабщину в высокое искусство.

Ведь крылом этот паскудник

Вервие с ковром задел

А ковёр ему советский

Хрясь по щам как ангелочку,

А потом он, матеряся,

Взял, в полёте сделал бочку

Пал он, но не как Люцифер, (с ударением на"и" — прим. авт)

А как слесарь из окна

Был тогда этаж девятый…

"Клац"! — зубами об асфальт…

Ну а дети тут как тут,

Ус углём как нарисуют

На скамье бабульки чуют,

Что алкаш Семён припёрся.

–Вот ты сволочь! — всё кричат.

Невдомёк-то им, что ангел

Всё под крышами летает

И не надо их сшибать

Заводскими, блин, коврами…

— Отлично. — сказала Маша. — Слушай, есть у тебя какие-нибудь ещё стишки?

Кажется, он хочет её убить своими литературными изысканиями.

— Есть. — ответил Шнурок. Я даже сочинил язвительную эпиграмму на дорби.

— На кого-на кого?

— На дорби. Ты не знаешь, что это за существа?

— Я совершенно не в курсе, кто такие дорби. Объясни.

-Так вот, дорби очень любят воровать телевизоры. Они чем-то похожи на колобков, только куда более омерзительны внешне. Ещё они фанатично верят в пастора Наживку, которого они считают своим богом.

— А кто такой, этот пастор Наживка?

— Да придурок он, просто придурок.

— Тогда почему они считают его богом?

— Я не знаю. Ты, конечно, можешь у дорби спросить, но лучше не спрашивай. Они меня чуть не отчесали за то, что мы пытались телевизор вернуть…

— Понимаю. Я знаю одного сумасшедшего, который объявлял себя богом, а потом утонул в унитазе по пьяни. Его звали Иван Давидович, вроде бы.

— И это то же самое. Вот слушай:

А дорбасы в ус не дуют

Телевизоры воруют!

Всё не знают, идиоты…

Выключил — Наживки нет!

Сказав это, Шнурок покатился по полу от смеха.

Глава 20. Стихи Некрасова… поэта…

— Ну да, ну да… — сказала Маша. — Очень смешно.

— Ты ещё другие мои стихи не видела. — ответил ей Шнурок и отвёл её в ту самую комнату, где он вместе с Каримом крутил Шпатель на своём сверле по ночам. Порывшись в тумбочке, он достал тетрадь с надписью"Стихи"и начал читать.

Некоторые стихи он вообще не стал читать — либо потому что они состояли из одной строки — видно, Шнурка муза внезапно посылала на три весёлых буквы, как только он хотел написать вторую строчку:

Я написал сей стих при свете солнца…

Или:

Скажу тебе, сердечный друг Карим…

Либо, как стих"В Неаполе"или неоконченная поэма"Сказание о сморфах в эпоху Хэйан"состояли практически из одной матерной лексики. Ясно было, что впечатлительной десятилетней девочке, даже привыкшей к садистским стишкам про маленького мальчика,что по стройке гулял, и всякому хулиганству вроде"Вышел заяц на крыльцо, почесать своё яйцо", не стоит читать такое на ночь заместо сказок.

Впрочем, скоро, 4-го июня, ей исполняется одиннадцать годиков, но это не отменяет абсурдности сей идеи.

Шнурок нашёл стих без названия и начал его читать. Орфография осталась нетронутой, ведь именно в ней содержится весь сок:

Начьни-ка бес миня

Звой танець в атроженье звёзт

Любафьто не жилаид

Видь в майом сэрце гнёзт.

— А, это не моё. Это Барсик писал. Он чиркает с такой кучей ошибок, что у меня глаза на лоб лезут. Ладно, прочесть бы своё…

Он нашёл ещё один стих:"Старшине", но он был написан таким жутким почерком, что даже сам написавший Барсик не смог его разобрать. Следом он бросил свой взгляд на стих"Розовые пони"и начал читать:

Розовые дали,

Розовое небо,

Розовые степи,

Розовый закат.

На закате ярком

Топчут травы сочны

Розовые пони,

Разноцветны кони.

Розовые пони,

Розовые кони,

Всё вселяют в брони

Сильфа нежных чувств,

А потом жирдяи

Огоньком смущенья

Загораясь тускло…

Тут Шнурок перевернул страницу и продолжил машинально читать:

Алым огонёчком,

Расстегнут портки…

Тьфу!

Тьфу!

Тьфу!

-Мерзость! — крикнул Шнурок, видя, что дальше начинается какая-то совершенно дикая похабщина. Перелистнув страничку, он начал читать следующее своё бессмертное произведение.

Шашлык на мангале вертелся,

Прожариться вкусно хотел…

Пива бутыль откупорил

Парень и тут налетел

Его лучший друг — ведь скучно пить

В одиночку, как забулдыга какой-то.

И сами не видя того,

Налудилися допьяна…

— Почему все твои стихи либо про пьянство, либо про какую-то гадость? — спросила Маша. Да, слово"секс"она, в отличие от детей из развращённой Европы, которым промывают мозги бесконечными рассказами про однополые и не только отношения ещё в детском саду, слышала лишь несколько раз, и ей совершенно не хотелось этим бравировать.

— Я даже не знаю. Ещё не знаешь, в какую плоскость вдохновение придёт.

Был ещё какой-то стих на болгарском, но Маша, не знавшая этого языка, всё равно не поняла бы. Хотя, может быть, это был не болгарский, а русский с кучей ошибок. Сусло меж тем не унималось и продолжало декларировать:

Я на толчке, словно на троне расселся,

Словно король королей,

В час, когда добежал до заветной двери,

Когда мучал понос…

Спася тем самым портки от потопа бурого,

Что было совсем неминуемо.

— Фу! Гадость! Я всё понимаю, но рассказывать стишок про какашки — это слишком даже для тебя! — сказала Маша Шнурку, но потом заржала как дохлый тюлень.

— Да. Это было смешно.

Как писал один известный фантаст, поэзия вогонов занимает третье место во Вселенной по отвратительности. Исходя из этой логики, поэзия Шнурка заняла бы хоть и не призовое, но довольно почётное четвёртое место. Проза у него получалась, однако, также не слишком хорошо.

Впрочем, Маша предложила интересную идею:

— Давай закинем их в один шкаф с"Больным миром".

— Давай. — ответил ей Шнурок.

С этими словами толстая тетрадь в белой обложке с хмурым котёнком — видимо, от факта причастности к высокому искусству, которое пёрло у Шнурка изо всех щелей, полетела в шкаф — оставаться там до конца дней. Тем более, ни там ни там ни системы нет, ни культивации, ни даже Джеффа-убийцы, так что в чём смысл вообще открывать эти рукописи? Ради того, чтобы просто посмеяться, а потом забыть?

Впрочем, что касается культивации… Тут она представила мага-Шнурка с книгой в руках и с 999-м уровнем души, а потом, смеясь, побежала в свою комнату, быстро намалевала свой рисунок, на котором был нарисован Шнурок с кривой рожей, с колдовской книгой в руках и надписью"999 УР.".

— Ну как, похож? — спросила Маша, показав рисунок Шнурку.

— Да. Прямо я. Такая рожа у меня была, когда я в лужу харей упал.

-Шикарно. — ответила Маша. — А теперь я пошла, мне нужно ещё родителям звякнуть и поесть. — сказала девочка, положила рисунок вместе с трудами Шнурка, мнившего себя человеком искусства — точнее, мультяшкой искусства, и убежала в сторону холодильника.

Шпатель возилась в своей лаборатории, а Барсик тренировался в лесу, поднимая и опуская вниз огромный валун — он боялся, что долгий, сладкий сон под кроватью, которому он предавался, не слишком хорошо влияет на его форму. Хоть он и был очень мягким и дружелюбным, но в то же время — очень сильным. Карим упражнялся в стрельбе из пятизарядного помпового дробовика и неплохо в этом преуспел; Лаэрта просто отдыхала, пока Маша приносила ей всякую ерунду, а Шнурок поливал бесконечные цветы, от которых ломился подоконник в её комнате.

Вечер произошёл совершенно без приключений, так что рассказывать о нём нет смысла от слова совсем.

Глава 21. Саморазрушение

Тем временем в тени бразильских трущоб, где власть взял сирота, а нынче король Педро, окруживший себя мультяшками зака-зака, более-менее договорившийся с Реалистами, выпросив себе хоть и крайне хрупкую, но всё же гарантию безопасности — к тому же эта организация сейчас занималась совершенно другими делами — вроде разгона"Лесного Кимрона", охотой на мульитяшек, похожих на Бенди во Львове и истреблением сусел под Читой, попытался найти общий язык с бандитами, которые хотели проучить выскочку, который позарился на чью-то сферу влияния, сам того не ведая. Подросток не желал ещё раз прибегать к насилию, не только боясь лишней крови — как людской, так и своих анимационных кадавров, но и понимая, что второго боя его крохотное королевство, и без того одержавшее пирровую победу, точно не выдержит.

Для начала, необходимо было договориться с наркодилером по имени Хосе. С ним оказалось всё просто. Как мы знаем, главное правило любого уважающего себя барона — не садиться на свой товар. Чтобы надавить на него и хорошенечко запугать, Педро шикнул на своих слуг, и тридцать зака-зака пришли к Хосе, который хотел предложить приобрести белый колумбийский снег, но увидев свиту, он в ужасе сказал:

— Скажите, что я не упорот!

А они ему в унисон крикнули:

— ПРИВЕТ. ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ.

— Что тогда барон скажет? Мне же тогда [название женского детородного органа] будет!

— А, ладно. Дай гарантию того, что не нападёшь на меня, и я больше не буду иметь к тебе претензий. Иначе я буду вечно тебя пугать. — раздался голос за стеной.

— Я даю слово.

— Подпиши договор. — сказал Педро и вручил Хосе какую-то бумагу.

Напуганный Хосе подписал какую-то бумагу, и Педро поставил на неё печать.

— Отлично. — сказал он Заке-Мими. — С одним справились. Теперь нужно договориться с другими.

Два других лидера преступных группировок оказались ещё менее сговорчивыми; один из них даже ткнул в нос карабином. Но и их удалось напугать. Предпоследний, длинноволосый Тритон, больше похожий на безобидного хиппи, чудом сохранившегося после конца шестидесятых, чем на члена влиятельной преступной группировки, был человеком суеверным: приняв зака-зака за злобных духов, он испугался колдуна и пулей подписал контракт, где обязался не только не нападать на него, но и в случае нападения на него Реалистов помочь людьми.

Оставался лишь последний — некто Хуан по прозвищу"Тигр", славившийся своей безжалостностью. Он был грубо выбрит — отовсюду торчала щетина, а немытая лысина блестела жиром. Единственной действительно красивой чертой в его внещности была гетерохромия — левый глаз был янтарным, а правый — голубым, словно небо. Увидев тень незнакомца и услышав его слова:"Я пришёл заключить сделку…", он рявкнул.

— Что? Ещё раз скажешь, и я пристрелю тебя, сволочь!

— А? Ну да, ну да… Зака-зака, проучите его.

Тут же со всех сторон посыпались зака-зака, но Тигр просто открыл огонь из своего ручного пулемёта, превращавшего мультяшек в решето.

— ЧТО?!?!?!?!?

В любом случае, зака-зака погибали пачками. Вывод можно было сделать только один: у него нашлись те самые стирающие пули, которые косили ряды его друзей.

Того, что у него окажутся стирающие пули, даже видевший всю изнанку карнавального бразильского общества насквозь Педро не мог ожидать."Через какие связи он умудрился их достать? Неужели в рядах Реалистов нашёлся человек, который ими торгует из-под полы, не страшась наказания, под носом у самого Луи Максвелла, которого он видел по телевизору? А может быть, кто-то уже их победил и снял в качестве трофея?" — думал Педро, заряжая свой пистолет и готовясь выстрелить Хуану в лоб за то, что он решил встретить их с мечом. От меча он и должен погибнуть.

Раздался выстрел. Тигр окончил свою жизнь безо всяких мучений. Педро улыбнулся, но удар ножом в горло исказил гримасу, теперь оставив её такой навсегда.

— До встречи, мелкий засранец. — сказал один из головорезов, легонько пнув его бездыханное тело.

…

Тем временем в главном штабе Реалистов шла возня. Огромный монитор, который демонстрировал очаги сопротивления мультяшек, в которые нужно было послать войска во имя защиты человеческой расы, показал новый крестик на фоне Сиднея, а вот знак, висевший над Сан-Паулу, исчез. Естественно, сотрудник подумал, что в системе произошёл сбой или была устроена хакерская атака, но проведя полную диагностику всех узлов, он не заметил никакой проблемы.

Это значило только одно: Реалистам не придётся спускаться в логово, кишащее всевозможными отбросами общества, вновь. Крохотное королевство зака-зака во главе с Педро самоуничтожилось без их участия, в ходе местных разборок. В новостях в очередной раз покажут сюжет, где Реалистам припишут чужие заслуги — будто они уничтожили логово зака-зака, а истинный виновник торжества останется известным, в лучшем случае, голозадым аборигенам.

Брайан вновь отправился к Луи Максвеллу с подробным докладом о ситуации в мире — сейчас нужно было мочить мультяшек расы земных стичей, а зака-зака были уничтожены местными бандитами. Лидер организации велел послать войска в австралийские дали, а над обстановкой под Сан-Паулу установить строжайший надзор на случай, если зака-зака появятся вновь. Лишняя подозрительность никогда не мешала.

Оставался только один вопрос: как"Тигр"получил стирающие пули? Это действительно была серьёзная загадка, потому что против людей они были не слишком эффективны, а мультяшки такое оружие всегда уничтожали — оно вызывало совершенно физическую неприязнь.

Глава 22. Рождение тележопика

Кончалась тихая калиновская ночь. Внезапно внутри Лаэрты начало что-то шипеть белым шумом:"Шшшшшш…"

— А? Кажется, показалось…

БДЫЩ!

Лаэрта вскочила с кровати: её шарахнуло током.

-Ай… Уф… ААА!!!

Лаэрту ударило током вновь. Из её глаз полетели разноцветные лучи света.

— Это что за цветомузыка? — спросила она себя, пока не услышала белый шум вновь, который становился всё громче и громче. Лучи света начали сплетаться в картинку из цветных полос, больше похожих на универсальную телевизионную испытательную таблицу.

— Ох ты ж…

Белый шум сменился немного переходящим в ультразвук убийственным писком, похожим на тот самый звук, которым заменяют нецензурную брань на телепередачах.

— Мои уши!

К счастью, когда она это сказала, писк прекратился, и на голограмме, вытканной только что очами, начал демонстрироваться какой-то дамский сериал. Но не успела Лаэрта понять, кто кого любит и кто с кем изменяет, так её шарахнуло током вновь, а поднявшаяся столбом пыль начала оседать, формируя новое тело. Силуэт существа ростом с невысокого взрослого человека с коротенькими, толстыми ножками и такими же ручками, а также телеэкраном, встроенном аккурат чуть ниже спины, повернулся, загородив экран, открыл свои идеально круглые глазки и сказал:

— Зо-зо.

— Ты кто такая? — почуяла запах Лаэрта, поняв, что это — девочка. Она была похожа на телепузика, если не считать того, что телеэкранчик находился с другой стороны туловища. Она была жертвой редкой мутации живых ретрансляторов — она была не телепузиком, как большинство особей её вида, а тележопиком.

— Зо-зо.

Ну да, понятно, что ты Зо-зо. Я хочу продолжить смотреть этот сериал.

— Зо-зо? — спросила Зо-зо. Она, как и все мультяшки расы живых ретрансляторов, могла произносить лишь своё имя, но по интонации всегда можно было понять, что она хочет и что её беспокоит.

Живые ретрансляторы были плодом этой порочной любви сезамов к телевизорам. Иногда их называли телепузиками, но это слово относилось только к наиболее распространённой мутации.

Вне зависимости от варианта исполнения, живой ретранслятор мог иметь самый разный цвет. Тележопик Зо-зо, например, была бирюзовой, словно океан, из-за чего совсем немножко оказалась похожа цветом на Дипси. Также у абсолютно всех живых ретрансляторов была антенна на голове, служившая для приёма сигнала. У ретранслятора-девочки Зо-зо она была в форме спирали.

Все живые ретрансляторы не умели говорить и были способны произносить лишь своё имя.

Мальчиков и девочек среди живых ретрансляторов было примерно поровну, что среди мультяшек встречается не слишком часто.

Все эти телепузики, телеглавики, тележопики, кинескопные отшельники, антенные рукаторы и другие, ещё более редкие варианты, были идеальными и послушными рабами. Достаточно было подключить к ним нужный сигнал, и они были сделать всё во имя своего господина. Чтобы убить живого ретранслятора, необходимо было либо разбить жизненно важный для него кинескоп, либо пустить сигнал, который призывал их кончать жизнь самоубийством, либо отсечь сигнал и вызвать помехи — тогда живой ретранслятор терял ориентацию в пространстве и либо кружился вокруг своей оси, либо начинал бесцельно идти непонятно куда, стукаясь обо всё головой, пока не умирал от голода. Также они погибали тогда, когда попадали в область, где нет покрытия телевещания.

Так что тот, кто владеет РЭБ, владеет и умами живых ретрансляторов.

Живые ретрансляторы не нуждались в нормальной еде, воде и даже в воздухе: им все эти материи заменяла пропаганда, что лилась с голубых экранов круглые сутки, а если таковой не находилось, они от скуки могли ловить что попало: от японских дорам до передач из жизни дикой природы, хоть это и не так сильно их насыщало. Это укрепляло их зависимость от своего господина: если таковой решал сделать тележопика или телерука своей собственностью, то они питались его сигналом.

По характеру дикий живой ретранслятор (или тот, кто был брошен своим хозяином и не погиб) был смиренен, как агнец, и при том вечно погружён в какой-то мистический транс, словно сектант. Но вот если господин находил их полезными в роли пушечного мяса или охраны, то тогда они превращались в беспощадных бойцов, одержимых лишь стремлением исполнить волю своего хозяина, текущую через антенну.

Использовались ли живые ретрансляторы для того, чтобы ублажать своего повелителя, хм… в немного непристойном плане, неизвестно. Говорят, что один раз, в далёких африканских саваннах, кто-то заставлял живого ретранслятора двадцать четыре часа в сутки показывать фильмы для взрослых, но кого это в принципе способно волновать?!

Органов, похожих на репродуктивную систему Homo Sapiens хоть отдалённо, они не имели. Вместо этого у них было два способа размножения: один — это родиться от союза сезама и затисканного телевизора, а второй тоже весьма интересен.

Когда ретранслятор-мальчик и ретранслятор-девочка(телепузик, тележопик, неважно) влюблялись и уже хотели после долгого"конфетно-букетного периода", выраженного просмотром одних и тех же передач вдвоём, завести себе ребёнка, они настраивали себя на одну и ту же частоту и начинали передавать друг другу телетекст следующего содержания:

TV CHANNEL NIGHT AO ALIVE REBROADCASTERS BREED

"ЖИРНЫЕ ТЁТКИ В БАНЕ"… 022

"ЛЮБОВЬ МОНАШЕК"… 081

"КОРЕЙСКИЕ ЗАБАВЫ"…120

"ОСТАЛСЯ С УЧИЛКОЙ"…145

"АМОРАЛЬНЫЙ ГРАБЁЖ"…166

"СЛУЧАЙ В НОЧНОМ КЛУБЕ"…229

И так далее, и так далее… Вариации, конечно, немного менялись, но последней строкой неизменно была

"ДИКАЯ КОШКА В ПОСТЕЛИ"…991

Выбрав нужный вариант, их экраны начинали показывать цветовую рябь, способный вызвать эпилепсию, а сами они начинали играть в догонялки, пока они не выдыхались совсем, а рябь не кончалась надписью:

"BREED NO SIGNAL"

После этого — разве что процесс вынашивания"плода"у телепузиков был дольше, чем у Лаэрты и занимал в среднем полтора месяца, происходила та же петрушка. Так рождался новый идеальный раб(иногда — два, а то и три), всё также зависимый от телепередач.

Настало утро. Лаэрта вышла из своей комнаты вместе с девочкой-тележопиком и публично объявила:

— Господа, у меня пренеприятнейшее известие…

— К нам приехал ревизор? — спросил её Шнурок.

— Да нет же. У нас теперь есть живой ретранслятор Зо-зо, оболтусы. — сказала Лаэрта.

— О! Всё, Шнурок, можешь отдохнуть и посвятить эти дни своей писанине! — сказал прибежавший Карим. Теперь у нас есть идеальная рабыня. Шпатель, где твой передатчик?

— Он здесь.

— Давай, врубай!

Шпатель включила передатчик, и теперь Зо-зо оказалась подчинена.

— А теперь поди-ка пол помой. — сказал ей Карим.

— Вы уверены, что иметь рабов — это нормально? — спросила Маша.

— К сожалению, свобода их губит. — сказал с тоскою в голосе Шнурок.

Услышав приказ своего нового господина, Зо-зо сказала"Зо-зо"и с улыбкой схватив швабру, начала драить полы до блеска.

— А? Неплохо-неплохо. Да тележопица старается лучше, чем ты! — сказал Карим Шнурку, а он то точно не упустит возможности пустить в адрес своего невезучего приятеля какое-нибудь едкое словцо.

Глава 23. Игра в инопланетян

Эх, Австралия, Австралия. Место, где люди ходят вверх ногами. Место, куда отправляли в один конец нищих из затхлого, утонувшего в ханженстве и пороках викторанского Лондона. Место, где скачут кенгуру и лопают свежий эквалипт коалы. Место, где жизнь-это пляж. Место, где какими бы ни были подлыми люди, ты понимаешь, что они далеко не так опасны — в мире, где всё хочет тебя убить — от пауков до акул. Место, где аборигены играют на диджериду, у которого множество имён и который напомнил бы своим звучанием самый сильный страх — страх дуделки, той самой трубы, что протрубит в последний день его жизни. Место, где английский язык настолько не похож на английский, что диву даёшься. И наконец, австралийский пляж — место, где материализовались мультяшки расы земных стичей. Своей любовью приписывать себе уникальное происхождение они были чем-то схожи с хазбинцами: только если они себя мнили исчадьями ада, то земные стичи считали себя инопланетянами.

Впервые эта раса появилась на Гавайях, но позднее начала захватывать остальные острова, в конце концов добравшись до самой Австралии. В плане технологической оснащённости земные стичи были одними из самых сильных среди мультях, что вкупе с физической мощью делало их способными конкурировать за ресурсы с Реалистами на равных, одолевая их в бою даже с передовым вооружением и стирающими боеприпасами. Они были способны поднимать катера, швырять их во врагов и наблюдать за тем, как войска людей разбегаются в ужасе, а мозг каждого из земных стичей напоминал суперкомпьютер, что несколько компенсировало их более слабую, чем у других мультяшек, живучесть, а также большую уязвимость к человеческому оружию. То, что ростом они были с коалу и походили на неё в какой-то степени внешне, только ухудшало положение для тех, кто не пришёлся стичам по душе. В качестве небольшого бонуса можно отметить возможность ползать по деревьям, скалам, стенам, потолкам и сводам. Для того, чтобы победить этих сверхразумов, Луи Максвелл с болью в душе в первый и последний раз решился на крайнее средство — массовые бомбардировки островов, обратившие райский сад в исчадие ада, не считаясь с потерями.

Да, это привело к гибели девяносто одного процента популяции земных стичей и того, что эта акция привела к очистке Полинезии, но бацилла анимационных кадавров даже после такого удара, пусть и через полтора года, возникла вновь. Впрочем, Луи можно оправдать, несмотря на то, что его действия привели к гибели двадцати тысяч человек, которых он искренне стремился защитить: к тому моменту, как он приказал сжечь острова дотла, большую часть людей земные стичи успели либо убить, либо обратить. Их агрессия с каждым днём падала и сейчас уже не была такой критической, как в прошлом — тогда они вообще стремились разрывать людскую плоть, наслаждаясь запахом крови. Конечно, такие иногда и сейчас попадались, но они были в меньшинстве. Кажется, ещё лет сто — и они повторят печальную участь народа мориори…

Над морем разливался рассвет, окрасивший ласковые волны в розовый свет, и по нежному песку разгуливали Сэмпл 892 и Сэмпл 129. Сэмпл 892 был ласкового белого цвета, словно жемчуг, а шерсть Сэмпла 129 была окрашена в цвет коралла, в какой-то удивительно тонкий розово-рыжий. Ещё у Сэмпла 129 были четыре глаза, а у 892-го — всего два, но в то же время Сэмпл 892 имел массивный хвост. Между тем, по их охану, в которой никого не бросают и никого не забудут, пришли вертолёты.

— Нас атакуют! — крикнул Сэмпл 129, увидев вдалеке силы возможного противника. — Срочно зарывайся, сейчас придут враги. Двойня закопалась, словно страус, в песке и начала выжидать. Их нюх и прочие чувства были очень сильно обострены — достаточно, чтобы заметить, как над ними пройдёт сапог супостата, чтобы неожиданно выскочить из засады и вцепиться ему в горло.

Меж тем, эта новость достигла обитателей остова корабля"Марлин", который уже долго не ходил в море, и лишь волны своим жестом заставляли ржавую конструкцию вспоминать былые годы, когда корма"Марлина"блестела, когда гремели шторма… Он вспоминал ослепительную улыбку старого капитана, ушедшего в мир иной. Порой что-то внутри корабля тряслось, словно тоскуя по глади океана…

Тем временем в более-менее сохранившемся кубрике обосновались другие земные стичи — Сэмпл 33, Сэмпл 72, Сэмпл 90, Сэмпл 118, Сэмпл 217, Сэмпл 333, Сэмпл 675 и Сэмпл 700. Сэмплы 33, 72, 129, 700 и 892 были мальчиками, а Сэмплы 90, 118, 217 и 333 — девочками. Как мы видим, вместо имени они, как построившие чистое математическое общество герои романа"Мы"Замятина, носили номера. Там, на борту корабля, жили они единой семьёй, какой-то совершенно утопической коммуной, где все были друг другу жёнами и друг другу мужьями.

Думаю, внешность каждого из них достойна небольшого описания. Сэмпл 33 был синего цвета, прямо как Стич, но он был рогат, как козёл. Сэмпл 72 был больше и жирнее своих сородичей и был чёрным, как крыло ворона. Сэмпл 90 была зелёной в белую полоску, как какая-то змея.У неё в комплекте имелось две ноги и четыре руки. Сэмпл 118 имела какие-то узковатые, словно ехидные, по местным меркам глаза, а её шерсть отливала царственным пурпуром. У Сэмпл 217, бирюзовой, как океанская волна, из головы торчали своими копьями три уха. У бледно-жёлтой с огромным рыжим пятном в области пятой точки Сэмпл 333 на спине имелись небольшие крылышки, которые, правда, не могли поднять её вверх. Последний же из этой шайки, Сэмпл 700, был ярко-красным и обладал задранной вверх причёской, как у Элвиса того же оттенка.

— Слушай, а где Сэмплы 129 и 892? — спросила Сэмпл 217, нёсшая на столик сочные кокосы. — Мы же вроде собирались ужинать!

— Как говорит поговорка, единственное отличие фруктов от людей — это то, что люди кричат… — сказала Сэмпл 333.

— Вроде они гуляли по пляжу. — сказал ей в ответ Сэмпл 700.

— Ладно, подождём их… — сказала Сэмпл 118, смотревшая своим острым зрением вдаль, в бездонную небесную лазурь — Упс… — сказала она, заметив вертолёты. — К нам нагрянули незванные гости. Анализируй! — крикнула она Сэмплу 700.

— Хорошо. — сказал Сэмпл 700, бывший знатоком в этих вопросах. Он надел на себя очки с зелёными стёклами и небольшим табло для правого глаза, из-за чего он мог смотреть на мир глазами героя компьютерной игры. В небе висела точка, что медленно и неумолимо приближалась. Земной стич увеличил масштаб и проведя компьютерный анализ, понял, что неугомонные Реалисты не угомонятся, пока все их базы не сгорят дотла.

— Народ! На нашу охану напали!

Глава 24. Неприступная крепость

Не прошло и трёх минут, как стоящий на вечной стоянке ржавый"Марлин"ощетинился пуще дредноута, готовясь встретить огнём наступающих Реалистов. Сэмпл 700 стоял у футуристического орудия, что было способно в любой момент пронзить небо насквозь, и наводил его на летящие вертолёты, вооружённые самонаводящимися ракетами. Орудие уже был разогрето для удара.

— Пли!

Тёмно-фиолетовый энергетический луч совершил свой роковой росчерк в безоблачной синеве, словно перо, которым подписывают смертный приговор.

— Твою мать! Промазал! — крикнул топнувший ногой Сэмпл 700.

Артиллерийское орудие под индексом SEC980R(сокращение от Super Energetic Cannon 980R), достойное баталий будущего, пожирало много энергии, которая хоть и поступала от солнечной батареи, что было очень практично в местном жарком климате, но объёмы потребления были таковы, что за один день можно было накопить энергию в лучшем случае на двадцать выстрелов — и то, если не начнутся делающие бесполезными солнечные панели плотные ливни. Более того, SEC900R требовалось для каждого залпа охлаждать, на что требовалось в зависимости от ситуации от минуты до двух. С другой стороны, один такой луч был способен совершить совершенно чудовищные разрушения, заставляющие курить в сторонке напалм. Так что либо пан, либо пропал. Но был шанс нанести второй удар, более точный. Орудие было приведено Сэмплом 700 в готовность, он его навёл на вражеские вертолёты, и…

— Пли!

Только вертушка хотела выпустить ракеты по ржавчине"Марлина", так удар SEC980R навсегда заставил экипаж замолчать, напоследок разбив вертолёт вдребезги, как выпитую до дна чарку водки о пол. Взрыв задел второй вертолёт, посланный Реалистами, который пострадал меньше, но всё равно он получил достаточно повреждений, чтобы потерять всякий контроль и камнем рухнуть в море, став пристанищем разноцветных рыбок и всяческих гадов подводных.

— Это Ястреб-4! Ястреб-4! У противника есть тяжёлая артиллерия! — таковы были слова одного из солдат, которые, правда, успели катапультироваться.

— Йес! — обрадовался добыче Сэмпл 700, подпрыгнув от восторга, увидев красивый фейерверк.

— Ты нахрена лыбишься? Бой только начат! — осадила его более осторожная Сэмпл 333.

— Круто же! — сказал Сэмпл 700 и вновь принялся к наведению орудия.

— Ракеты! Прячьтесь! — крикнула Сэмпл 118.

Все, кроме уже зарывшихся с головой Сэмпла 129 и Сэмпла 892, а также Сэмпла 700, который готовился к третьему выстрелу по вертолётам противника, закопались следом. Одна из людских ракет попала в нежный песок в опасной близости к"Марлину", проделав в и без того мёртвом судне, явно не предназначенном для ведения боевых действий, брешь. Вторая ракета чуть не погребла заживо Сэмпла 892, оглушив его волной. Остальные ракеты после первого удара упали в море, потревожив красоты коралловых рифов.

Реалисты любили нести смерть с небес, веруя в Доктрину Дуэ: только господством в воздухе можно достичь победы. Но, кажется, Сэмпл 700 был готов поспорить с этой идеей, совершив третий залп.

— Пли!

Раздался выстрел. Энергетический луч подбил третий вертолёт, навсегда похоронив его вместе с командой на дне морском.

— Вкусный хавчик для акул! — сказал Сэмпл 700.

Сэмпл 129, почуяв неладное, прорыл ход, словно крот, к своему напарнику.

— Ты в порядке? — спросил он его.

— Не… очень… — сказал Сэмпл 892.

— Роем глубже! — крикнул Сэмпл 129. Под землёй холоднее. Там, небось, оклеймаешься.

— Ну… давай.

Сэмпл 129 поместил 892 в глубокой ямке отдыхать, а сам быстро вернулся к своей старой лунке, в которой он выжидал высадки, чтобы поразить своими когтями живую силу врага.

Сэмпл 700 уже готовился к четвёртому выстрелу, но ракетный удар прервал его замыслы, заставив отскочить от своего орудия. Взрыв пробил ещё две бреши в"Марлине", которому теперь бы больше подошло название"Маасдам". К счастью, сам остов корабля не осыпался в груду бесформенного металла, хоть это и было лишь вопросом времени, более того смертоносное орудие SEC980R не получило никаких повреждений. На сушу высаживался десант, поддерживаемый огнём с воздуха, Сэмпл 700 перевернулся, встал и одним прыжком уселся за оружие и быстро совершить ещё один выстрел практически без наводки.

— Пли!

Если бы земной стич ошибся хотя бы на самую капельку, луч прошёл бы мимо, но он полоснул хвост вертолёта, чем заставил его потерять управление. Солдаты Реалистов выскочили из своей железной птицы перед тем, как она медленно, словно прощаясь, упала на песок.

Это была не спецоперация, на которую Реалисты надеялись. Это была настоящая, беспощадная бойня, в которой кровь и чернила лились рекой. Кровь и чернила, именно так. Одна из ракет убила рогатого Сэмпла 33, превратив его в жалкие ошмётки.

Необходимо было ещё раз остудить орудие SEC980R перед пятым залпом. Вертолёты редели, а с ними и таяла надежда Реалистов, их командира Тоямы и их предводителя Луи Максвелла решить вопрос без больших, наводящих непередаваемую скорбь потерь. Но красота войны требовала, требовала душ на свой чудовищный алтарь, ибо Арес суров, а слепец Молох ненасытен.

— Пятый выстрел готов! — сообщил Сэмпл 700 сам себе. — Пли!

Ещё два вертолёта были уничтожены, поставив крест на продолжении по-настоящему массированного обстрела. Но, в качестве последнего аккорда в песне смерти, был пущен последний ракетный залп по"Марлину", обречённому погибнуть вторично. Он повредился, а на месте кубрика образовалась груда металлолома, а сам корабль, звякнув своим ржавым нутром, рассыпался в труху, словно подточенное гнилью дерево.

Не видать"Марлину"больше океана, не плыть красавцу по бескрайним голубым просторам… Останки растащат охотники за черметом, а то, что даже им не приглянётся, бесславно сгниёт на берегу, ставшему последним пристанищем кораблю.

Ведь все мы — всего лишь небрежная надпись, написанная палкой на песке. Волна нахлынет — и нас больше нет. Иногда кому-то везёт меньше, и его накрывает жестокое цунами.

Самым худшим было то, что SEC980R — оружие, которое перемололо эскадрилью, было подбито; Сэмпл 700 успел выскочить в самый последний момент. Но замолчавшие пушки можно отлить вновь; погибшую Сэмпл 217 уже не заменит никто. Сэмпл 333 достала из неоткуда — о способностях мультяшек всех расцветок и форм к искусству хаммерспейса я уже говорил — противотанковое орудие, из которого она подбила ещё один вертолёт прямо во время красивой сальтухи.

— Так ему и надо. — такой была эпитафия экипажу последней"вертухи".

Но радоваться земным стичам было мало: у вооружённых Реалистов есть шанс одолеть мультяшек в наземном бою. Кроме того,"Марлин"уже не мог защитить — он уже развалился на куски. Так что остаётся только сражаться до последнего, и быть может, победа падёт к их рукам! Ибо, как говорит старинное латинское изречение, fortis fortuna adiuvat. Песок покраснеет от крови людей и почернеет от чернил мультяшек; море, пляж и обугленные стволы некогда царственных пальм вокруг — свидетели битвы сей жестокой. Будь что будет.

Глава 25. Высадка

Будь что будет, и делай, что должно!

— В атаку! — крикнула Сэмпл 333. Люди меж тем наступали в сторону погибшего"Марлина". Один из солдат"Реалистов"с автоматом наперевес бежал по пляжу. Шуршание его обуви учуял Сэмпл 129.

— Сейчас… — сказал себе Сэмпл 129, быстро-быстро-быстро вырыв себе дорогу вверх, грациозно выскочил из-под песка, вцепившись солдату прямо в шлем.

— Убить зверюгу! — крикнул его сослуживец и приготовился стрелять, но Сэмпл одним точным ударом когтей разбил личину шлема, и солдата уже не было возможности спасти.

— Приветик! — сказал Сэмпл 129, широченно улыбнувшись.Эта милая и в то же время источающая чистое, дистиллированное зло улыбка должна стать последним, что супостат увидит. Ответом солдата был истошный крик солдата, превратившийся в вопль боли. Коралловый псевдо-инопланетный мальчик-коала Сэмпл 129 когтями резал аккуратно выбритое лицо. Во все стороны брызнула кровь; из левой глазницы вытек лопнувший глаз. Хрип прекратился; мёртвый солдат упал на песок, и кровь пропитала его. Лишь тогда, когда земной стич добрался, расколотив череп, до иссушённого армейской муштрой мозга жертвы, он бросил свою расправу когтями, но лишь ради того, чтобы вцепиться зубами в левое полушарие. Он, как какой-то зомби, урча и улыбаясь, выедал мозг жертвы. Когда очередь достигла Сэмпла 129, он увернулся от стирающих пуль и снова по-страусиному нырнул в песок, оставив недоеденный до конца мозг на съедение падальщикам. Необходимо было сделать новую дыру. Роя с огромной скоростью, он очутился сзади другого солдата и одним прыжком вцепился с спину, вонзив свои острые когти прямо в ягодицу.

— ААААААА!!! МОЯ ЖОПА!!!!!!!!!

— Ну всё, ты попался! — крикнул Сэмпл 129, но не тут-то было: солдат сбросил его с себя, топнул его ногой со всей силы и уже хотел растоптать в лепёшку, а после — заколоть его штыком, но земной коралловый стич вновь ускочил, очутился между ног, совершил один прыжок и распоров штаны, воткнул свои когти в задний проход.

— ААААААААААААА!!! — крикнул от ужасной, мучительной боли в очке Реалист, выронив автомат и упав на тот же песок. Словно в идеях опальных братьев Штрассеров, потёкшее из солдатского нутра коричневое и красное смешалось в однородную массу. Ещё один удар — и солдат по имени Джо погиб позорной смертью с когтями в своей тощей заднице.

Высунув руку из очка мертвеца, Сэмпл 129 нюхнул свои когти и произнёс:"Фу… Мерзость". Чтобы избавиться от ужасного запаха, он, невзирая на свист стирающих пуль, поскакал к морю, держа своей второй, чистой рукой небольшой бластер ярко-синего цвета, стреляя из него на бегу и ранив одного из Реалистов в ногу. Впрочем, его это не слишком успокоило. Лишь омыв свои когти в солёных водах, он успокоился. Бойня меж тем продолжалась, и Сэмпл 129 продолжил скакать по всему пляжу и стрелять сгустками энергии по людям.

Тем временем люди, одержимые идеей истребить мультяшек под корень, окружали руины"Марлина"со всех сторон. Сэмпл 700, прикрывавший наступление, нашёл кусок металлолома побольше и швырнул его со всей силы в группу бойцов. Раздался гул: одного бойца раздавило насмерть сразу же, а второго хоть и не пришибло до конца, но он всё равно не мог выбраться из-под груды железа, которая станет могилой его. Третий и четвёртый попытались вытащить своего товарища из беды, но меткий выстрел Сэмпл 333 из противотанкового орудия поставила крест на этой попытке: два солдата, может быть, отскочили прочь, но заваленный металлоломом раненый погиб.

— Ну что, жалкие людишки? — сказала бледно-жёлтая девочка-земной стич. При свете солнца шерсть Сэмпл 333 отливала каким-то старинным китайским фарфором.

Меж тем Сэмпл 892 пришёл в себя и выскочил из ямки, спрятавшись за толстым стволом пальмы, выжидая удобного случая для нападения. Стирающие пули свистели со всех сторон, но земной стич перепрыгивал их, словно усатый Марио колючих черепах, которых нельзя раздавить жирной жопой итальянского сантехника. Один из людей прохлопал Сэмпла 892, который напросился на жертву и одним, тактически выверенным махом, отсёк вояке буйну голову, которая полетела в сторону ласковых волн, вращаясь во все стороны и разбрызгивая вокруг себя капли крови. Когда с брызгами оторванная башка плюхнулась в океан, Сэмпла 892 на месте уже не было.

Таков сегодня был пляжный волейбол.

Тем временем чёрный массивный Сэмпл 72 со всей дури, защитившись листом стали, словно щитом, понёсся на двух солдат, которые кинули в него ручную гранату, однако Сэмпл 72, словно профессиональный бейсболист, отбил её. Граната устремилась вверх и взорвалась над головами воюющих. Кинжальный огонь автоматов ранил его, но не охладил его пыл. Ударом массивного кулака по животу в бронежилете он оглушил жертву, вторым — пробил грудную клетку, оставив его валяться там навсегда. Второй боец совершил бросок; Сэмпл 72 воткнулся головой в песок. Ещё чуть-чуть и укол штыка его порешит, но только боец сделал смертоносный выпад, окончившийся неудачей, большой земной стич поверг солдата на землю. Завязалась рукопашная схватка, в которой долго нельзя было определить победителя: чёрный"инопланетянин"наносил всё более резкие и чувствительные удары, в то время как солдат яростно защищался и уже практически сбросил с себя оппонента, так тут в дело вмешался выстрел Сэмпла 129, попавший прямо в голову. Жар энергии был таким, что мозг расплавился в кашу.

— А? Ы? — сказал раненый Сэмпл 77, но проглядел мощный удар прикладом по затылку. Раз, два, и пронзённый штыком земной стич окончательно испустил дух. Из девяти земных стичей осталось лишь шестеро, но эти шестеро — мальчики Сэмпл 129, Сэмпл 700 и Сэмпл 892, и их подружки — Сэмпл 90, Сэмпл 118 и Сэмпл 333 были страшнее целой армии неприятеля. Более того, ряды людей редели, и пока ещё сохранявшийся, пусть и сильно похудевший численный перевес не давал им абсолютно никакого преимущества.

— Я отомщу за тебя! — крикнул Сэмпл 129 и выстрелил солдату в спину из своего мощного бластера. Первый выстрел не достиг цели, но второй попал и мгновенно поделил человека, убившего Сэмпла 77, на ноль. Солдат с огромной горелой дырой в спине представлял собой поистине жестокое зрелище. Мультяшку бы он лишь ловко отбросил, но на человека, который будто сотворён ради максимального умножения собственных страданий и физической боли на квадратный сантиметр, он действовал безотказно. Активно работали бластер и когти Сэмпла 892, металлолом, разбрасываемый Сэплом 700, противотанковый гранатомёт Сэмпл 333, и лазерный бумеранг Сэмпл 118 — она ловко отсекла им обе ноги одному из бойцов, а потом его мучения прервал удар Сэмпла 892 аккурат в глаз когтями левой лапы, пока он стрелял из бластера по живым мишеням.

Пляж побагровел, а ясный день для многих стал чернее ночи. Но бой ещё не был закончен.

Глава 26. Высадка. Часть 2

Их было девять.

Их осталось шестеро.

Но они сражались до конца.

Реалисты, несмотря на огромные потери, были полны решительности. Они готовы были все полечь костьми за дело, которое для них было правым. Настало время для отчаянной атаки, что должна решить исход боя. На этот раз Реалисты догадались разместить снайпера на башне. Он прицелился из своей винтовки, и красивый полёт пули задел Сэмпла 700, однако он не погиб. В свою очередь Сэмпл 129, учуяв какой-то запах, устремился в сторону башни. Трудно сказать, для чего она была возведена — возможно для того, чтобы показать, что ласточки не только на курортах Крыма гнёзда вьют. Ведь для вышки спасателя она была слишком высокой, а для маяка ей, наоборот, не хватало размеров и выглядела она скорее его уменьшенной копией.

Быстрота Сэмпла 129 была поразительной — с ним могли посоперничать в этом плане разве что ежоны, мчавшиеся наравне со скоростью звука. В пару прыжков преодолев расстояние между грудой металла, оставшейся от блистательного"Марлина" — да и то уже разбросанного его товарищами по всей округе. Цепляясь за камни, он шёл. Увидев незнакомца, снайпер убрал основное оружие и выхватил пистолет. Но раз за разом он промахивался и лишь в самый последний момент попал ему в ухо, пробив насквозь.

— Ты посмел бить меня по ушам, гад! — крикнул Сэмпл 129, достав свой бластер и пульнув прямо в упор. От снайпера осталась лишь бурлящая лужа, спадавшая с костей двуногого червя и увлекающая их вслед за собой.

— Дело сделано. — сказал коралловый Сэмпл 129, моргнув своими четырьмя глазами, оттолкнувшись от края вышки и совершив прыжок веры, словно Эцио Аудиторе, упал в песок. Выпрыгнув из него, он поскакал навстречу ещё одной группы людей. В него полетели гранаты из подствола, вызвав разлетание песка по округе, но Сэмпл 129 был слишком быстр, чтобы его задело осколками.

Кто-то достал рацию и попытался вызвать подкрепление, но лазерный бумеранг, брошенный в него земным стичом-девочкой, пронзил его сердце и застрял в ещё тёплой, изливавшей реки крови на багряный песок туше, чем разозлил Сэмпл 118.

— Опять за бумерангом бегать! Вот сволочуга!

Сэмпл 700 побежал к пальмам и вцепился когтями в их древесину. Раз-два-три-четыре… Восемь быстрых взмахов когтями, и ствол пальмы с треском упал вниз. Сэмпл 700 взял её и начал размахивать, как богатырь своей грозной палицей, стремясь вышибить из людей мозги. Но никого не находилось.

В Сэмпла 129 полилась очередь стирающего свинца, но патроны кончились. Это стало преимуществом для коралловой коалы, что должен был воспользоваться этим шансом. Люди отступили, но это было недолгим: один выстрел — и один из них был тяжело ранил, второй — и страдания раненого были прерваны навечно. Второй человек также не успел убежать: ему перегрызли шею. Третий человек схватил нож, но этот нож попал владельцу в его же горло.

Сэмпл 333 выстрелила из своего орудия в последний раз, так и не попав ни в кого. После этого патроны иссякли и можно было надеяться только на рукопашный бой.

Из плотных кустов выскочил ещё один человеческий воин с дробовиком наперевес. Он думал, что всех перехитрил, но изящный удар толстым стволом пальмы, переломавший ему позвоночник, показал, насколько сильно он ошибался в своих мыслях.

Людей оставалось всё меньше. Решимость войск Реалистов поколебалась. Что-то содрогнулось в них, невзирая на то, что они были прекрасно обучены, до последнего преданы своему господину и закалены жаром боёв, и они в панике бросились бежать. Один из них попал аккурат в ловушку Сэмпла 892, который выскочил из песка, переливаясь в лучах солнца для того, чтобы вонзить свои острые когти солдату в затылок. Крик прервался.

"Наконец-то он перестал вопить, портил мне весь отдых" — подумал Сэмпл 892.

— Пущай живут. — сказал Сэмпл 700, видя, как последние люди в панике уносили ноги с поля боя. Их нельзя было обвинить в трусости: что бы вы сделали, читатель, если бы на ваших глазах ваших друзей разорвала на части стая голодных коал-людоедов? Страх был настолько силён, что не было смысла преследовать их и убивать: это лишь прервёт наслаждение ужасом в чужих глазах.

…

Победа в бою осталась за земными стичами.

— Все сюда! — свистнул Сэмпл 700, стоя возле развороченной горы чермета. Мигом возле него собрались выжившие: мальчики Сэмпл 129 с Сэмплом 892, и их подружки — Сэмпл 90, Сэмпл 118 и Сэмпл 333.

— Да. Это было красиво. — сказала Сэмпл 333, глядя на то, во что превратился некогда очаровательный пляж. Кругом стояло разорение. Повсюду валялись останки людей, которые уже полегоньку начинали подванивать, перебивая свежесть бриза своим омерзительным амбре. Сэмпл 892 решил, не теряя времени, обобрать трупаки: вдруг там найдётся что-то ценное? В итоге он насобирал приличную сумму в две тысячи долларов в одной только презренной зелёной американской валюте, попутно притащив целый ворох огнестрела и уничтожил все стирающие боеприпасы. Коварная любовь сувать петарды в магазины и минировать трупы, свойственная всяким повстанцам да террористам, была неведома профессионалам своего дела.

— О! Сколько ты натащил! — крикнула от восхищения Сэмпл 118, вытащившая свой любимый лазерный бумеранг, который так глубоко и сильно въелся в плоть погибшего солдафона, что его приходилось чуть ли не выдирать с корнем.

— Знаете, этой суммы хватит за глаза, чтобы арендовать судно и смотаться отсюда нахрен. Расчёт был ясен: узнав о кровавой резне, за ними могут придти ещё раз со свежими силами или, не дай мистер Наживка, дать приказ жахнуть напалмом… Давшая людям смертный бой охана земных стичей и так лишилась трети её членов — а бросать своих было, мягко говоря, не комильфо. Возвращать сраную лодку, впрочем тоже. У Сэмпл 118 была особая способность. Как Ангел из мультфильма про Стича, она могла гипнотизировать людей своим пением. В пылу кровавой резни песня вряд ли подействовала, но вот если устроить концерт на спокойном причале… Тогда угнать корабль будет просто, чудовищно просто.

Глава 27. Табор уходит в океан

Немножко переведя дух, земные стичи начали прочёсывать окрестности в поисках какого-нибудь причала. Наконец, они нашли пирс с причалившим туда"Рифовым Рейдером"в четырёх километрах от поля боя. Охранник попытался остановить угон судна, но гипнотизирующая песня Сэмпл 118 заставила его не только бросить попытки охранять, но он сам вежливо показал им"Рейдер". Сэмпл 700 кинул ему двести долларов и усадив своих друзей, уплыл вдоль берега навстречу новым приключениям.

…

Тем временем Шнурок и Лаэрта смотрели телевизор. По десятому каналу шёл сериал"Чума королей", который Шнурочек просто физически не мог пропустить — так сильно он обожал следить за судьбами героев.

Пандемия, чьё роковое шествие началось в Монреале, в безмятежной Канаде, стремительно расползлась по миру по ту сторону экрана, кося миллионы граждан и подданных со всего света. Каждый новый штамм, названный в честь холодных нордических рун, приносил гибель и разрушение.

Исход был настолько жесток, что болезнь прозвали"возвращением чёрной смерти".

Первым был"турисаз", вторым — "альгиз", третий, появившийся аккурат в начале второго сезона, получил имя"гебо", что цинично переводилось как"дар". Казалось бы, в конце первого сезона болезнь, вызванная вирусом, прошла, но тут она ударила в новую силу, попутно ввергнув в пучину гражданской войны Ботсвану. И судя по тому, как шёл ход сражений, единственным победителем выйдет именно KPV-13, он же — "Чума королей". Кругом шли бунты и мятежи, штурмовики беспощадно хлестали людей, осмелившихся нарушить строжайший карантин, бичами, а овдовевшая главная героиня была вынуждена страдать взаперти.

Шла четырнадцатая серия второго сезона, который должен был стать, по задумкам студии, последним. К тому же, бюджет в те годы поджимал: все деньги ушли на съёмку слезливых мелодрам"Полёт на остров любви", которая была весьма неплохой, и даже третий сезон сценаристам не удалось, как негласно принято в местных кругах, испортить, и"Обручальное яйцо". Причём, судя по качеству актёрской игры — не то яйцо, что куры несут, а то, которое заяц на крыльце чесал.

Впрочем, мыльные сериалы про большую и чистую страсть были всё-таки в первую очередь уделом Лаэрты. Один раз увидев, как в самом конце сериала"Со школьной скамьи"успешный бизнесмен был вынужден расстаться навсегда со своей нежной и робкой юношеской любовью, Розой, Лаэрта не выдержала наплыва чувств, и когда на экране роскошный автомобиль превратился в точку, напоследок мигнув в очертаниях далёкого заката, оранжевая клетчатая монстила разрыдалась.

— Ну почему им нельзя быть вме-е-е-е-есте?!? Ну почему-у-у-у-у-у судьба так несправедлива?

"Эх, попади эта Роза хотя бы на один час в мир"Чумы королей", и она поймёт, что такое"судьба несправедлива"…" — подумал Шнурок, вспомнив, как растрогалась трагическим моментом Лаэрта.

-Мне кажется, или что-то похожее могло произойти в мире, похожем на наш? — спросил Лаэрту Шнурок, пока по сюжету"Чумы королей"президент какой-то небольшой страны говорил на своём выступлении о введении скромных послаблений вроде возможности гулять в парке на двадцать минут дольше обычного, получив в итоге час. Но по закону подлости, новый"локдаун"был неизбежен. И пусть этом мире о его существовании никто не слышал, в этом сериале оно раздавалось из каждого утюга.

— Да даже не знаю… — ответила Лаэрта.

— Похоже, такой расклад событий даже более реален, чем существование нас, анимационных кадавров. — сказал Шнурок Лаэрте.

— Ну да, ну да… Ты ещё скажи, что нас не существует и что мы всего лишь персонажи книги, которую строчит какой-то кретин. Ты всех доведёшь до ручки своим философствованием… Да и не люблю я такие сцены. Мне больше хочется смотреть про любовь…

— Или про то, как зверьки друг друга грызут живьём! — сказал Карим.

— Или"Гравити-Фолз". — ответила Маша.

— Скоро должен пройти концерт Пономаренко. — сказал Барсик.

— Тоже мне развлечение — слушать его пропитый голос! — крикнула Шпатель.

— Да прекрасный у него голос! — сказал Барсик.

— Не, он хуже, чем бульканье в ванне профессора Дай-да-да из фильма"Плутонские плуты-3". — заявила Шпатель.

— Ну ладно, не нравится тебе голос Пономаренко, так не нравится. И пусть у него голос пропитый, но песни у него какие душевные!

-На переживайте вы так. На уродливом фоне моей поэзии и кобыла невеста. — сказал Шнурок.

— Это правда. — сказал Карим.

— Это кристально чистая правда. — ответил ему Шнурок.

— Зо-зо. — сказала Зо-зо, у которой на экране, который был засунут не в ту сторону туловища, демонстрировались картины из жизни бенгальских тигров.

Шпатель любила фантастику. Машка обычно пялилась в телик, когда он показывал мультики, Барсик вообще предпочитал слушать"Радио Шансон", а самой любимой телепередачей Карима были смертельные бои ручных монстров — пукемонов. Так их назвали оттого,что они сильно пердят. К счастью, очередная трансляция боёв этих запертых в клетке адских тварей, вгрызающихся друг другу в плоть, должна была наступить только через неделю. Потому что в прошлый раз, когда его кумир — Коврачу, жёлтая электрическая мышь — ковёр победил, он от своего щенячьего восторга напился горячительного на радостях, выбежал из дома голый и упал рожей в грязь, скандируя"Коврачу!","Коврачу!". Вот и думал Шнурок, к какому конкретно врачу ему надо и в итоге сделал вывод, что к психиатру, так и не поняв, что так зовут любимого бойца его лучшего друга. На следующую ночь, протрезвев но при этом всё равно не угомонившись, Карим предложил новую забаву, видимо, украденную у ультраортодоксальных евреев-хасидов: он решил завернуть их общую девушку Шпатель в ковёр. Нововведением было то, что дыр в этом"лаваше"было не одна, а две, ибо очаровательная мультяшная мышка-шуруповёртка была многомужницей.

К счастью, оргия в стиле"гимнастика червячка", как завещал великий доктор Попов, больше никогда не происходила.

…

После очередной серии сериала начался выпуск новостей. На этот раз поражение людей в бою с мультяшками расы земных стичей, похожих на коал, было настолько ошеломительным, что его не пытались даже скрыть. Вместо этого была настолько яростная, до состояния гротеска нелепая попытка вызвать у телезрителей жаркими речами лютую, праведную ненависть к анимационным кадаврам, что это вызвало поразительный смех у всех, кроме Машутки, которая плюнула и ушла играть с Алеко.

Глава 28. Траур

В генеральном штабе Реалистов меж тем была напряжённейшая обстановка. Головокружительное поражение, которое потерпело это движение в борьбе за очистку планеты от анимационных кадавров, заставило людей, причастных к работе на эту организацию, нервничать. Командира организации, Луи Максвелла прошибло в холодный, даже леденящий душу пот, когда он узнал о том, что почти весь большой отряд, посланный ради того, чтобы раз и навсегда сбросить земных стичей в море, погиб, а небольшая кучка выживших в панике бежала от голодной стаи злых разноцветных коал-людоедов. Если поражение в трущобах под Сан-Паулу не слишком беспокоило лидера бравых Реалистов — ведь он знал, что на дне бразильского общества рождённые там обречены там же и уйти в мир иной, то здесь ситуация требовала решительных мер. Более того, несмотря на поражение, радары не смогли засечь никого в этом секторе — видно, что Реалистов не только порешили, но и красиво обвели вокруг пальца.

Усатый главнокомандующий поник, закрыл с тоскою свои красивые глаза и сказал:

— Мы вечно будем помнить тех, кто героически пал в бою во имя защиты человечества.

Из очей командира потекла скупая мужская слеза. Мало что могло пронять сурового Луи Максвелла, но жестокая участь его"соколов"была слишком страшной, чтобы сохранять обычную невозмутимость и суровость взгляда. В первый миг ему даже показалось, что именно он их убил своих людей, дав, как ему почудилось, неразумный приказ. Но в этом не было его вины. Он лишь делал то, что должно. И его солдаты выполняли свой долг решительно и смело, до самого конца. И Луи Максвелл, взяв себя в руки, громко произнёс своим людям:

— Необходимо воздать им должное. Но их дело живёт и одержит победу!

— Так точно, господин Луи!

— Мы победим их! Мы победим!

— Слава им! Вечная слава!

…

Неприступная база Реалистов, расположенная на далёком мысу, оделась в чёрный траур. Солдаты спецподразделения"Реалисты"торжественно выстроились строем возле взлётной полосы на фоне словно солидарного с ними тусклого и сизого, закрытого от посторонних глаз густыми тучами неба. Дело шло к дождю. Лишь в рубке с мониторами, подземных цехах и на постах охраны продолжалась обыденная работа, да и те устроили минуту молчания в память о героях, отдавших свою жизнь за правое дело. Из высокого гаража выехал грузовик, который вёз в открытом кузове огромный венок цветов и мемориальную доску, на которой были начертаны имена — их было много — тех, кому уже не суждено встретиться с родными вновь… Машина направилась в сторону кладбища под тоскливое завывание ветра и фанфар, стремящихся воздать последние почести. Лишь стеснительный блеск штыков бойцов в старательно вычищенной парадной форме и фуражках освещал всеобщий мрак пейзажа и лиц, убитых скорбью… Небо было серо, как пепел, которым посыпали головы.

Луи Максвелл шёл во главе похоронной процессии. За ним маршировали, чеканя шаги, его сокола.

— Вечная слава героям, павшим во имя спасения человечества! — крикнул он, обращаясь к солдатам. В воздух поднялись крики:"Слава!","Слава!","Слава!"

В землю вставили табличку с именами бойцов, и все в унисон поклонились ей, даже сам Луи.

Раздался артиллерийский залп в память о погибших.

Красивая и печальная похоронная процессия длилась долго. Когда она закончилась, был дан приказ сначала ужинать, а потом вернуться к своим обязанностям — до отбоя ещё оставалось достаточно времени. Траур спал, как вуаль.

…

На следующий день, ранним-ранним утром, в рубке с мониторами вновь закипела бурная рабочая деятельность. Всех, кто там сидел, занимал один и тот же наводящий вопрос:"Что будет дальше?". Обычно метка на карте удалялась после победы, но в Австралии эта метка стёрлась после головокружительного поражения. Также метки стояли в координатах американского штата Висконсин — поговаривают, того ещё захолустья, где обнаружили зайцеобразную расу"багзов", а также на юге Мексики, в разодранном племенными союзами пристанище сомалийских пиратов Могадишо, где обнаружили акун-матат, нохожих на Пумбу из"Короля-льва", и в белоснежных, неприступных горах Тибета. Кроме того, сотрудников удивил казалось бы, совершенно неприметный город на матушке-Волге. В первый раз было нападение юберфогелей, во второй — община дорби"Лесной Кимрон", а в третий раз…

Вновь крестиком был отмечен воспетый ещё драматургом Островским купеческий городок Калинов. Компьютер показал фотографию двухэтажного дома, в котором жили сусла Карим и Шнурок, шуруповёртка Шпатель, сезамы Лаэрта и Барсик, живой ретранслятор подвида"тележопик"Зо-зо, человеческая девочка Маша и её любимый и верный полипэйнт-пёс по кличке Алеко. Не зря старинная немецкая пословица говорит, что хорошее случается трижды. Впрочем, как показывает практика, трижды случается и плохое, и ужасное, и откровенно дурацкое.

Вновь Брайан положил на стол Луи Максвелла, который ему доверял, папку с докладом. Прочитав его, он прервал ожидание своего подчинённого своей речью.

— Прототип анимационного кадавра Освальд Q16 готов к бою?

— Так точно, господин!

— Выслать его в Калинов под прикрытием контингента моих людей! И пусть он вернётся с победой!

В Висконсин и Могадишо командир велел отправить войска — багзы и четвероногие мультяшные бородавочники всё-таки были не столь опасны, чем земные стичи, которые словно сквозь землю провалились. И пусть багзы могут задать некоторую трёпку, но акун-мататы довольно слабы, так что из их шкуры можно будет легко и ненавязчиво понаделать всяких дамских сумочек, а потом продать их в каком-нибудь дорогом бутике или подарить солдатским жёнам — если они, конечно, от тоски не назаводили себе любовников. Над ситуацией в Австралии был установлен надзор, строжайший надзор — мало ли что выскочит из недр континента, где даже самая мелкая букашка внезапно может оказаться смертельно опасной? С другой стороны, обстановочка под бразильским городом Сан-Паулу обнадёживала: после разгона зака-зака никаких угроз, связанных с анимационными кадаврами, не появлялось на горизонте. Да и другие очаги тоже потихоньку угасали. И пусть"мультяшки"продолжали угрожать мировому порядку, во всяком случае, установилась какая-то шаткая стабильность… Вот только сколько времени им будет удаваться поддерживать её?

Лишь сама судьба способна разрешить этот серьёзный вопрос.

Глава 29. Освальд

Q

16

Мультяшки слишком сильно отличались от земных организмов своей физиологией, чтобы земные инфекции к ним липли. Но была маленькая вероятность того, что какая-нибудь бяка, стремительно мутируя, найдёт и к такой расе подход… И тогда пандемия будет неизбежной.

Луи Максвелл, как это не было парадоксальным, знал о таком потенциальном раскладе и намеревался его использовать в своих целях, дабы отстоять высокие идеалы свободы и счастья людского в беспощадной борьбе. Данный процесс собирались какое-то время ускорить Реалисты, пересилив свои принципы и работая с мультяниумом не ради получения новых анимационных кадавров, но с целью вывести своё биологическое оружие — особый вирус, способный заражать мультяшек с целью сильного сокращения их поголовья. По всем характеристикам он не смог бы навредить людям. Данный штамм должен был получить название СВАК/22(Смертельный вирус анимационных кадавров 2022 года).

СВАК/22 должен был стать новой расой мультяшек, а его представители — самыми маленькими из всех — даже меньше, чем мерзкие ломеры, которых можно увидеть лишь под сильным увеличительным стеклом. Ломеры представляли собой полную противоположность фиксикам из одноименного мультика: вместо того, чтобы чинить, ломеры ради продолжения своего существования должны были ломать всё, что им подвернётся под крохотные шаловливые ручонки. Впрочем, речь сейчас не о них. Далеко не о них… Правда, недавно исследователи решили воспользоваться их свойствами, но ломеры слишком слабо поддаются поимке.

Но начало работы над новым штаммом вируса, способного спасти человечество, постоянно по разным причинам и под самыми разнообразнейшими предлогами откладывалось всё дальше и дальше: сначала из-за недостатка финансирования, потом из-за недостатка специалистов, а потом из-за того, что на материалах поставщиками учинялся наглейший распил и откат. Озлобленный этим известием Луи призвал власти наказать коррупционеров по всей строгости закона, но даже тут его слова были бессильны — они подкупили судей и в итоге вышли сухими из воды. Вновь право золота оказалось сильнее всего на свете.

…

Впрочем, такими средствами, как работа над биологическим оружием нового поколения, инициативы Луи Максвелла не ограничивались. Организацию, руководимую его железной рукой, также интересовал более простой, но в то же время более красивый вариант: создать своего личного ручного кадавра, который ни за что не предаст своих благодетелей. Отличительной особенностью нового Стража Освальда Q16 должны были стать во-первых, полная и безоговорочная лояльность Реалистам, а во-вторых, лютая ненависть к остальным мультяшкам, в том числе и к себе. И в конце концов, он не должен обладать способностью к самокопированию, оставаясь вечно бесплодным, но в то же время в него должна была быть встроена программа самоуничтожения. Ведь, как мы знаем, клин принято вышибать клином.

И тут дела обстояли куда лучше. Уже был выпущен прототип — гигантский мультяшный кролик Освальд Q16. В качестве основы была взята мультяшка весьма редкой расы освальдов. Освальды, похожие на кроликов всем, кроме способности к лавинообразному размножению — они, наоборот, плодились очень неохотно, были весьма скрытными и ворчливыми существами. Предком их был сам кролик Освальд, созданный под руководством Уолта Диснея.

…

История создания кроличьего титана Освальда Q16 достойна если не целой эпопеи, то подробного изложения уж точно.

Тогда стоял 1927 год. На улице для кого-то стояла эра джаза и ар-деко, для кого-то — эра потерянного поколения, для кого-то — новая экономическая политика и окончательное вступление Советского Союза в свои права. Меж тем исторический фокус был неумолим. Трудно было осознать, что людей будут ждать Великая депрессия для одних, Колыма для других и Дахау для третьих, а в конце концов грянет новая война…

Тогда стоял 1927 год, и кролик Освальд был первым анимационным кадавром в мире, которого можно было бы назвать полноценным живым организмом — родственные ему герои, такие как появившийся в 1919 кот Феликс, либо были способны лишь на строго запрограммированный набор действий, как робот, либо не могли выжить вне студии. В Советском Союзе уже тогда — задолго до золотого века советской мультипликации, родившей чебуров, генманов, волкарей, древесных метеоров, мартых, незнаек, каркух, матроскиных(после распада формирование рас анимационных кадавров, тем не менее, продолжилось — сфералы и лунтадзе не дадут соврать) — пытались провернуть своё, но остановились на не особо удачном рабочем-поподаве; о японской и европейской анимации и вовсе тогда никто не слыхал. Тогда кролик Освальд был действительно везунчиком — он был ярким, предприимчимым, неунывающим и азартным героем, купавшимся в лучах славы. Но потом его утянула компания Universal Pictures, а в конце концов Дисней посчитал его несовершенным и сотворил нового героя — Кадавра Мауса, он же — Микки Маус. В итоге Освальд затаил обиду на новое творение, укравшее у него славу, следом — на Бенди, Бетти Буп, Попая и Капхэда, а потом, гораздо позже, когда в 2018 году лёд тронулся и мультяниум утёк, дав новый стимул развития жанру, так сказать, его злоба переключилась на всех мультяшек в принципе, передавшись всем детям его заместо богатого наследства. Так что мрачный, нелюдимый освальд для мультяшек всё равно что эджи для людей. Освальд сам по себе, ещё на генетическом уровне, одержим уничтожением всех мультяшек в принципе. Иногда он, временно отбросив своё маньячество в сторону, делал исключение для членов своей расы — тогда освальды собирались в шайки террористов, которые стремились истребить всех мультяшек до последнего анимационного кадавра в округе, а когда в пределах досягаемости оставались лишь они одни — массово совершали почётное самоубийство, или как говорят в народе — роскомнадзор, задушив себя своими же длинными ушами. Ибо ненависть ко всем мультяшкам у освальдов распространялась и на них самих, становясь настолько сильной, что оставалось только свести счёты со своей жизнью так же, как сводились счёты с другими.

Естественно, остальные мультяшки отвечали освальдам той же монетой, стремясь вырезать их выводок поголовно при первой же возможности, что даже невзирая на феноменальную живучесть мультяшек, не особо помогало наращивать численность, ведь с освальдами всё дозволено.

Внешне освальд был чем-то похож на кадавра Мауса, только с длинными чёрными ушами.

Неудивительно, что во время проведённых Реалистами первых исследований первых же возникших после катастрофы рас мультяшек, в число которых вошли и освальды, чья всеобщая ненависть ко всему нарисованному заставила обратить пристальное внимание членов этой организации, ведь их цели совпали — фанатичная жажда уничтожения у одних и стремление избавить человечество от цепей рисованной заразы у других. Когда информация об этом дошла до бессменного главнокомандующего Луи Максвелла, он не откладывая дело в долгий ящик, дал приказ:

— Взять освальдов и доставить их сюда живыми!

Такой шанс нельзя было упускать, и Луи Максвелл это знал. Вскоре, когда все расчёты были завершены, в сторону потенциального гнездилища освальдов полетел вертолёт.

Глава 30. Освальд

Q

16. Часть 2.

Дело было холодной, тёмной, безлунной ночью в голых, бескрайних казахских степях, где лишь ветер тихонько колышит ковыль, да сурок озирается вдаль. Туда, в пустые дали, шумя лопастями, приземлился вертолёт с Реалистами. Их цель была проста: поймать освальдов живыми. Их было шестеро: Саймон, Егор, Алмаз, Пьер, Хуан, Йозеф. Пилот Хуан и штурман Йозеф остались на посадочной площадке, остальные же занялись промыслом.

К охоте на кроликов великолепная четвёрка подошла с большой ответственностью, изучив тропы, расставив повсюду петли, силки и капканы, а сами — укрылись в засаде. Пьер вооружился тепловизором, чтобы в полной темноте, которую нарушал лишь тусклый красноватый огонёк сигареты в совершенно омерзительных, покрытых налётом зубах Саймона — он был заядлым курильщиком, который в пару часов израсходует щедрый недельный паёк, а потом будет пытаться стрелять сиги у сослуживцев — если, конечно, не получит от них по своему крючковатому носу сразу же. Когда друзья с"гражданки"присылали ему табак попородистей и подороже, а не классическое"армейское"сено, которое курят не сколько ради удовольствия или вследствие того, что попросту ломало без привычного запаха, а для того, чтобы унизить несчастных духов, Саймон был на седьмом небе от счастья.

Спустя полчаса томительного ожидания один из капканов щёлкнул. Алмаз тихо вышел из засады, чтобы посмотреть на добычу, но вместо освальда, которого необходимо было доставить по приказу командира, в ловушку угодил самый обычный трёхмерный заяц.

— Твою мать! Сука! — крикнул с досады Алмаз, увидев, что проклятые освальды не слишком торопятся попадать в охотничью западню.

— Вот что творит, сволочь. Всех освальдов спугнул, пидор вонючий. Он нам всю охоту испортит. — сказал Егор. — Из-за этого полудурка нам придётся целую неделю сортиры мыть.

— Сейчас не время выяснять отношения. Заткнитесь. — шепнул Пьер, выслеживавший добычу с тепловизором. Саймон погасил свою сигарету.

-Ладно, беги, но только не попадись мне на глаза. — сказал Алмаз и выпустил зайца из капкана. Пресловутый заяц несудьбы был рад новообретённой свободе, упрыгивая в тёмную, непроглядную даль. Сам солдат также незаметно вернулся к сослуживцам.

Прошло ещё немного времени, и в силок попала очередная жертва, крикнув:

-Да вы охренели тут всё ставить свои ловушки, чебуры позорные. Я вас всех ненавижу здесь. Вы за это заплатите. Вы думаете, что эта петля меня остановит? Нет. Вы будете на ней повешены.

Удивительно было не то, что жертва говорила, а то, что она тщательно избегала матерных оборотов и выражений, продолжая свой монолог, пропитанный презрением ко всем, в чьих жилах течёт не кровь, а чернила.

-Смерть придёт за вами. Я сделаю всё, чтобы вы, чебуры, подохли в самых чудовищных муках, которые только можно представить. Анимационные кадавры, отмеченные печатью их нечестивого отца, Кадавра Мауса, не имеют права на жизнь. И они будут уничтожены.

Егор уже хотел врезать по морде чересчур болтливому Алмазу, но спохватился: так он точно не мог говорить, да и сам он был рядом с ними, а не в браконьерской петле у заячьей тропы.

Расчёт оказался верным: это была мультяшка расы освальдов. Пьер положил тепловизор в ранец и спустился к силку, в который попал мультяшный кролик, в нутре которого было столько злобы, что само исчадие ада под названием"Волшебный кролик", вызванное Юрием Демидовичем сатанинскими криками"ETIS ATIS ANIMATIS, ETIS ATIS AMATIS!", покажется на этом фоне милахой. Бравой команде охотников повезло: освальд обвинил в этом мультяшек расы чебуров, похожих на Чебурашку, а не истинных виновников торжества.

— Весь мир — это гниль. Я сожгу столько гнили и этих мерзких червей, сколько смогу. Все эти чернильники и чернильницы. Они будут корячиться от лютой бо… А ты кто такой, урод?

— Меня зовут Пьер.

— Пьеро? Этот вечно ревущий клоун?

— Нет. Я не Пьеро, я Пьер. Пьер Оже.

— Ладно, Пьер. До встречи в аду.

— В каком ещё, нахрен, аду?

— Я презираю всех анимационных кадавров, всех этих рисованных, самовлюблённых сволочей.

— Я не такой. Я обычный, живой человек.

— Сейчас проверим.

— Tu ne me crois pas?(франц. Ты мне не веришь?) — спросил его Пьер.

— Нет. — на удивление Пьера, он хорошо понимал французский язык.

— Ладно.

Пьер повернулся со всех ракурсов и сторон, даже на руках попытался ходить, чтобы этот тупой баклан понял, что он — живой человек из плоти и крови, а не анимационный кадавр, шутки ради переодевшийся в форму члена движения реалистов.

— Хорошо. Отличные фокусы, гадёныш. Но я всё-таки тебе не верю.

— Мне что, перед тобой догола раздеться, чтоб ты всё понял?

— Давай.

Лишь когда Пьер на холоде оказался в чём мать родила, освальд ему поверил. Остальные сослуживцы, глядя на эту сцену, чуть не покатились со смеху.

— Ладно. Ты меня убедил. Одевайся. Я не могу смотреть на твой срам, который ты мне демонстрируешь.

Пьер быстро оделся, как того всегда велел устав.

— Отвечай, что тебе от меня надо?

— Сначала скажи, как тебя зовут.

— Меня зовут Эдвард.

Да, имя Эдвард звучит весьма странно для гордого сына казахских степей, но все эти русские Минамото и японские Наташи встречаются настолько часто, что я не хочу об этом болтать. В отличие от своего фарфорового аналога из одной детской книжки, который был чёрств и бессердечен, но потом научился любить, пройдя через все невзгоды, мультяшный Эдвард, наоборот, не только ни капельки не подобрел, но ещё и отрастил себе толстую броню цинизма в довесок.

— А теперь скажи мне, что тебе от меня надо? — добавил Эдвард.

— Дело в том, что мы Реалисты.

— Реалисты, монисты, онанисты, таксидермисты… — сказал Эдвард.

— Не смейся. Наша организация занимается тем, что истребляет мультяшек. — продолжил Пьер. — Наши цели совпали. Ты нам окажешь большую услугу, если вступишь в наши ряды.

— Ты не врёшь?

— Нет. Даю слово. Я их тоже ненавижу всем сердцем.

— Да. Мы с тобой родственные души, Пьер Оже. Совершенно родственные души. Вместе мы будем резать этих сволочей и предавать их детей огню. — сделал паузу в своей речи Эдвард, и сказал, чеканя каждое слово:

— Быдло должно дохнуть в муках, чтобы знали, кто пан, а кто вошь.

— У тебя есть там другие знакомые освальды в округе?

— Нет.

— Ладно. Надеюсь, наше взаимовыгодное сотрудничество продолжится как можно дольше, Эдвард.

— Отлично.

— Вы там это, цАлуйтесь уже! — сказал Алмаз, по-колхозному выдавив букву"А"в месте, где её не было отродясь.

— Пошёл ты со своими шутками знаешь куда… — сказал ему Егор.

Пьер Оже достал рацию и сказал:

— Код 5-5. Миссия выполнена. Освальд схвачен и будет доставлен в целости и сохранности.

— А теперь вяжите его и в клетку!

Сказано-сделано. Освальд по имени Эдвард был посажен в клетку. Он, конечно, немного поворчал для вида, но угроза хорошего удара кулаком в морду его успокоила. Вертолёт с командой Реалистов и их охотничьим трофеем поднялся ввысь. И снова степь осиротела, и ветру вновь оставалось лишь тихо шуршать ковылём, единственным свидетелем сей безлюдной дали.

Глава 31. Освальд

Q

16. Часть 3

Под главной базой Реалистов располагались лаборатории, в которых проводились самые опасные научные опыты. Безумным учёным и просто некомпетентным людям путь туда был заказан — сотрудники сверху всё-таки были достаточно умны и контролировали весь процесс исследований от и до, и в цехах царила строжайшая дисциплина, как в армии. Участь допустившего ошибку была незавидна — чаще всего его отправляли к Луи Максвеллу на очную ставку, а страшнее, чем его молчаливый, печальный укор, для Реалиста не было ничего на белом свете. Ни юберфогели, ни стаи голодных коал-людоедов, ни даже эджи и варлорды не могли сравниться со страхом попасть к главнокомандующему в немилость. Во всяком случае, из-за того, что за этим следовало продолжение сурового и неотвратимого наказания. Ставки были слишком высоки — судьба мира, и Луи Максвелл не мог допустить оплошности в своих делах.

Системы защиты тоже разрабатывались с ювелирной точностью. На случай, если эксперимент уходил из-под контроля, они срабатывали быстро и бесперебойно.

Когда освальда в клетке успешно доставили на базу в ценности и сохранности, поступил приказ отправить его в цех номер 8 под конвоем.

Цех номер 8 представлял из себя не самое широкое помещение с рубкой наверху. Он изначально отводился под работы со стирающими кортиками, ножами и штыками — успешно пройдя боевое крещение в огнестрельном варианте, новая технология должна была быть успешно применена и в рукопашном бою, ведь зачастую схватка может произойти, можно сказать, нос к носу. К тому же, не всегда пальба эффективна — иногда легче бесшумно порешать зевак верной финкой или не подавая вида, проломить голову кирпичом. Когда эта работа была завершена — впрочем, стирающий холодняк был довольно дорог в производстве, из-за чего его отправили в цех номер 4 — на удешевление без потери боевых качеств. После этого восьмой цех пустовал и открывался сотрудниками только в дни инвентаризации — чего-чего, а запускать такие дела было ой, как чревато…

До того, как бригада полетела ловить освальдов в безлюдной, бескрайней степи, был дан приказ перевести помещение и примыкающие к нему подсобные комнатушки с кладовками под работу с мультяниумом. Вскоре все приготовления были закончены: большой зал восьмого цеха был идеально оборудован для манипуляций с материей и опасным веществом, а к нему начали прилегать домик для мультяшек для их отдыха и сна, всевозможные поилки-кормилки и даже колесо для бега — чтобы кролики не скучали в одиночестве. К колесу были подсоединён ворох датчиков с целью исследования степени их физической выносливости.

— Это твой новый дом. — сказал Пьер Оже Эдварду. — сказал Пьер, открыв ему дверь в подсобку, где он мог жить. Помимо уже указанной мебели, в неё входила кровать, выкрашенные в розовый горошек стены и мягкий ковёр. Со стороны это больше было похоже на гибрид кукольного домика с вольером для хомяков, чем на место, где проводятся бесчеловечные эксперименты.

— Хорошо. Здесь так уютно, господа… И самое главное, нет этих криво нарисованных сволочей… — сказал Эдвард.

Так кролик Эдвард из кролика Эдварда стал кроликом подопытным. Новая жизнь освальда началась. Первым делом его подвергли всевозможным проверкам, где он показал прекрасные результаты в плане физической мощи(сумел запулить в мишень здоровенную штангу, которую даже не каждому культуристу поднять по силам), остроты зрения(ведь почему кролики не носят очки? Потому что они жуют морковку!), скорости(бегал немножко быстрее трёхмерных зайцев), выносливости(смог крутиться в колесе четыре часа без остановки) и интеллекту(показал хорошие знания предметов средней школы, а также смекалку).

Следом настал черёд для самокопирования — нужно было оценить плодовитость существа, для чего к нему привели анимационного кадавра расы дитто, который был отловлен ранее для экспериментов.

Дитто был одним из самых низкоразвитых существ, в чьих жилах текли чернила. Он представлял из себя радужную аморфную массу с одним глазом. Передвигался он медленно, в основном поглощая питательные вещества из почвы, разговаривать не умел, какими-либо навыками работы не обладал, был безобиден, не царапался, не кусался, и уж тем более, не имел никаких преимуществ в бою — кроме огромной толстокожести — чтобы его убить, нужно было выжечь его дотла, на что ушло бы немало бензина. Даже стирающих пуль в первых вариантах исполнения нужно было разрядить всю обойму, чтобы бесполый дитто всё-таки изволил дать дуба.

Единственное его преимущество — способность к размножению: он был способен вырастить потомство от любого другого мультяшки, каким бы он не был. Дитто является простым в создании искуственным путём, но сложным в разведении, так как сами дитто плодились делением, да и то неохотно.

По сути, это был живой аналог команд Ctrl+C и Ctrl+V, хоть и имеющий истекающий запас прочности. За свою жизнь дитто успевал наплодить до четырёхста детей, прежде чем, как метко сказали герои мультсериала"Футурама", умереть через сну-сну.

Когда его привели к Эдварду, кролик был вне себя от гнева.

— Вы кого ко мне привели?

— Прости, это нужно для чистоты эксперимента. — сказала коротко стриженая брюнетка в халате, которая, впрочем, была далеко не красавицей.

— Анимационный кадавр. Гадость. — фыркнул зловещий кролик.

— Сам ты гадость. — сказала сотрудница цеха. — Нам надо тебя размножать, чтобы построить целую армию таких.

— Вот так вы со мной обращаетесь, жополизы мультяшек?

-Что?! Какие ещё жополизы? — спросила его брюнетка. — Ты понимаешь, что мы не сняли с тебя шкуру лишь потому, что Луи Максвелл приказал нам держать тебя в живых?

— Пьера мне сюда.

— Он занят. — сказала сотрудница. — Ты меня достал.

С этими словами она двинула один из множества рубильников — тот, под которым было написано:"ПРИНУДИТЕЛЬНЫЙ СОН". После этого капсула в восьмом цеху, где сидел Эдвард, превратилась в газовую камеру, устроенную по всем канонам нацистских палачей, с той лишь разницей, что на этот раз были применены нелетальные средства.

— Запомни, что ты — подопытный кролик. Так что держи ротик на замке, понял?

Но Эдвард уже не слышал сотрудницу лаборатории. От действия розовых клубов газа, пущенных в вольер, он легонько чихнул, свернулся калачиком и уснул.

-Всё. — сказала Хельга. Вернув рубильник в исходное положение, сотрудница посадила на спящего освальда дитто и сказала:

— Совокупляйтесь.

Эдварду не повезло: мало того, что его привезли хрен знает куда и обращались с ним, как с ветошью, так ещё и какой-то мерзкий слизняк его изнасиловал.

…

Очень скоро эти меры дали плоды: в вольере на следующий день на месте одного кролика было двое. На второй — трое. Через неделю их было двадцать.

Когда на излёте второй недели в восьмом цеху развелось триста кроликов, часть из них было решено отправить на опасное задание по истреблению колонии мультяшек расы стикменов под Дублином, что является столицей Ирландии.

Думаю, внешне описание стикменов недостойно рассказа. Как говорится, палка, палка, огуречик — вот и вышел человечек. Даже растекаться по древу, спрессовываться в цилиндр или раскручиваться во все стороны, послав в пешее-эротическое все законы логики и физики, они не могли, только вертеть своими нечестивыми культяпками во все стороны. Они не умели разговаривать и вообще были неспособны издавать звуки, но при этом таинственным образом понимали друг друга.

-Анимационные кадавры должны дохнуть в муках. Чтобы знали, кто пан, а кто вошь. — сказали освальды хором перед нападением.

Но похоже, вошь и пан перепутались в тот день: мультяшек-освальдов мультяшки-стикмены, знавшие толк в ловушках на злобных кролей-убийц, победили, хоть и с большим количеством жертв. Даже с учётом того, что численность освальдов составляла двести семьдесят бойцов, а стикменов — всего двести пятнадцать. Даже с учётом того, что освальды больно лягались, а потом расшибали головы своих жертв в кашу. В числе убитых был и Эдвард.

Однако храбрость, проявленная освальдами на поле боя, заставила Реалистов отказаться от идеи сворачивать эксперименты с мультяшками этой расы. Был дан приказ: заняться модификацией освальдов, чтобы вырастить на их основе суперсолдат. Проект был назван Освальд Q16. На него отводилось пятнадцать мультяшных кроликов, оставшиеся пятнадцать должны были плодиться и размножаться, как завещал Господь. Их детёныши тоже могли быть использованы для опытов с мультяниумом и генной инженерией.

Глава 32. Разведчица Зо-зо

В домике в лесу под Калиновым, где жили главные герои, стояло затишье, как перед бурей. Казалось, ничто не предвещало беды: Карим со Шнурком ещё не успели налудиться, как свиньи; Маша рисовала в своей комнате, пока сидевший там Барсик гладил Алеко; Шпатель по своему старинному обычаю возилась в своей мастерской со всевозможными железками, а прекрасная Лаэрта и её покорная рабыня Зо-зо смотрели телевизор. На крыше чирикал не нарисованный, а обычный, трёхмерный воробей

Всё бы ничего, но Шпатель вышла из своего царства пыли, грязи, инструментов и машинного масла и пошла к Лаэрте. Её интересовала Зо-зо, а именно то, что будет, если вставить в её жирное нутро переключатель каналов? Вдруг можно будет уловить сигналы из потустороннего мира или военную тайну? Тем более из-за того, что экран оказался не на той стороне туловища, Зо-зо в качестве небольшого бонуса получила какие-то неестественно толстые, сочные, соблазнительные ляжки. Как хорошо, что Карим этого не заметил, а то он бы точно начал искать разъём для того, чтобы подключить туда свой длинный и жилистый кабель… Народ? Чё я вообще несу?

— Лаэрта, я хочу взять Зо-зо к себе ненадолго.

— Хорошо. — ответила клетчатая монстрила, уткнувшись носом в зомбоящик. Страсти, которые происходили на голубом экране, её увлекали сильнее, чем то, что находилось за его пределами.

— Зо-зо, пойдём со мной в мастерскую.

— Зо-зо… — ответила тележопик и пошла следом за Шпатель в её мастерскую.

— Так-так… — сказала мультяшная мышка, осматривая Зо-зо с ног до головы. К сожалению, отверсия, в которое можно было бы вставить ручку для переключения каналов не было. Как настоящая принцесса, Зо-зо не писала и не какала: поэтому дырки соответствующего назначения в конструкции тележопика не были предусмотрены. Тыкать ей в ноздрю ручку Шпатель побоялась: вдруг она задохнётся? Что касается ушей… Да тут совсем тоска зелёная. Оставался только рот.

— Отлично. — сказала Шпатель, хлопнув в ладоши, прикрытые толстыми перчатками — аж пыль поднялась. Порывшись в своих шкафчиках, она достала селектор каналов от советского чёрно-белого телевизора"Сапфир"и воткнула его красной девице в рот.

— Зо… Шшшшшшшшшшшшшш…

— Дело сделано!

— Итак… Первый канал… Второй канал… Переключаем диапазоны… — говорила Шпатель в надежде учуять что-то действительно таинственное. Но ничего, кроме концерта эстрадных певцов и другой совершенно обыкновеннейшей ерунды, не нашлось на горизонте. В остальном же оставались лишь девственная пустота и белый шум. В любом случае, сама Зо-зо со своим телеприёмником в очке управлялась значительно лучше.

— Так-так-так… — сказала Шпатель и достала с полки антенну. — Придётся решать проблему жёсткими методами. Я заставлю тебя говорить, чего бы это не стоило. — сказала мышка и к переключателю каналов воткнула в ухо ещё и дополнительную антенну, чтобы ловило активнее.

— Ай! — взвизгнула Зо-зо.

— Потерпи-потерпи. Надо, Зозочка, надо, моя ненаглядная девочка…

Зо-зо успокоилась. Девушка-мышь в комбинезоне тем временем переключала каналы. Тридцать первый… Шестидесятый… Внезапно Шпатель оглохла от крика, издаваемого экраном:

— Код 4-4. Код 4-4! КОД ЧЕТЫРЕ-ЧЕТЫРЕ!

— Сам ты четыре-четыре, падла!

Все в доме сбежались и расселись перед жирным задом Зо-зо, пялясь в установленный там экранчик. Похоже, Шпатель своими экспериментами с тележопиком, достойными забав сумасшедшего учёного, случайно взломала какой-то секретный сигнал. А это было действительно интересно…

— Шпатель, ты что творишь? — крикнул Барсик.

— Да ничего. Сами слушайте.

— Код 4-4. Обнаружены анимационные кадавры. Повторяю: анимационные кадавры. Местоположение: Калинов, дом в лесу.

— Какой ещё дом в лесу?

— Да никакой.

— Выслан Освальд Q16. Повторяю: в сектор выслан Освальд Q16.

— Вот ещё освальды, суки. — пробормотал про себя Карим. Да-да, он был наслышан про их проделки.

— Реалисты пришли сюда, чтобы спасти человечество. Истребить мультяшек в секторе до последнего анимационного кадавра. Повторяю: истребить мультяшек в секторе до последнего анимационного кадавра.

— Что? Причём здесь Реалисты? — крикнула Лаэрта. Они что, к нам пришли?

— Расслабься. — сказал Карим.

— А всё-таки это неспроста. — заявил Шнурок. — Всё-таки это неспроста…

— Возврашайтесь с победой. Во имя свободы! Во имя свободы! Слава Реалистам! Слава. Смерть нарисованным тварям.

— Это… похоже… про нас. — сказал Шнурок. Ты ещё попляшешь со своим нарушением политкорректности. Мы не нарисованные твари, мы… мы… альтернативно сотворённые, если так сказать.

— А если честно… я ещё… — сказала Шпатель.

— Что?

— Да ничего интересного. Я просто люблю ковыряться в носу.

— Фу…

— Да не фу…

— Ну, это не самая большая проблема. Нам теперь… ЖОПА!!!

— Пащлы дефать! — крикнул Карим.

— Куда девать? — спросил его Шнурок.

— Да никуда ничего, блин, не девать! Нам надо защищать хату! — крикнул Карим.

Тут же в домике в лесу начались приготовления. Ведь кто с мечом придёт, от меча и погибнет, как говорил полный тёзка одного известного бодибилдера.

Глава 33. Поступь смерти

Все были заняты. Шумиха в доме разбудила уже заснувшего от скуки воробушка, и он улетел вглубь леса. Шпатель возилась с"Арахной", рассматривая её преимущества и недостатки в бою. Маша, вспомнив про свои способности, начала рисовать свои каракули ещё интенсивней. Барсик готовился к бою.

И вот, когда приготовления кончились, началась долгая, драматическая, театральная речь Шнурка:

— Итак, мы за друг друга ляжем костьми! Один за всех и все за одного… Брат за брата, и это за основу взято… Да будет так, ибо вои…

— МОЛЧАТЬ. — раздался гробовой глас издали, прервав воззвание суслика к народу. Таким пафосным тоном могло бы себе позволить вещать только божество.

— А! — вздрогнул Шнурок. — Кхе! Кхе!

Попытка зажечь сердца глаголом обернулись падением души в пятки.

Раздался треск сучьев. Огромный кролик размером со слона, демонической красно-чёрной масти, с ушами и большими глазами, грузно шагал по лесу.

— БОИТЕСЬ МЕНЯ? — обратился он ко всему мирозданию.

— О-о-очень б-б-оюсь… — сказал дед Спиридон, вышедший на охоту на фазанов. Ясный день не предвещал беды, гарантируя, что даже если мясистая птица не будет подбита, по крайней мере, стопарь холодной водки, хлопнутый на лоне природы — то, ради чего стоит жить на белом свете. Однако всё пошло не так. Услышав этот голос, гул и треск, бородатый Спиридон не стал искушать судьбу, бросил ружьё и в страхе бросился бежать. Его морщинистое лицо — каждый мускул на лице выгнулся — выглядело жалко. Казалось бы, уже ничего не могло удивить зажившегося старика: денег нет, страну, за которую он всю жизнь сверхурочно пахал на заводе, развалили, кругом одно хамло и сволочь, смерть дышит в спину, вокруг болячки, и даже адское пекло не кажется ужасным… Но тут Спиридона умудрились напугать так, что он чуть не наложил в штаны. Сова упала с ветки во второй раз.

— ДА. ВЫ БОИТЕСЬ МЕНЯ. ПОТОМУ ЧТО ВЫ ЖАЛКИЕ ЧЕРВИ, КОТОРЫХ Я ЛЮБЛЮ ДАВИТЬ.

— Какие, идиот, черви? — крякнул юберфогель Ганс Шмидту. — Этот кролик, конечно, хорош, но он слишком гросс и гефэрлихь… Ахтунг! Ахтунг!

— КТО ТЫ?

— Их бин Ганс. Их бин дер юберфогель.

— ТЕПЕРЬ Я ОБРАЩАЮСЬ К ЮБЕРФОГЕЛЯМ. ХА. ХА. ХМ…

— О, йа, йа, натюрлихь! — крикнул Шмидт.

— ВЫ СЧИТАЕТЕ СЕБЯ ПРЕВЫШЕ ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ ПТИЦ.

— Зер гут, зер гут. — сказал Ганс.

— Я НЕ ПОНИМАЮ ВАШЕГО ОЛУШЬЕГО ЯЗЫКА.

— Вас ист дас?!

— ТАК ВОТ. ВЫ ОЧЕНЬ НАИВНЫ. ВЫ. ПРОСТО. ЧЕРТОВСКИ. НАИВНЫ. ВЫ СЧИТАЕТЕ СЕБЯ ВЫСШЕЙ РАСОЙ ПЕРНАТЫХ, НО НА САМОМ ДЕЛЕ ВЫ ТАКИЕ ЖЕ ЖАЛКИЕ АНИМАЦИОННЫЕ КАДАВРЫ, КАК И ВСЕ ДЕТИ КАДАВРА МАУСА.

— Доннер вертер! — крикнул Шмидт.

На эти слова чёрно-красный кролик ничего не ответил, а просто занёс над ним свою ногу и раздавил. Птица превратилась в кругляш, который ещё пытался качать права, крикнув:"Шайзе!", но второй удар ноги, раздавивший его ещё сильнее, успокоил его. Он, хрипя, произнёс, обращаясь к Шмидту:

— Майн… фройнт… Май-й-й-йн… фройнт… Флиген, майн… ф-ф-ф-фройнт… шащ… ф-ф-ф-фььььыыыььь…

— ПРОЩАЙ, ОТРОДЬЕ ДОНАЛЬДА. — сказал гигантский кролик несудьбы, наступив на него в третий раз, тем самым убив селезня-фашиста. Шмидт пытался взлететь, но мульяшная сущность, растоптавшая его лучшего друга, сфокусировала пучок энергии в одной из своих передних лап и метнула его в птицу. Он попал в неё, отрезав ей крыло. Шмидт упал, и голый сук пронзил его насквозь. Однако селезень оставался жив.

— А мне не больно…

Убийца, с самого момента своего возникновения не имевший берегов, не любил прерывать страдания своих жертв до того, как выжмет чашу их боли досуха. Поэтому он сфокусировал энергию во второй раз, отрезав второе крыло несчастной птице, сказав таким же громогласным тоном:

— ТЕБЕ НЕ УЛЕТЕТЬ ОТ СОБСТВЕННОЙ НИЧТОЖНОСТИ, ЧЕРНИЛЬНЫЙ ЧЕРВЬ.

— А! Мои крылышки! Мои прелесные крылышки… Найн… Мои крылышки… — взмолился Шмидт, силясь слезть со своего сука. Пощади меня, пощади.

— ТЫ ХУЖЕ ВОРОБЬЯ, ХУЖЕ ПОМОЙНЫХ ГОЛУБЕЙ, ХУЖЕ БАКЛАНА, ХУЖЕ ПЕЛИКАНА.

— А, низший птиц! Он должен умереть!

— НЕТ, ЭТО ТЫ ДОЛЖЕН СТРАДАТЬ.

Заместо этого он снял бескрылого селезня и разорвал его надвое, словно половую тряпку. И пусть вторая половина всё ещё дышала, но ей оставалось недолго. Мультяшки обычно не чувствуют боль так сильно, как люди, но тут всё было решено. Она истошно орала.

— ЛАДНО. Я ПОЩАЖУ ТЕБЯ. ИБО ТЫ НЕ ДОСТОИН СМЕРТИ.

С этими словами, порешив последних юберфогелей кролик-убийца отправился на задание, в сторону дома. Его топот становился всё громче и громче, и он продолжал говорить:

— ЖАЛКИЕ АНИМАЦИОННЫЕ КАДАВРЫ. ОНИ НАСТОЛЬКО НЕ МОГУТ СМИРИТЬСЯ СО СВОЕЙ НИЧТОЖНОСТЬЮ, ЧТО ВЫНУЖДЕНЫ ПОСТОЯННО ОСЛЕПЛЯТЬ СЕБЯ, ЧТОБЫ НЕ УЗРЕТЬ ПРАВДЫ. ОНА НАСТОЛЬКО ГОРЬКА, ЧТО ЛЮБОЙ ЖАЛКИЙ МУЛЬТЯШНЫЙ НИЧТОЖНЫЙ ОРГАНИЗМ ПОКОНЧИТ С СОБОЙ. ОН ЗАСТРЕЛИТСЯ, ПОВЕСИТСЯ, СОЖЖЁТ СВОЮ МЕРЗКУЮ ПЛОТЬ ЗАЖИВО, НЕ ДОЖИДАЯСЬ МОЕГО ПРАВЕДНОГО ГНЕВА. ИБО Я УНЕСУ В МОГИЛУ СТОЛЬКИХ КАДАВРОВ, СКОЛЬКО СМОГУ, ПОКА НЕ ПРИДЁТ МОЁ ВРЕМЯ… УМЕРЕТЬ.

Я НЕ СРАЖАЮСЬ РАДИ ЧЕГО-ТО ТАМ. Я УБИВАЮ ТОЛЬКО ВО ИМЯ СМЕРТИ.

ЭТОТ КИШАЩИЙ ГНОЕМ УЛЕЙ БУДЕТ РАЗДАВЛЕН МНОЙ ОКОНЧАТЕЛЬНО. Я ПЕРЕЛОМАЮ МИЛЛИОНЫ ШЕЙ ВО ИМЯ ЭТОГО.

ИБО С ВАМИ ВСЁ ПОЗВОЛЕНО.

Он до этого уже успел разнести в щепки то, что осталось от"Лесного Кимрона". Когда, не замечая гула шагов, дорби молились своему предводителю, пастору Наживке и уже успели всё починить, в темноте леса блеснул зловещим блеском глаз.

— Что?! — крикнула мисс По, увидев это зрелище.

— ГНЕВ МОЙ ПРИШЁЛ К ВАМ, СВЯТОШИ.

— А-а-а-а! Мы в аду! Всё кончено! Всё кончено!

— ДА. ВЫ В АДУ. И Я ВАМ ЕГО УСТРОЮ.

Выведя из строя одним точно поставленным пинком все генераторы, он отключил всех Мистеров Наживок.

— ГДЕ ТЕПЕРЬ ВАШ БОГ? — спросил дорбисов демонический кролик, показав всем выключенный телевизор.

— НЕЕЕЕЕТ!!!

— ЛЮБЛЮ РАЗБИВАТЬ ВАМ ИДЕАЛЫ, ЖАЛКИЕ СМЕРДЫ. АНИМАЦИОННЫЕ КАДАВРЫ НЕ ИМЕЮТ ПРАВА НА ЖИЗНЬ. — говорил он, разнося череп мисс По.

— ПОЗДНО МОЛИТЬСЯ И КАЯТЬСЯ. ВАШЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ — САМЫЙ СТРАШНЫЙ ГРЕХ. — сказал он, разворотив всю собственность секты в щепу.

— ВЫ ВСЕ ПОГИБНЕТЕ. — крикнул он, когда он убивал Йогуля XXIV.

— И ВЫ ВСЕ ПОГИБЛИ. — сказал он, видя, что все, кто жил в общине"Лесной Кимрон", мертвы.

Теперь же, когда все мультяшки, кто стоял на пути к главной цели сего визита — двухэтажному дому — утонули в собственных чернилах, чёрно-красный кролик-убийца продекларировал девиз освальдов:

— БЫДЛО ДОЛЖНО ДОХНУТЬ В МУКАХ. ЧТОБ ВСЕ ЗНАЛИ, КТО ПАН, А КТО ВОШЬ.

От страха, вызванного поступью и тембром воззваний чудовища, Шнурок рухнул на пол. Послышался топот мышки-шуруповёртки, смутный крик:"А ну живо в Арахну!"да"Лезь в этого чёртового робота, Синдзи…". И суслика потащили за ноги Шпатель и Карим, закинув его в машину…

Когда Шнурок очнулся, он уже сидел на своём месте в боевом роботе. Впрочем, там хватило места для Барсика и Лаэрты, а также для человеческой девочки Маши и её пса Алеко.

Глава 34. Кролик-убийца

Тем временем из леса на поляну выскочил зверь. Даже не зверь, а противоестественное чудовище. Сказать, что оно выглядело истинно ужасающе, заставляя каждую клеточку тела любого, кто взглянёт на него краешком глаза, содрогнуться — ничего не сказать. Да, это был кролик. Мультяшный кролик. Огромный и страшный мультяшный кролик. Сатанинское отродье, достойное кисти Юрия Демидовича. Он был размером, как уже говорилось, чуть крупнее слона. И пусть он всё-таки не затмевал собой солнце, но он и без того выглядел внушительно. Его мех был черным, словно тьма, с пятнами кроваво-красного, в ушах могла ночевать вся весёлая компания героев, а из пустых глаз струилась ненависть, чистая, беспримесная, пожирающая всё вокруг себя ненависть. Он презирал мультяшек и людей, которые хотят за них заступиться, настолько сильно, что от этого презрения всё вокруг вяло и чахло. Страшней этого был только его голос, который явно не должен принадлежать смертному существу. В каждом его шаге чудилась поступь смерти, марш бескрайних легионов ужаса.

— Я ВАША ТЬМА. Я ВАША БОЛЬ. Я ВАША ПОГИБЕЛЬ. ТРЕПЕЩИТЕ ПЕРЕДО МНОЙ. — сказал демон. Потом он посмотрел на дом неподалёку и сказал:

— КРАСИВЫЙ ДОМ. КОГДА ОН БУДЕТ ГОРЕТЬ, А ВЫ — КОРЧИТЬСЯ ОТ ЧУДОВИЩНОЙ БОЛИ. ВАША БОЛЬ, ВАШИ НЕЛЕПЫЕ КОНВУЛЬСИИ ОЧИСТЯТ МИР ОТ СКВЕРНЫ, ПОРОЖДЁННОЙ ВАМИ. Я, Я, Я…

— Головка от коня. — сказал Карим, видя, что исчадие ада было настолько уверено в своей победе, что вместо того, чтобы сразу на них напасть, начало толкать пафосную речугу для устрашения своих жертв. Елейные речи чудовища его нисколько не проняли — он был совершенно безрассудным парнем, и мультяшный суслик открыл люк"Арахны-214", выставленной в состояние полной боевой готовности.

По идее, злодей должен был засмеяться своим жестоким смехом, но вместо этого захохотал Карим, увидев большого кролика.

— Ути-пути, какой милашка… Я так хочу тебя погладить. Ха-ха-ха-ха! Вот умора!

— Я ПРИШЁЛ, ЧТОБЫ ОЧИСТИТЬ ЭТОТ МИР ОТ ВАС, ЖАЛКИЕ НАРИСОВАННЫЕ ТВАРИ.

— Ладно, ты сейчас не хочешь, чтоб тебя гладили. Как тебя зовут, чепушила? — спросил Карим.

Конец ознакомительного фрагмента.